Лариса Черникова

Четыре года назад.

На днях увидел Ларису Черникову — певицу из девяностых.
 Была такая.
В передаче у Бориса Корчевникова.

Если честно, сразу и не узнал.
 Погрустнела.

Много лет назад доводилось общаться.
И сейчас, глядя на экран, думал не столько о песнях, сколько о том, скольких «бандитов» она, должно быть, помнит на одном квадратном метре своего прошлого. Такое редко кому выпадало — разве что Ветлицкой, Цыгановой, да ещё двум-трём девушкам с обложек тех лет.

Эпоха поселилась в их глазах незваным и громким соседом.
Помните эти обложки глянцевых журналов?
 Улыбка — на миллион, взгляд — вызов, платье — как знамя.
 Но за кадром оставалось другое: банкетные залы с золотым напылением и тяжёлыми взглядами, концерты в «горячих точках» нового времени, невесёлый хохот за кулисами.
Они были живым украшением той реальности — ярким, звонким, дорогим. А украшения, как известно, имеют свойство теряться, ломаться и тускнеть.

Вот и стоит она теперь в студии, вежливая, немного отстранённая.
Ведущий бережно подаёт ей в микрофон кусочки биографии, как музейные экспонаты:
«А вот помните ваш хит?..»
Она помнит.
Но я смотрю и вижу за её спиной не столько клипы и афиши, сколько те самые «квадратные метры», плотно сбитые из людей в малиновых пиджаках и кожанных куртках.
Из тех, кто мог одним телефонным звонком вознести на вершину хит-парада или стереть в пыль.
Их давно нет, а она — вот, рассказывает. Выжившая.
Свидетелиня.

И грусть её — особого свойства.
 Это не просто возрастная усталость.
 Это — грусть человека, пережившего не личную драму, а целую историческую погоду.
 Бурю, которая выбросила её на берег нового, незнакомого века, где все эти истории про «крыш», «разборки» и «спонсоров» кажутся уже не страшными, а какими-то архаичными, почти мифическими.
Но для неё-то они были плотью и кровью, средой обитания.
Исчезнувший мир оставил в ней свою отметину — эту самую «погрустнелость».

Кажется, мы прощались не просто с черниковскими девяностыми, а с целой породой людей.
С теми, кто нёс на себе не только макияж и блёстки, но и невидимую, тяжёлую броню опыта, который уже никому не передать и не объяснить.
 Просто потому, что таких «квадратных метров» сегодня больше нет.
 И слава Богу.
Но они-то там были.
 И она — одна из тех, кто помнит.