Леонард

Леонард

ГЛАВА 1
НОЧНОЙ ГОСТЬ

Ночь прошла неспокойно. Снились обрывки прошлого, замешанные как крутое теткино тесто на диких фантазиях. Помню, сначала бегаю один по палубе, ищу маму, зову, кричу, а ее нет нигде. Никто не обращает на меня внимания, а я все меньше ростом, все ниже, голос все тоньше, все тише. Наверняка, меня бы раздавили своими ботинками матросы, но тетка Шарлотта подхватывает меня на руки, вместе с ней мы бежим из этого места прямо на сушу, словно и не было корабля никакого. Потом всё поменялось, вижу фабрику в Сакраменто, отец учит меня приклеивать этикетки на консервные банки. Я уже весь в клейкой массе, даже чувствую её вкус сквозь сон. А отец прищурился и говорит:
- Не нужно много клея, Леонард. Здесь главное – набить руку. Все получится, продолжай стараться.
Леонард. Отец называл меня только так. Он считал, что это имя сделает меня великим человеком. И тетка Шарлотта, отряхивая от муки свои многочисленные разноцветные юбки, часто повторяла:
- Леонард, ты помнишь, что говорил тебе отец, когда еще был жив? Он говорил, что ты слишком добр. Нельзя впускать в свой дом незнакомцев.
Я открывал двери всем. Это было моим единственным недостатком в детстве. Читал я здорово, много и с удовольствием. Считать научил меня один бродяга, которому я в тайне от всех таскал теткины пироги. Работал, когда подрос, как проклятый. Моей туманной мечтой был свой дом. Большой, на берегу реки, где-нибудь в Калифорнии. Что ж, Калифорния уже есть и пока больше ничего. С тех пор, как погиб под колесами повозки отец, мы жили с теткой Шарлоттой в пекарне, где она работала. Она пекла дурманящие разум голодного человека булочки и пироги, а я привозил яйца и муку. В то время золота в этих краях было много, а еды мало. Яйцо стоило доллар, килограмм кофе — как небольшая лошадь, а сапоги — сотню долларов. Тетка часто грустила из-за сложного положения, а когда она грустила, она начинала петь. Ее любимой песней была та, где судьба рушится, словно чья-то рука ломает доски под ногами, следуя своему мерзкому плану. Шарлотта действительно считала, что нечто злое и непонятное взялось вмешиваться в судьбу моей семьи. Объяснить свои предчувствия она не могла, но однажды сказала:
- Когда станет хуже всего, ты поймешь, Леонард, кому и зачем угодно было взваливать на наши шеи такие тяжелые испытания. Я устала, парень, очень устала.
Вскоре я остался один. Сегодняшнее утро быстро развеяло морок тревожного сна. Я замерз. Наверное, проснулся именно от этого. Пришлось вставать, чтобы закутаться в теткину шаль. За одно поставил кофе из смеси нескольких кофейных зерен и жареного падуба. Я уставился в окно, где, покачиваясь на ветру, тускло мерцал фонарь. Солнце еще и не думало вставать. Странно для Сан-Хосе, но, кажется, сегодня шел снег? Да, это падают снежные хлопья! Какая-то тень зашевелилась на той стороне тротуара, но я не придал этому значения. Сегодня я должен был найти новую работу, а этот неожиданный снег казался мне посланием с небес, помощью, подсказкой. Кофе вскипел, его аромат разнесся по всей небольшой комнате. Мое настроение поползло вверх, схватив кружку с напитком, уютно усевшись в кровати, я уже почти захотел снова спать, как вдруг раздался тихий стук в стекло. Конечно же, я отправился открывать дверь, чтобы узнать, кто там стоит под моим окном в этот ранний час.
- Простите, могу ли я войти ненадолго?
У окна на цыпочках стоял невысокий человек, закутавшийся в кусок толстой ткани для палаток. Он заметил открывшуюся дверь и посеменил ко мне.
- Это у вас кофе? Я даже не смею просить, но…
- Заходите поскорее, на улице такой холод. – Я хотел только одного – скорее вернутся в тепло комнаты, а потом уже можно и выслушать гостя. Хотя, что его слушать, наверняка это один из тех бедняг, что приехали искать здесь золото. Хоть золота и было много, но не всем судьба приготовила успех в деле. Бог с ним, пусть посидит у меня, согреется, кто знает, может быть это его первый кофе в этом году.
Я подал гостю горячий напиток, достал из шкафчика те печенья, что пекла здесь новая кондитер по рецепту моей тетки. Низенький человек грел руки о кружку, вдыхая кофейный пар.
- Леонард, - я протянул руку для знакомства.
- Пави Фридолен, - гость не ответил на предложенное мною рукопожатие. Только внимательно следил за мной. Что ж, странный, но кто не без странностей. Я тоже хорош, впустил черт знает кого среди ночи. – Вы понравились ему. Моему хозяину.
Голос Пави Фридолена звучал тихо, высоко и вкрадчиво. Похоже было на привычку угождать кому-то и страх сказать что-то не так.
- Здорово, а кто ваш хозяин?
Неужели сейчас мне поступит еще одно предложение по работе? Неужели я так кому-то интересен, что он послал за мной своего сотрудника по холоду ночью? Мой интерес вмиг почти вскипел.
- Мой хозяин тот, кто готовил вас к этой встрече с самого детства. Долго и планомерно. Он всегда так делает. Так что можете не рассказывать, я сам прошел через все такое, что и вы, Леонард.
Он назвал мое имя как-то так, что я стал чувствовать тревогу. Тем более, что я не понимал, к чему клонит мой гость. Я решил быть настойчивее.
- Я и не думал вам ничего рассказывать. Я жду, когда вы сам расскажете мне о вашем хозяине. – Я уселся на стул, скрестив руки на груди. Теткина шаль делала меня похожим на вождя племени. Это я так думал.
- Да, конечно. Раз уж наша встреча состоялась, Леонард, пути назад у вас нет, а значит, пора вам кое-что узнать. За вами следили, вас испытывали. Вы прошли проверку. Вы не сдались, вы не опустились, вы не перестали бороться за свое микроскопическое существование. Вы не глупый, сообразительный, хватка что надо, молоды, даже красивы. Это важно. Но если вы уже возомнили, что вы избранный, то не выдумывайте, он многих так проверяет – заставляет человека опуститься на самое дно, чтобы посмотреть, как тот выплывет. Лучшее собеседование, не находите?
Пока Пави Фридолен говорил, он снимал с себя и аккуратно складывал кусок ткани, в которую был обернут. Я увидел весьма дорогое пальто, шелковый шейный платок и клетчатые брюки по моде. Когда он наконец закончил, он прошелся по комнате. Теперь он не выглядел дрожащим и несчастным, а совсем наоборот. Его маленький рост, максимум 60 дюймов, теперь будто изменился, Пави Фридолен выглядел важной персоной, хозяином положения. В моем доме у меня творится какая-то ерунда! Я не успел открыть рот, чтобы возмутиться, странный человек продолжил.
- Теперь о главном – мой хозяин богат, влиятелен и нечеловечески силен. Физически и морально. Вам он велел передать, чтобы вы срочно боролись с патологической добротой. Вышвырни вы меня сегодня, вместо того, чтобы предлагать кофе, он бы гордился вами. А вас даже ваша ничтожная судьба не озлобила. Но ничего, это дело времени. Что вы там прожили, года 22-23? Пф, пустяк. Так вот, пока живите своей жизнью, вам дали фору. За вами придут, когда настанет нужный момент. Господин Оскуро теперь и ваш хозяин.
Несмотря на мерзкий тон Пави Фридолена, меня обжигало любопытство. Но сказать я ничего не успел, потому что от имени Оскуро в комнате стало темнеть. Темнота сгущалась, мне даже показалось, что этой тьмой тяжело дышать, что вот-вот и она превратится в жидкость, а потом в смолу и я застыну в ней, как комар. Накатил ужас. Я не помню, чтобы когда-нибудь так боялся. Стало невозможно говорить, даже закричать я не мог, я ничего не слышал в этой тьме. Потом в один миг всё рассеялось. В комнате было пусто. Вторая кружка, которую я предложил гостю, вымыта и стоит на полке, а печенья снова в шкафчике.
Над городом поднимался рассвет. Восход солнца, который нельзя ни предотвратить, ни отсрочить. Нельзя договориться или дать взятку, чтобы рассвет не наступил. В чем можно быть в этой жизни уверенным, так это в том, что рассвет все равно наступит.
ГЛАВА 2
МЭРФИ
Лучше было отправиться мыть золото! Парни нашли его на реке вблизи лесопилки Саттера. Его было не так много, но на мой век там хватило бы. Стал бы богатым наконец. Но нет, я здесь и пытаюсь заработать, меняя тысячу профессий! Прямо сейчас я должен вести медицинские записи у доктора Мэрфи, составлять ему список посетителей на завтра и делать учет препаратов, но я стою как столб и, кажется, запутался. Я застыл над мусорной корзиной и смотрел в нее. По ощущениям уже час прошел с тех пор, как я выбросил туда письмо. Да черт возьми, нельзя же просто уйти и сделать вид, что ничего не произошло! Я достал смятое письмо.

Два года прошло с тех пор, как я жил в коморке при пекарне. История с ночным визитером, который якобы знал, отчего я потерял всех близких, дом и никак не могу заработать денег, понемногу размывалась в памяти, как волны размывают рисунок на песке. Я даже уже сомневался, что это действительно было, все чаще приходил к выводу, что это один из кошмаров, сон, видение, бред от усталости. Два года с того совсем не праздничного Рождества. Я старался отдаваться работе, нанимался везде, куда только брали. Сначала грузил бочки на винодельне, только пришлось бросить работу из-за травмы. На меня упал стеллаж и сломал мне руку. С меня вычли за убыток. Остальное ушло на лечение. Пока я был одноруким, пошел на конюшню, чистить и кормить лошадей. Самое спокойное место, которое я только видел. Животные с огромными умными глазами, я уверен, понимают человеческий язык. Лошади восхищали меня. Представляете, огромное животное, которое сильнее тебя в несколько раз, остается послушным. Разве оно не способно взбунтоваться и убежать на волю? Легко, но в нем столько любви к человеку, сколько нет в нас самих. Нам есть, чему поучиться у лошадей. Но когда один из самых спокойных жеребцов, старый седой Руби, ни с того, ни с сего взбрыкнул и сильно ударил копытом мне в бок, сломав пару ребер, я окончательно слег. Хозяин конюшни не выбросил меня на улицу, даже приказал жене ухаживать за мной, чтобы я скорее встал на ноги. Я шел на поправку на ее противных на вкус отварах из календулы и полыни. Но случилось странное, однажды, когда она принесла мне чистую одежду, а я уже мог вставать почти без боли и сам переодеваться, ей стало плохо и она рухнула в обморок. Я присел возле нее, чтобы привести в чувства, зашел ее муж и подумал, что я пристаю к ней. В общем, провожал он меня с карабином Марстона в руках. И что-то подобное происходило постоянно, какая-то жирная черная кошка перебежала мне дорогу.

