Сердце Химеры

                1.






     Индеец заснул только под утро. Тяжелый болезненный сон сморил его, когда забрезжил рассвет. Еще с десяти вечера пошел ледяной зимний дождь и, спевшись с порывистым ветром, он рвал ржавые стены и палубу сухогруза "Скадовска", который осел по-видимому навсегда на обмелевшем русле реки, зарывшись брюхом в речной песок.

     На "втором этаже" старой посудины,  в одном из больших кубриков, где параллельно друг другу стояли несколько старых двухъярусных железных кроватей (кто и когда их туда притащил уже никто и не помнит), вот уже две недели квартировался сталкер, занимая нижнюю койку у стены в самом углу.

     Много дней подряд было тихо. Иногда приходили на ночевку несколько человек, занимали нижние места, спали, закусывали, топили самодельную железную печку, играли в карты. Настроения ни у кого не было. Даже анекдоты никто не рассказывал. Все жаловались на наступление зимы и холод,  а еще на отсутствие денег, фарта и, собственно, артефактов . Иногда обсуждали последний Большой Выброс.

     Но вчера, под вечер, в кубрик завалилась  компания, заняв все места. Кому-то даже не хватило кровати и ему пришлось лечь на пол в спальнике у печки. Стало слишком шумно, комната утонула в табачном дыму, сталкеры громко разговаривали, потом стали пить водку, обсуждая новости из разорванной газеты, которую кто-то читал вслух. Оказалось, что газета годичной давности и это вызвало всеобщий смех.

     Индеец не любил этого. Нелюдимый и замкнутый, он тяготился шумными компаниями незнакомцев и любил Зону за тишину. В добавок, на верхнюю над ним койку улегся какой-то подозрительный мужик. Ни с кем не поздоровавшись и долго копошась в рюкзаке, и также долго взбираясь на верхний ярус, он улегся и, беспрерывно шелестя пакетом, стал есть что-то вонючее, от чего Индейцу показалось, что у него стали слезиться даже глаза и подступает рвотный рефлекс.
Он рылся в рюкзаке и поминутно ворочался, жутко скрипя ржавыми пружинами, почти до полуночи, постоянно странно посматривая на соседа снизу, а когда наконец  затих, то стал по-адски храпеть.

     Индеец даже и не рассчитывал заснуть. Сил не было даже на сон, особенно в такой обстановке. Зарывшись поглубже в куртку, натянув капюшон  и на всякий случай положив свой отощавший рюкзак себе под голову, он постарался расслабиться всем телом и, подремывая, слушал как барабанит дождь по железным бортам судна.
 
     Когда шумная компания засиделась за полночь, его это стало раздражать. Он не считал нужным что-то объяснять взрослым людям. Это было не в его правилах читать нотации. Он уже было хотел подняться и молча подойти и потушить на столе керосинку, бросив коротко что-то вроде: " Объявляю тихий час...", и это могло вызвать конфликт, но тут его опередил  незнакомец, который вечером пришел отдельно от компании и занял место в противоположном углу.

     Это был парень бандитского вида лет тридцати-тридцати пяти, в темном полинявшем и потрепанном длинном до земли кожаном  плаще с капюшоном, худой,  высокий и отлично сложенный, с расцарапанным лицом и со свежей резаной раной на щеке, кое-как залепленной пластырем. Он зашел в каюту уверенным шагом, хриплым и простуженным голосом пожелал всем доброго вечера и плюхнулся в угол на кровать, расстегнув плащ. Рядом с собой, дулом вверх, он поставил черную автоматическую винтовку "М-16А2" с красиво приделанным тактическим фонарем и фосфоресцирующей зеленой мушкой. За поясом у него белым металлом сверкал начищенный до блеска "Кольт М1911".

     Отдохнув немного и просушив у огня ноги, он спустился в низ в "бар" к Коку и вернулся с кипятком в железной кружке. Ни на кого не обращая внимания, он заварил чай из красивой красной пачки, достал из коричневой бумаги кусок мяса, похожее на копченое и стал есть его прямо с охотничьего ножа, отрезая большие ломти. Потом, вытерев аккуратно руки об носовой платок, несмотря на свой бандитский вид, на удивление Индейца, он, закурив сигарету без фильтра, достал потрепанную разлезшуюся старую книгу и, сев на ящик ближе к лампе,  около часа листал ее, подолгу останавливаясь на некоторых страницах.

     Когда они пересеклись взглядом, Индеец уважительно кивнул, а незнакомец одобрительно подмигнул и продолжил читать дальше.
 
     Один из шумной компании, видимо перебрав спиртного, попытался пошутить над читающим:

     - Ей, мужик?! Чего глаза портишь?! Выбрось ты лучше эту книжку в печку - теплее будет!

     Незнакомец медленно поднял глаза и спокойно, несколько пренебрежительно уверенным хриплым голосом бросил:

     - Я скорее ТЕБЯ туда выброшу, - и сверкнув темными зрачками опять, не обращая ни на кого внимания, продолжил листать страницы, как ни в чем не бывало.
Этот едкий тембр голоса  Индеец запомнил навсегда.

     И вот теперь "черный плащ" развернулся от стены, медленно сел на кровать, с прищуром оглядевшись по сторонам, словно пытаясь понять что происходит,  и обратился к шумной компании, сверкая из темного угла своими темными зрачками, золотым передним зубом и кольтом за поясом:

     - Хэй! Джентльмены! У вас совесть есть?! Что-то я не знаю здесь больше других таверн в округе пяти миль, где можно было бы переночевать порядочному человеку!.. Поэтому заканчиваем базар и тихо-мирно ложимся спать... А если хотите веселиться ночью, то ступайте за борт, разводите там костер и бухайте до утра!.. Там как раз, говорят, Химера стала по ночам бродить... Для вас самое то будет, мамкины бандиты, - и опираясь правой рукой на винтовку, не вставая  и резко подавшись торсом вперед, с хрипотцой добавил, откашлявшись. - Ну и чего я непонятно сказал?!

     Компания, даже будучи выпившей, была подавлена харизмой и уверенностью незнакомца и не решилась ничего возразить. Кто-то даже попытался невнятно извиниться и, с минуту поворчав и пошушукавшись, они затихли. Даже храпящий на втором ярусе вздрогнул, что-то воскликнул во сне, перевернулся на бок и больше уже не храпел.

     Стало тихо. Лишь только "Скадовск" стонал и скрипел всем своим дряхлым корпусом, содрогаясь от штормового ветра. Но Индеец так и не смог заснуть до утра.







                2.






     Его штормило, как он выражался, уже две недели. Он был заперт на этой ржавой посудине и Большим Выбросом, и болезнью. Индейцу не хотелось вспоминать, чего ему стоило пробраться сюда, на север Зоны, и  через какой ад он прошёл.

     Добравшись до "Скадовска", он не успел тут ничего заработать, а от пережитых лишений, плохой пищи, холода и сырости, вымотавшись и устав, свалился с лихорадкой, заняв одну из коек в каюте наверху.

     Неделю он валялся с высокой температурой ослабленный и в бреду. Когда вышли припасы и лекарства, пришлось приползти тут же на судне к торговцу и выменять свою штурмовую винтовку "LR - 300"  на дорогие здесь медикаменты по волчьему курсу, так как он понял, что может начаться пневмония, да и, вообще, можно "отдать концы". Противогаз тоже пришлось продать. Питался он скудными остатками консервов, горячей кипяченой водой и старыми сухарями, насушенными из черного хлеба.  Заедал он все это какими-то витаминами, которые у него оставались и у которых выходил срок годности.

     Через неделю болезнь отступила, и еще неделю он восстанавливался: хоть температура и упала, всё же сил подняться с койки почти не было: лил пот, мучал мокрый кашель и была дикая слабость.

     Последние три-четыре дня он уже даже смог читать книгу, чтобы как-то развлечь себя, но когда всё вокруг начинало плыть  и кружиться голова, он откладывал ее и закрывал глаза, закутывался в свой кожаный анорак и слушал ветер, который гулял по верхней палубе "Скадовска". От выпитых антибиотиков невероятно мутило и беспокоили боли в животе. Пользуясь лежачим положением, экономя силы и калории, он ел совсем мало. Аппетит отсутствовал, но как бы он не растягивал припасы - они заканчивались. И каждый день у Кока в "баре" надо было пополнять фляжку с водой, а деньги почти вышли. Вчера вечером у сталкера остался последний кусок мяса и немного старого хлеба, но сил идти добывать себе пропитание почти не было.

     Индеец проснулся, когда уже было светло с тяжелой головой и стонущим от тупой боли  телом, как будто вчера его били палками. Не было желания вставать, но он почувствовал жуткий голод. Хотелось сильно есть и это хорошо, значит организм пошел на поправку, но плохо было то, что есть было почти нечего.

    Поспать удалось часа три-четыре. Было холодно. Он открыл глаза. Огонь в печке еле теплился. Даже когда она горела в полную силу, в кубрике все равно было довольно прохладно . Дырявый стальной сухогруз "Скадовск" свистел на все лады сквозняками сквозь тряпичные, жестяные и фанерные латки, которые от холода на него накладывали ютящиеся здесь бродяги.

    Он огляделся прямо с кровати. И шумная компания и незнакомец в черном плаще видимо покинули каюту-кубрик  утром. На соседней койке сидел какой-то парень и чинил кожаные ботинки, пытаясь сшить прореху цыганской иглой.

     Индеец встал, ежась от холода и поприветствовал его:

     - Доброе утро... Ну как там погода? Дождь закончился?..

     - Да какое к черту доброе, мл... - пробурчал неприветливо парень, уколов палец. - Снег выпал. Зима пришла. Мороз правда небольшой. Градуса два всего. Хоть ветер стих и то хорошо... а у меня ботинки порвались... в мороз-то!..
 
     Редко кто тут был доброжелателен. Хамство было обычным делом. Особенно на сталкерских базах, где формально запрещалось устраивать конфликты с оружием. Индеец уже давно не реагировал на это хамство. Хотя в первые месяцы в Зоне это коробило его. Но  вне укрытий, в чистом поле, многие свой гонор и отсутствие воспитания держали при себе, потому что полковник Кольт всех уровнял. Индейцу это было хорошо известно. А так же он отлично знал, что мать порядка - это анархия.

     Он встал, протянул руку и сказал:

     - Дай сюда!..

     - Чего?..- испугался парень.

     - Ботинок дай... гляну, - Индеец взял ботинок, повертел его и полез в рюкзак. - На, держи. Это клей импортный... Тут немного, но тебе как раз хватит. Когда дошьешь, вот тут вот прижмешь и по шву проклеешь, он за пару минут намертво схватит. Заклеишь и ближе к печке поставь. Просуши  на всякий случай.

     - А тебе?! - удивленно произнес сталкер. В Зоне редко кто делился чем-то.

     - У меня нормально с ботинками. На какое то время хватит...

     Парень молча забрал клей и, посматривая на Индейца, стал клеить обувь, уже дружелюбно приговаривая:

     - Колян, напарник мой, пошел за дровами, а то Кок совсем оборзел, задирает цену на одну пачку бумаги, ненужные книги, фанеру или вязанку веток... мол, надоели... Мол, все приходят, ночуют и никто не хочет за дровами ходить. Теперь, значит, надо покупать у него, коли всем все равно... А сам пацана своего с кухни, ну помощника, бесплатно гоняет собирать сушняк и дрова эти по округе... Хоть бы не сожрал его там кто-нибудь за бортом. Хоть пистолет и есть у него, как и у всех, но это же не на кухне кашу варить...

     - Не видел, там парень в углу в черном плаще спал?.. Когда ушел?- Индеец проигнорировал информацию про дрова.

     - Нее... Мы пришли недавно. Кроме тебя никого уже не было. Вчера не дотянули засветло сюда, перед закатом по курсу на "Скадовск" псевдособаки были. Ну мы и заночевали в бытовке у портовых кранов, заперлись и  так всю ночь кирпичи и откладывали. Хорошо там бочка железная пустая была - хоть костер запалить смогли.

     - Ну и как там? Тихо?
 
     - Да вроде тихо... Только в лесничестве наверху похоже кровосос ревел всю ночь, а может несколько, но от нас было далековато...

     - С юга пришли?

     - Да ты чего!.. Мы же давно уже тут торчим...

     - Не помню... болел я...

     - А... Понятно...  На вылазку ходили тут по местности. Как этот Большой Выброс шибанул, так все пути с Затона и отрезало. Аномалии место поменяли, теперь старыми дорогами  не пройдешь, а проводники пока новые тропы найдут... Да и деньги им платить надо, хлеб это ихний... Хорошо хоть пару дней уже как курьеры   стали опять пробираться к торгашам, а то думали с голоду помрем и без патронов сидеть будем. Кок и Лысый, ну барыга этот,  приплачивают проводникам, они и водят курьеров, но дней десять вообще глухо было... Сидели тут безвылазно, пока запасы чуть не кончились. Так что если надо свалить отсюда, там внизу в баре  Лоцман бывает. Если договоритесь, то выведет, - сталкер доклеил ботинок, крепко прижал его об спинку кровати и понес сушить ближе к печке.
 
     - Если напарник принесет какие-нибудь старые книги, пусть не топит ими пока... Вечером приду, мож, выберу чего... - и Индеец выразительно посмотрел на парня.

     - Да из сельской библиотеки всё выгребли уже. Прошлый раз, когда ты болел, приперли двадцать томов Ленина - хорошо протопили, - и сталкер засмеялся. - Если по домам что-то осталось, Колян притащит...

     - Всё равно, если хорошие книги будут,  не палите... - настойчиво попросил Индеец. - Прошлый раз Гюго и Гоголя выбрал... еще учебник по английскому, когда из пионерлагеря принесли мешок... Если что, книги могу выменять на хлам всякий: отличная медная проволока есть, хорошие запчасти для рации, патроны девять на восемнадцать мне ненужные имеются...

     - Ага. Договорились, - и сталкер завалился на кровать.






                3.






     Надо было куда-то идти, чтобы не умереть с голоду. Кругом были одни незнакомые люди и вряд ли кто-то мог поделиться или дать в долг. А Индеец не любил брать в долг и что-то просить, если это конечно не близкий друг, а таковых у него в Зоне не было на данный момент. Артефакты искать сейчас бесполезно. Он это понимал. В кожаной куртке, без противогаза и детектора он больше потратит сил чем что-то найдет, если только случайность не поможет, но ему давно уже не везло. По опыту он знал - волка ноги кормят. И эта пословица была для Зоны на сто процентов верной.

     Если долго бродить, всегда что-то попадется: можно насобирать нужного хлама и выменять на что-то, можно зомбированных пострелять, хоть это и опасно, но у них в карманах и патроны бывают и консервы и медицина, а можно и мутантов некрупных отстреливать и доставлять их части для ученых или на труп с хабаром наткнуться, а в Зоне постоянно кто-то погибал. Мародёрили тут все, особенно если погибший непонятно кто и с полным рюкзаком. К чему тут добру пропадать? В общем нужно было выходить на "охоту", несмотря на слабость в ногах.

     Индеец достал свой заветный пистолет "Браунинг Хай Пауэр", с которым бы он не расстался ни при каких условиях. Позавчера ему не читалось... Рация, чтобы попытаться поймать что-то интересное, послушать и скоротать время, была разбита, поэтому он три раза собрал и разобрал свой пистолет. Каждая деталь была очищена растворителем и начищена до блеска, смазана оружейным маслом и всё идеально подогнано. До попадания в Зону Индеец любил оружие, но плохо разбирался в нем. Но чем просить ленивых оружейников-техников, которые к тому же любили заложить часто за воротник, и вечно были недовольны и постоянно повышали цены, он в своем пистолете разобрался сам. Достаточно ему было один раз это показать. Теперь он самостоятельно ухаживал за ним и освоил его чистку и смазку. В Зоне в часы отдыха часто бывает скучно, тут то и можно привести свое оружие в порядок, и  у Индейца оно было в идеальном состоянии.

     Из всех перепробованных  именно этот подходил ему больше всех. Идеально лежащий в его руке пистолет из которого он приноровился стрелять быстро и точно, навскидку и от бедра в том числе. Он не расставался с ним даже в кровати, и этот пистолет стал продолжением его самого. В Зоне всегда нужно было быть на чеку, и чтобы выжить иногда нужно было выстрелить на долю секунды раньше.

     Немного громоздкий и тяжеловатый "Браунинг Хай Пауэр" с деревянной отделкой рукоятки и обоймой на тринадцать патронов был неубиваем и надежен как часы, с хорошей точностью боя и дульной энергией пули. Настоящая классика и неповторимая эстетика для ценителей со вкусом, как и впрочем, не менее легендарный "Кольт М1911". Сравнительно большая партия этих пистолетов попала на черный рынок Зоны и ходила по рукам торговцев и сталкеров.

     Индеец чувствовал, что встречи с мутантами ему сегодня не избежать и стал монотонно набивать магазины экспансивными "люгерными" патронами, которых у него оставалось две пачки и которые были очень хороши для зверья. Но выходить с пистолетом дело было рискованное: от небольших стай собак или диких котов он отобьется и  псевдособаку усиленный патрон вероятнее всего остановит, даже  встреча с двумя-тремя дикими кабанами для него будет не проблема, но если он наткнется на что-то покрупнее, то это обернется большой опасностью. Возможно эта вылазка станет последней. Но выбора не было: пока еще есть остатки скудной еды, и он хоть как-то встал на ноги после болезни, надо рисковать. Позже от голода он не сможет сделать и десяти шагов. Побираться и брать в долг в "баре" у ухмыляющихся и посмеивающихся над ним за спиной сталкеров или у наглого хама-барыги он не будет... Поэтому он стал осматривать свое холодное оружие, готовясь возможно к последнему бою.

     Нож  в Зоне был у всех. Без ножа вообще никуда и у Индейца был отличный американский армейский клинок, снятый с мертвого иностранного наемника и который он заточил как бритву. Этот нож не раз его спасал. Прекрасное изделие: острое и прочное лезвие, с обратной стороны зазубрины, которыми можно распилить кость или проволоку, удобная рукоять и гарда, а на вершине рукояти мини компас с линзой, чтобы можно было ориентироваться по сторонам света, что всегда было кстати при скитаниях по мрачным лесам Чернобыля или в туман и дождь, что часто окутывали Зону.

     Он вспомнил, как в свой первый месяц нахождения тут, ранней осенью, когда он голодал и бродяжничал, собирая всякий хлам и дрова для лагеря, боясь далеко отойти от сталкерской деревни, имея только это оружие, убил мутанта. Когда он сидел на пригорке у костра и сушил обувь, на него из зарослей кустов выскочило раненное и разъяренное существо со страшной мордой похожее на свинью. И визжало оно как свинья. Индеец едва успел отскочить, и мутант острым  копытом разорвал ему последние штаны и рассек кожу до мяса на бедре. От голода, отчаяния и безысходности, весь в крови,  он сначала запрыгнул на высокий камень, а потом бросился разъяренный сверху на существо и, используя весь свой вес, вонзил клинок тому прямо под череп. Нож вошел как по маслу... Вечером у него был шашлык со странноватым привкусом, но , правда, без соли и кетчупа... И плевать ему было на возможную радиацию в мясе - невыносимо хотелось есть.

     Потом ему объяснили, что это была "плоть" - глупый и примитивный зверь, мутировавший из домашней свиньи.

     И вот сейчас его нож был в отличном состоянии. Посмотрев в зеркало лезвия и увидев в нем осунувшееся исхудавшее лицо, Индеец вложил его в красивый кожаный чехол. Но главным холодным оружием у него был не нож, а его вакидзаси, как он его называл. Его гордость. Он всегда его держал на виду, и это работало. В кубрик заходило много разного народу, в том числе  странного и подозрительного, но мало кто решался как-то унизительно пошутить над ним или задеть напрямую. В баре многие посмеивались над Индейцем, конечно, но лишь в спину, шушукаясь, и когда он оборачивался, все замолкали, лукаво улыбаясь.

     Однажды осенью после очередного выброса у него сильно болела голова  и он чуть не угодил в огненную аномалию, в последнюю секунду отскочив назад. Там-то он и приметил, между двумя снопами пламени, длинный осколок блестящего металла, который туда забросило выбросом. Преобразованный аномалией металл оплавился по краям и манил к себе, необычно сверкая. Уж очень он напоминал клинок или мачете, и Индеец, провозившись целый час, используя все виды ухищрений, аккуратно достал его. Какой вид металлолома это был до того, как он угодил в аномалию, определить уже было нельзя.

     Отнеся его "чистонебовскому" технику на болота, и нарисовав на бумаге то, что он хочет увидеть, Индеец получил вырезанный под короткий меч заготовку-клинок с длиною лезвия около шестидесяти сантиметров. Техник был в ударе и хорошем настроении и сказал, что это металл необычной прочности и неординарных свойств, и лишь специальными инструментами он смог из куска вырезать что-то напоминающее лезвие короткого меча. Но это была лишь стальная заготовка.

 Долго промучившись, Индеец сделал для него ручку из дерева. Дерево было необычное. Это была толстая ветка дуба, который засох после того, как в него ударила электро-аномалия с воздуха перед выбросом. Он был уверен, что это дерево хоть и погибло, но зарядилось энергией Зоны. Да, он  верил в символы  и не раз убеждался, что ничего просто так не бывает.

    Когда-то давно он работал с деревом, вырезая нэцкэ и фигурки животных и вот теперь, у костра вечерами,  выпиливал и  вырезал эту рукоятку, пока она не стала ему нравится и, отшлифовав ее наждачкой, с помощью болтов соединил с клинком и квадратной гардой, которую сделал из остатков аномального металла и которая теперь хорошо защищала руки. В довершение, в один из долгих и дождливых вечеров, какой-то бедолага, бывший сиделец по тюрьмам, которого занесло за приключениями в Зону, за пачку чая и патроны сделал из разноцветных кусочков ткани и тонкой цветной проволоки в изоляте такую красивую оплетку рукояти, что клинок просто превратился в произведение кустарного искусства.

     Оставалось только доработать напильником неровности и заточить его, но это оказалось не так-то просто. Аномальный металл странно  вел себя  при заточке. Индеец промучился неделю, пока дело не сдвинулось с мертвой точки, угробив не один напильник. И помог ему мастер возле бункера ученых, который, используя какой-то гравитационный сверхпрочный артефакт, создал лезвие по нижнему краю меча, которое потом Индеец полировал и затачивал в любую свободную минуту, даже когда валялся на койке после болезни. Лежал и маниакально водил по лезвию набором для заточки и шлифовал  свой меч.

     Когда последний раз он пробирался на север Зоны через Рыжий Лес и обходил чуть ли не ползком через заросли жаркий бой военных и монолитовцев, на него налетел кровосос. Подкравшись сзади, он сразу схватил его. За секунду до атаки Индеец почуял эту тварь. Он резко дернулся, развернулся и успел немного уйти с линии нападения, но монстр, выбив автомат, потянул свои осьминожьи щупальца и полоснул по горлу, пытаясь нанести глубокую рану. Сталкер сделав нечеловеческое усилие, чтобы вырваться из смертельной хватки, наступил ботинком до хруста костей на босую стопу врага,  максимально сильно нанес удар кулаком под дых и  оттолкнул его коленом, ослабив хватку зверя,  и, выиграв доли секунды,  выхватив сбоку с пояса клинок,  полоснул  снизу вверх , отрезав смертельные присоски... Второй удар мечом в брюхо пронзил кровососа насквозь: клинок был короткий и удобный в ближнем бою. Тварь обезумела от боли и, ничего не соображая, схватилась за лезвие. Индеец резко потянул меч на себя, и пальцы мутанта полетели на землю. Третий удар был смертельным. Сделав мгновенно  полшага назад, охотник одной рукой держась за рукоять, словно квитаясь с мутантом, молниеносно наотмашь провел по шее лезвием меча,  и тварь завалилась в кусты,  хрипя и агонируя. Сталкер пригвоздил его контрольным к земле прямо в сердце и сам упал на траву, держась за шею.

     Он прислонился спиной к обгоревшей мертвой сосне и медленно сполз на холодную землю. Его трясло. Адреналин в крови сводил с ума, сердце бешено билось и готово было разорваться, одежда была залита кровью, он держался за шею и грудь, но обе раны оказались не смертельны. Сонная артерия была цела.

     На его шее теперь красовался большой шрам: когда он,  замотавшись бинтами, все таки дополз до станции "Янов", рану на шее зашил местный медик. Индейцу повезло. В тот день у медика оказался новокаин.






                4.






     В это безрадостное зимнее утро, сидя ослабленный на кровати,  он с ужасом  вспомнил этот бой. Он все еще стоял у него перед глазами и эта жуткая пасть мутанта, который когда-то был все же, по-видимому, человеком.

     Все было готово к вылазке с застрявшего на мели судна: заряженный и вычищенный "Браунинг", нож в чехле на ремне сбоку и заточенный как бритва вакидзаси, который висел за спиной на красивом синем шнурке и который спокойно налету легким взмахом разрезал полиэтиленовый пакет или лист книжной бумаги (так остро было наточено его лезвие).

     Индеец встал с кровати и поднял рюкзак. Тяжелыми шагами он стал спускаться по металлической лестнице: ноги едва слушались его. От железных стен убежища веяло холодом. За ночь судно хорошо проморозило.

     В это утро было тихо. Ни выстрелов за бортом, ни шумных оживленных споров , ни ругани внизу в баре, который сталкеры иногда называли кают-компания, и куда спускался Индеец. Потрескивала, наскоро к зиме сооруженная, самодельная печка у одного из бортов. По помещению стелился легкий дымок и пахло хорошими дровами, а не как накануне топили каким-то вонючим фанерным хламом. Что-то мирно шипело на конфорке в кухонном закутке у Кока, и даже было слышно размеренное, успокаивающее тиканье механического будильника на барной стойке (все электронные часы во время выброса сбивались). Здесь было относительно теплее, чем наверху, в кубрике.

     Индеец на секунду даже почувствовал, что он дома, в своем раннем детстве, и сейчас выйдет мать или румяная бабушка и позовет есть вкусный обед, но это чувство быстро рассеялось. Жадно-сосущий голод под ложечкой и эти лукаво-хихикающие чужие лица, которые, завидев его, стали меж собой шушукаться и посмеиваться вполголоса. Заприметивший его и уже расплывшейся в издевательской улыбке Кок.

     Индеец помнил и четко усвоил: ни боли, ни тоски, ни жалости... Ни капли сентиментальности и слабости в обществе этих людей допускать нельзя - съедят заживо, ни физически, так морально. К боли он привык, себя давно не жалел, а вот от тоски так и не получилось избавиться. Но тоска эта, которая периодически накатывала на него, здесь в Зоне, была особенная, без сопливой жалостливости и пассивного уныния, а злобная, агрессивная и беспощадная к себе и окружающим, жгучей болью и дисфорией жующая сердце, как будто осколок артефакта остался там.

     Без тени страха, зная что его оружие наготове и он всегда его сможет применить, чтобы отстоять свою честь, он с достоинством и долей вызова остановился и медленно по-волчьи оглядел помещение. Несколько самодельных столиков из бочек и сколоченных старых досок были свободны. А за другими стояли шесть-семь сталкеров, по два- три человека за каждым.

     К Коку за стойкой подошел какой-то тип и, как это часто бывает, стал нудно и долго выбирать товар, и Индеец подошел к горящему очагу, протянув руки. Всю ночь он никак не мог согреться. В кубрике наверху не спасала даже печка, хотя, конечно, худо-бедно спать можно было, но теперь там и огонь потух, а тут, в кают кампании, этот очаг на дровах хоть как-то согревал, только вот нельзя было поставить сюда железную кружку, чтобы вскипятить воду: печка была не предусмотрена для этого.

     Нужно было покупать кипяток в баре, очень хотелось горячей воды, тем более он берег как зеницу ока последний пакетик черного чая для такого важного случая. Всё вертелось и кружилось перед глазами, пол кают-компании плавал под ногами... Кружка горячего чая и хотя бы немного еды - это сейчас было самое ценное.

     - Ну, что... ЗдорОво, последний из могикан, - это Кок поприветствовал Индейца с долей иронии и наглым издевательским прищуром. - Чего-то ты залежался, боец. Сталкеры, вон, кто на охоту ходит, кто артефакты хоть какие-то приносит, а кто  дрова собирает, всё ж  польза какая-то. А ты лежишь, говорят, книжки читаешь. Неужто пропал запал, а?!

     И Кок рассмеялся.

     - Кипяток есть?.. - невозмутимо и спокойно спросил Индеец, игнорируя шутки. - Мне пару кружек надо.

     Бармен назвал цену. Она была вдвое больше обычного, чем когда он покупал последний раз, всего день назад.

     - У тебя для меня особая цена? - мрачно спросил сталкер, подняв бровь.
 
     - Ну а что ж, и такое бывает. Кто вносит особый, так сказать, вклад в процветание "Скадовска", тому и скидка бывает, -  Кок уже с легким раздражением в голосе выговорил это, но продолжая удерживать формальную улыбку. - А еще перебои с поставками, вода в дефиците теперь. Пока ты отлёживался, военные устроили операцию по проникновению вглубь Зоны и через пару дней грянул Большой Выброс, который накрыл все наши торговые маршруты новыми аномалиями. Кое-как проводники отыскали новый проход, вот так вот...

     - Ну и что, успешно прошла операция? - с сарказмом спросил сталкер.

     - Да вроде информация есть, что почти все полегли... Особенно много зомбированных лезет теперь с ЧАЭС и много среди них военных. Они заварили эту кашу, а нам теперь расхлебывать. Сколько людей этим выбросом накрыло...

     Индеец положил все оставшиеся деньги на стойку:

     - Тогда давай одну кружку...

     - Не хватает тут немного, - продолжал издеваться Кок.

     - Есть патроны для дробовика, - скрипя зубами и готовый упасть в голодный обморок, произнес Индеец.

     - Это к Лысому наверх в его кладовку, я этим не занимаюсь, - уже не улыбаясь, максимально равнодушно ответил бармен.

     Индеец, не забирая со стойки свои деньги, пошел наверх.

     Лысый в своей каморке, как обычно, был не в духе, хамил, не хотел покупать патроны и ругался. Индеец не торговался, он презирал торговлю и молча добавил колоду карт на стойку, медную проволоку и красивый изрядно потрепанный журнал с цветными фотографиями о путешествиях.

     - Ладно, держи и проваливай... и не отвлекай меня,  -  торговец раздраженно швырнул деньки на стойку.

     Индеец хладнокровно посмотрел ему прямо в глаза, снял две карты с проданной ему же колоды и положил перед ним:

     - Двадцать... неплохо, - и взял две карты себе. - Валет и туз... Блэк Джек... и я не жульничал. Валет слышишь?! Поставили бы деньги - я  выиграл бы.

     Оставив карты на стойке и забрав деньги, Индеец пошел опять в бар, подумав, что когда-нибудь он всё же выстрелит в глаз этому барыге прямо здесь, а также, что если выпал Блэк Джек, то ему сегодня обязательно повезет. А Лысый еще долго смотрел ему вслед, крутя у виска грязным пальцем.







                5.







     - Из еды что-то брать будешь? - спросил Кок как бы торопя покупателя.

     - Нет, вечером приду, - Индеец забрал кружку крутого кипятка и на секунду замешкался. Ему очень не хотелось брать у бармена работу. Но выхода не было.  - Есть что-то на деньги выполнить? Мутанты, может товар куда отнести или письмо? Конфиденциальность я гарантирую.

     Индеец не любил слово "работа" и поэтому высказался таким образом.

     - На мутантов ребят я уже послал, они зачищают торговую тропу, где мои люди ходят. Курьеры у меня тоже свои проверенные, так что не знаю, что тебе предложить. Артефакты пойдешь искать? Есть тут парочка заказов, - уже серьезно сказал Кок.

     - Нет, - равнодушно ответил Индеец, зная что бармен даст контракт на какие-нибудь редкие артефакты и потом проблем с ними не оберешься, - Не до артефактов мне сейчас.

     - Ну иди отдыхай тогда...

     Индеец сверкнул глазами, молча развернулся и пошел, полностью смирившись с судьбой,  безразлично размышляя, что теперь придётся весь день слоняться по окрестностям и бродяжничать в поисках удачи, а вечером ужинать, а точнее давиться, какой-нибудь жаренной собачатиной без хлеба и соли и топить радиоактивный снег на воду, так как помимо купленного кипятка во фляжке осталось воды на один раз.

     Но Кок засуетился и бросил вдогонку, смутившись достоинством и гордым равнодушием сталкера:

     - Погоди... Есть работёнка одна, не особо денежная... но... на еду хватит... Всё же ты выручил здорово нас в первый день, когда сюда пришел, - Кок говорил уже серьезно и как бы пересиливая себя с легким раздражением к собеседнику.

     Индеец вспомнил, как в первый день прибытия на эти большие северные болота "Скадовск" атаковали пару десятков сошедших с ума после Выброса или попавших под Выжигатель Мозгов зомбированных с оружием. Они медленно, но настойчиво шли почти клином, не останавливаясь, обезумев и не чувствуя боли, беспрестанно обстреливая массивные стальные ржавые борта судна, на котором, как назло, в этот момент было очень мало бойцов. Почти неживыми и хрипло-приглушенными голосами они кричали какую-то бессмыслицу, к чему-то призывали непонятно кого и беспрерывно хаотично стреляли.  Индейцу ловко удалось атаковать их с верхней палубы. Со свежей раной и повязкой на шее, укрываясь за стальным бортом судна, он, постоянно меняя позицию, короткими очередями из своей, проданной уже теперь, штурмовой винтовки "LR-300" методично расстрелял наступающих и отбил основную атаку. А потом потратил последнюю гранату, чтобы уничтожить остатки безумно прущего на судно отряда помешавшихся бешенных зомби.

     Он с болью в сердце теперь вспомнил свою вынуждено проданную очень удобную и точную укороченную американскую винтовку. Сейчас она бы была как нельзя кстати. С ней бы он свернул горы, даже находясь в болезненном состоянии. Но надо было смириться с этим и идти на дело с тем, что осталось от его вооружения.

     Индеец мрачно ухмыльнулся и простуженным огрубевшим от постоянного кашля голосом бросил:

     - Надо же... Еще кто-то помнит добро... А я уж было думал, что зря потратил свою последнюю гранату... Думал, что надо было уйти тогда и найти более гостеприимную харчевню, и пусть бы поехавшие с оружием наведались в бар и выпили водки на радость всем присутствующим...

     - Не обижайся, боец... Я же все помню... - суетливо и с натянутой вычурной улыбкой заулыбался Кок, словно его поймали на мелкой краже.

     Индеец прервал его:

     - Что надо делать?

     - Да пустяки... На севере, на бывшей бензозаправке, ну  знаешь, где дорога с ЧАЭС на юг проходит, видел мой посыльный стаю голодных слепых собак. Едва ушел от них... Ученые в бункере на "Юпитере" давно у меня заказывали собачьи хвосты четыре-пять штук и одно сердце слепого пса для экспериментов и своих опытов, но я уже две недели не могу выполнить заказ. Принесешь к вечеру - заплачу. Поешь нормально и воды купишь. В общем как хочешь...