Наконец, меня взял к себе в клинику доктор Мэрфи. Я поклялся себе, что больше не будет промашки, что я сама внимательность и осторожность, сама предосторожность во плоти. Никаких нелепых ситуаций с женами и падающими полками! Мэрфи сможет всецело мне доверять, я заслужу это во что бы то ни стало. Доктор иногда задавал мне вопросы о моей жизни.
- Итак, почему ты не ищешь самородки вдоль берегов, Лео? Там можно быстро разбогатеть, если повезет. Вот я бы, пожалуй, занялся этим, будь мне двадцать. Сейчас уже хочется спать в мягкой кровати и пить парное молоко на ночь, сидя на грелке. Но с твоей хваткой, с твоей энергией – я бы попробовал.
Я не возражал, когда доктор называл меня сокращенным именем, хоть и было непривычно. Но мне нравилось. Как-то тепло и по-домашнему. Словно я часть его семьи. Внук, например. Своего деда я не застал, в детстве хотелось иметь мудрого, забавного деда. Мэрфи весьма мог бы быть на него похож.
- Понимаете, Мистер Мэрфи, я рассуждаю так, что золото, которое я добуду, это не то, чего я действительно хотел бы. Его могут украсть, пока я буду спать. Или какой-то алчный человек может подстрелить меня и забрать его. Даже если мне удастся сохранить его, оно рано или поздно закончится, но не сделает меня кем-то. Я предпочту добиться всего, работая, получая новые навыки и знания. Я должен стать кем-то большим, кем-то лучшим, чтобы если придется сколько угодно раз начинать с нуля, я смог бы создать все заново только своим мозгом, своими руками.
Мэрфи сдержанно улыбнулся, едва заметно кивнул.
- Амбиции – это хорошо, молодой человек. Но все же зря вы так игнорируете бренный металл. Как ни крути, хорошее подспорье. Вы подумайте хорошенько. Но не очень долго, потому что, если вы будете хорошо работать, станете для меня незаменимым помощником, я вас не отпущу. Вы меня понимаете?
Мэрфи был приятным человеком, неспешным, рассудительным, от него веяло спокойствием. Наверное, это одно из качеств настоящего врача. Работать с ним было настоящим подарком судьбы. Я чувствовал себя важным, нужным, многое впитал по медицине, ни на шаг не отходил от нового босса. Он жил один, поэтому вскоре я переселился к нему. Вечерние беседы о его многолетней практике давали мне ощущение счастья. Робкие мечты о медицинском университете закрались в голову. Если бы не Мэрфи, ничего этого бы не случилось. Я ходил в белом халате, с тетрадью с толстой обложкой, в которую вписывал пришедших пациентов и провожал их в кабинет доктора или вежливо просил их быть терпеливыми и подождать, пока доктор принимает кого-то другого. Я даже ассистировал Мэрфи, когда к нему прибежала беременная женщина, понятное дело зачем. Она ужасно смущалась меня и просила выйти. Но мы с доктором приняли на свет ее первенца. Тогда она успокоилась и поблагодарила и доктора, и меня. Вот настолько все шло прекрасно. До тех пор, пока на пороге кабинета не объявился он. Пави Фридолен. Я уже видел эту маску жалкого и презренного человека, которую он так умело носил.
- Доктор Мэрфи? Простите, могу ли я надеяться, что вы уделите мне хоть капельку внимания? Правда? Благодарю! Я даже не верил, что такой человек, как вы станет тратить на меня свое время. Понимаете, у меня ужасно болит голова по ночам. Да-да, я сам виноват! Нужно было носить шарф и не застужать затылок. Вот эти таблеточки? И мазь? Доктор, я не знаю, как вас и благодарить! У меня совсем мало денег, я бы отдал и больше за вашу работу, дорогой мой!
Он ушел. Я стоял, как ошалевший. Что он здесь делает опять? Ведет себя так, словно не замечает меня. Или не знает даже. Ушел, не сказав мне ни слова, ни бросив ни единого взгляда в мою сторону. Я вспомнил тот черный ужас, который ощутил два года назад, имя Оскуро вязкой тьмой всплыло перед глазами.
В тот вечер я едва закончил работу. Доктор Мэрфи заметил мою растерянность и приказал мне отправляться домой раньше, чтобы хорошенько выспаться, а работу он закончит сам, тем более, что сложных пациентов более не предвиделось, а список пациентов на завтра можно составить и утром. Я послушался и ушел домой. Домой к Мэрфи, конечно.
Как и в то странное утро, падал снег. Я подошел ко входной двери, позвенел медными ключами, пальцы не очень слушались, не то от волнения, не то от холода. Я только потом понял, что холодно не было. Даже снежинки не долетали до земли, таяли в воздухе, от чего было очень влажно. Наконец, я выбрал нужный ключ, вставил его в замок, провернул несколько раз и вошел в дом. Не зажигая керосиновую лампу, я отправился в свою комнату. Чего я хотел сейчас? Лечь и укрыться шерстяным одеялом с головой. Укрыться от всего этого мира, в котором ходит этот Пави Фридолен, от этого мира, где он позволяет себе ничего не объяснять мне, где он делает то, что я не могу толком описать, а тем более, понять. Я даже раздеваться не хотел. Снял ботинки и поставил их в угол комнаты. В этот момент что-то хрустнуло под ногой. Бумага. В потемках я поднял с пола то, на что наступил. Пришлось искать, чем зажечь свечу. Чиркнул красной фосфорной спичкой и плавный огонек затанцевал на кончике свечи. Это был конверт. Никогда не видел такого. Он был не из желтой бумаги, а из черной, с морозными узорами, словно его подернуло инеем. Никогда такого не видел. Я повертел его, он был запечатан. Вскрыл письмо и снова потерял способность шевелиться. С такого же черного листа вырвались ярко красны буквы.
«Вот и он, ваш час, Леонард. Правда, быстро время прошло? Не уверен, что скучали. Уверен, что не забыли.
Господин Оскуро ждет вас. В конверте ваш билет на поезд и карта.
Удачи в пути. Отказаться будет… невежливо. »
Карта была, точно так же, как и письмо, выполнена на черной бумаге, будто инеем. Я не понял, что там изображено, зато отлично понял, что билет на поезд на послезавтра на 9 часов вечер до Мельчор-Мускиса в Мексике.
Конверт, письмо, билет и карта полетели в корзину для мусора. Я выбросил их, ощущая страшную ненависть к тому Пави Фридолену, неизвестному мне Оскуро… или к себе. И вот я стою здесь и не понимаю, что я делаю. Что я делаю?! Я достал письмо из мусора.

ГЛАВА 3
ДЕНЬ, КОГДА СУДЬБА УВОДИТ ПРОЧЬ
Завтракали мы с мистером Мэрфи вместе, как обычно. Он позволял мне сидеть с ним за одним столом. Но вместо того, чтобы получать удовольствие от завтрака, я думал о черном письме, об Оскуро, о Мексике. В голову не приходило ни единой причины, почему надо все бросать здесь. Можно было бы забыть, но что-то подсказывало, что это все так просто не закончится, что это только начало,  я вляпался в серьезную историю. Какой-то богатый господин хочет меня так сильно, что готов тратить силы, время, дабы подстроить мне неприятности. Может это враги отца или мамы? Но тогда почему тетка Шарлотта ничего не знала о них? Это могло бы быть так, только что за необъяснимая тьма сопровождала Пави Фридолена в ту ночь? Я боялся спрашивать доктора о таком, не хотел выглядеть сумасшедшим. На ум приходили мамины сказки из раннего детства. Они были как раз о тенях и зловещей тьме, но мало что из этого сохранилось в памяти. Это, безумно, глупо, но хотя бы что-то. Поэтому кое-что я все же спросил:
- Доктор Мэрфи, моя мама когда-то в детстве читала мне сказку о человеке, который воровал тень, а потом с ее помощью управлял ее владельцем. Там еще была очень черная тьма, нужно было закрывать окна и двери, чтобы она не проникла в дом. Не знаете ли вы, где взять книгу с этими сказками?
Мэрфи в это время доедал свой кусок кукурузного пирога с сушеными яблоками и грушами, прихлебывая чай из прозрачной фарфоровой чашки.
- Затосковал по детству, малыш Лео? Я не осуждаю тебя за это. Сам иногда вспоминаю молодость, все чаще думаю о моей бедной матери. Все ее печали и заботы, которые нельзя было постичь юным мозгом, теперь мне полностью понятны. Как ей бывало нелегко… Что ты спросил о сказках? Про тень? Да, я помню эти сказки, где-то у меня была такая книжица. Думаю, сегодня вечером мы сможем с тобой ее отыскать.
Я стал ждать вечера, как пришествия, чтобы попытаться хоть капельку понять, с чем столкнулся. Никогда не верил в демонов, духов, живых мумий или подобную дьявольскую чушь. Но сейчас сгодилась бы любая подсказка. С мыслей сбил стук в дверь. Оказалось, этим утром жене мэра, Омалии Хоутон, нездоровится, ей срочно требовался доктор, как объяснили, у нее слабость, бледность, ее мучают переживания.
Мы с Мэрфи взяли все, что может понадобиться и отправились в дом мэра. Нас встретил сам Шерман Хоутон, мэр, видный широкоплечий мужчина, с лихими непослушными кудрями, которые он старательно зачесывал назад. Меня, конечно, не пустили к миссис Хоутон. После осмотра госпожи Хоутон, Мэрфи попросил меня найти в его саквояже «Розовые таблетки доктора Вильямса», которыми лечили анемиюи отдать их мистеру Хоутону. Я так и сделал. После этого день проплыл как в тумане, в ожидании вечера и обещанной книги. 
Не все происходит так, как хочется. Книгу найти не получилось, Мэрфи слишком устал и пожелал пораньше отправиться спать. Что ж, мне оставалось только быть терпеливым. Сам искать книгу не рискнул, ведь клялся же не натворить глупостей. Мало ли, повалю шкаф, испорчу какие-то ценности… А на следующее утро в кабинет Мэрфи пришел шериф и заявил, что жену мэра отравили цианидом, подозрение падало на самого доктора. Из соседней комнаты мне был слышен долгий разговор, в котором они пришли к выводу, что это сделал я, имея ли на то причины или случайно. И началось. Сюда приплели даже мою подозрительную растерянность. Потом городские законники принесли шерифу из моей комнаты тот самый билет до Мексики. На основании этого, они решили, что я планировал убийство миссис Хоутон и после хотел сбежать. Не далее, как в полдень, я уже сидел в камере в участке, а дело должно было отправиться в окружной суд. 
- Проще признаться, парень, и не тратить время. Возможно даже не закончишь в петле, может отправят в шахты. Все решат в суде, но послушай меня, лучше тебе признаться. – Шериф весь вечер пытался меня заставить говорить о том, чего я не делал, а мой ум отказывался вообще понимать то, что это не сон.
Часы на стене отбивали спокойный ритм. Уже почти семь. Шерифу надоел односторонний диалог. Поужинав куском говядины и сахарными кексами, он уснул сидя. Невозможно было даже думать о последствиях моего положения, потому что до сих пор не осознавалась его реальность. Я просто ждал, когда кто-нибудь придет, объявит, что все это большая ошибка или глупая шутка, откроет камеру, и Леонард выйдет свободным человеком. Но этого не происходило. Сквозь узкое окошко было видно, как небо стало почти совсем темным. «А ведь тот поезд, наверное, уже где-то поблизости. Через пару часов он остановится на станции Сан Хосе, заберет пассажиров и стремительно отправится в Мельчор-Мускис». Злополучный билет лежал на столе шерифа и напоминал о самом неприятном: никогда мне не узнать, кто этот Оскуро и его проклятый слуга Пави Фридолен! Я со злостью стукнул ладонью по ржавой решетке, от чего дремавший за своим столом шериф громко всхрапнул. Уже решив плюнуть на все и лечь спать на скрипучую деревянную скамью, краем глаза я заметил, что тень от стола странно вытянулась в сторону. Не увидев никакого объекта, который мог бы ее отбрасывать, я уставился туда. Тень согнулась, исказилась и стала ползти по ноге спящего шерифа. Ее уголок скользнул к ремню, на котором висела связка ключей. Я клянусь, я видел, как краешек тени отцепил ключ и забрал его с собой. Затем тень медленно вытянулась в мою сторону. Это заставило меня отпрянуть от решетки и прижаться к дальней стене камеры. Какое-то время тень ползла ко мне, а как только оказалась в центре камеры, стала подниматься вверх от пола, вырастая в какую-то фигуру. Передо мной постепенно формировался силуэт человека, состоявший из мрака. Когда я уже был на грани того, чтобы завопить не своим голосом от ужаса, темный силуэт протянул ко мне руку, в которой был ключ. Ключ от камеры. Еще через миг у тени проявилось лицо. Конечно! Ну, разумеется, это был он, Пави Фридолен! Святая Дева Мария, это был он! Он выпрямился, приблизился ко мне, сунул мне в ладонь ключ, а сам сел на деревянную скамью. Он ничего не говорил, ни слова. Только улыбался. Странная улыбка. Что это? Его улыбка стала менять форму. И глаза становились другими. Как это возможно? Совсем скоро на скамье камеры сидел я сам. В это же время другой я дрожа смотрел на это.
Более не вынеся этого безумия, судорожными движениями я просунул руку сквозь прутья клетки, едва нащупал замочную скважину, открыл замок снаружи и вырвался от сюда. Схватив со стола билет, побежал от этого места так быстро, как только мог! Пробегая мимо спящего шерифа, чуть не споткнулся о его выставленную ногу. Как бы он удивился, что Леонард сбежал, оставив себя в камере! Стало даже смешно от этой дикой фразы.
Вернуться домой за деньгами и одеждой не представлялось возможным. Прячась от прохожих, от одиноких путников и компаний пьяных золотоискателей, я прибежал прямо на станцию. Поезда пока не было. Чтобы попасть на перрон, следовало пройти на другую сторону здания и выйти в противоположную дверь. Едва было рванулся бежать через зал станции, как обнаружил серьезное препятствие: городские законники. Это помощники шерифа, которые медленно прогуливались от одной колонны к другой. Ни в коем случае нельзя было попасться им на глаза! Я юркнул за укрытие справа от меня. Им оказался огромный деревянный ящик. От ящика ужасно пахло курятником. А со стороны перрона нарастал шум прибывающего поезда. Паровоз оглушительно засвистел и выпустил пар из-под колёс, останавливаясь.
- Если не отдашь мне еду, я закричу и позову их.
Я не на шутку вздрогнул и оглянулся. Рядом сидела черноволосая девчушка в пончо. Маленькая, грязная, со спутанными кудрями.
- Тише, пожалуйста! Не зови. У меня нет еды, прости… Я просто должен попасть на поезд.
Я попытался осторожно выглянуть. Законники все еще были там. Черт, как глупо будет, если поезд уедет без меня. Я решился, когда поезд тронется, я побегу за ним, через станцию и перрон так быстро, что меня не догонит ни один законник. Я во что бы то ни стало зацеплюсь за поезд, если не смогу успеть на посадку. Я оглянулся. Девочка смотрела на меня взрослыми глазами. Она помолчала, потом полезла в свою потрепанную плетеную сумку. Немного там покопавшись, она извлекла что-то, завернутое в кусок пальмового листа.
-Вот, возьми. Эту штуку я украла у богатого господина, но мне она не нужна. Если меня с этим заметят, наверняка побьют. А ты сможешь подать это там, куда едешь. Кроме того, оно шепчет по ночам, это так страшно.
 Девочка положила возле меня на деревянный пол сверток, который развернулся сам, как только оказался на полу. Там был крупный кулон на цепочке. Кажется, это серебро. Кудрявая девочка убежала, шлепая босыми ногами. «Он шепчет по ночам». Этого еще не хватало.
Еще один свисток, поезд трогался. Схватив кулон, быстро надев его на шею, так как из кармана он мог выпасть, что есть силы, я рванулся через зал, проскочив мимо небольшой толпы, перемахнул перрон, впрыгнул в двери вагона. Пассажирских вагонов было всего три. Я успел в первый. Поезд неуклонно набирал скорость. С тревогой выглянув в окно, я увидел, как двое законников таки бегут вслед поезду. В любом случае, я уже покидал Сан Хосе, где прожил несколько непростых лет.
Я уснул быстро. Покачивание вагона, негромкие разговоры малочисленных пассажиров сделали свое дело. Укутавшись в забытый здесь кем-то полосатый коврик, я спал как младенец под колыбельные матери. Только в этот раз их пела не мать, а серебряный овальный кулон, на моей груди. Эта песня звучала так тихо, почти шепотом. А мне снились прошедшее детство и мой далекий дом.

ГЛАВА 4
НЕ ТО МЕСТО
Проснулся как от резкого толчка. Поезд почему-то стоял, но никакой станции не было видно, за окнами стояла ночь. Вдруг голос, который казался до боли в груди знакомым:
- Леонард… Выйди наружу, милый…
Черт! Это от кулона! Девчонка же предупредила, что «он шепчет». Инстинкт самосохранения заставил как можно быстрее сдернуть кулон с шеи. Сам не ожидая от себя, я инстинктивно сделал то, что иногда делала тетка Шарлотта – я плюнул на кулон, отшвырнул его от себя подальше. Он упал на противоположное сидение. Святая Мария! Может, я правда свихнулся?
Уверенность в том, что плевок на творение тьмы – это мощная защита и оберег, была нерушимой. Нерушимо все, что впитал в детстве.
- Леонард… Милый, выйди наружу, малыш…
Мама?
- Мама!
Я схватил жирно оплеванный кулон, протер рукавом и приложил его к уху. Тишина.
- МАМА!!
Мой вопль привлек внимание сидевших вдали пассажиров. Но они быстро вернулись к своим разговорам. Может быть это за окном? С чего я взял, что это из кулона, вот дурак. Через миг ночной прохладный воздух коснулся лица. Разглядеть что-то в ночной тьме было невозможно, пришлось спуститься с подножки вагона на землю. Щебень захрустел под ногами. Ожидание увидеть знакомую женскую фигуру, вырисовывающуюся из темноты было настолько сильно, что я почти видел ее. Мама, наверное, уже совсем не молода, как она оказалась здесь сейчас? Наконец она расскажет, как и почему пропала с корабля посередине океана.  Позабыв о том, что поезд сделал вынужденную остановку и скоро может тронутся, я уходил все дальше и дальше в ночь.
Я бродил в темноте, как умалишенный, держа на вытянутой руке цепочку с кулоном, как если бы он излучал свет. Где-то очень далеко за моей спиной раздался паровой свисток. Я рванулся обратно к поезду, через секунду остановился и побежал снова во тьму. Я надеялся найти там потерянную мать, а уж после добираться до Мексики. Поезд уже тронулся и мне его не догнать, я принял решение идти дальше.
Сколько я бродил здесь, не понятно. Ночь не кончалась, никакой дороги не было, ничего не было, кроме тьмы. В тот момент я понял главную свою силу: как бы ни было темно, я не сдамся. Это придало уверенности, ноги сами понесли меня вперед. Как вдруг тьма стала осязаемой. Почти жидкой.  Я стал задыхаться от ужаса и нехватки воздуха. Помню только, что я упал. Кто-то подошел ко мне, склонился, рассматривая, взял рукой кулон, висящий на моей шее. И я увидел его – абсидианово-черного человека с серебряными глазами.

ГЛАВА 5
У ПОРОГА ЗАСТЫВШЕГО МИРА
Голова кружится… Ночь все еще не закончилась. Да сколько же она может длиться…
- На тебе мой медальон. Почему?
Я пришел в себя. Тот, кто говорил, стоял у темного окна, но не такого угольно-черного, как комната. Разглядеть даже силуэт было трудно, здесь не было ни единого источника света.
- Вы кто?
Вторые сутки губ не касалось ни капли воды, язык пересох. А еще и живот урчал, будто в нем жабье болото. Попытался подняться, понял, что ослаб. Руки не слушались.
- Где я?
Человек или хмыкнул, или усмехнулся, подошел очень близко. Занятный эффект, от куда-то просочился тусклый серый свет и едва заметно подсветил лицо, я даже смог его разглядеть. Все та же обсидиановая кожа, но глаза сейчас казались просто серыми. Он вцепился в меня взглядом. Сознание стало засасывать в них, словно в омут, тащило внутрь как на аркане.
-Отвечай на мой вопрос. Где ты взял медальон?
Слова звучали отчетливо и настойчиво. И я стал отвечать. Я стал бы отвечать, даже будучи мертвым. Чужая воля на моих устах, сверхъестественная мощь, противостоять которой невозможно. Мой разум подчинился его воле быстрее, чем по щелчку пальцев. Что это за магия, которая отбирает последнее, что у меня оставалось – мой собственный выбор, мои личные мысли? Я рассказал все: и о том, что бежал из Сан-Хосе, и о маленькой босой лохматой девочке, и об «он шепчет», и про голос мамы.
Как только незнакомец перестал так пристально смотреть, я смог замолчать. Как он это сделал? Любой испытал бы ужас или растерялся бы от такого, а я… а меня накрыла волна зависти, горького недоумения, ревности к тому, чего не имел – в этом человеке есть та сила, которую непросто описать. Он больше, чем просто человек.  Тем временем незнакомец вернулся к окну.
- Нравится?
- Что?
- Молодец, не промах.
- Что?..
- Как ты думаешь, почему ты здесь?
- Понятия не имею.
- В медальоне дух твоей матери.
- Я не… Что?! Как это?
- Вот так. Один подлый некромантик с пропащей душонкой, который любит шататься по кладбищам, упрятал его туда. Подлеца зовут Оскуро. Слышал о таком? А я забрал у него эту вещицу. Ведь нужно эту леди выручать, как думаешь? Она там ужасно страдает, Леонард, мучается, трудно описать как сильно. И уже так долго… Сколько прошло лет?
- Двадцать…
Человек-ночь говорил, говорил, а во мне нарастала ненависть к Оскуро. Лютая, невыносимая ненависть.
- Если бы ты больше любил свою мать и не убежал бы, она бы не стала тебя искать по всему кораблю, потеряв голову. Она прыгнула в воду, Леонард, потому что думала, что ты упал за борт. Маленький беспомощный ребенок один в океане, она не могла вынести этого. Как разрывалось ее сердце! Это случилось из-за тебя.
Мой мозг готов был лопнуть от осознания того, что я услышал. Моя бедная мама!
- Хватит! – я закричал во всю глотку. – Хватит! Откуда ты все это наешь? Я сделаю все, чтобы ее вернуть. Я выполню что угодно, только бы исправить все.
Незнакомец выпрямился, мне показалось, что он остался доволен.
- Что угодно? – он недолго помолчал. Я кивал, понимая, что его глаза каким-то образом привыкли видеть в темноте и он отчетливо видит, мою готовность.  – Добро пожаловать в застывший мир, Леонард. От сюда начнется твой путь.
ГЛАВА 6
ТЕНИ ПАМЯТИ

Где найти настроение под Рождество? Единственное место, где я счастлив - память. И она не просто прошлое, это место где хранятся ответы на еще не заданные вопросы.