     - Сделаю, - хмуро бросил сталкер и пошел прочь, но на секунду остановился и обернувшись спросил:

     - Хлеб черный будет к вечеру?

     - Неа...

     - Так закажи на следующий раз, а то надоело уже этими белыми засохшими батонами давиться. Неужели у вас от них трехдневных запоров не бывает?! - Индеец стал неожиданно для себя раздражаться.

     - Будет сделано, Вождь, - и Кок снова издевательски засмеялся, гримасничая и приложив ладонь к виску.

     -  И чай черный закажи... Не травяной, слышишь!.. Не грибы чайные сушеные всякие вонючие, не всякие фенечки с ароматом ягод в пакетиках, не каркаде или прочий компот для почтенных леди,  а обычный черный гребаный рассыпной чай в пачке!... Хоть со "слоном", хоть с "Биг Беном" для обычного сталкера... в ком осталось хоть что-то мужского!.. да хотя бы  самый дешевый... Слышишь?!.. ОБЫЧНЫЙ... ЧЕРНЫЙ... ЧАЙ!.. - Шипя как змея, издевательским шепотом, нарочито успокаивая речь, Индеец с расстановкой произнес каждое слово. Он понимал, что ему нечего уже было терять... Ему было всё равно.

     Сталкер уже не на шутку нервничал. Когда он вспоминал о чае, он иногда приходил временами в бешенство и едва себя сдерживал. Чего только не было в Зоне у торговцев и барменов, а с чаем всегда были проблемы. Один раз он даже серьезно подумывал податься к бандитам, которые спокойно у костра гоняли крепкие чаи и даже чифир, а заодно потом гоняли по аномалиям и разбитым дорогам Чернобыля неопытных искателей приключений, здесь, в Зоне. - Чтоб вас Химера забрала! Надо же!... Все пьют всякое дерьмо, а за чаем хоть к черту в пекло прямо отправляйся!.. Водку эту свою вонючую ящиками завозят, а обычную пачку чая не могут протащить в Зону...

     Индеец махнул рукой и пошел к столу, а Кок заливался хохотом.







                6.







     Индейцу повезло - кипяток был крутым. Он одиноко стоял за самодельным столом в углу и грел холодные руки об железную кружку, наблюдая как припасенный последний пакетик дешевого черного чая пускает в горячую воду темные полосы, окрашивая ее словно акварель золотисто-янтарным, а потом бурым настоем. Он впился глазами в напиток, медитируя, и словно заставляя завариться его как можно крепче.

     "Действительно нервы ни к черту!.." - думал он. Но понимал, что после тяжелой простуды и сильных антибиотиков психика пляшет из стороны в сторону и подчас просто сложно держать себя в руках, особенно если накопилась небезосновательная злость.

     Индеец размышлял, что Кок порядочная сволочь... Работу дал как одолжение и это вся его благодарность. И даже не предупредил о Химере, что бы был осторожен. О Химере,  которая недавно появилась здесь, на северных болотах, после долгого отсутствия,  а о ней последние дни не говорил только ленивый. Ведь мог бы предостеречь, ради приличия.

     - Ей! Лохматый! Зачем тебе чай?! Выпей с нами водки лучше! Ха-ха-ха! - это уже из-за соседнего стола, какой-то новый, неизвестный Индейцу сталкер, развязано подначивал его,  прерывая чайную медитацию.

     - Оставь себе, дружище. Тебе сегодня пригодится для решительности, когда пойдешь бить тушканов, - сверкая глазами ответил Индеец, которого уже достали эти постоянные шуточки и смешки, и он едва сдерживал себя,  морщась от горячей обжигающей железной кружки чая в руках и  скривив свои тонкие бледные губы то ли от злости, то ли от ехидной улыбки.

     - А ты, я вижу, смелый прямо, - продолжал подвыпивший круглолицый побагровевший шутник, осекшись от резкого ответа, и было даже дернулся, но его стал хватать за руку сосед за столом, сказав ему пару слов на ухо, и тот заметался, но, исказив злобной гримасой лицо, продолжал смотреть на Индейца, оставаясь на месте. - Посмотрим еще как ты сегодня собакам хвосты накрутишь... Может и без штанов вернешься... А?! Зверобой, блин...

     И он заржал, но получилось как-то неестественно и вычурно. Да и посмеялся он в одиночестве...

     Индеец побледнел, но выдержав несколько секунд,  спокойным и презрительным жестом смахнул окурки в сторону со своего стола куском старой газеты в жирных пятнах. Он не любил мусор и грязь. А некоторые посетители не церемонились и бросали спички и недокуренные сигареты  прямо на стол мимо поставленной тут пустой консервной банки.

     В зале повисло напряжение, и все смотрели на сталкера, который, сжав свои худые скулы, до белых костяшек пальцев сдавил горячую кружку чая, то  молча озирая помещение, то понуро опуская голову и по-звериному глядя исподлобья.

     Но напряжение разрядил пожилой бородатый охотник, похожий на Хемингуэя  , который стоял поодаль в углу в большом зеленом рыбацком плаще, охотничьих ботфортах и с новенькой горизонтальной двустволкой за спиной.

     Прищурено куря самокрутку, он  громко бросил на весь бар:

     - Однако, если бы сейчас сюда вошла Химера, то в штаны навалили бы все: и охотники на тушканов и любители слепых псов!

     Все разразились смехом, словно ждали подобной шутки, кроме Индейца, который играя бледными желваками, молча стал разворачивать коричневую пищевую бумагу в жирных пятнах, в которой был последний кусок мяса.  Плевать на них всех!.. Лишь бы поесть!..  Так думал он, еле стоя на ногах.

     Мясо, засохший кусок серого батона, местами уже тронутого плесенью... а еще он нашел немного овсянки, скопившейся в уголке пакета. Ее бы хватило на жидкую кашу,  если залить кипятком в тарелку, но кипяток был один. И между тем чтобы сделать кашу или заварить чай он выбрал последнее.

     Несколько глотков горячего и терпкого черного чая и он почувствовал небольшой прилив сил, особенно когда закусил черствым куском хлеба величиной с кулак, проглотив его  меньше чем за полминуты. Так он проголодался.

     Он почувствовал как даже такой не очень крепкий чай  расширил сосуды, вызвал прилив тепла и немного снял тошноту и головокружение. Кофеин пошел по венам.

      Допив все до последней капли и распотрошив пакетик, он съел всю заварку, тщательно пережевывая ее и выжимая скрипящими зубами всё из чайного листа. Затем достал мясо и, вспоминая сталкера в черном плаще, который резво осадил шутников в кубрике, стал зеркально блестящим ножом отрезать куски и жадно есть их.

     Мясо было жесткое, трудно пережевываемое, очень соленое и сильно сдобренное острым перцем. Это было копченое мясо местных диких кабанов. Некоторые умельцы в Зоне как-то по-особому засаливали его, а потом долго вялили или коптили на костре. В условиях дефицита продуктов и дороговизны всего и вся иногда приходилось питаться им. Куски такого мяса и сала бродили по Зоне. Им торговали на базах, импровизированных барахолках, заворачивая в бумагу, газету или целлофан, иногда между двух кусков черствого старого хлеба. Такой бутерброд подчас был единственной пищей сталкера за день, когда дела шли не очень. Тем более это мясо долго хранилось и не портилось, хотя вкусовые качества его и польза были сомнительны.

     Индеец понимал, что после него через какое-то время захочется жутко пить, а воды нет, но он не мог остановиться. Организм после голода и болезни настойчиво требовал пищи до судорог в животе.

     Проходя к выходу под пристальными взглядами окружающих, он остановился напротив Лоцмана, который пил какое-то горячее пахнущее ягодами и травами питье и изучал бумажные карты, а также нарисованные схемы местности, делая карандашом пометки.

     - Чего хотел? - спросил Лоцман, увидев как напротив стоит сталкер, и убрал свои бумаги.

     - Ну что, нашел выход с Затона? - спокойно спросил Индеец. - Мне, возможно, на днях на станцию "Янов" надо будет выйти...

     - Да... Есть одна тропка, опасная, но провести смогу, но сам понимаешь: пока нашел ее, пока проложил путь, карту составил, да и желающих много стало, каждый норовит набиться в компанию... Поэтому стоит недешево, - и проводник назвал цену, которая была действительно втрое выше прежней. - Сегодня после обеда поведу группу. Хочешь присоединяйся. А так в порядке очереди жди... Когда вернусь, там может и будет время у меня.

     Индеец хмуро посмотрел на Лоцмана и, едва сдерживая раздражение, произнес:

     - Дорого для меня, не годится...

     - Ну дорого, так не отвлекай, я занят... - и проводник снова углубился в свои бумаги.

     - Ладно,  удачи... Сам дорогу найду, - Индеец равнодушно развернулся и пошел к выходу.

     Лоцман оторвался от своих карт, удивленно посмотрел вслед сталкеру и высокомерно ухмыльнулся:

     - Ну-ну... Ищи давай...

     Индейцу больше ни с кем сегодня не хотелось разговаривать и вообще иметь каких-либо дел. Последнее о чем он подумал, выходя на улицу и громко хлопая стальной дверью, это то, что он докажет, что всё не воспринимающее его всерьез общество на посудине, смеющееся над ним, не стоит и мизинца его. Ему в один миг отчетливо стало ясно, что наступает "час икс", когда он или погибнет, или взойдет на "Скадовск" победителем, умыв всем ухмыляющиеся рожи. Жить ему особо не хотелось, мытарства и невзгоды невероятно утомили его, и он в очередной раз  пошел искать свою смерть, которая, как назло, чем активнее он двигался к ней на встречу, отдалялась от него.






                7.






     Свежий морозный воздух ударил ему в лицо. Кислород пошел по крови и голова приятно закружилась в эйфории . Индеец мягко и почти бесшумно ступал по девственно-белому снегу, тонкий слой которого едва поскрипывал под резиновой подошвой кожаного ботинка.

     Он взобрался на небольшой пригорок и замер, устремив взгляд на много километров вперёд. Затон дремал в объятьях пасмурного серого зимнего дня. Тишина оглушала и  пленяла разум. Где-то в вышине стоял зимний гул ветра, и голые деревья без листьев иногда надрывно стонали  своими уставшими от жизни телами и скрипели переплетающимися верхушками в рощах. Изредка с темно-серого мрачного монолитного неба срывались одинокие снежинки, и покой дремавших покрытых снегом болот временами нарушали только каркающие вороны. Всё утонуло в гнетущей серости, мрачном небе, и даже первый снег не так сильно резал глаза,  ибо едва начавшийся самый короткий день, тут же переходил в надолго затянувшийся вечер. Шепот сухих камышей, вздрагивающих от легких порывов ветра, навевал меланхолию и сон. Промозглый холод унылого зимнего дня забирался сквозь кожаный анорак прямо в душу.

     Индеец осторожно, но уверенно шел по дну некогда пересохшего огромного портового речного затона, от которого лишь остались мелкие заводи, озерца, кусочки старого русла с остатками и обрывками старой реки с зарослями камыша, и меж которых лабиринтами проходов петляли участки суши. Вода в них слегка покрылась тонкой коркой льда, а на середине больших заводей еще зияли темные полыньи с чёрной ледяной водой. Больше всего сейчас Индейцу не хотелось провалиться в такую воду и он умело пробирался между старицами и заводями по мерзлому песку и сухой, покрытой инеем, траве, стараясь быть незаметным и держась ближе к камышам.

     Он сам поразился как точно определил по звукам, что прямо по курсу за камышами на него движутся пять тушканов. Характерное суетливое шкрябанье лапами, мерзкий истеричный писк - и он не раздумывая уже стрелял из пистолета по первым трем зверькам, которые кинулись к нему из зарослей. Размером с домашнего кота и лишь отдаленно напоминающие тушканчиков,  тем что становились на задние лапы, они скорее были похожи на мерзких грызунов, вроде крыс, и могли представлять опасность если их было много.

     Первых зверьков отбросило точными выстрелами в кусты, а два последних мгновенно подбежали так близко, что Индеец побоялся прострелить себе ненароком ноги и отшвырнул их резкими пинками твердых ботинок. Один улетел в воду, проломив тонкий лед, но другой все же умудрился прокусить штаны и впиться в ногу ниже колена. Индеец ударил его тяжелой рукоятью пистолета, сбросив с себя, и добил его левой рукой одним взмахом своего ножа, разрубив тому голову.

     Да, он явно потерял форму после болезни и теперь стоял и смотрел на разорванную окровавленную штанину и тушки убитых мелких хищников. Пришлось мочить бинт остатками палёной водки, которая у него хранилась в рюкзаке и заматывать рану, наложив поверх пакет, чтобы рана хорошо проспиртовалась. Никаких антисептиков у него больше не осталась, а эта мелкая пищащая дрянь могла занести инфекцию. Штаны тоже не было времени зашивать и остатками бинта он накрутил вторую повязку прямо поверх штанины, чтоб туда не задувало холодом. Рана была терпима, но появился еще один источник боли который будет поминутно саднить, ныть и изматывать обессилевшего сталкера.

     Вдали уже виднелся противоположный берег, который вздымался высоким крутым подъёмом и на который, петляя, надо было взбираться, чтобы выйти к дороге, ведущей к АЗС.

     Превозмогая слабость и дурноту, сталкер прихрамывая пошел по направлению к высокому берегу.






                8.








    Когда Индеец  выбрался со дна затона и вскарабкался  наверх к дороге  по крутому берегу, двигаясь по едва приметным серпантинным тропкам, камням и цепляясь за кусты, он понял, что силы окончательно покинули его. Сталкер сидел на большом плоском камне и курил половинку сигареты без фильтра, чтобы хоть как-то взбодрить себя. Другую половинку он бережно спрятал в измятую мягкую пачку с рисунком верблюда и дюн и убрал в нагрудный карман. Всё у него было последнее: и пакетик чая, что он выпил, и сигарета, разломленная пополам, и водка на компресс, и медикаменты, и еда... В таком материальном упадке он, пожалуй, был только в свои первые дни в Зоне.

     Выпустив последний клуб дыма в морозный воздух, он окинул взглядом Затон, расстилавшийся внизу. Два ржавых сухогруза: "Шевченко" и "Скадовск", один поближе в километре, другой поодаль в пасмурной серости и зимней сумеречной дымке, лежали на пересохшем дне, как два огромных и поверженных левиафана, припорошенные первым сухим снегом.

     Сухогруз "Шевченко" сталкер осторожно обошел до этого стороной, скрываясь в камышах, ибо там последнее время ошивались какие-то странные люди, которые не хотели идти на "Скадовск". Оттуда периодически доносилась стрельба, поговаривали, что там теперь обитали контрабандисты, наркодилеры и прочая личности с непонятной и сомнительной репутацией.

     Мрачный пейзаж навевал тоску, в груди надсадно ныла невыносимая тупая боль: то ли боль от кашля в легких, то ли  тягостное ощущение  черной болезненной меланхолии, которая словно невидимый ржавый нож ковырялась без спросу и без наркоза прямо где-то под сердцем. Индейцу  захотелось завыть предсмертным воем, как волк, который  обратив свою морду к снежным просторам и стоя над обрывом, озирая мрачные болота, последний раз зовет своих волчьих богов.

     Он посмотрел в пистолетное дуло, о чем-то размышляя, злобно сверкнул глазами, поставил оружие на предохранитель и убрал его за пояс. Пришло время. Он достал из потайного кармана маленький прозрачный пузырек и вспомнил слова Болотного Доктора: "Используй в самом крайнем случае, когда силы совсем покинут тебя..."

     Месяца два назад, темным дождливым днем в конце сентября, Индеец стоял в баре на заводе "Росток", отогреваясь и пил горячий чай, в который он добавил пятьдесят грамм коньяка, а точнее, как он говорил, какого-то молдавского бренди.  Бренди был так себе и  Индеец морщился, но пил, так как одежда была вся сырая и его нехорошо знобило время от времени. Он прямо с утра попал под сильный дождь, который не унимался и по сию пору. Бар был полон людей. Все ждали очередной выброс, который вот-вот должен был случиться и после которого скорее всего этот нудный сентябрьский дождь должен был и закончиться.
 
     С барменом он не сторговался: тот попросил показать артефакт и Индеец вынужден был достать этот голубой красивый шар с черными прожилками, который переливался мягкими вспышками  нежного света, немного освещая темное душное помещение. Сталкер пожалел, что достал этот предмет на всеобщее обозрение. Несомненно, в баре были и порядочные люди, и он это знал, но также было много и мутной публики, которая теперь может его ждать за воротами завода, или в темных мрачных закоулках оного, чтобы, так сказать, отнять то, что представляет ценность.

     Бармен последний раз сухо назвал цену, словно отрезал и Индеец молча убрал артефакт в рюкзак, попутно окинув зал своим тяжелым взглядом. Цена его не устраивала, и он подумал, что бармен порядочный жлоб, и мог бы и в подсобку пригласить, чтобы скрыть товар  "от чужих глаз". Теперь и артефакт он не продал, и все уже видели, что у него в рюкзаке. А может и специально так сделал, хитрый барыга.