Утро, я совсем маленький, проснулся с восторгом в сердце. Елка! Вчера отец принес елку, и мы с мамой будем ее наряжать. Господи, как же пахнет! Это, наверняка, тетка Шарлотта пришла помочь маме с выпечкой, и они готовят печенья. Женщины сегодня делают магию праздника. Теперь я уже не понимаю, где они брали на это силы. Они делали счастье из ничего! Я надел на свои маленькие ноги огромные вязаные носки и ещё сонный поплелся прочь из спальни. Тогда у нас был большой по моим меркам дом. Целых две спальни и гостиная. И ещё скромная кухня. И этот день, пожалуй, самый счастливый из всей жизни. Мама подхватила меня на руки, зачем-то обцеловала лицо, я морщился как кот и вырывался, чтобы скорее побежать смотреть на ёлку. Меня, наконец, отпустили, я вбежал в гостиную и увидел нечто прекрасное! Огромное зеленое дерево царственно раскинуло веточки на половину гостиной. На нем уже висело несколько колокольчиков. Коробки с остальными игрушками и свечами стояли на полу рядом.

- Мама, подними меня, я посажу на верхушку звездочку!

- Леонард, малыш, ты обязательно это сделаешь, но сначала надо развесить остальные украшения.

Мама улыбалась, я стал брать из коробок деревянных покрашенных в разные цвета волшебников, барашков из ваты, бумажных ангелов. Позже тетка принесла печенья и яблоки, они тоже нашли свое место на нашем волшебном дереве.

Отец пришел с работы поздно в тот день. Я залез на подоконник и ждал. Уже стемнело, а лампу еще не зажигали. Я смотрел вдоль улицы, видел, как Большой Бобби прошелся по улице. Большого Бобби здесь знали все. Он не мог работать, поэтому побирался. Он был добрым, часто пел детишкам странноватые, но смешные песенки. Я в ожидании наблюдал за улицей сквозь стекло, пока наконец, не увидел знакомое пальто. Отец! Сердечко заколотилось радостно в груди, как птичка в клетке. Помню, кто-то стоял возле угла дома напротив и исчез как раз в тот момент, когда я заметил отца. Я не придал тогда этому значения, но сейчас я вспомнил, он действительно рас-тво-рил-ся в тенях. Этот человек сделал шаг назад и тени обняли его, укрыв от взглядов и больше он не появился.
Стоп! От этого эпизода меня бросило в холодный пот. Я знаю того, кто стоял через улицу от меня. Теперь знаю. Невысокий человек, постоянно ежившийся, всегда неприметный… Пави Фридолен! Не может быть… Невозможно! Но я теперь точно вспомнил, так точно, что вероятность ошибки исключена. Ничуть не поменявшийся за столько лет. Он следил за моей семьей с самого начала? Да кто этот чертов тип? Найти, скорее найти его. Но как?

- Замечтался, Леонард? Представляешь, как будешь расправляться с этим гадом Оскуро? Что предпочтешь: размазать физически или уничтожить его жизнь так же, как он уничтожал твою – капля за каплей?

Мой новый знакомый очень странный, но, похоже, парень ничего. Дал мне кров, позволил зажигать свечи, хоть сам их не любит. Утром мне принесли еду, передали, что от него. Его помощь для меня очень важна. Я сам ничего пока не понимал, не знал, что делать, куда идти. Мне все еще казалось, что я заболел и вижу тяжелый сон.

- Да, вроде того. Не слышал, как вы вошли. Я действительно вспомнил кое-что важное. Ведь я знаком с помощником Оскуро. С детства. Его зовут Пави Фридолен. Вы его знаете?

- Пави Фридолен? – обсидиановый человек обхватил двумя пальцами подбородок, его взгляд улетел куда-то под потолок. – Нет, не приходилось. Леонард, ты ведь понимаешь, что Оскуро не простой человек? Он владеет магией. Поэтому раздавит тебя как виноградную улитку. С ним нужно действовать хитро, понимаешь?

- Господин…

Я ведь не знаю его имени.

- Рандело. Мое имя Рандело. Редкое. Но моя мамочка хотела, чтобы я был уникальным. Она верила, что имя – это как маяк судьбы, как назовешь, то и привлечешь.

- Господин Рандело, ваша история с именем так напоминает мою, только у меня такого же мнения был отец, а мама... – Я вспомнил про медальон и сжал его ладонью. – Спасибо, что помогаете мне. Как я могу отплатить вам?

- Сочтемся. Давай-ка расскажи подробнее, что там ты увидел в воспоминаниях?

Следующие добрых полчаса я оживленно рассказывал Рандело о своих встречах со слугой Оскуро в прошлом и настоящем. Он внимательно слушал, почти не шевелился. Из-за этого в какой-то момент даже мелькнула мысль, что он не настоящий. Когда я закончил, Рандело немного помолчал, а потом заговорил:

- Чтобы найти этого Пави, тебе нужно отправится в свою память. Ты будешь следить за тем, кто следил за тобой. Он точно такого не ожидает. Найди то, без чего он не сможет обойтись, что-то ценное для него, часть или ядро его силы и принеси мне. Ищи, думай, смотри! Тебе нужна магия, Леонард, чтобы освободить мать. Я помогу. Я ведь тоже кое-что могу, как Оскуро! Ты многого еще не знаешь об этом мире, Леонард.

Рандело подошел ко мне так близко, что мне стало неловко. Он смотрел мне в глаза, потом схватил за загривок, сильно сжав ладонью мою шею и начал говорить мне в лицо:

- Вернись в свою память. Думай о том дне, том месте. Вспоминай!

Голос Рандело уже звучал у меня в голове, а не снаружи. Каждое слово, сказанное отчетливо, но негромко, превращалось в нити черного тумана, ими вырисовывались силуэты знакомой улицы, людей и бродячей собаки, моего дома, мамы, отца. Я снова стал видеть картины того Сочельника. Мне показалось, что меня вытряхнули из тела, как из мешка.

Я стоял посередине узкой дороги. Удивительно теплый ветер шевелил мою рубашку. По бокам от меня расположились крошечные домики. Почти в каждом окне уже теплились огоньки. В одном из домов свет не горел, но я увидел силуэт мальчика, взбирающегося на подоконник. Не может быть! Это же я сам! А это мой дом! Какой же он маленький, помню его совсем не таким, гораздо больше, улицу шире. Где-то люди пели Рождественские песни. Все было таким настоящим. Неужели Рандело погрузил меня в глубокий гипноз? Я тут же вспомнил, зачем оказался здесь. Осмотрелся и заметил этого пугающего небольшого человека на том самом месте, где и в моих воспоминаниях. Зато, раз это мои воспоминания, значит меня здесь никто не ви…

- Мистер, подайте немного денег к празднику!

Возле меня стоял высокий горбатый человек лет 30 с небритым лицом и смотрел на меня сверху вниз. Бобби! Большой Бобби! Он не узнал меня. Еще бы, я тоже помнил его гораздо старшим. Хм, меня видно. Тревога навалилась как туча, лучше уйти сейчас. Я хотел бы рассмотреть здесь все, каждый закоулок улицы детства, мой дом, увидеть маму, отца, тетку Шарлотту, но я здесь совсем не за этим и одному Богу известно, сколько у меня времени. Надо спешить. Прокрался вокруг дома, стараясь подойти незаметно сзади к тому месту, где ошивался Пави Фридолен. А вот и он. Я нашел тебя! Подойти не решился, нужно было сначала понять, что я ищу, что у этого мерзавца есть такого, без чего он как без рук. Поэтому принял решение вести себя тихо, быть у него на хвосте, стать тенью самой тени и наблюдать. Я превратился в зрение.

Спустя время, стало понятно, что Пави Фридолен поджидал именно моего отца. А вернее, ждал, когда все мы соберемся в доме, сядем за стол и начнем праздновать.  Видел, как он зашел в наш дом. Я крался за ним, стараясь не посмотреть случайно в окно, вид моей семьи отвлек бы меня от главного. Пави Фридолен тихо открыл окно подвала и ловко юркнул туда. Я притаился у пустовавшей собачей будки напротив. У нас никогда не было собаки, но сам я пару раз залезал в нее, маме приходилось меня искать, а потом она запомнила, куда исчезает маленький Леонард и уже делала вид, что ищет. Это было так весело, я громко хихикал, а она делала вид, что не замечает и продолжала игру. Мгновение воспоминаний внутри воспоминаний... Опомнившись, я тихо подошел к окну, краем глаза заглянул через стекло. Этот собачий сын рылся в нашем тайнике! Если бы я знал тогда! Хотя, что я изменил бы. Слуга Оскуро узнал, где родители прячут наши скромные сбережения и забрал их. Зачем он это сделал? Он не производил впечатление того, кому нужны были эти крохи! Так вот почему вскоре мы переехали в дом Шарлотты. Папе оказалось нечем заплатить за аренду дома. А ведь ни мама, ни тетка даже виду при мне не подавали. Я помню тот переезд, мне казалось, что это праздник.

Задворками, крышами и самыми темными переулками я шел за слугой Оскуро. Я преследовал его как хищник незаметно преследует жертву, выжидая удобного момента, чтобы напасть.  И я был вознагражден. Я узнал его тайное место. Абсолютно непримечательная облезлая коричневая дверь позади заброшенной мельницы, в которую этот низкорослый мужчина зашел, осторожно оглядываясь. Дождавшись, когда Пави Фридолен покинет это место, я вошел внутрь. Он позаботился, чтобы старая дверь не скрипела – ее петли были щедро смазаны жиром. Я нашел здесь скромную кровать с чистой постелью, сундук с его одеждой, мешок с вяленым мясом и сухими яблоками и еще кое-что. Я аккуратно обыскал постель. Внутри нее покоился сверток продолговатой формы. Я не стал разворачивать его, а засунул за ремень и как можно незаметнее покинул дом. Уйдя как можно дальше, я забрался на каменные валуны у реки и только тогда стал разворачивать находку. Первый слой ткани снял аккуратно, словно повязку с раны. Моему взгляду открылась мятая, исписанная мелким почерком, бумага. Я развернул и ее, пробежавшись по строчкам. Это была латынь. И тут мне пригодилась моя работа у Мэрфи. Там я нахватался некоторых слов, благодаря чему сейчас смог распознать слова «инструмент», «последняя смерть», а также там однозначно было написано имя Оскуро. Внутри всего этого был завернут длинный тонкий стилет с витой рукоятью. Края гарды были выполнены в форме заостренных клыков. Интересная штука. Неужели она и есть тем самым важными необходимым… Вдруг все перед глазами стало сужаться, затягиваться в центр зеркальной поверхности клинка. Я почувствовал сильную сдавливающую боль в шее сзади и рефлекторно съежился. В глазах потемнело, и я полетел куда-то вниз. Мое падение длилось несколько секунд. Ударившись обо что-то жесткое, я открыл глаза.

Первой моей мыслью сейчас была: «Где же нож?» Я лежал на полу, а Рандело возвышался надо мной, как изваяние из черного мрамора, вынимая из моей руки тот самый стилет, а в другой уже держа мятую записку с текстом на латыни.
-Ты нашел больше, чем я ожидал, Леонард.
Голос его звучал ниже и тише обычного. Я вскочил. Но голова кружилась, и я упал снова.
- Это поможет? – заговорил я с полы, решив немного еще полежать.
- Поможет. Ты найдешь еще кое-что. Скоро солнце встает, мне пор. Этот день предвещает быть очень полезным. Много дел, мне пора. Храни этот нож.
Он ушел. Я добрался до кровати. Золотые солнечные лучи медленно пропитывали воздух комнаты, а я заснул как ребенок.

ГЛАВА 7
ТАНЕЦ С ТЕНЬЮ

Я проснулся уже в полдень. Еда давно стояла на столе. Я буквально свалился с постели и поспешно стал шарить под кроватью, где спрятал вчера кинжал. Он был на месте. Как и мятая записка. Снова повертев в руках стилет, я вскочил на ноги и сделал несколько ударов его острием в воображаемого противника. Стилет удобно и изящно лежал в руке. Я снова сел у кровати, прихватив со стола сочное яблоко. Откусив его, развернул текст на латыни, чтобы изучить его повнимательнее. Еще несколько слов показались знакомыми: одно из них точно означало «огонь». Или «факел». Точно не получалось вспомнить. Еще одна фраза, скорее всего, читалась как «прокалывать сердце». Я чуть не подавился куском яблока. Это что получается, здесь написано руководство, как убить Оскуро? Я встал и положил измятый лист на постель. Нужно показать это Рандело. Как только я вышел из комнаты, чтобы поискать хозяина дома, тут же от куда-то взялся его слуга, знакомое лицо, вчера он принес еду.

- Чего желает благородный гость моего хозяина?

Меня встречали как богатого господина, которым я отнюдь не являлся.

- Не надо таких почестей, прошу тебя, друг. Просто подскажи, где его найти?

- Хозяина нет дома. Он вернется к вечеру. Как только услышу приближающийся его экипаж, тут же сообщу. Надеюсь, в отсутствии хозяина, вы ни в чем не нуждаетесь.

Все это смущало. Так со мной еще не обращались. Но где-то глубоко в душе было приятно. Даже осанка изменилась. Сам заметил, как спина выровнялась, ноги медленно и гордо унесли меня назад в комнату.

Весь день я был предоставлен сам себе и потратил это время на тщательное записывание всего, что со мной происходит. Почувствовав себя немного писателем, я дал волю своим размышлениям на бумаге. Мне оставили ее достаточно, чтобы не экономить. Писал до темна. Спустя еще какое-то время заметил, что почти не различаю букв и зажег везде свечи. В этот момент и вернулся Рандело. Я услышал его голос где-то в коридорах. Еще там был другой голос - женский, дрожащий и робкий. Потом он смолк. Но мне не было до него дела. У меня было занятие – заархивировать каждую мысль, мельчайшее воспоминание, самое незначительное событие. Ведь я узнал совершенно новые и непонятные для себя явления, которые условно назвал красивым словом – чародейство.

- Вот это да! Творческий порыв? Леонард – знаменитый автор памфлетов.

Рандело явно находился в приподнятом настроении.

- У вас гости? – Я как раз окончил переписывать записку на латыни, отложил свои записи и встал ему навстречу.

- Гости? Какие гости?

- Я слышал женский голос.

Не стоило об этом говорить. Под кожей поползло неприятное чувство, когда понял, что полез не в свои дела и уже жалел об этом. Рандело внимательно взглянул на меня. Затем погасил несколько свечей, оставив гореть всего две.

- Ах, она. Можно сказать и так. Пусть тебя это не беспокоит. Гостья уже покинула это место. Что нового за день?
- Господин Рандело, мне кажется, что этот нож предназначался Оскуро. Мне кажется, что слуга планировал убить хозяина. А в этом письме указания, как это сделать. Увы, я плохо владею латынью.

Я все еще не мог привыкнуть к тому, насколько черного цвета кожа у это человека. И это при совершенно серых глазах и в общем-то европейских чертах лица. Это было притягательное зрелище. Когда я смогу рассмотреть его под светом солнца, не удивлюсь, если у него чешуя на шее, а он какой-нибудь дракон, временно принимающий облик человека. Я начинаю верить в мамины сказки? Рандело взял лист. На пальце сверкнул перстень из белого металла с черным камнем.

- Я прочел это еще вчера, как только взял в руки. Не хотел упрощать тебе задачу. Но ты и сам разобрался. Что думаешь?
- Неужели Пави Фридолен не такой уж и враг? Он решил предать своего хозяина, значит его можно использовать как союзника. Но мысль о том, что Оскуро убью не я, огорчает. Он поплатится за все, что натворил с моей семьей. Оба поплатятся за это.
- Они сильнее тебя, не забыл? – Рандело хитро улыбался, слушая мои слова.
- Не забыл. Пусть это займет время, но я отомщу.
Во мне горел огонь. Рандело не нужно было знать, что на самом деле мое терпение на исходе. Как только покровитель займется своими делами или уйдет спать, я отправлюсь на поиски Пави Фридолена. С этим кинжалом быстро найду его. Не знаю, почему так казалось, но уверенность неистребимо жила в мозгу. С Рандело мы расстались в полночь. Сыграв умирающего от усталости, оставшись в одиночестве, я соорудил «куклу» под одеялом. Свернул пару подушек так, чтобы казалось, что постель не пуста. Не станут же они проверять или пытаться будить. Так что время до утра у меня было. Легкой поступью я прокрался по пустым и тихим коридорам к выходу и шмыгнул на улицу. Покинув дом, вышел на темные аллеи с ровными рядами высоких пальм. Местность не освещала ни луна, ни звезды, было тихо, безветренно. Снова пригрезился голос мамы:

- Леонардо, мой сын… Вернись малыш…

Нет, мама, сидя в безопасном доме я никогда не найду способ разобраться с нашими врагами и освободить тебя. Я не боюсь. Настало время мне защищать тебя, мама. Я сжал медальон, проверил нож за поясом и ускорил шаг.

Неясно насколько длинный путь был уже пройден. Эти места, кажется, создают ощущение бесконечного пути. Дойду до железной дороги, пойду вдоль нее и попробую зацепиться за проезжающий мимо поезд. Если повезет, его не будут сопровождать капралы на лошадях, иначе придется прятаться. Рано или поздно поезд проедет. Я похлопал по карману, где лежал кусок сыра и свежая груша, которые были припасены предусмотрительно. На день-другой хватит, а дальше разберусь.
Где-то далеко завыли койоты. Почти одновременно с этим снова ощутил это мерзкое уже знакомое чувство сгущающейся тьмы. Вот и ты, Пави Фридолен. Я чувствую тебя, ты не проведешь меня, не заставишь бояться. Больше нет. Неосознанно выхватил кинжал и был готов ко всему. Глаза никак не могли привыкнуть к густой тьме.

- Вы зачем ищите меня, Леонард?

Только после того, как Пави Фридолен заговорил, я направил взгляд по направлению к источнику голоса и смог разглядеть его. Он стоял под деревом, опираясь плечом на его ствол.

- Я поговорить.

- Странно слышать это от человека, направляющего в вашу сторону нож. Но, допустим. И о чем же? Надеюсь о том, что хотите вернуть мне мою вещь?

- Наверное. Я знаю, зачем она вам. И не против помочь вам в этом замысле.

- Да-а-а? Каков союзник. Чем же вы мне можете быть полезны?

Мне трудно было совладать со своими чувствами, а он еще и подливал масла в огонь своим тоном. Ненависть к нему заставляла меня дышать глубже и чаще. Однако расправится с Оскуро руками его слуги – звучало заманчиво. Пришлось заставить себя опустить нож и направиться в сторону Пави Фриолена. Я молча подошел ближе, а он вытянул в мою сторону открытую ладонь, ожидая, что я вложу в нее нож. Тут же вспомнилось - эти руки забирали с трудом накопленные деньги родителей, которые за все годы никак не изменились, не постарели, не похудели – словно застыли в вечности. Мой ум нарисовал живую картину, как я всаживаю клинок в гадкую грудь и с удовольствием наблюдаю за угасанием жизни в этих глазах. Уверен, Пави Фрилорен знает, о чем я сейчас думаю. Он это отлично понимает. Инстинктивно мои челюсти сжались и мускулы напряглись. Я не отрываясь смотрел в черные наглые глаза Пави Фридолена. Он также не сводил с меня взгляда. Любое движение, улавливаемое боковым зрением, могло быть расценено, как попытка нападения. Я даже ждал этого, ждал провокации. А он только потрясал рукой, молчаливым жестом настаивая на своем. Разум кричал мне не делать этого, что потом очень пожалею, что логика сейчас важнее острых чувств. Но месть на вкус слаще меда.

- Отдайте.

Я набрал воздух в грудь перед прыжком. Внезапно стены тьмы вырвались из земли вокруг нас двоих, скрывая деревья и весь остальной мир. Мрак сдавил меня со всех сторон, не дав отреагировать. Как тиски он сжимал все сильнее. Я сделал вдох, будто нырял, чтобы задержать дыхание, потому что дышать становилось все тяжелее. Тени поползли со всех сторон, обвили меня и стянули, как черные канаты. За миг я был скован и не мог двигаться, не мог сделать попытку выбраться из этой густой темноты. Сверхъестественный ужас окатил меня как кипятком. Перед глазами вспыхивали и гасли искры, легкие разрывало от нехватки воздуха, я как рыба на берегу, бесполезно открывал рот. Единственное, что возможно еще было делать – до последнего продолжать смотреть в глаза Пави Фридолена. Я понимал, что долго не продержусь. На этот раз он не выпустит, уж слишком близко подобрался к опасной черте. Проще сразу от меня избавится. Я мысленно попрощался с этим миром.