     Индеец накануне двое суток шел под холодным моросящим дождем, брёл по мокрым полям и мрачным рощам, обходя аномалии, пережидал выброс в подвале обрушенного дома на каком-то мертвом хуторе, отогревался, ночевал и потом варил завтрак на костре  в случайно найденной  глиняной пещере в лесу , забравшись в самую глушь Темной Лощины. Обнаружив в бинокль две засады бандитов с "гоп-стопом", он ловко, как следопыт, обошел их стороной и потом на закате, когда наконец-то вышло солнце, осветив мокрые ветви деревьев и верхушки пожелтевших трав, переливающихся  хрустальными каплями дождевой воды, нашел этот артефакт, попутно отбив возле него две атаки псевдособак, расстреляв обойму дорогих натовских патронов к своей автоматической винтовке. И вот он это всё сделал, чтобы теперь бармен в плохом расположении духа выставлял такую заниженную цену?!

     Настроение было испорчено. Он стоял в самом углу у маленького столика, попивая крепкий черный чай с коньяком и стараясь незаметно мониторить происходящее, как бы читая старую газету. За его  столом пристроился всего один человек и слишком он уж старался изобразить из себя сильно  пьяного. Индейцу это явно не нравилось. Плохую актерскую игру он примечал сразу.

     Словно материализовавшись из пустоты, вынырнув откуда-то из темноты бара, к нему подошел пожилой мужчина очень приятной наружности, еще довольно крепкий и бодрый  и как-то сразу расположил к себе. Он был с аккуратно остриженной белой бородой, такого же цвета волосами, добрым и усталым лицом, одет в длинный коричневый плащ-пальто с капюшоном на манер лесника. На ногах его блестели высокие рыбацкие непромокаемые сапоги.

     - Извините, - и пожилой мужчина поставил с краю на стол увесистый туристический рюкзак, в том числе и обращаясь к пьяному, который был за столом с Индейцем. Подозрительного пьяницу как ветром сдуло, когда он увидел подошедшего.

     - Пожалуйста, - Индеец аккуратно затушил окурок в консервной банке-пепельнице, выпустил в сторону  дым и освободил дополнительно место, отодвинув свою тарелку.  Он спокойно смотрел на мужчину, выжидая что будет дальше.

     - Возможно вы слышали обо мне. Я - Доктор, живу на болотах, врачевание - моя основная деятельность, - старик задумчиво и легко улыбался, смотря куда-то в пустоту, словно что-то вспоминая далекое.

     Учтивость и воспитанность немного даже удивили Индейца, который уже вроде бы и привык ничему не удивляться, но он, облокотясь на стол, продолжал внимательно и невозмутимо смотреть на старика, слегка подняв одну бровь, отхлебывая чай, словно выжидал, что будет дальше.  И конечно же он не раз, как и все тут присутствующие, слышал о Болотном Докторе, который, похоже, среди сталкеров в Зоне прослыл уже чем-то вроде легенды.

     - Видите ли, - продолжил седовласый Доктор, в котором было что-то непередаваемо по-отцовски обаятельное. - Я, конечно же, использую и традиционные методы лечения, но зачастую медикаментов и сильнодействующих препаратов мне постоянно не хватает, хотя я и стараюсь пополнять их. Мир, так сказать, не без добрых людей... хм-да..

     И Доктор, улыбаясь, указал на свой рюкзак и пристально посмотрел на сталкера, потирая, словно было зябко, свои белые худощавые ладони.

     - Да, да, продолжайте, Доктор, я внимательно слушаю вас... - Индеец также невозмутимо  обратился к легендарному целителю, видя того впервые.

     - Так вот... - спокойно и с расстановкой продолжил Доктор. - Зона - удивительное место. Здесь много того, что можно использовать в излечении, причем невероятно эффективно. У меня целая коллекция особых лекарственных рецептов  по которым я  приготавливаю растения, как обычные, так и аномальные, произрастающие только тут, в Зоне. Но самое подчас сильное средство к восстановлению организма и даже спасению жизни человека или животного - это вот эти аномальные кусочки материи, за которыми охотятся сталкеры, рискуя жизнью, и которые называют артефактами. Некоторые из них могут вернуть человека к жизни, если их использовать в лечении, лучше любого препарата. Ибо артефакты - это нечто такое, чего даже не понимают сами ученые, аномальное чудо Зоны и люди иногда, сами того не зная, могут неправильно использовать некоторые из них. Так вот, что это я вокруг да около... Прошу прощения, но я совершенно случайно, сам того не желая, увидел у вас именно тот артефакт, который мне очень нужен, и за которым я уже давно гоняюсь. Я его видел и у ученых, но они ни в какую не захотели мне его ни продать, ни отдать, мотивируя тем, что он им нужен для важных научных изысканий... а со мной им сотрудничать нет выгоды...

     - Логично... - мягко и устало улыбнулся Индеец. - Я, кажется, понимаю к чему вы клоните, но всё же продолжайте.

     - Я так и знал, что вы умный молодой человек и поймете всё с полуслова. Подытожу - этот артефакт уже давно мне не встречался у сталкеров, но мне он очень необходим. С его помощью, определённым, известным мне, способом, воздействуя на растения, я делаю очень сильное средство-снадобье, которое способствует очень быстрому восстановлению тканей, невероятно ускоряя метаболизм и улучшая заживление даже самых сложных разрывов и переломов, а также способствуя быстрому восстановлению после хирургических вмешательств, снижая до минимума смертельных исход и осложнения. Более того, артефакт можно использовать и непосредственно на больном: он обладает, в таком случае, колоссальными восстановительными, ранозаживляющими и ярко-выраженными болеутоляющими свойствами, способными облегчить даже самые сильные муки больного...

     - И вы хотите попросить у меня этот артефакт... - Индеец уже говорил серьезно практически утверждая, а не спрашивая собеседника.

     - Именно...- старик задумчиво поднял свои выразительные голубые глаза и смиренно продолжил. - Сейчас у меня на излечении мается с тяжелым ранением один очень хороший сталкер, и сильнодействующие препараты уже не помогают ему. Он мне как сын, хотя я стараюсь и не делать различий между больными, но мне очень хотелось бы его спасти, более того, этим артефактом я смогу помочь и другим людям впоследствии, ибо знаю как его правильно применять. Но я все понимаю - вы не обязаны мне его отдавать, это лишь моя просьба. Денег у меня немного, даже, я бы сказал, весьма немного: вдвое меньше той суммы, что вам предложил бармен, но тем не менее всё же деньги...Так же я в будущем вам могу быть полезен, если на то вам будет угодно, а может даже и сейчас я могу вам чем-то помочь, если не откажитесь от моих услуг...

     Что там и говорить, а старик растрогал Индейца, хоть сталкер и не подал вида. Жестокость, хамство, обман, цинизм, алчность, бессердечие, предательство, равнодушие к чужой боли - это то, с чем уже не раз сталкер имел дело, здесь в Зоне, даже можно сказать он жил среди всего этого, стараясь по возможности не впускать это в свое бытие.

     - Хотите выпить немного коньяку?.. На улице промозгло... - Индеец загадочно обратился к Доктору, озираясь по углам бара и не давая прямого ответа. Из бара на них внимательно уставился не один десяток глаз и не одна пара ушей ловила каждое их слово, хотя Доктор говорил довольно тихо.

     - Благодарю вас, но я думаю сейчас это будет неуместно, - старик вежливо отказывался.

     - Может перекусить или горячего чаю? У меня еще есть... - сталкер бросил взгляд на свою большую заварочную железную кружку, в которой было еще половина крепко заваренного чая.

     - Спасибо, я пообедал... Ну чаю, пожалуй бы, выпил горячего, а то мне еще идти сегодня всю ночь, надо бы поспешить к больному, но,  так сказать, выпил бы за компанию крепкого на дорожку, раз угощаете, - старик устало, но ничуть не расстроенно соглашался, о чем-то размышляя. Индейца удивило, что Доктор, не боясь, оглашал свои планы на вечер.

     - Одну минуту, не уходите! - и Индеец сходил к бару , бросил мелкую купюру на стойку и, налив в заварочную кружку горячего кипятка, разбавил очень крепкий настой черного чая на дальнейшее чаепитие. Разлив по двум стаканам и положив Доктору сахар, он с усталостью подмигнул и добавил:

     - Выброс уже закончился, дождь похоже тоже. Не хотите ли прогуляться и попить чайку на открытом осеннем воздухе во дворе и полюбоваться вечером, и к тому же мне нужно зайти за патронами к долговскому торговцу?- сталкер лукаво улыбнулся и незаметно в кармане куртки снял пистолет с предохранителя. - А то я чувствую себя здесь как на сельском базаре в окружении сплетниц, разумеется к вам, Доктор, это не относится.

     Индеец злобно метнул взгляд в зал и пошел на выход с высоко поднятым подбородком и дымящейся кружкой чая, со сверкающим клинком за спиной. Доктор всё понял.

     Индеец старался держаться подальше от темных углов и закоулков завода "Росток", где расположился сталкерский бар "100 Рентген" и база группировки "Долг" и шёл посредине проулка, держа палец на курке пистолета в кармане куртки. Хоть "Долг" и контролировал всё на базе, но он знал, что нападение со спины и ограбление были тут не такой уж и редкостью, несмотря на то, что грабителю грозил неминуемо расстрел или отправление на "Арену", что было ничем не лучше. Но заброшенный завод смотрел десятками черных пустых глазниц окон холодных заводских помещений и мастерских, петлял десятками проулков к разным строениям с разбитыми и поросшими травой тротуарами - попробуй там найди кого-нибудь. Ударят по голове, отберут рюкзак, тело отнесут в высокие заросли крапивы и через пять минут "кричи не кричи". Особенно, если знают, что есть чем поживится, то могут настойчиво выслеживать невнимательную жертву.

     Ну а группировка Долг, так сказать, местная милиция, с пафосом объявляющая свои строгие порядки, как всегда в нужный момент не окажется на месте.

     Индеец всё это прекрасно понимал. Все еще свежа была в памяти история с его случайным знакомым, веселым, но легкомысленным парнем, с которым они пришли как-то вместе со свалки, где они искали вместе артефакты, и который пошёл освежится после выпивки на воздух и был найден в тридцати метрах от "Бара", в старом канализационном люке  с перерезанным горлом и  без рюкзака, в котором помимо вещей были два добротных и прилично стоящих артефакта. Убийц не нашли, а Индеец по опыту знал, что среди многих трущихся в Баре сталкеров, иногда под маской обычного новичка недотепы, может скрываться матерый убийца-наемник, отъявленный уголовник или что-то вынюхивающий разведчик, ведь всех не проверишь досконально, особенно если это умеющий маскироваться профессионал.

     Он держал путь на освещенное керосинкой зарешеченное окно в конце переулка, стараясь следить нет ли хвоста. Окно - это было помещение долговского торговца возле их же казарм. Вдали, отойдя от горящего в заброшенном цеху костра, где была импровизированная сталкерская ночлежка, шатались двое пьяных и  громко орали песню, обнявшись. Но это не надолго. Уже неподалеку стоящая долговская охрана успокоит их быстро. И сталкер знал, что у торговца он будет снова на какое-то время в безопасности. Хотя в присутствии Доктора он ощущал необъяснимое  удивительное спокойствие и уверенность, словно невидимые силы Зоны охраняли их.

     Закупившись патронами и всё же тщательно выследив нет ли хвоста, Индеец, конечно же, отдал Доктору артефакт, не взяв с того ни копейки. Более того, не смотря на все протесты Доктора, он вызвался проводить его как охранник, учитывая теперь наличие ценного предмета у того.

     Сталкер редко ходил ночью по Зоне, так как это было очень опасно, но Доктор, словно имея третий глаз, уверенно шёл по тропе среди мокрого осеннего поля, лишь немного подсвечивая себе путь обычным фонариком. Индеец настолько успокоился в присутствии старика, что когда уже за пределами завода на опушке рощи к ним подбежала псевдособака, сталкер даже не успел среагировать на нее, тем более рука Доктора уже лежала на его руке, блокируя возможность выстрела:

     - Не вздумайте стрелять!.. Это Дружок. Теперь мы в полной безопасности.
Прирученной и виляющей хвостом псевдособаки Индеец еще не видел, тем более, что остротой зубов и оскалом пасти она ничем не отличалась от своих собратьев по Зоне.

     Почти весь путь разговаривали о медицине, растениях, аномалиях  и артефактах  в Зоне.

     Незадолго до рассвета они остановились в роще, усыпанной ковром мокрых листьев и в ложбине между четырех огромных вязов разожгли огонь, чтобы вскипятить чаю и немного перекусить. Старик дал сталкеру вздремнуть пару часов у огня и, закутавшись в теплую куртку, Индеец провалился в тяжелую дрему. Сам Доктор, такое ощущение,  не нуждался нисколько во сне и  все время сидел у огня, подбрасывая ветки.

     Где-то в метрах ста в низине взревел кровосос, это и разбудило сталкера, который уже держал за цевье свою автоматическую винтовку, готовый выпустить очередь. Доктор всё также невозмутимо смотрел на огонь и мешал веточкой угли:

     - Не беспокойтесь, я вас уверяю, он сюда не придёт, - старик сказал это так уверенно, что Индеец поставил на предохранитель свой автомат.

     Светало. Зону окутал осенний пряно пахнущий туман, в котором исчезали, начинавшиеся внизу после спуска от рощи, большие южные болота. С деревьев капала вода и  бесшумно срывались желтые листья. Сухие камыши стояли в ледяной черной зеркальной воде, не шелохнувшись, в тишине и безветрии, и розоватой палитрой рассвета растворялись в тумане. Сырость пробиралась даже под куртку.
 
     - Не стоило беспокойства, но благодарю вас за помощь проводника, и отдельное спасибо за артефакт. Я тронут вашей щедростью - будьте уверены, он принесет пользу еще не одному живому существу. А дальше я пойду один: мы с Дружком почти дома... Хорошо, что вы вздремнули... Будет не так тяжело возвращаться назад...

     Сталкер кивнул спросонья и отхлебнул из фляжки теплой воды.

     - Спасибо вам за лекарство, Доктор. Надеюсь поможет... - Индеец мучился болями и воспалением в суставах и последнее время временами даже не мог ходить как раньше, особенно донимал сустав и мышца  травмированной ноги.

     - Непременно поможет. Это очень мощная вытяжка из одного растения, помогает даже при системных воспалениях и ревматоидных болях. Принимайте эти шарики раз в три дня после еды и, я вас уверяю, вам станет легче и вы забудете о болях. Иммунитет ваш придет в полную норму...

     - Я очень на это надеюсь, ибо ноги - это то, что кормит  сталкера. Слабо передвигаясь ничего не заработаешь и не выживешь, а аспирин перестал помогать, - сталкер тоскливо посмотрел на желтый лист упавший ему на плечо.

     - Берегите себя, Индеец. В Зоне суровые условия и плохая пища, сырость и холод. Постарайтесь устроить себе отпуск на Большую Землю, - и Доктор улыбнулся. - Ну если что, ищите меня, я постараюсь вас подлатать. Спросите на базе "Чистого Неба", я там часто бываю, хорошие там ребята...

     Старик стал копаться в рюкзаке и добавил:

     - И еще... Это вам дополнительно... Мощное восстанавливающее и стимулирующее средство. Используйте в самом крайнем случае, когда силы совсем покинут вас, здесь на пару приемов, но можно выпить и за один раз, - не хуже чем стимулятор из аптечки военных,      - Доктор тихо засмеялся и протянул маленький пузырек с желто-изумрудной жидкостью с деревянной пробкой, на дне которого плавал какой-то корешок и мутный растительный осадок. - Практически наркотик, поэтому осторожно, только в жизненно важных целях.

     Сталкер принял дар Доктора и стал рассматривать его, как редкий артефакт.
 
     - Мне пора, - старик поднялся, погладил Дружка, надел рюкзак и слегка приобнял за плечо своего временного спутника, словно знал, что Индеец не любил рукопожатия. - Удачи тебе, воин.

     - Всего вам доброго Доктор, - сталкеру понравилось, что при прощании Доктор перешел с ним на "ты".

     Когда Доктор исчезал внизу в зарослях камыша и растворялся в густом утреннем тумане, ступая по желто-красному ковру из осенних листьев, Индеец вспомнил своего отца, которого не видел уже много лет...
    







                9.







     Пузырек сверкал на морозном воздухе прозрачной золотисто-изумрудной жидкостью. Деревянная пробка была мгновенно выдернута.

     Из него резко, но приятно пахло. Сладко-горький запах, сильно отдающий чем-то древесным и с примесью алкоголя, похожего на хороший разбавленный самогон. Напоминало какой-то травянистый ликер или настойку, либо вызывало отдаленные ассоциации с абсентом. Индеец минуту не решался это выпить, но потом одним глотком осушил половину небольшого пузырька.

     От голода и слабости, настойка полезла обратно, обжигая пищевод и вызывая рвотный рефлекс, но сталкер усилием заставил себя ее проглотить, зажав рукой рот. По телу сразу стала расползаться теплота, хоть он и определил, что спирта там было не больше, чем двадцать пять градусов. В ушах резко зазвенело, сердце внезапно бешено забилось, но после пары десятков ударов стало успокаиваться.

     Сталкер почувствовал некоторый прилив сил, как будто бы выпил большую кружку хорошего кофе, и какое-то странное ощущение нереальности происходящего, словно все звуки и картины были немного в отдалении...  Ощущение было не ярко выраженно и не сильно беспокоило его, поэтому  он резко встал, почувствовав всё же изменение своего состояния в лучшую сторону. Мышцы сокращались сильнее и быстрее, усталость начала понемногу уходить, стало тепло и болезненность тела c каждой минутой растворялась, словно её и не было.

     Он энергично шагал по растрескавшейся дороге припорошенной снегом и уже крепил сбоку на ремень специальный мешок, куда будет складывать трофеи. Вдали  показалась ржавая и полуразрушенная заправка, и он сразу же, еще издали, увидел призрачные, худые и облезлые силуэты медленно бродящих слепых псов подле нее. Псы задирали головы и вынюхивали жертву.
 