И тут случилось неожиданное. Позади Пави Фридолена выросла высокая темная фигура. Черные руки обхватили его голову, та как-то нелепо дернулась в сторону, и короткое тело безвольно рухнуло на землю. Я тоже рухнул на землю, потому что тьма в одно мгновение рассеялась.

- У меня дежавю. Недели не прошло, как на том же самом месте я спасаю того же человека. Не слишком ли часто? – Рандело поправлял рукава пальто.

Я пытался дышать, сидя на земле, держась за горло, которое раздирал кашель. Ответить не получалось. Но это было действительно так. Выглядит так, словно я тупица, который сам себе ищет неприятности. Стало стыдно.

- Пойдем, Леонард.

Рандело не имел привычки подавать руку и помогать встать. Мне и не нужно было, он итак сделал ради меня слишком много. Я оглянулся на тело Пави Фридолена и вопросительно взглянул на своего спасителя.

- Не беспокойся. Я прикажу похоронить беднягу.

- Беднягу? Это вы о ком?

Рандело не ответил. Он просто шел вперед, я семенил немного сзади. Он выглядел решительно.

- Теперь ты видишь, что тебе не справится с Оскуро просто так? Ты даже с его слугой ничего не смог сделать. Ни силой, ни хитростью ты его не возьмешь. Чтобы иметь шансы против него, тебе надо стать таким как он, Леонард.

Рандело остановился и пронзительно посмотрел мне в глаза. Меня пробрала дрожь. Только это был не страх, это был азарт.

- Таким – это каким?! Я не чародей, такого ничего не умею. Может быть вы наконец скажете что-то конкретное или только и можете, что за нос водить?

Да, я вспылил. Разозлился. Так и было ради чего! Я жил с тем, что виноват перед своей семьей. Если бы не я, мать была бы жива. И отец не стал бы пить до беспамятства и не попал бы под экипаж. Мне было невыносимо это понимать и ничего не делать.

- Вот теперь ты мне начинаешь нравиться! – Рандело широко улыбнулся белоснежной улыбкой. –Леонард, мир не такой, каким ты его привык знать. В нем действительно есть и чародейство, и магия, и оборотни, и вампиры, и феи, и призраки, и еще много чего. Я расскажу тебе обо всем немного позже. Совсем скоро. А пока возьми это. – Он протянул мне небольшое зеркальце. Только в нем не было видно ничего. Его поверхность была совершенно черной и матовой. – В нем действительно ничего не отражается. Ничего, кроме таких, как Оскуро. Так ты сможешь его узнать. Вот видишь, ты еще ближе к истине, Леонард. А теперь пойдем. Нам предстоит долгий разговор.



ГЛАВА 8
ЦЕНА МАГИИ

Мы вошли в овальную комнату, в середине которой в тяжелом напольном канделябре горели свечи. Все стены комнаты от потолка до пола закрывали зеркала. Рандело сделал приглашающий жест, я прошел в центр комнаты к свету. Огоньки свечей качнулись от моего дыхания. И тут же шевельнулись десятки отражений огней. Я взглянул в зеркало, увидел себя, но ни в одном из их не было отображения Рандело. Мои глаза расширились, я стал осматривать зеркала поближе, трогать их руками. Обычные зеркала. Наблюдая за этим Рандело начал говорить:
- Да, ты догадался, что я не человек. В мире существуют вампиры.

- Вампиры? Разве это не бездумные звери, которые только и умеют, что охотиться на людей и спать в гробу?

- Ну что ты… Отнюдь не все. Многие вампиры имеют светлый ум, социальные контакты, широкий круг интересов и даже таланты. Хоть вампиры и развиваются очень медленно. Мы живем среди людей, но делаем так, чтобы люди забыли о нас. С тех пор, как Лотарио Конти основал инквизицию, вампирам пришлось прятаться от людей или маскироваться под них.

- Лотарио кто?

- Папа, Иннокентий Третий. С тех пор охота не прекращалась.

- То есть, некоторые люди знают истину об этом мире?

- Истина – громко сказано, некоторые знают много, а некоторые непозволительно много.

- Поэтому на вас охотятся?

- Опять же, некоторые. Еще со средних веков существуют Ордена охотников. Мне нужно рассказать очень много, но имей терпение.

Я кивнул и ждал продолжения.

- Большинство вампиров предпочитают быть рядом с людьми, но не раскрывать своей сути. Так безопаснее и меньше проблем. Но есть и такие как Оскуро, для которых люди не более, чем дойные коровы, и потому они не считают нужным прятаться в тенях.

- Оскуро вампир? Вы говорили, что он некромант.

- И я не обманул. Он действительно некромант и он действительно вампир. И шалости с тенями, которые ты видел у его слуги – лишь толика могущества, которое имеет он.

- Если он такой могущественный, такой сильный, зачем ему я?

В голове не укладывалось то, что я слышал, но старательно пытался разобраться.

- Как я говорил, мы – общество, такое же как человеческое. С разными взглядами на мир. Но в отличии от людей, которые развиваются в течение жизни, мы практически заморожены в том состоянии, в котором умерли. Поэтому для развития нам нужна «свежая кровь».

- Он выбрал меня как «свежую кровь»? Зачем он издевался над моей семьей, надо мной, запер мою мать? Вы так всех принимаете?
Рандело ухмыльнулся.

- Не всех. У Оскуро свои методы воспитания преемников. Он выращивает сильных и достойных кандидатов, которые не сломаются. Так он поступает. Ты не единственный, ты тот, который сумел дожить до этого момента.

- Зачем вам это? Чем вам насолил Оскуро?

- Ничто не должно жить вечно.

- Не слишком ли много усилий ради просто нового вампира?

- Не ради просто нового вампира. Ему нужен преемник. Оскуро старых взглядов, в его кругах есть традиция – старый вампир должен позволить достойному поглотить себя.

- Поглотить себя? Это как?

- Так же, как мы питаемся. Есть ритуал, позволяющий вместе с кровью поглотить душу. Так опыт передается от старшего к младшему.

- Ужас! Вы так живете?

- Круг Оскуро так живет. Другие из нас считают это грехом и преступлением.

Ничего не укладывалось в голове. Я стал игрушкой каких-то сил. Мои размышления прервал Рандело.

- Оскуро должен умереть. Но для него ты букашка. Потому что ты человек. Тебе нечего ему противопоставить. Ни денег, ни сил, ни времени. Он тебя раздавит и не пожалеет о потраченном времени, в этом ресурсе он не ограничен. У тебя есть моё зеркало, чтобы его найти, кинжал, чтобы его убить. Осталось последнее – стать на одну ступень с ним.

Сама мысль о том, чтобы стать вампиром меня вводила в бешенство! Статьтакой же тварью, проклясть навеки свою душу? Ни за что я не сделаю этого. Я не мог молчать:

- Нет! Я не сделаю этого ни за что! Я не послушная овца и не пойду у вас на поводу! И что дальше? Вы же должны сделать так, чтобы люди о вас не знали, но не можете гарантировать, что я выйду от сюда и не проболтаюсь! Теперь вы меня убьете?

- Нет, мы же не изверги. Есть другие методы. Я сотру тебе память. Завтра ты уйдешь отсюда и не вспомнишь ровным счетом ничего. Забудешь абсолютно все, что с тобой было, мать, отца, заживешь без груза вины и тяжести воспоминаний. Станешь счастливым человеком!

Решительно не стану уподобляться этим темным существам. Никогда. Рандело считал мою непоколебимость.

- Хорошо. Тогда иди отдыхай, завтра тебя ждет новая жизнь.
Обсидиановый человек вышел из комнаты, пламя свечей снова качнулось от сквозняка, многократно отразив в зеркалах свой танец. Я уселся на пол. Кажется, у меня скоро голова лопнет от мыслей. Если все так просто, то сколько людей прошли через такое стирание памяти и теперь ходят болванчиками, которые видели все, но не могут даже вспомнить? Получается, я должен был оказаться в их числе. Я однозначно не хотел превращаться в вампира, но расстаться с памятью... Это была моя жизнь, я не хочу забывать. Мама. Она ведь здесь, со мной прямо сейчас. Коснувшись медальона, снова услышал нежный голос. Наверняка Рандело заберет у меня и медальон. Я не оставлю ему ее. Кроме того, Оскуро продолжит гулять по этому миру и калечить судьбы. Но никогда не видеть солнца, убивать и пить кровь - нет. И что, черт возьми, мне делать?!

Прошло не меньше часа, а я все сидел и не мог заставить себя выйти из этой комнаты. Из-за неразрешимой дилеммы у меня разболелась голова. Я стукнул кулаком о пол в бессилии. Выбора нет. Хотя, конечно, он есть. Я могу согласиться стать вампиром, либо позволить стереть себе память, либо умереть. Черт возьми, да плевать! Человек из меня так себе, не подарю я им свое прошлое, оно останется со мной. Навечно.

Дверь открылась. Рандело стоял в дверном проеме.

- Ты почему не спишь? – он не собирался входить в комнату снова. Скорее ждал, когда выйду я.

- Господин Рандело, - я встал. – Я передумал.

-Нет, Леонард, нельзя просто взять и передумать. Иди спать.

- Хватит мне указывать. Я вам не игрушка! - слова просочились сквозь зубы, я шагнул на Рандело, готовый драться, пусть в последний раз, мне было всё равно. - Я сказал, я передумал. Вы меня слышали?

Рандело поднял бровь, его взгляд посветлел.

- Вот теперь ты готов.

Черный человек вошел в зеркальную комнату, закрыв за собой дверь.

- Что ж, тогда начнем.

Комната стала заполняться тьмой. И источником этой тьмы был сам Рандело. Отделяясь от его тела, густой черный мрак разливался и сжирал все, что находилось здесь. Я перестал видеть пламя свечей. Свечи горели, я знал это, но я не видел их. Рандело подошел ближе и улыбнулся. Только сейчас это была не улыбка, а оскал. В его рту блестели два длинных острых клыка. Рандело схватил меня за волосы на затылке и потянул назад так, что моя голова с лёгким хрустом запрокинулась, открывая шею. Он обхватил меня второй рукой и склонился надо мной. Острая боль. Я рефлекторно попытался оттолкнуть его от себя, стал вырываться, однако это было невозможно. Его железную хватку нельзя было разжать. Меня одолел страх, но он быстро сменился на безбрежный покой. Сначала стало все равно, что происходит, а потом и вовсе захотелось ощущать лишь это странно возникшее волнообразно накатывающее блаженство. Свет в глазах померк. Моя жизнь уходила, уступая место новому орудию против Оскуро - более мощной силе.

Следующее, что произошло - я пришел в себя, но не мог вдохнуть. Лёгкие не болели, просто не мог сделать вдох. Это было странно. Осмотревшись, вспомнил все до подробностей.

- Поздравляю, ты один из нас. Не бойся, то, что ты сейчас пытаешься дышать – это рефлекторно, дискомфорт пройдет. Я тебя здесь оставлю, днем мы спим. И не выходи на солнце – это смертельно. Вечером увидимся.

Пытаясь справиться с новыми ощущениями, которые мешали сосредоточится, я чувствовал у себя во рту невыносимо притягательный металлический привкус. Поднявшись на ноги, не увидев в зеркалах ни себя, ни Рандело, только мирно горевшие свечи, вспомнил про черное зеркальце, в котором отразится Оскуро. Я достал его и поднес к лицу. Мое лицо отражалось там, а позади меня выходящий в двери Рандело.


ГЛАВА 9
НОЧЬ СИЛЫ

Ни одного, даже короткого сна.
Накануне, когда ушел Рандело, меня сморила смертельная усталость. Это произошло так неожиданно, будто подули на свечу и свет погас. Пришлось просто лечь на пол, чтобы не свалиться. И сейчас я лежал на полу зеркальной комнаты в той же позе. Тело не ощущало ни температуры воздуха, ни того, что пол здесь каменный и твердый. Я понял, что не дышу и мне этого не требуется. Не открывая глаз, потрогал себя – вроде бы не призрак, тело есть. Наощупь проверил карманы на предмет зеркальца, кинжал за поясом, кулон тоже на месте. Как странно знать, что вчера умер. Я осторожно приоткрыл веки. Было довольно светло, комнату озарял неяркий приятный свет, но совсем не такой, как прошлой ночью от свечей. Свечи же не горели. Что тогда освещало комнату?

Поднявшись с пола, я стал раздумывать. В двери постучали. Спустя пару мгновений дверь открылась и в комнату вошел тот самый парень, слуга, что приносил мне еду. На подносе в его руках было накрытое салфеткой блюдо и зажженная свеча. Я такую еще не видел, она ослепляла. Разве бывают такие яркие свечи? Даже пришлось немного щуриться от яркого света. Гася свечу, я задал риторический вопрос:

- Зачем свеча, здесь же итак светло.

Пока я проговаривал эти слова, заметил, что слуга идет так, словно не видит дальше своего носа. Он остановился, посмотрел в мою сторону округлившимися глазами. Потом поставил поднос на пол, здесь больше и некуда было его поставить. Мысль о еде вызывала у меня чувство тошноты, но я списал это на переживания и … смерть? Все же я снял с подноса салфетку. На большом блюде лежал румяный прожаренный цыпленок с зеленым горошком. Кто мог ожидать, что мечта любого гурмана, вызовет у меня жесткий приступ рвоты. Я с огромным трудом подавил его. Но при каждом взгляде на еду желудок норовил вырваться наружу.

- Унеси немедленно! – едва сумев выговорить это, я старался не смотреть, как бедняга спешно накрывает поднос и тычется с ним мимо дверного косяка. Он что, ослеп? Когда тот с трудом нащупал дверную ручку, острый столовый нож соскользнул с подноса и воткнулся ему в ногу.

В мои ноздри ударил безумно привлекательный аромат. Я втянул его настолько глубоко, насколько мог и с шумом протяжно выдохнул. Слуга почему-то замер, оставаясь спиной ко мне. А я быстро сообразил, что этот запах исходит от самого этого парня. Меня потянула к нему сила, которой я не мог противостоять. Приблизившись, я еще раз вдохнул аромат. Слуга так ловко дернулся, в попытке покинуть комнату, что я не успел остановить его. Моя рука взметнулась, чтобы схватить его за плечо, но прошла мимо. В тот же миг, как продолжение руки, вырвалась лента черной густой тени и обвила его торс. Поднос с грохотом вылетел в коридор, а тело слуги было откинуто обратно в комнату. Оно ударилось в одно из зеркал, осколки которого звеня посыпались на каменный пол. Другая тень из второй руки захлопнула дверь. Все что происходило дальше, я не контролировал. Язык ощутил, как внутри рта удлинились и заострились клыки. Еще секунда и они вонзились в шею этого человека, тут же мягкий поток неописуемо приятной жидкости наполнил рот. Потом блаженство. Почти такое же, как вчера. Время перестало существовать. Сколько его прошло, не знаю. Только когда парень обмяк и повис, как тряпичная кукла, я осознал, что сделал.

Я монстр. Темная сила дала о себе знать в тот момент, когда я потерял контроль. Опустившись на пол у бледного бездыханного тела, я закрыл глаза руками. Вскоре до меня донесся тихий смех и слова, предназначенные чудовищу:

- Поздравляю. Ты прошел посвящение, Леонард.
Мысль, что я чего-то не понимаю, постоянно крутилась в голове. Навязчивое ощущение, когда не хватает одной маленькой детали для полной картины, не покидало. Теперь слова Рандело, звучавшие очень логично, были какими-то неправильными. Что-то было не так. 

ГЛАВА 10
СУЩЕСТВУЮТ ДРУГИЕ

Что-то было не так. Дело не в том, что я стал видеть в темноте лучше любого кота и не в том, что мне придется учиться контролировать себя, даже не в том, что при каждом рассвете я превращаюсь в труп и мистическим образом оживаю на закате. Самое главное и непостижимое было в этом Рандело.

Оставив на время свои морально-этические терзания, я стал думать. Мне покоя не давало воспоминание о том, что в заколдованном зеркальце, где должен отразиться Оскуро, отразились я и он. И ещё кое-что не складывалось в голове. Оскуро потратил столько усилий, чтобы сломать мою жизнь, готовил меня к чему-то важному. Где же он сам? Если моей судьбой было стать его преемником, тогда получается, что Рандело украл меня у Оскуро? То, что Рандело планирует разделаться с ним моими руками, это было очевидно.

Но что стоит за этим всем? Что за немыслимая удача встретить Рандело?  Тот момент, когда я сошел с поезда где-то в середине пути и именно там, где обитает Рандело - совпадение? Слишком странное. И слишком фатальное для меня. Тогда из поезда я вышел по зову медальона, пошел на мамин голос. Само то, что медальон оказался у меня еще в Сан Хосе – уже подозрительно.

Мама, помоги мне. Поговори со мной сейчас. Я взял медальон и прижал его к своему лбу и крепко зажмурился. В темноте закрытых век закружилась маленькое синее пятно. Оно стало приближаться и расти. Скоро уже можно было различить в нем человеческую фигуру. С каждой секундой все больше деталей: волосы, собранные в пучок, платье до пола, изящные женские кисти. Я никак не мог разглядеть лицо.

- Леонард, мой маленький медвежонок!

Голос звучал как многократно отраженное эхо.

- Мама! Мама, я найду способ освободить тебя, подожди еще немного!

- Я с тобой, малыш.

- Скажи, видишь ли ты оттуда суть вещей и событий, ведь духи знают все?

- Конечно, мой сын!

Мне не видно было лица, но я слышал по голосу, что она улыбалась. Надежда вмиг загорелась в сердце. Сейчас я все смогу понять!

-Тогда помоги мне и скажи, что связывает меня, Рандело и Оскуро на самом деле?

- Нет никакого…

- Я смотрю, ты заскучал, Леонард, - позади меня прозвучал другой голос.
Видение взорвалось и рассыпалось на сотни мелких синих искр. Четкое ощущение внезапного страха, не моего страха, осталось в сознании как след. Я открыл глаза, передо мной стоял Рандело. Как не вовремя… Сегодня он был одет так же в черном, но празднично - вышитый серебром сюртук, кружева на манжетах. И он был не один. Рядом с ним я увидел девушку. Очень тонкую, затянутую в корсет, бледную, с коротко стриженными медными волосами, увенчанными аккуратной шляпкой и крупными медными серьгами.

- Это твое новенькое дитя? - она игриво обращалась к Рандело.

- И он победит Оскуро!

- Вот как, – она заметно погрустнела. Но не на долго, вскоре продолжила. – И все же, может быть дать Оскуро еще шанс, еще время?
- Это давно решено, Кобрес. Не стоит обсуждать снова. Оскуро должен умереть и передать силы преемнику. Так пусть же это будет самый достойный – мой Леонард. Мне необходимо сделать пару распоряжений, кое-что сказать слугам. Я оставлю вас на 5 минут. Поболтайте пока.

Рандело вышел с присущей ему грацией танцора. Так тихо и легко ходит сама тень. Оставшись наедине с Кобрес, я решился заговорить первым, мне было слишком интересно, кто она и для чего здесь. Захотелось протянуть ей ладонь, она в ответ дала мне свою. Я склонился и поцеловал ее перчатку.
- Рад знакомству. А вы друг Рандело?
Кобрес залилась смехом. Не понимаю, что ее рассмешило. Я почти смутился, но решил не обращать на это чувство внимания. Зато еще я заметил у нее острые удлиненные клыки.
- Друг Рандело, да, так и есть, - ответила она, продолжая хохотать.
- Я рассмешил вас?
- Не вы, дитя, не вы.
- Дитя? Почему вы меня так назвали? – я действительно удивился. Она была максимум лет на пять старше.
- Да, это принято так. Вы же совсем птенец - для меня вы дитя. Лет через сто это уже не будет иметь значения. Но пока вы юны и неопытны…
Кобрес прошлась по комнате и плавно опустилась в мягкое кресло. Она бросила игривый взгляд, подмигнула мне, а потом исчезла. Я не мог поверить своим глазам. Пока я в растерянности огладывался, она снова появилась там же, где сидела. Она будто играла со мной. Моя растерянность снова рассмешила ее. А потом девушка встала и подошла к зеркалу, поправила шляпку, изящно пококетничала со своим отражением.

Отражение! У нее есть отражение!
- Госпожа Кобрес, а как вы это делаете – исчезаете, появляетесь, отражаетесь в зеркале? Вы словно другой вид, я хотел бы вас изучить! - Я прозвучал, как доктор Мэрфи, видимо, работа у него наложила на меня свой отпечаток.   