     Индеец не испытывал к ним никакой ненависти. Всё просто - либо он их, либо они его... Разорвут и не подавятся: голодные, злые и замерзшие в первый зимний день. Тем более, как это не цинично звучало, они - его пища, его заработок, его, на данный момент, единственный шанс выжить. К тому же, любой случайно забредший  сюда новичок будет мгновенно разорван этой хищной и голодной стаей.
 
     Сталкер поймал в секунду себя на мысли, что за столько времени, всё же не стал полностью жестоким и всё еще перед боем и убийством даже опасного зверья ищет себе моральных оправданий и утешений для совести. К черту все это! Ни злости, ни сожаления - холодный бой!..

     Он проверил тыл и фланги - всё чисто, насколько можно было видеть и чувствовать опытному следопыту. Псевдособаки, которая может сопровождать группу обычных слепых псов он не заметил и не почувствовал, если только она не выскочит из-за бензозаправки и из-за спин основной стаи. Он швырнул еще издали гильзу в первого пса, нарочно спугнув его на большом расстоянии, и тот, встрепенувшись, скользя и пробуксовывая по снегу, рванулся вперед.

     Упав на одно колено, сталкер вскинул "Браунинг", соединив мгновенно на линии выстрела мушку и целик. Хорошее было средство от Доктора. Вдруг все стало видеться  яснее и четче, в плечах и бедрах появилась легкость, энергия забурлила во всем теле.

     Сухой резкий выстрел и первый зверь, быстро вскинув голову с оскалившейся пастью,  осекся, рухнул и застыл на снегу. Похоже пуля  попала прямо в грудь и сердце метров с пятнадцати, прошив хищника.

     У Индейца в крови закипел адреналин. Он помнил главное правило в подобном бою: не подпускать близко и держать всю стаю "во фронт". То есть, что бы она неслась вся вместе прямо на него спереди, но при этом  на расстоянии, тогда несмотря на быстро бегущие силуэты, они всё время остаются на одной линии и лишь увеличиваются при приближении, но надо успеть поразить всех, иначе если хоть одну подпустить, то в прыжке в зверя сложно попасть и, даже уклонившись от  броска, мишень становится очень трудна: собака кружит возле сталкера с невероятной скоростью, постоянно отрывая от него куски одежды и мяса. А если зверей, кружащих вокруг, будет двое или более, то жертвой с большой долей вероятности уже станет нерасторопный охотник.

     Он даже сам удивился, как одного за другим  хладнокровно и расчетливо пристрелил нескольких мутантов, не дав им приблизиться к себе ближе чем на пять метров.  Методично он переводил спокойно мушку с одной цели на другую, причем даже успевал целится в головы, чтобы не повредить сердце, которое ему нужно было доставить заказчику, потому как первый зверь был "попорчен". Но стая была довольно большая и все же одного мутанта не удалось убить. Тот уже метров с двух отчаянно прыгнул на сталкера, клацая оскаленной пастью. Индеец выстрелил на лету и промазал, но успел выставить вперед мгновенно левое предплечье, на котором у него был надет перед боем самодельный шипованный нарукавник, как он его называл "дикобраз".  Основа из многослойной сшитой нитками толстой кожи, завязанной шнурком вокруг запястья и предплечья до локтя, была начинена длинными шипами из острозаточенных больших гвоздей наружу, на манер напульсников, что надевают блэк-металисты на сцене, чтобы создать угрожающий сценический образ. Приспособление было очень практично и не раз выручала сталкера при внезапном нападении не очень крупного зверя.

     Слепой пес был резко осажен и, напоровшись мордой на шипы, был скинут круговым движением по касательной в сторону и дико зарычал от боли, кровью пачкая снег, и, как и предполагал сталкер, закружил вокруг человека, пытаясь схватить того с боку или со спины. Оставшиеся в обойме патроны были расстреляны и ни один не попал в цель. Дикий безумный пес бегал по кругу с неимоверной скоростью и клацал зубами, пытаясь разорвать бедро или ногу ниже колена.

     Индеец выпустил пистолет на снег и мгновенно достал из за спины свой короткий меч-клинок. Продолжая кружить, уходя от атаки и не давая зверю схватить себя, он совершил несколько режущих взмахов наотмашь, но пес был лишь слегка ранен. Сталкера стала утомлять эта изматывающая борьба и он, отпрянув назад, нанес колющий выпад, выставив клинок на бросившегося на него мутанта. Зверь был остановлен. Со стаей слепых псов было покончено. Меч по-прежнему входил в живую плоть, как в сливочное масло.

     Завывание зимнего ветра, дорога с лежащими на ней трупами мертвых мутантов, испачканный темной кровью первый снег и мрачное холодное небо - это печальное зрелище, виденное им не один раз, уже не трогало Индейца. Он больше думал, что теперь придётся заниматься самым неприятным для него делом, а именно собирать хвосты и потрошить зверя на части, чтобы  достать сердце и выполнить заказ. И желательно срезать несколько филейных частей, так как если вдруг не будет снова еды, то  это поможет не умереть с голоду. Придя в Зону  за  артефактами, он вынужден был, как и многие, не раз заниматься разной грязной работой, что бы просто выжить, а так же питаться всякой дрянью, как спецназовец, попавший в неприятную ситуацию.

     Над полем боя и трупами поверженных врагов кружились вороны.

     - Я не мясник, но по-моему для меня, как и для любого индейца, это более благородное занятие, чем сидеть в мегаполисе, отращивать задницу на теплом пластиковом стуле, протирая штаны, и под  шум принтера слушать как тебя отчитывает какой-нибудь глупый и невоспитанный начальник, не так ли, джентльмены? А?! Что вы на это скажите, почтенные? - и Индеец с улыбкой сумасшедшего обратился к воронам, подняв голову.

     - Кра!Кра!Кра! - вороны медленно снижались, продолжая кружить по долгой спирали. У них будет пир, когда охотник уйдет и оставит им то, что ему уже не нужно.

     Первым делом сталкер поднял свой пистолет, сменил пустую обойму  и снова стал набивать запасные патронами из коробки, постоянно озираясь по сторонам.
Надо было потрошить зверей. Индеец, уставившись на трупы, погрузился в раздумья и на несколько секунд  провалился куда-то глубоко в воспоминания, так как  болезненное сознание, испытав несколько минут напряженного боя, искало разрядки.

     Сны и зимние образы из детства нахлынули на него. Невыносимая слабость даже сквозь сильнодействующее средство пыталась пробиться, но лекарство пока сдерживало ее. Сталкер  на минуту  отключился и оцепенел, словно ощущая невидимую вселенскую тяжесть на своих плечах.







                10.







     Он пытался вспомнить, где он слышал эти шкрябающие монотонные неровные шаги и этот странный хриплый шёпот, невнятно бормотавший какие-то странные слова... Зомбированные!

Когда Индеец оторвал от окровавленного снега взгляд, пробудившись от психического оцепенения и поднял его на дорогу, то он увидел как из-за заправки, шаркая разорванной обувью, на него шли четыре силуэта в потрепанной военной форме, недвижимо держа прямо голову и устремив безумный взгляд в пустоту, держа  перед собой оружие.

     За много пережитых боев и схваток просто сработал рефлекс. Еще до того как он что-то мог предпринять, в его сторону полоснула короткая очередь и несколько пуль, отрикошетив от асфальта, пролетели где-то совсем рядом. Повезло.

     Индеец, сидев до этого на корточках, мгновенно кувырком бросился в сторону и, перекатившись несколько раз, рванул прыжком вперед, как хищная рысь к первому препятствию, что он видел. В нескольких метрах стояли ржавые колонки возле основного здания АЗС из которых когда-то заправляли автомобили, и к одной из них метнулся сталкер. В то место, где он только что сидел, ударила вторая очередь из автомата... Оружие врага заклинило, и Индеец услышал звуки дерганья застопорившегося затвора. Он уже, сев прямо на снег, вжался спиной в ледяную металлическую бензоколонку.

     Что еще должно было случиться в этот безумный день?! Что еще должно было свалиться на голову несчастного, пытавшегося выжить охотника?!..

     С сожалением он подумал, что так и не успел разделать слепых собак. Видимо, звуки его стрельбы привлекли своим шумом зомбированных, которые шли прямо от ЧАЭС по дороге мимо заправки.

     Заклинивший затвор продолжал щелкать впустую, но тут же загрохотали выстрелы из двух пистолетов, и через пару секунд громыхнул  выстрел из дробовика. Металлическая колонка содрогнулась, из верхней ее части отлетели какие-то детали. На сталкера посыпалась ржавчина. Одна пуля прошила ржавое место и пролетела где-то совсем рядом с макушкой головы. Он сполз как можно ниже, держа пистолет наготове, и пережидал несколько секунд этот шквал огня. Всё, что сталкер успел, когда на мгновенье выстрелы прекратились, так это схватить расплющенную жестяную банку из под "колы" валявшуюся подле и швырнуть ее вправо от себя на несколько метров, при этом высовываясь, наоборот, слева от укрытия.

     Тут же на шум упавшего громко предмета по этому месту раздалась снова автоматная очередь и снова клин оружия...

     Индеец, воспользовавшись моментом , удобно опираясь на локти и лежа на мягком пушистом снегу, открыл огонь с другой стороны укрытия. Зомбированные были медлительны, и пока они разворачивались от привлекшей их жестянки к стрелявшему по ним сталкеру двое уже были подстрелены. Один рухнул от выстрела в голову, по другому было выпущено четыре пули и он упал оставаясь живым, но, выронив оружие, теперь елозил на спине, пытаясь безуспешно встать. Двое других медленно соображали и, развернувшись, застрекотали выстрелами на разные лады на уровне груди, еще не поняв, что стреляющий на земле.

     Снова пауза и Индеец уже справа, сменив опять позицию и  высунув только руку, прячась снова за укрытие, дострелял обойму, не целясь и пытаясь прострелить ноги нападавшим, которые были уже в нескольких метрах.

     Третий зомби упал, дико хрипя, стреляя в воздух и пытаясь подняться. Оставался первый с автоматом, у которого снова заклинило  оружие и  он стал перезаряжаться. Индеец то же молниеносно сменил обойму и, высунувшись из укрытия, добил всех упавших, подавляя их агрессивным огнём. Пули попадали хаотично в бронежилеты на туловище, нанося сильные травмы, и в голову. Наконец дергавшиеся в конвульсиях и пытавшие встать замерли.

     Он до сих пор не понимал, как полностью потерявшие разум эти бедолаги, сохранили навык перезарядки и вообще способность обращения с оружием, так же он не знал утратили ли они полностью болевую чувствительность или все же что-то испытывают при попадании по ним пуль. Надо будет при случае спросить Доктора. А пока Индеец сочувствовал им, но ничего поделать не мог.

     Последний зомбированный, в хорошем бронежилете и со знаками полковника, принял на себя четыре выстрела и, слегка покачнувшись, как ни в чем не бывало продолжал идти на сталкера. Он постоянно пытался сменить один магазин на второй, и Индеец наконец понял, что оба магазина зомбированного пусты, так как он механически и монотонно, словно заученный прием, засевший где-то очень глубоко в памяти, менял их туда-сюда, в холостую клацая курком.

     Индейцу всё никак не удавалось попасть ему в голову. Руки онемели от мороза, от интенсивной стрельбы и сильной отдачи. Нападавший качался как маятник, становясь непростой мишенью, и упорно лез вперед с остекленевшим взглядом. В конце концов он бросил пустой автомат, вытянул растрескавшиеся почерневшие руки вперед и вышел из-за колонки прямо на сталкера, шаркая и забирая раненной ногой.
 
     Сталкер медленно встал из укрытия и замер напротив зомби. "Полковник" стеклянными глазами смотрел в пустоту и будто потерялся. Маскообразное наполовину парализованное серое лицо словно пыталось что-то осязать вокруг, вдыхая ноздрями морозный воздух, а окровавленные руки с содранными ногтями шарили в пустом пространстве в метре от противника. Синие потрескавшиеся губы пытались что-то произнести, но выходило какое-то мычание и шипение. Единственное слово, что удалось разобрать - это слово "домой", которое смертник произнес с придыханием и всхлипом. Весь его бронежилет и камуфляжные штаны были залиты кровью.

     Индеец  мог безоружного полоснуть ножом по горлу, что бы сэкономить патрон, но не стал этого делать. Это было не в его правилах. Он медленно поднял пистолет.

     - Извини, полковник. Тебе уже ничем не помочь. Покойся с миром, - зомбированный, услышав речь, дернулся в сторону сталкера, но тут же после выстрела в голову рухнул тому под ноги.







                11.







     Сталкер удалился метров на двести от АЗС, оказавшись на очень уютной поляне возле оврага и среди заснеженных кустов и разбросанных то тут, то там высоких рыжествольных сосен, разложившись возле старого потухшего кострища.
 
     Трофеи с мутантов были упакованы в специальный пакет, и теперь он рассматривал нехитрый хабар, собранный с зомбированных. Добыча, если ее можно было так назвать, была так себе. Оружие было в плачевном состоянии и полностью разряжено. Он оставил себе лишь  длинный и черный автоматический дробовик "мурка", цевье, корпус и дуло которого были в грязи и  все изодраны, а в рамочном  прикладе была трещина, но спуск и затвор работали, и в карманах зомбированного он нашел четыре патрона с картечью к нему.

     Многое Индеец сейчас отдал бы за такой дробовик в хорошем состоянии и с боекомплектом, но приходилось довольствоваться таким оружейным хламом.
Из того, что он нашел у убитых не было ничего ценного: катушка с нитками и иголкой, куски камуфляжной ткани, спички и дешевая зажигалка, сломанный металлический портсигар без сигарет, упаковка таблеток, назначение которых, при всех своих медицинских познаниях, сталкер определить не мог. А еще немного хлоргексидина во флаконе и остатки бинта. Какие-то бумаги с печатным текстом на конторских листах А4, лежавшие в тонких папках и военные корочки, сталкер даже не стал рассматривать и сложил аккуратно в рюкзак. Сейчас было не до этого, а потом может и пригодится.

     Самое ценное, что он держал сейчас в руках и от чего у него сводило желудок от голода, так это была большая погнутая консервная банка томатного супа и два поломанных галетных печенья, которые он достал из потрепанного пакета  армейского сухпайка, аккуратно и тщательно вытряхивая крошки из него себе на ладонь и осматривая тот, как будто там что-то еще могло скрываться съестного, хотя итак было видно что изодранный пакет пуст.

     Проглотив все до единой эти крошки, Индеец сдержал сильный судорожный порыв голода и оставил обломки печенья к супу. Так будет вкуснее. А суп надо обязательно подогреть и тогда жизнь будет уже не такая мрачная. Должно же когда-нибудь невезенье кончиться.

     Небольшая поляна, затерявшаяся среди заснеженных обступивших ее густо кустов, не имела никаких следов. Поэтому Индеец решил, что как минимум после ночи, когда пошел снег, тут никого не было: ни мутантов, ни людей.

     Сосны гудели зелеными верхушками на ветру, сбрасывая со своих лап пригоршни влажного пушистого снега. Мир и покой, белое царство, будто нет ни крови, ни смерти. Но сталкера сейчас волновало лишь одно - горячая еда. Больное и уставшее тело навязчиво требовало обогрева и питания и игнорировать эти сигналы уже не получалось. Разжечь костер, отдохнуть и поесть и только потом отправляться в опасный путь обратно, на судно к заказчику...

    Индеец пробирался через заснеженные кусты, не обращая внимания на то, как они колючими ветвями хлестали его по лицу и   снег попадал ему за шиворот. Он сам жадно глотал этот холодный снег прямо с веток, либо хватая его уже мокрой перчаткой и прикладывая к сухим и потрескавшимся губам, пытаясь утолить дикую жажду и огонь в горле.

     Он поскользнулся и на спине медленно съехал по склону оврага на дно, не сопротивляясь движению. Нужно в овраге было набрать сухих веток для костра, которых тут было в изобилии. Все же он довольно сильно искололся и поцарапался и только спустя пару минут понял, что это были кусты шиповника. Там наверху он не видел ни одной ягоды, но тут на дне оврага в густых зарослях он жадно рассматривал каждую ветку и в отдалении увидел на одной из них яркие оранжевые, багряные и розовато-алые капли разбросанные редко по белой палитре облепленных снегом кустов. Желудок скрутило в судороге  и, не сводя с них глаз, Индеец, забыв обо всем, кинулся собирать эти вожделенные плоды, оставшиеся тут еще с осени.

     Теперь у него будет и суп, и вкусный витаминный  горячий напиток из ягод шиповника.






                12.







    Костер горел ярко. Легкий дымок уходил к верхушкам сосен, над которыми продолжали кружить вороны, преследуя и не отпуская от себя Индейца, словно сопровождая, а может выслеживая его.

     Сам он сидел припорошенный легким снегом у жаркого огня, скрючившись от голода и холода, обхватив колени и застыв, будто умер, вперившись отрешенным взглядом в пляшущее пламя, словно кроме этого пламени ничего и не могло больше существовать в данный момент, как будто бы оно было единственным смыслом его жизни.

     Мрачное, холодное, серое зимнее небо, готовое упасть от тяжести на землю, белый до боли в глазах снег, укутавший все вокруг: и деревья, и землю с золотистой сухой травой и мертвые холодные здания... Костер и у него застывший человек, над которым кружат вороны... Драматическая картина, которую бы Индеец, будучи художником когда-то там на Большой Земле, обязательно взялся бы написать, привидься она ему во сне, которыми были полны его ночи, или увидев что-то подобное в каком-нибудь мрачном фильме...
 
     Но сейчас ни о чем подобном он даже и не думал. Он забыл обо всем этом. Именно сейчас начисто забыл... В настоящем миге были только бесконечный холод и отчуждение, голод и ежеминутная борьба за жизнь, постоянное напряжение в ожидании, что на тебя набросится зверь или, того хуже, выстрелит в спину человек... И как временное спасение коробок спичек и едва согревающее на открытом пространстве тепло дикого костра, ржавые погнутые банки с консервированным супом и закипающим отваром шиповника, возможно радиоактивного.

     Он всё забыл... И свои холсты, и кисти, и красивые тюбики разноцветных красок; и яркие, никогда не тухнущие, огни больших домов и проспектов там, на Большой земле... Забыл, в отличии от здешних ледяных мёртвых зданий с пустыми глазницами черных окон, которые внушали ему животный страх и одновременно захватывали кипением адреналина в крови, навевая ощущения страшных тайн. Он даже уже и не помнил, что сейчас там, в больших городах и поселках, в теплых домах, на освещенных гирляндами рынках и в магазинах идет подготовка к Рождеству и Новому Году. Обо всем этом он даже и не думал, находясь в оцепенении и отрешенности от всего мира. Даже если бы на него из кустов сейчас кинулся страшный зверь и растерзал бы его, он бы только обрадовался и возможно даже бы ничего не успел почувствовать.

     Раствориться... Раствориться в этом безнадежном, холодном зимнем дне, слиться с этим белым-белым снегом, стать единым с этим горячим огнем костра, ощутить, что больше нет ни холода, ни тепла... Что ни зимний лед, ни яркий огонь больше не могут обжечь... Стереть границу между внутренним и внешним и больше не быть... и не страдать, а раствориться в пространстве между звезд, не испытывая ничего, кроме невероятной легкости небытия и присутствия одновременно во всем и ни в чем...

     Индеец понял, что нирвана или самадхи также не достижимы, как и Монолит с Исполнителем Желаний и что ему еще далеко до совершенства медитации, так как чтобы погружаться в неё нужно быть согретым и сытым, здоровым и спокойным, и что он перепутал кататонический ступор и болезненное оцепенение  с погружением в медитативное созерцание, потому что когда зашипела, закипающая на камне у костра, банка с супом, он тут же встрепенулся и вскочил. Не должно пролиться ни одной капли!.. Горячая еда и больше ничего!..

     В суп он высыпал остатки овсяных хлопьев еще в начале готовки, чтобы было сытнее и наваристее. Шиповник, раздавив лезвием ножа на камне, он засыпал снегом и так прямо и кипятил, добавляя снег снова, когда он таял. Он не думал о радиации... точнее думал, но ему было все равно... у него не было ни дозиметра сейчас, ни нужного количества питьевой чистой воды, и он вспомнил, что АЗС, где он вел бой и прятался за ржавой колонкой, считалась зараженной, особенно металлические части. Сколько он там провел времени? Пару минут? Больше? Видимо схватил все же некоторую дозу... Но, возможно, он не дойдет обратно до "Скадовска" из-за иных опасностей, поэтому радиация уж не так и важна...

     Горячий суп с галетами был проглочен за две минуты. Индеец, держа замерзшими руками дымящуюся банку с отваром шиповника, жадно отпивал его, обжигая губы. Отвар отдавал талым снегом, костром и горечью сегодняшнего дня.

     Он закурил последний огрызок сигареты и стал рассматривать сплющенную, но красивую желтую пачку с верблюдом, песчаными дюнами и пальмами. Индеец любил оригинальный "Кэмел", особенно в мягкой пачке и без фильтра, который тут хоть и не просто, но можно было все же достать. Странно, но ему уже даже не хотелось туда, где дюны, солнце, жар и песок... Жар бурлил уже в нем самом. Он хотел остаться здесь среди заснеженных полей и сосен и бросить вызов этому холоду и льду, снова окропить белый снег горячей кровью врага, стрелять и кромсать всех!... Не щадить ни зверей, которые хотели разорвать  и поглотить его само материальное существование, ни людей, которые много раз стреляли в него из засады, пытаясь убить, унизить, уничтожить, разграбить, стереть... И дожить до еще одной весны, когда Зона снова покроется  местами изумрудным, волнующимся от ветра, разнотравьем, папоротниками, алыми маковыми полями и вишневым цветом в заброшенных палисадниках, когда новая жизнь снова победит смерть и экологическую катастрофу.

     Теперь уже всё, что там за периметром, не имеет смысла и здесь из навыков художника может пригодится лишь глазомер, чтобы точно стрелять. Рука, раньше научившаяся искусно сопоставлять движения кисти в руке и видимый глазу пейзаж, удивительно хорошо находила цель при стрельбе. Индеец, приноровившись к оружию, очень быстро стал отличным и метким стрелком. И это позволило ему дожить до нынешнего момента.

     В невеселых размышлениях даже эта скудная еда определенно придала сил, и настроение изменилось. Прежде чем думать о высоких материях, надо просто выйти из состояния голода и холода. И вот теперь можно двигаться хоть к Химере в лапы.

     Индеец, укомплектовав  рюкзак после трапезы, собрал свои длинные выбившиеся волосы в пучок на затылке на самурайский манер и туго перетянул их черным шнурком. Теперь он уже с ними не расстанется. Они - его талисман и дополнительный орган чувств, хранилище незримой силы духа и символ свободы.

     Первые месяцы в Зоне он довольно сильно одичал и немного зарос. Волосы отрасли довольно сильно, но еще и близко не были длинными, как сейчас. И однажды он решил подстричь сам себе их, найдя где-то ножницы. На следующий день он сначала потерял путь на давно разведанной тропе, где он ходил уже не раз, потом чуть не угодил в аномалию, и в довершение не смог заранее услышать стаю мутантов, словно потерял некое чутье. В условиях постоянной опасности и чертовщины, творящейся в Зоне, у многих сталкеров были свои суеверия, приметы и негласные личные ритуалы на удачу и Индеец решил больше коротко не стричься. Зона долго ему не давала прозвища, но с тех пор его так и прозвали Индеец.

      Его волосы - его свобода, его имидж, его желание и его достоинство и личное дело. И пусть зубоскалит, отпуская глупые шуточки всякая сельская невоспитанная публика, разная блатная и приблатнённая сволочь, разная  военизированная муштра. Здесь в Зоне никто не имеет над ним власти, как и над любым вольным сталкером. Это ТАМ за Кордоном Зоны, на Большой Земле, на него могло давить всё это общество, и он не имел инструментов защищаться -  здесь же он был никому не подвластен, он всегда мог за себя постоять, отправив к Великому Духу Маниту любого обидчика с помощью своего "Браунинга" или иного оружия, ловко научившись стрелять даже из кармана куртки. И за эту свободу он готов был голодать, скитаться, рискуя быть застреленным всяким сбродом или быть разорванным зверьём, спать у костра на голой земле, есть мясо диких зверей, грызть снег вместо воды и терпеть иные лишения. Свой выбор он уже сделал и назад пути нет.

     Сейчас он думал, что сегодня утром он погорячился с Лоцманом. И скорее он жалел об этом. Практически так и сказал ему, что не нуждается в его услугах, когда тот стал задирать непомерно цены, уверенный в своей незаменимости. Лоцман, Кок и Лысый - одна шайка. Но теперь путь на станцию "Янов" придётся искать самому, подвергая себя сильному риску. Но ему не впервой. Не впервой рисковать, и он был уверен, что найдёт. Пусть этот высокомерный проводник водит других, кто без году неделя в Зоне, а он сам справится, хоть на это и нужно будет потратить время. А на "Янове" люди ему больше нравились, тем более там обосновалась полюбившаяся ему группировка "Свобода". У них и работенку найти можно, и винтовку купить, и патроны с медикаментами и едой. И легендарные охотники там тоже иногда появлялись. А на "Скадовске" сейчас делать, похоже, нечего. Артефакты искать перехотелось, да и не было соответствующего для этого снаряжения.







                13. 







     Время шло к сумеркам. Снова стал срываться мелкий снег. Надо было возвращаться на "Скадовск", но Индейца непреодолимо влекло за стаей воронов, которые, оставив наконец его в покое, полетели к заброшенному НПЗ и кружили теперь там. Что-то их там привлекло, и сталкер всем своим нутром ощутил это. Ворон Индеец считал вещими птицами и никогда не стрелял в них.

     НПЗ было в полукилометре от поляны с костром и мрачно дремало в надвигающихся сумерках приземистым, широким, но одноэтажным зданием. Зияющие большие пустые окна и огромные ржавые мачты сломанных радиовышек в окружении строевых сосен одновременно влекли и пугали сталкера. Он чувствовал, что там можно, в зависимости от удачи, либо найти новую добычу, либо свою смерть.

     Заброшенные здания в Зоне - это всегда либо какой-то полезный хлам, который можно использовать или продать, либо обиталище стай всяких мутировавших зверей, либо место постоянной или временной дислокации различных банд, группировок, странных вооруженных отрядов вплоть до опаснейшей группировки "Монолит", встреча с которой в одиночку практически всегда означала смерть. Хорошо вооруженные, лишенные страха, здесь, на севере Зоны, они часто попадались, патрулируя дороги к ЧАЭС, либо проводя разведку и выполняя известные лишь им одним миссии и боевые операции.

     Пять минут назад Индеец допил настойку Доктора. Опьянения, как после первого приема почти не было, но он почувствовал еще сильнее, чем в первый раз, сильный прилив энергии, обезболивающий эффект и какую-то чрезмерную уверенность в своих силах. Легкость в мышцах, слегка ускоренное, но ровное биение сердца, острый как бритва слух,  ясность сознания и быстрота реакции.

    Он уже пробирался к зданию краем дороги, как волк, разведывая и вынюхивая территорию, ближе держась к кустам и деревьям, периодически прячась за ними и высматривая возможную опасность.

    Сталкер ничего не мог поделать с собой, словно фатум влёк его навстречу к своей судьбе. Да, он помнил, что наступающие сумерки и вечер - это наступление времени  Химеры. Поэтому он даже не удивился когда, не доходя забора завода метрах в тридцати от оного, увидел как из тёмного выбитого проема дверей НПЗ, словно из глубин ада , буквально вырвалось  существо размером с большого льва, мгновенно оглянулось по сторонам, и пробуксовывая на скользком снегу, развернувшись в нужную сторону,  уверенно кинулось по заснеженной дороге в сторону сталкера, как бешенный огромный пёс, молниеносно набирая темп и размашисто увеличивая амплитуду движения своих четырёх массивных лап.
 
     Тихо, почти бесшумно, оно невероятно быстро сокращало расстояние между собой и жертвой, все же слегка сбиваясь и пробуксовывая на припорошенной снегом дороге.
 
     Весь мир для Индейца замер и как-то абсолютно смолк. Словно в замедленном черно-белом немом фильме происходило это действие. Эти несколько секунд он ощутил полностью, как в глухом сне, невероятно противоречиво тянущихся долго и одновременно проносящихся мгновенно. Ему казалось, что это движение монстра, как в непрекращающемся кошмаре  длилось вечно и никак не могло закончиться. Но при этом он даже не успел приготовиться умереть тот час же.

     Сталкер просто выстрелил из трофейного дробовика дважды, когда страшная тварь уже на полпути собралась совершить единственный смертельный прыжок. Выстрелил, как он это делал много раз, прямо от бедра, мастерски чувствуя мишень, два раза и... старое негодное оружие заклинило. Два оставшихся патрона в трубчатом магазине автоматического дробовика теперь были бесполезны. Громыхнуло с "мясом" двумя глухими хлопками и один выстрел попал в переднюю лапу, другой прошел в массивное плечо. Мощная картечь дробовика осекла зверя и развернула его на сорок пять градусов вокруг оси и сбила с темпа. Монстр взвыл, повернулся и  снова сделал несколько быстрых шагов, уже прихрамывая, и резко бросился в головокружительном прыжке.

     Всё что увидел сталкер - это выставленные вперёд, сверкающие острыми огромными когтями, огромные лапы и уродливый большой череп с маленькими обращенными назад ушками и  с жуткой раскрытой пастью, дышащей смертью.

    Индеец никогда не встречал Химеру вживую. Самыми сложными по сей день для него были кровосос и особенно снорки. С последними тварями он несколько раз был на краю гибели и только чудом выходил победителем, благодаря меткой стрельбе, хорошей точной автоматической винтовке,  своему звериному чутью и молниеносной реакции. Но ни снорки, ни даже контролеры с бюрерами не вселяли такой ужас в сталкеров, когда они узнавали, что где-то объявилась Химера.

     Он видел ее фото и рисунки в самиздатовской, распечатанной на принтере и сшитой нитками, зоновской  энциклопедии-справочнике. Читал от корки до корки статью про нее и слушал байки от охотников, ловя каждое слово, но не мог поверить, что эта тварь такая жуткая и имеет две головы: одну основную и другую меньше, словно выросшую с боку. Как и не мог поверить, что она имеет парные органы, к примеру два сердца. Но ему пришлось поверить, когда он на базе свободовцев увидел двухголовое чучело этого мутанта своими глазами.

     Обе головы ее, особенно основная большая, жутко напоминали человеческую, только сильно изменившуюся под влиянием мутации. Ее острый, по-козлиному вытянутый подбородок, длинные заостренные уши, жуткая, словно цинично ухмыляющаяся огромная пасть напоминали морду самого дьявола.

     И теперь он видел здесь и сейчас эту морду и даже мгновение чувствовал её смертельное дыхание. В эти  секунды Индеец хотел бы вспомнить всю свою жизнь, как это бывает, хотел вспомнить как он провалил экзамены в художественный институт, как работал за копейки ночами грузчиком под дождём и на холоде, как полицейские свернули его самодельную художественную выставку на бульваре и повели в участок, как он играл на электрогитаре в рок-банде в каком-то подвальном грязном и душном ночном клубе для сильно подвыпивших посетителей , и как  с друзьями гонял на открытом катке ночью в хоккей и травмировал голень, которая до сих пор болела... Свою тесную квартиру в мегаполисе ,  с жутко шумными дворниками во дворе и постоянно шумящими соседями... эту квартиру заваленную картинами и книгами тоже хотел вспомнить... Он всё это хотел бы вспомнить перед смертью, но с полностью пустым сознанием, из которого всё вытеснили рефлексы и инстинкт выживания,  просто рухнул на снег, скользя вперед ногами, как на поехавших коньках. Рухнул пластом на спину выставив вперёд на двух руках дробовик, как штангу, словно защищаясь. И зверь пролетел своим горячим брюхом над распластавшимся на снегу сталкером. Первый прыжок монстра не попал в цель.

     У Индейца мелькнуло в голове, что если бы не зима и скользкое покрытие из снега, он бы проиграл этот бой в самом начале. Химера, пролетевшая над сталкером, соприкоснувшись с землей,  скользила и пыталась затормозить несколько секунд своими огромными когтями, впиваясь в обледеневший асфальт, пытаясь снова развернуться в обратную сторону, пробуксовывая лапами.

     Сталкер помнил одно из первых правил японских единоборств, основанных на дзю-дзюцу: использовать силу соперника против него самого. Мощная и очень быстрая Химера с огромными, словно раздутыми от стероидов мышцами терялась у любых препятствий, словно не понимала, что делать и не могла сразу остановить свою огромную массу, когда после прыжка не попадала в цель.

     С какой молниеносностью Индеец упал, с такой же быстротой он и рванулся к ближайшей сосне с толстым стволом, видя как уже развернувшись зверь снова хочет совершить бросок. Как быка заманивают на красную тряпку, сталкер заманил мутанта, в последнюю секунду зайдя за дерево, и зверь врезался всей тушей в ствол, который закачался, затрещал, но выдержал, осыпав сражающихся снегом с ветвей.

     Чтобы победить зверя, нужно стать зверем самому и даже рычать как зверь. Индеец то ли от адреналина, то ли от отчаяния, метался, кружил с Химерой в смертельном танце уже несколько секунд вокруг ствола дерева и рычал, выл, как волк загнанный медведем в ловушку, пытаясь дорого продать свою жизнь. Зверь терялся, не зная что делать, пытаясь то с одной, то с другой стороны зайти к жертве, обхватывая толстый ствол когтистой лапой, сдирая рыжую кору  и пытаясь достать жертву. Сталкер быстро перемещался вокруг сосны и выдерживал расстояние, всаживая пули из "Браунинга" то по конечностям, то прямо в бок зверю, которого иногда заносило. Тот, казалось, даже не чувствовал боли. Пару раз длинная лапа почти доставала человека, но сталкер чудом уворачивался, расстреляв всю обойму пистолета. Но он понимал - еще несколько секунд и хищник всё же доберется до него.

     Краем глаза в нескольких метрах он видел у забора старый нерабочий трансформатор, стоящий  на четырех высоких и толстых бетонных столбах, между которыми образовывалось небольшое пространство, достаточное для человека.
Рюкзак был моментально сброшен прямо на снег.

     Когда зверя в очередной раз занесло и когтистая лапа ненадолго застряла в коре дерева, он кинулся туда как к последнему шансу на спасение.
 
     Зверь снова на долю секунды проиграл и, пробуксовывая опять в прыжке  болезненном для себя, врезался в очередное препятствие, не помещаясь между столбов, а Индеец уже сменив обойму, прячась в этом узком месте вовсю безостановочно палил по хищнику.

     Химера, не сразу сообразив, пыталась протиснуться к сталкеру головой в узкое пространство между опор, но огромный торс и массивные плечи не дали ей это сделать. Пролазила только голова, а дальше она застревала.

     Сталкер видел совсем рядом жуткую разъяренную морду мутанта с почти человеческими глазами и нечеловеческой хищной пастью, словно из преисподни, которая временно не могла его проглотить, пытаясь так или иначе протиснуться  в узкое пространство.

     Он  стрелял безостановочно прямо в череп, пытаясь попасть в глаза, пока затвор не пришел в крайнее положение и не онемела от отдачи рука.
 
     Зверь обезумел, дико зарычал окровавленной мордой и понял наконец в чем дело, сделал глубокий выпад лапой, уже изрешеченной пулями, и ударил в узкое пространство между столбами , застряв между ними же неестественно массивным плечом. Индеец успел выставить свой шипованный нарукавник "дикобраз", но упал от удара назад, ударившись об бетонную опору и потерял пистолет.

     Монстр взвыл от уколов о шипы, временно отпрянул и, поменяв лапу, снова попытался достать человека в узком пространстве. Когти распороли толстую кожаную куртку, ремни разгрузки, одежду и полоснули по  груди сталкера, но зверь снова застрял плечом между бетонными опорами и не смог насмерть поразить человека.

     Средство Доктора всё еще действовало и даже казалось лишь набирало обороты. Индеец, не обращая внимание на прилипший к груди от горячей крови свитер, вскочил как на пружинах с земли разъяренно рыча и безумно как фанатичный монолитовец кинулся на Химеру. Клинок вакидзаси и лапа мутанта встретились. Зверь отпрянул с пораженной насквозь конечностью извергая заглушающий всё пространство рык, а сталкер отлетел назад успев рвануть к себе меч, впившись в него мертвой хваткой до хруста в костях  двумя руками.

     Наконец то зверь ослаб, истекая медленно кровью, и Индеец это увидел. Химера стала медленнее двигаться и сильно хромала на обе лапы, кружа возле опор трансформатора пытаясь зайти то с одной, то с другой стороны, решаясь на последнюю атаку. Ее большие размеры сыграли против нее самой же, когда человек ловко использовал спасительную нишу.

     Индеец кружился внутри укрытия вместе с ней, пытаясь держать ее на виду, и вот она отчаянно кинулась всем телом, словно пытаясь свалить бетонные столбы и разметать их вместе с человеком. Ржавый трансформатор от такого колоссального удара закачался и слетел с опор прямо на зверя, но столбы выдержали. Хищник был оглушен ударом большой металлической коробки, а сталкер, ринувшись вперед, вонзал клинок в плоть зверя пока не онемели плечи и снова отпрянул назад.
 
     Химера агонировала. Она, крутя головой и едва стоя на лапах, уже прижимаясь брюхом к окровавленному снегу, пыталась огромными плечами протиснуться и словно раздвинуть бетонные столбы и все же достать человека, но Индеец, держа клинок снизу и упав на одно колено, выждав секундный момент, вонзил его монстру прямо под нижнюю челюсть снизу вверх. Острейшее лезвие прошило горло, мозг и вышло в черепе сверху... и там осталось.

     Сталкер отпустил рукоятку меча и  осел на землю, смотря  на Химеру, которая завалилась на бок и затихла в луже крови. Глаза пронзенной головы были мертвы, но вторая малая смотрела на сталкера изумленными глазами. Тело химеры вздрагивало в такт ударам ее сердца, которое билось всё реже и реже.

     Сидящий отрешенно на снегу человек в изодранной и окровавленной одежде и умирающий хищник смотрели друг на друга.

     Индеец поймал себя на мысли, что не испытывает никакой злости и ненависти к поверженному зверю и даже сочувствует ему. Зверь следует своей хищной природе убивать и чувству голода и в том нет его вины - человек следует инстинкту самосохранения, охотничьему инстинкту добычи пропитания или долгу воина и в том тоже нет виноватых. Мир смерти и боли,  где все поедают друг друга, нравиться это кому-то или нет. Индейцу это не нравилось.







                14.







    Темнело быстро. Сумерки уже переходили в глубокий вечер. Лишь белый снег давал дополнительный свет. Нужно было успеть разделать Химеру. Патронов больше не осталось, но Индейцу было не впервой. Укрываясь в ночи с клинком, который спас ему жизнь, он осторожно дойдет до укрытия, чего бы это ему не стоило. Пережив все сегодняшние ужасы, ему уже ничего не страшно. Жаль курева нет и выпить нечего. Пару глотков чего-то крепкого сейчас не помешали бы. После боя его потрясывало, пальцы дрожали и нож плясал в руках.

      Его удивляло куда делись вороны и когда он услышал их за спиной, то обернулся. На него от НПЗ двигался человек в полной амуниции со вскинутым и направленным в его сторону автоматом. Его осторожные шаги по снегу он услышал почти одновременно с карканьем птиц. За ним, прикрывая тыл, шли еще двое в какой-то униформе, в бронежелетах и с автоматами.

     Резкий и хамоватый голос был обращен к сталкеру:

     - Брось нож и пистолет на землю! Руки!.. Рррруки!..

     Индеец, уже ничему не удивляясь, полностью окаменев душой, с презрением швырнул на снег нож и выбросил из-за пояса пистолет, развернувшись полной грудью к тем, кто ему кричал. Бежать было больше не куда. Геройство закончилось. Он понял, что сейчас будут либо арестовывать, либо грабить, либо убивать, а может и всё сразу.

     Сквозь морозный воздух откуда-то издали раздался хлесткий, как звук кнута щелчок. Идущий впереди на сталкера резко мотнул головой и рухнул навзничь, выронив автомат. Еще две короткие очереди по три патрона и двое других, не успевшие ничего понять, заплясали как сумасшедшие, хватаясь за торс и рухнули, корчась на снегу, выронив оружие.

     Стреляли с глушителем.

     Последние точные выстрелы добивали всех троих лежащих на земле. Всё стихло. Лишь вороны снова кружили над трупами.

     Индеец продолжал стоять, озираясь по сторонам. Повернув голову туда, откуда предположительно были выстрелы, он увидел, как большой черный камень, который своими лапами прикрывала сосна, стоящий метрах в тридцати, зашевелился и от него отделился темный силуэт.

     Через минуту из темноты вышел человек в черном плаще с капюшоном, который двигался прямо на Индейца. Сталкер спокойно продолжал стоять и равнодушно ждал, что будет дальше. Он испытывал вселенскую усталость и ему было уже все равно.

     Человек в плаще небрежно держал одной рукой длинную штурмовую винтовку за рукоять, а в другой руке сверкающий белым металлом пистолет. Он спокойно подошел к трупам и, переворачивая их массивным ботинком, хладнокровно сделал контрольные выстрелы в голову каждому. Обратившись к Индейцу, он убрал за пояс свой "Кольт" и, раскинув руки, подняв дулом вверх винтовку, словно желая заключить в дружеские объятия, хриплым  голосом произнес:

     -  Ну здарова!..

     И Индеец увидел, расплывшегося в шкодливой улыбке и сверкающего золотым зубом, того самого незнакомца с горящими глазами со "Скадовска", который ночью осадил шумную компанию. Только теперь на его винтовке М-16 красовался навороченный оптический прицел и длинный глушитель.

     - Патроны кончились?.. - прохрипел он.

     - Ага..., - спокойно ответил Индеец и подобрал свой "Браунинг" и нож. - Ты вовремя... Уже с этими я бы не справился...

     - Вядя Валет, - и незнакомец протянул сталкеру руку, сняв новенькую кожанную чёрную перчатку.

     - Индеец, - сталкер спокойно смотрел в глаза своему спасителю, пожав тому крепкую ладонь.

     - Ну братан... ну ты и даешь!.. - Вадя артистично развел руками. - Нам надо башню у этой гадины отрезать, чтоб ни одна падла не могла усомниться, что именно ты  завалил ее!.. Если кто будет сомневаться, я сам тому шнифты потушу. Но если по правде, я и лично,  не увидев  бы собственными глазами, не поверил бы!..
 
Индеец вопросительно посмотрел на нового друга, недоуменно подняв бровь.

     - Не, ты пойми меня правильно. Сейчас объясню, - Валет поставил винтовку на предохранитель и осмотрелся по сторонам. - Я этих уродов с утра пасу, а когда выследил, то держал их через бинокль на виду: ждал, так сказать, подходящего момента. Так вот, эти козлы  еще днем тёрлись на НПЗ, но туда пришла Химера не пойми откуда, и они забрались на крышу и прятались там в технической будке лифта. Перебздели они капитально, ха-ха!  Я уже думал, что  придётся ночевать под открытым небом, так как они не вылазили оттуда и до утра ждать их. Хорошо термос с собою взял с горячим чаем. Но тут ты появился! Я всё видел в бинокль, но был далеко. Даже если б кинулся со всех ног, то не успел бы! Эх!.. Как же я хотел помочь тебе!.. Думал из винтовки шмальнуть по этой гадине через оптику, но вы так бились впритирку, что побоялся подстрелить тебя. Ну, короче, всё одно, решил рвануть к тебе, хотя пробирался осторожно, так как те уроды, как вертухаи, могли с крыши заметить меня и открыть огонь.  Бегу со всех ног и думаю: "Может всё  ж успею...", а когда прибежал вон к тому камню, то увидел, что всё закончилось и ты жив. Представляешь, они всё видели с крыши и ждали, когда она сожрет тебя, ну или ты её замочишь, ну а потом на все готовенькое!..

     Вадя смачно выругался в сторону мертвых.

     - Кто они? - Индеец задал вопрос.

     -Угощайся... - Валет добродушно протянул пачку дорогих импортных сигарет и зажег металлическую бензиновую зажигалку, поднеся к сигарете сталкера, и потом сам прикурил от нее. Индеец видел такие зажигалки "Дюпон" в городе. Они были очень дорогие. - В общем, задание у меня тут, работенка, понимаешь? Один из этих  был раньше в нашей группировке и обнёс наш общий с несколькими  пацанами резервный схрон и свалил с общаком этим к спецуре, что пытается всё подмять тут под себя  и порядки свои новые  наводить последнее время, бычьё долбаное. Трутся, разведывают... И еще этот крендель стал сливать информацию этим конторским. Из-за этой гниды наши ребята в засаду попали - двое погибли, трое ранены. Короче, я узнал потом, что вообще-то они меня искали, ха-ха! Даже ориентировка на меня у них есть. Но завалил их я!.. Говёные они охотники оказались, гонор один только. Он им много там про меня наплел. Я его тогда сразу подозревал, не нравилось мне это мурло никогда... я таких ливером чувствую... Короче, можешь не вникать в это дело,  я  так тебе по-братски рассказал... Мои это делишки, думаю ты понял, между нами в общем...

      - Да без проблем, всё ясно, вряд ли они меня чай пригласили бы пить, сталкивался я уже тут с такими... хватило впечатлений, - Индеец жадно тянул густой дым из ароматной крепкой сигареты. - Спасибо за помощь. Здорово стреляешь, я это дело люблю, особенно такие винтовки...

     - Да не стоит... Я сразу понял, что ты отличный парень, не то что шелупонь всякая гавкающая. Ага, винтовочка отобранная и пристреленная, особенно под оптику. А эти... говорю же, козлы, завалили бы тебя, а потом всем бы рассказывали, что Химеру они убили. А я то видел, как они жидкое роняли, карабкаясь на крышу. Клоуны блин, ведь они к тебе близко были... Помочь бы могли, трое же их было!..

     Вадя помотал головой, затянулся:

     - Чего с раной? До фрегата доберешься?

     - Пока даже не могу понять... вроде терпимо, ребра целы, крови много, но не глубоко, повезло...

     - Везёт тем, кто везёт... Держи... - И Валет достал  упаковку из кармана. - Там антисептики хорошие и пластырь специальный заживляющий большой, стяни им рану, заклей хорошенько, а то бинтом не удобно на груди. Боевые шрамы будут, однако... Таблетки там тоже есть, боль заглушат.

     Индеец поблагодарил.
 
     Сталкер обрабатывал раны, не выпуская сигарету изо рта, зажмурив один глаз от дыма.   Валет тоже задумчиво курил и молчал  минуту, а потом неожиданно спросил:

     - Кем на Большой был?

     Индеец задумался и, бросив окурок, уверенно сказал:

     - Да никем?

     Валет понимающе кивнул. Ответ ему почему-то понравился. Индеец задал встречный вопрос:

     - А ты?

     - Аналогично, - было похоже, что Вадя несколько секунд подбирал это слово.

     - Сидел?

     - Ну а какой приличный человек не сидел в наше время?! - и Валет обнажил свой золотой зуб в улыбке.

     Индеец тихо смеялся. Он смеялся в первый раз за много месяцев.

- Ну давай, лечись и  разделывай эту гадину, а я пойду закончу работу и осмотрю этих жмуриков. Сердце не забудь вырезать, тебе за него хороших бакинских отсыпят, что в бункере ученых профессора эти, что наш торговец. Я поговорю с ним. Да и головы отпилить надо: еще одно чучело сделаем. Давай... я ща вернусь, помогу...

- Свобода?

- Ага..., - и Вадя расстегнув плащ показал на оливково- серую нашивку группировки "Свобода" с волком.     - Она родимая, но я недавно там...

     Индеец  поднял большой палец вверх и пошел к мертвой Химере. Снег повалил стеной огромными мокрыми хлопьями. Декабрьская ночь обещала быть как никогда темной.







                15.







     Жарко горящий костер на верхней палубе "Скадовска" светил как маяк, который сталкеры приметили еще издалека и шли на него в темноте, словно на ориентир.

     Валет уверенно шагал впереди, уже сняв глушитель и оптику со своей винтовки, и подсвечивал дорогу тактическим фонарем, временами оглядываясь на напарника, всё ли с ним в порядке, который шел нагруженный трофеями за плечами.

     У самого судна на сталкеров из темноты бросилась большая черная облезлая собака и оскаленной пастью встретилась с огромным шнурованным ботинком Валета. Тот уверенно отшвырнул ее ударом  массивной зубчатой подошвы в сторону и короткой очередью добил.

    - Вот лодыри, блин! Сидят там водку жрут, хоть бы за территорией вокруг корыта следили. - И Валет махнул рукой, приглашая сталкера на "Скадовск". - Ну вот и наша не очень гостеприимная гавань. Давай, братан, не скромничай. Сейчас мы им устроим шоковую терапию.

    Вадя, не церемонясь, распахнул тяжелую металлическую дверь сухогруза и ввалился в кают-компанию бара. Тут было шумно, накурено, звенели стаканы, ножи и вилки, на полную мощность трещала печка, в дальнем углу кто-то неумело играл на губной гармошке.

     Валет убрал за спину винтовку, оглядел зал и, смеясь, произнес:

     - Ну шо, пионэры, пока вы тут шары мяли, вот этот вот боец Химеру вальнул! В одиночку, используя вон ту вон острую штуковину, что у него за спиной вместо автомата!..  Я тому свидетель, хоть и помочь не успел! На НПЗ северном дело было, почти уже вечером. Нет ее больше, можете спокойно собирать эти самые.. артефакты, только не увлекайтесь: "Монолита" и всякой шушеры, всё одно, полно в округе, - Валет засмеялся, дружески хлопнул по плечу и подтолкнул Индейца. Они договорились о происшествии с тремя нападавшими никому не говорить, - Давай, дружище, только не умри от скромности!..

     Зал смолк, потом пошло перешептывание и через несколько секунд загудели, заговорили и стянулись ко входу. Кто-то выразил свое недоверие откуда-то из толпы.

     Вадя презрительно окинул всех взглядом:

     - Это кто там вякает, я что-то не понял?! Нас за кого тут держат?!

     Толпа загудела, стала теснить Индейца и его друга, кто-то стал ругаться.

     Один из сталкеров, невысокий с обстриженной ровно челкой и раскрасневшимся лицом, уже порядком захмелев, в котором Индеец узнал одного из ночных балагуров, которых осадил Вадя тогда, когда те  не давали им спать, с гневным лицом стал давить Валета, напирая на него. Валет даже бровью не повел, лишь спокойно сделав тактический шаг назад, сверкнув золотым зубом и своими темными глазами.

     Пьяный сталкер, пользуясь большим числом людей в зале, стал напирать на Вадю и ругаться на него:

     - А ты кто тут такой нарисовался?! Чего тут командуешь?! Мужики, этот тип мутный какой-то! Явился непонятно откуда, кидается на всех!.. Мешают ему, видите ли... король, блин... надо бы его проверить!.. - сталкер с раскрасневшимся лицом осмелел в присутствии большой толпы.

     Все собрались внизу в баре, даже Лысый, Кок и Лоцман стояли вместе поодаль сзади толпы, вальяжно скрестив руки на груди и о чем то переговаривались, что бывало довольно редко.
 
     - Нет, ты скажи, ты откуда тут нарисовался и кто ты, вот скажи мужикам, а?!, - выпивший с чёлкой не унимался и дышал сильным запахом перегара на окружающих, обращаясь в том числе и к ним, как бы ища поддержки.

     - Тебе я ничего не буду говорить, - Валет  демонстративно брезгливо и шутливо отвернул на секунду лицо и замахал ладонью, словно защищаясь от запаха, а затем спокойно снял капюшон, открыв свои красивые темные и зачесанные назад блестящие волосы.

     - Это мой друг, - Индеец в окровавленной изодранной куртке с бледным осунувшимся расцарапанным лицом и своим клинком  за спиной вышел уверенно вперед, вспоминая, что ему сегодня пришлось пережить и что никто, кроме его напарника ничем не помог, даже каплю усилий не вложил: только смешки, шушуканье за спиной, издёвки, попытки "нагреть" и обесценить. Он вышел вперед на скандалящего сталкера так уверенно и неожиданно и с таким свирепым видом, что тот отшатнулся назад и замолчал. - Мы вместе, и кто посмеет ему кидать безосновательные претензии, будет иметь дело со мной!..

     Зал затих. Кок кому-то махал наверх, на лестницу на втором этаже,  видимо готовясь радикально гасить конфликт.

     - Маэстро, ваш выход!.. - и Вадя рукой в черной перчатке артистично указал на мешок Индейца.

     Индеец молча и с достоинством достал головы убитого монстра из мешка и положил на клеенку  на пол.

     - Это тоже ее, - он держал голыми руками сердце Химеры и смотрел то на него, то на зал.

     - Гоголь... "Ревизор"... немая сцена!.. - и Валет захохотал.

     Действительно все онемели. Даже скандалист и его друзья замолчали. Тут вперед вышел пожилой, но крепкий охотник с белой остриженной бородой, тот самый, который смахивал на Хемингуэя и протянул руку Индейцу:

     - Молодец, сынок! Настоящий мужчина. Я в тебя верил!.. - И он протянул сталкеру красивый кисет из зеленой ткани с искусной этнической вышивкой из которого пахло душистым табаком. - Сам на мели, уж не знаю что и подарить, вижу любишь закурить, но не увлекайся, а то вредно для здоровья...

     И старик лукаво прищурился и весело поднял палец вверх.

     Индеец поблагодарил и пожал руку охотнику, а тот уже обращаясь ко всем энергично и с жаром произнес:

     - Я ведь тоже сегодня попёрся поохотится на кабанов в те места, ибо еда совсем закончилась! Был, можно сказать, в полукилометре от НПЗ и был раньше там, чем Индеец, а ведь могла бы и меня сожрать тварь эта... Не судьба, а то помог бы этому парню, конечно. Но теперь всем нам полегче будет, - И уже обращаясь к толпе добавил. - Ну! Чего разгуделись?! Хватит собачится! Мало того, что зверье нас жрет и погоны с мародёрами всякие, так мы еще давай друг другу в глотки вцепимся! А ну расходись и всем праздновать, выпивать и веселится. Ну а коли худо кому, то ступайте спать!.. Ха-ха-ха!

     И старый охотник сначала закашлял, а потом захохотал. Он уже второй раз выступал миротворцем. Снова подойдя к Индейцу он добавил:

     - Я дед Явор. Если нужна будет помощь и конфликт тут будет с кем, зови меня. Чем могу - помогу. Можешь на меня положиться. Да и поохотится с тобой на мутантов почту за честь. Я здесь часто бываю на севере Зоны. Хутор тут мой родной недалече. Я уж отсюда теперь только вперед ногами, ха-ха-ха!

     И весь бар громыхнул смехом.

     - Конечно, поохотимся еще, Явор, - и Индеец улыбнулся во второй раз за день и снова пожал руку старику.

    - А ну-ка, дай-ка еще раз глянуть, - и старик "Хеменгуэй" с азартом пошел рассматривать большую голову Химеры, светя фонариком, так как в баре был полумрак, освещаемый лишь керосиновыми лампами, газовыми горелками и самодельными светильниками в консервных банках, горящих на топлёном жире плотей и кабанов.

     Атмосфера разрядилась, сталкеры подходили к Индейцу, жали ему руку, поздравляли, приглашали за стол угостить едой и выпивкой. По плечу его хлопнуть никто не решался. Он вежливо отказывался, обещая потом непременно выпить со всеми, на вопросы отвечал скудно, но без злобы. Он ни на кого не сердился и не обижался, просто невероятно и чертовски устал. И славы которой он хотел еще утром, сейчас вдруг ему показалась обременительной и в данный момент ненужной.

Вадя Валет подошел к юному парнишке лет семнадцати, который в дальнем углу сидя на колесе от ЗИЛа пытался неумело играть на губной гармонике и, потрепав его по затылку, весело сказал:

     - А ну, братишка, будь любезен, возьми паузу!..

     Валет достал большую красивую, цвета белого металла,  губную гармошку "Lee Oskar" и, подмигнув залу, стал мастерски и виртуозно играть залихватский ковбойский кантри-блюз. Летящие, словно мустанги с пышной гривой в прериях, чистые звуки гармоники заполнили просторное помещение бара на "Скадовске". Красивое, отражающееся от металлических холодных стен эхом, громкое, но неторопливое вступление сменилось искусными блюзовыми ритмичными переливами.  Он застучал громко большой подошвой ботинка по полу, четко отбивая ритм, словно в барабан. Парнишка стал в такт бить руками ритм по столу. Зал завелся. Стали синхронно хлопать. Особо выпившие, плясали в центре бара. Народ был в восторге!
Валет минут пять веселил бар, неподдельно сам наслаждаясь игрой и мелодией, и окончил свой концерт красивым, медленным и меланхолическим мелодичным завершением.

     - Всем доброго вечера! - Вадя убрал гармошку в карман и весело показал на сталкера, который с ним до этого скандалил, пальцем и произнес на весь зал. - А тебя я всё-таки посажу задницей в холодную прорубь, чтоб ты остыл чуток и знал как себя вести в обществе! Ха-ха-ха!
 
     Тот, кого обещали искупать в проруби, покраснел еще сильнее, со злостью посмотрел на противника, но что-то ответить уже не решился, тем более, что его уже успокаивали друзья, наливая ему еще выпить.
 
     Угнетенная и казалась безнадежная атмосфера, царившая на "Скадовске" с утра рассеялась без следа благодаря Индейцу и Валету. Все только и обсуждали Химеру, ну и еще немного приближающийся Новый Год. Дед Явор громко рассказывал охотничьи истории, а Кок подсчитывал прибыль и погонял в шею своего кухонного рабочего. Шипело мясо на конфорке, аппетитно пахло гречневой кашей, лилась выпивка в стаканы и кружки.  Все утонуло в дыму, гвалте и грохоте посуды...








                16.







     - Эй, бармен! Приготовь-ка ты нам с другом что-нибудь поесть посытнее и кипяточку побольше!... Чай будем пить, - у Вади было отлично настроение.

     Он хлопнул по плечу Индейца и обратился к нему. - Вижу устал ты очень. Ничего, дружище, сейчас пойдём чай пить. Сегодня у нас будет  "люкс". Я там каюту отдельную  за пузырь у ребят  забронировал. Поспим хоть нормально, а то я сам с ног валюсь.

     - У тебя есть чай?! - Индеец загорелся. Глаза его воспалено сверкали.

     - А как же. Еще целых полпачки черного золота. Цейлонский... чаинки одна к одной, словно ресницы красавицы! Ха-ха-ха! Еще плитка шоколада и по сто пятьдесят на брата неплохого коньячку во фляге. Ща будем отмечать!.. Напиваться я не люблю, но по такому случаю, грех не пропустить пару стаканчиков!..

     - Я отказал Коку и Лысому продать сердце и голову Химеры, - Индеец отстраненно говорил, оперевшись на стойку, пока Кок возился в подсобке.

     - Правильно сделал! Завтра с утра рванем на "Янов" - мороз сейчас, не попортится! Я тут этих жуков майских на "Скадовске" знаю. За работу бабки с него взял?!

     - Еще бы! Он мне еще сверху сигарет и рыбных консервов накинул. Так ты и тропу на "Янов" знаешь?

     - А то! Я ж сюда один и пришёл. Не боись, даже карта с пометками есть. Лишь бы снегом сильно не завалило, а то намучаемся. Так что прорвемся и без всяких проводников. Нечего тут делать. Скоро Новый Год! Там нашему "завхозу" пару ящиков хорошего бренди привалило, он мне выделил уже чуток. Ха-ха!.. Славно отметим на "Янове", по-пиратски!..  Да и потеплее у нас там. Работенку и у наших, и у ученых можно найти. Охотники там тоже трутся.  И трофеи там сбудешь, хоть деньжата появятся. Погнали наверх, а то жарко тут, я помогу с барахлом, -  и Валет взял пожитки Индейца.

     Два сталкера гордо поднимались вверх по металлической лестнице, а десятки глаз провожали их.

     Они пили чай в маленькой каморке-каюте на втором ярусе судна. Было довольно прохладно. На небольшом  самодельном столике на всю горел керосиновый примус, на котором закипала вода в большой железной кружке. Иллюминатор был наглухо задраен досками и завешен тряпками. Вадя вальяжно развалился на раскладушке, Индеец сидел на железной койке.

     - Ща еще заварим... Тебе как, а то не заснешь потом?.. - Вадя допивал горячий душистый чай, закусывая шоколадом. На столике дымились окурки в консервной банке, стояли тарелки с остатками каши и красивая металлическая фляга с рисунками волков, пахнущая коньяком.

     - Да я привык уже не спать, - Индеец снова впал в свое задумчивое состояние. - Давай еще немного, а то нормальный чай лет сто не видел!.. Ну если, конечно, не жалко.

     - Ну ты скажешь тоже!.. Чай - святое, - Вадя снова стал заваривать новую порцию черного ароматного напитка. - Блин, а ведь мог сам на эту Химеру нарваться, выслеживая этих козлов... Так что это вопрос, кто кого спас...
Индеец молчал, уставившись на пламя горелки. Валет рассматривал внимательно нового знакомого.

     - Ну как, рана-то болит? Завтра утром рвануть сможешь?

     - Терпимо... Местный медик сказал, что жить буду, должно обойтись. Пластырь твой хорошо помог. Зашить рану  все равно нечем, у местного лекаря ни черта нет, так что само затянется. Шрамы только большие будут. Как вспомню - еще бы несколько сантиметров и она мое бы сердце съела, а не я ее... - раны на груди сильно болели, саднили жгучей рвущей болью так, что сталкер едва терпел ее, обливаясь потом, но алкоголь приглушал боль.

     - Н-да... жуть... Шрам - это ничего... Мущщинский шрам!.. У меня их столько уже... Там в наборе, что дал тебе, еще мазь в желтом маленьком тюбике есть, раны за день два заживляет... и таблетки противовоспалительные используй еще раз на ночь...

     - Мазал... вроде помогает...
 
     - Опять перед сном намажь, если что пластырь с лидокаином есть, заморозит наглухо... и если понадобится к утру сильное обезболивающее еще есть.

     - Ага. Благодарю... Чай закипел... разливай... Ничего, прорвемся, и не такое переживал... Плохо если снегом всё завалит, тяжело идти будет... - Индеец снова задумался, представляя заснеженные поля и леса Чернобыля и взялся за новую порцию чая.

     - Ага, если завалит, то плохо, но потихоньку дойдем... Я прошлой зимой целый день по колено в снегу лез через заросли, лишь бы военным не попасться в лапы - вышел же! - Валет посмотрел на свою стоящую в углу винтовку.

     - Пойду еще хлеба принесу из бара.  Блин, извини, никак наесться не могу, - Индеец встал.

     - Не суетись, всё есть: галеты, плавленый сырок, конфет немного... Угощайся, намазывай... - и Валет щедрым жестом вытащил из рюкзака и бросил на стол большую пачку галетного печенья, несколько плавленых сырков и горсть конфет в разноцветных фантиках.

     - Ну ты и замажореный сталкер, - Индеец пошутил. - Чего только у тебя нет!.. Консервы нам назавтра в дорогу оставлю.

     - Не люблю жлобов, было время и со мной делились, а я ведь тоже скитался как и ты без копейки... Всякое было, и тяжелые времена тоже, но ничего, поднялся... Хорошие люди должны помогать друг другу... Главное не зазнаваться: в заднице мы в любой момент оказаться успеем. Зона... - Валет многозначительно поднял палец.

     - Я всё хотел тебя спросить... Читать любишь? - Индеец с оживлением задал вопрос, делая ударение на слове "читать". - Просто тут это нечасто встретишь...

     -А... понял, - Вадя расплылся в приятной улыбке. - Ну да. Что-то в Зоне подсел на это дело со скуки. Как начнут летом или осенью дожди лить, так и сидишь на базе кукуешь, если срочных дел нет. Карты надоедают, радио толком не всегда ловит, вот и стал книги собирать и выменивать... Успокаивает нервишки. Газеты всё старые... да хоть и свежие... читать эти новости дурацкие надоело... все одно и тоже, а книги это вещь! Человеком себя чувствуешь!..

     - А что за книгу тогда читал, когда ребята эти шумели? - Индеец переменился в лице. Тема книг его оживила.

     - Это мое любимое... "Старик и море" Хемингуэя. Я ее уже пятый или шестой раз перечитываю. Как он там!.. с этой рыбиной огромной... а потом с акулами... А?! Здорово, да?! Аж за душу берет. - Вадя достал потрепанную, еще советского издания книгу с библиотечным штампом, желтыми страницами и с удовольствием стал листать. - Обожаю морские романы... Ты вот о чем мечтаешь, ну после Зоны?..

     Индеец задумался и рассеяно ответил:

     - Даже не думал об этом, разве будет оно это "после Зоны"? Я уже давно живу одним днем...

     - Понятно... Ну это у тебя пройдет со временем, когда невезуха кончится, Химеру замочил и теперь у тебя начнется белая как снег полоса, а?! Братан?! Я тебе это точно говорю! -  и Валет подбадривающе засмеялся.

     Облокотившись на стену он, мечтательно сверкая глазами, увлеченно продолжил:

      - А я вот мечтаю скопить деньжат и свалить на Черное море... Купить там яхту на парусах и ходить по волнам... каждый день... и больше ничего... Понимаешь, своя яхта, братишка, с белыми парусами...

     - Отличная мечта, дружище! Давай выпьем за нее оставшееся по пятьдесят, - и Индеец разлил последний  коньяк по опустевшим железным кружкам.

     - А вообще я подумал... Ты как тот старик из книги Хемингуэя, что пошел один за рыбой в море... Уж очень похоже, только ему очень не повезло и улов сожрали акулы, а ты победил в схватке со своим марлином... Ну а "акул", что хотели сожрать весь улов, я замочил! - и Вадя искренне засмеялся. - Обожаю эту повесть!..

     - Ага, стариком после сегодняшнего я себя точно чувствую... Да, книга серьезная, глубже чем мы думаем...

     - Это точно...

     Они минуту молчали, думая каждый о своем.

     - О, мужики, вижу вы тут как раз книжки читаете! - в каюту заглянул тот парень с которым утром Индеец договаривался на счет книг. - Колян притащил барахло всякое. Там хлам в основном, газеты, ерунда всякая, но парочку вроде неплохих. "Морской Волк" Лондона, совсем чуток надорвана и Шопенгауэр какой-то в твердой черной обложке, сохранность хорошая. Слегка сыроватые, но у печки просушить можно...

     И он положил на стол две книги, потрепанные и с со слегка влажными страницами.

     - Как ты кстати, любезный, - Валет вскочил с раскладушки и стал осматривать товар. - "Морского волка" я себе беру, а Шопенгауэр это вон ему - он умный очень.
 
     И Вадя по доброму рассмеялся.

     - Чего хочешь за них?

     - Да чего дадите... Я не в претензии...

     Индеец расщедрился и протянул пять хороших сигарет с фильтром и маленькую коробку пистолетных патронов ненужного калибра, а Валет со смехом сказал:

     - Беги за кружкой, горячий крепкий чай остался, нальем! А-ха-ха! И кусочек шоколада!..

     Смеялись долго. Рассматривали книги. Индеец полез в рюкзак, долго там копался и достал из пакета толстую потрепанную, но очень стильную книгу.
 
     - "Морской волк" - это конечно хорошо, но у меня для тебя есть нечто большее: моя личная с подписью, - И Индеец протянул книгу своему приятелю и уже сам по-дружески, чуть захмелев от коньяка, хлопнул Валета по плечу.  - Самый что ни на есть морской роман: "Моби Дик, Белый кит" Мелвилла. Сложновато читается, но думаю осилишь. Еще раз благодарность за помощь. Будешь плавать на яхте и на солнышке читать его. Удачного плавания, сталкер!..

     - Вот это подарок, ни фига себе! Слышал про эту книгу, но ни разу даже в руках не держал. - Валет с неподдельным интересом и детским восторгом стал листать ее.

     Он открыл первую попавшуюся страницу и стал читать вслух, слегка по-актерски играя и ставя интонации: "Наконец якорь был поднят. Паруса поставлены, и мы заскользили прочь от берега. Был холодный, короткий день Святого Рождества; и когда скудный северный дневной свет незаметно сменился ночною тьмой, мы оказались затеряны в студеном океане, чьи смерзшиеся брызги скоро одели нас льдом, словно сверкающими латами. В лунном свете мерцали вдоль берега длинные ряды китовых зубов и, словно белые бивни исполинского слона, свешивались на носу загнутые сосульки...". Вот это сила! Слушай... Если меня не застрелят, я обязательно прочитаю ее... Благодарю, дружище. Как это в тему написано... Прямо про нас!.. Холодный зимний короткий день, судно с якорем, хоть и ржавым, Рождество скоро... северный дневной свет, лёд, ночная тьма... декабрь... только Химера вместо кита...

     - И мы затеряны здесь в холодном студеном океане, - загадочным эхом отозвался Индеец. - И скованны льдом... А кита жалко...

     Над Затоном снова валил пушистыми хлопьями снег. Дряхлый ржавый "Скадовск", давно сидевший на мели,  пытался хоть как-то сберечь тепло укрывшихся в нем людей. Сталкеру всю ночь лезли в голову мысли и яркие образы. Ему всё время мерещились глаза Химеры и он чувствовал как бьется ее сердце. Индеец заснул только под утро...


июль, 2025 - 5, декабрь, 2025

Вадим Дикий (с) "Сердце Химеры"