- Изучить? Другой вид? Бедняжка вы мой! Отнюдь не другой, мы с вами один вид. И я не соглашусь быть вашей подопытной мышью, – она подошла ко мне и стала гладить по руке. – Вам что, еще не рассказали, что не иметь отражение – это проклятие именно вашего рода. У меня его нет. Его нет у других. А вот исчезать – это моя магия. Какая у вас магия, Леонард, вы уже поняли?         
- Видимо, тени.
- Ну вот, видите? Вы и ваш создатель… Рандело… - она выделила его имя, как мне показалось, с издевкой. –Вы умеете приручать тени. Мой род делает другое, понимаете? Ваша кровь теперь принадлежит к определенному роду.
В этот момент Рандело вернулся.
- Познакомились? Вот и славно. Леонард, я украду твою собеседницу, нам нужно кое-что обсудить.
Он явно торопился. Оба мои сородича направились к выходу. Как только они отвернулись спиной ко мне, я выхватил из кармана свое волшебное зеркальце и направил его под удобным углом, чтобы увидеть в нем Кобрес, но волшебное зеркальце не смогло ее мне показать! Там, как и прежде, были лишь я и уходящая фигура Рандело. Как мне это понимать?
Я остался в одиночестве. Долго ходил размышляя от темного ночного окна к двери и обратно, теребя в руках зеркало, как вдруг в мозгу словно щелкнуло! Моя магия - тени, магия Рандело – тени, магия Оскуро – тоже тени! Зеркало заколдовано так, чтобы в нем мог отразиться Оскуро, а увидел я Рандело и себя!.. Между нами троими непосредственная связь! Может быть Оскуро подарил вечность Рандело так же, как Рандело подарил ее мне? Нет, меня все еще смущает то, что именно Оскуро «растил» меня, а Рандело взял меня к себе безоговорочно. Я отлично помню, что Пави Фридолен говорил мне – именно Оскуро виновник мох бед. А точно ли он? Кроме того, он некромант, он заточил дух моей матери в медальон, но некромантия есть и у меня! Ведь я смог призвать дух мамы. Да, пока неосознанно, пока слабо, но я смог! Но почему видение прервалось, когда появился мой создатель? Мама испугалась его, вот чей страх я тогда почувствовал! Вот откуда этот черный, как сама тьма, человек знал так хорошо, как погибла мама – от видел это своими глазами, потому что был там! Он был везде, был свидетелем моей жизни от начала до этого момента.  Меня охватил трепет, даже физическая дрожь от озарения и предвкушения. Но почему Рандело не говорит мне всю истину?
«Оскуро должен умереть и передать силы преемнику. Так пусть же это будет самый достойный – мой Леонард». МОЙ Леонард!
Кобрес так выделяла имя Рандело… Рандело, Рандело, Рандело… РАН-ДЕ-ЛО… ЛЕ-О-НАРД… Это анаграмма! Черт возьми, имя Рандело – это анаграмма на мое имя! Он назвался мне моим же именем! Вот почему Кобрес смеялась! Это было не настоящее имя, при чем так очевидно исковерканное. Почему я не понял этого раньше?
Сколько подсказок лежали на моей ладони. Рандело, кем бы он ни был, совсем не глуп, значит все эти намеки были оставлены мне специально.
Я пулей вылетел из комнаты в поисках Рандело, чтобы вынуть из него признание.         

ГЛАВА 11
ОСКУРО

Я влетел в спальню и застал Рандело стоящим перед кроватью, с бокалом красной жидкости. Сложилось впечатление, что секунду назад он с кем-то мило беседовал, но здесь больше никого не было. Мое появление сбило с его лица улыбку, однако он наверняка ждал меня. Я швырнул колдовское зеркало к его ногам.

- Какого черта ты играешь со мной?! Хотел узнать, как долго меня можно водить за нос? Так вот все, хватит!

Я был дьявольски зол, мои клыки выросли во всю длину, я даже не сразу заметил, как комната стала заполняться густой осязаемой тьмой. Моей тьмой. Теневые щупальца, тянулись из моей спины к Рандело. Они извивались и выжидали, как и я. Он неспешно отставил бокал, поднял зеркало и внимательно посмотрел на свое отражение. Потом сделал шаг ко мне, одухотворенно любуясь проявлениями моей тьмы. Кажется, он наслаждался, впитывая мой гнев. Он склонил голову, вбок, положил одну ладонь на грудь и произнес:

- Что ж, ты прав. Мне так жаль!

Как отвратительно его нескрываемое притворство. Мои черные щупальца дрогнули и потянулись к нему. Я выглядел ужасающе, демонически, это зрелище привело бы в состояние аффекта любого смертного. Я почти прошипел:

- Я знаю, кто ты, Оскуро.

Он сбросил с себя маску раскаяния:

- И что дальше? – Оскуро в ожидании с улыбкой смотрел на меня.

Я больше не желал идти у него на поводу. Ни в чем. Я с ненавистью смотрел в его глаза и стоял, окруженный тенями.
- Я понятия не имею, что дальше, я все еще твоя марионетка, но я не стану убивать тебя. Не так, не сегодня, не по твоему плану. У меня теперь впереди вечность, пусть и вечность мучений, но однажды я посажу тебя на крючок.
- Красиво же! Горжусь тобой, дитя. Но есть кое-что, что предопределено. – он развернул ко мне зеркало. – Ты продолжение Оскуро, вот почему ты отражаешься в этом зеркале.
- Черта с два! Я не стану продолжением тебя.
- А как же мама? Ее дух ждет безумие в этой клетке. Думаешь, она долго там протянет?
- Я тебе не верю.
Оскуро ухмыльнулся. Он взял свой бокал и отвернулся от меня.
- Можешь проверить. У тебя теперь есть на это вечность. – он помолчал, сделал глоток. - Но можешь всадить этот кинжал в мое сердце, выпить меня, поглотив и душу и получить мои силы. Кстати, Лео, одного кинжала в сердце недостаточно, чтобы меня убить. Но это единственное, что может меня сковать, обездвижить, парализовать. Я не смогу оказать физическое сопротивление. Ты ведь будешь, наконец, свободен, парень.
- Катись в ад!
В этот же миг туча клокочущей тьмы взметнулась над фигурой Оскуро. Густая тьма моего врага плотно сдавила меня и, казалось, вот-вот разорвет мое тело на части. Мощные теневые щупальца Оскуро обхватили мои руки, рванули меня вверх и подвесили к потолку. 
- О, вот как? – Оскуро усмехнулся. - Я не предлагал тебе выбор, Лео. Делай, что должен.
Мои тени вцепились в Оскуро, пытаясь отбросить его в сторону. Наши тени сплелись в одно целое, словно материализовавшаяся ненависть. Никто со стороны не мог бы увидеть сквозь этот мистический бушующий мрак, что происходит внутри. Даже звуки не проникали сквозь него. Оскуро сорвал с моей шеи медальон. Он отбросил меня в стену и сжал в своей обсидианово-черной ладони подвеску. Я услышал металлический скрип, а вместе с тем далекий женский крик.
- Она так страдает, Лео. – он сжал темницу моей матери еще сильнее.
Я не выдержал. Мгновение и острие клинка пробило вышитый серебром лацкан его сюртука. Тонкая струйка черной густой жидкости поползла по его одежде из-под лезвия кинжала. Капли ее, падая, не долетали до пола, превращались в черный дымок и тихо исчезали. Оскуро смотрел на меня не отрывая взгляда, смотрел куда-то глубже, чем в глаза. Я бросил все силы, чтобы вонзить нож в его сердце по самую гарду, увенчанную клыками. Его тело вздрогнуло и застыло. Туча теней медленно сжалась, превратилась в тонкие нити, переплетающиеся между собой. На мгновение они оплели Оскуро с ног до головы, а потом растворились. Тело Оскуро рухнуло навзничь и осталось лежать неподвижно. Я стоял над ним как победитель над поверженным, а на самом деле все было наоборот.
- Вот так, - сам для себя проговорил я. – Только пить твою кровь я не намерен. Ты встретишь рассвет, Оскуро. А маму я освобожу каким-нибудь другим способом.
Я забрал из его ладони немного поврежденный медальон.
«Ай-яй-яй Лео! – я услышал этот голос у себя в голове и замер. - Ты все рассчитал. Кроме одного: наша магия зиждется на крови. А это значит, что без моей крови у тебя ничего никогда не получится. Тебе без нее никак. Неловко вышло, правда?»

Что бы я не делал, он предусмотрел это еще раньше. Я колебался. Тем не менее, подошел к лежащему телу, встал рядом на колени, рванул воротник его рубашки, оголив шею и впился в нее клыками.
Я чувствовал себя богом. Ощущение неограниченной силы и власти заполнило мое существо, когда в моих руках осталась иссушенная мумия Оскуро. Еще мгновение и она развалилась в прах. Горстка пыли – вот, что осталось от него. И я, бывший Леонард. Теперь я нечто другое.
- Леонард! Малыш! – голос мамы звучал так свободно и радостно, что я на миг забыл обо всем. Голос, как награда.
- Пойдем домой, мама, - прошептал я, надевая на шею медальон.

Я встал с колен и замер. На кровати сидела та босая девочка со спутанными волосами с железнодорожной станции в Сан Хосе. Она протянула мне зеркало. То самое черное зеркало. Я посмотрел в него, там отражался только я один. Я, но что-то неуловимое во мне поменялось. Я снова посмотрел на девочку. Но на ее месте сидела моя недавняя знакомая.
- Кобрес. Так это были вы.
- Я побуду с вами немного, вы не против? – она мило и непринужденно улыбалась. – Нам есть о чем поговорить.

ГЛАВА 12
ДОМОЙ

Кобрес была для меня находкой. Настоящий свидетель всей истории моей жизни. Наблюдала издалека, не вмешиваясь и появилась в ней в образе девчонки-беспризорницы, которая отдала мне медальон. У меня было две веские причины не избавляться от нее: во-первых, она могла рассказать мне многое из того, чего я не знал, а я очень хотел знать. Во-вторых, она была привлекательна и сильна – неплохой союзник на первых порах. Кроме того, Кобрес обладала оригинальным мышлением. Оскуро считал ее милой маленькой сумасшедшей, тем не менее, держал при себе, а он ничего не делал зря, теперь я это знаю точно.

В ночь гибели Оскуро, я узнал, как на самом деле умерла моя мать перед тем, как ее душа стала пленницей. Он изначально задумал сделать ее заложницей, чтобы надавить на меня в нужный момент. Не было никакого несчастного случая, моей вины не было. Оскуро очаровал ее и заставил выйти ночью на палубу. Поцелуй вампира оборвал ее жизнь. Точно такого, каким теперь стал я. А душа, которая не успела покинуть этот мир, была поймана и заточена.

Я забрал свои мемуары и зеркало – единственное зеркало, которое было способно показать мне мое отражение. Кобрес же прихватила все, что ей понравилось из дома Оскуро, в том числе двоих слуг, его дормез с лошадьми – карета для дальних поездок. В ней было оборудовано тайное защищенное от солнца отделение под полом. Кроме всего, она взяла одежду Оскуро и его бумаги, чтобы при случае я мог выдать себя за него. Куда я ехал? На юг вдоль побережья. Планировал остановиться там, где понравится. И такое место я нашел.

Бывшее ранчо Сантьяго-де-Санта-Ана. Сюда как раз начали прибывать потоки желающих заниматься сельским хозяйством, так что и мой приезд не привлек внимания. Вместе с Кобрес мы затерялись среди людей на некоторое время.  Я изменил свое имя, из Леонардо, преемника Оскуро я стал Лео Оскуридад. Моя мечта о собственном доме сбылась сейчас. Все, чего мне хотелось в тот период – научиться жить в новой форме. Приспособиться. И я это делал. Ну, а Кобрес отлично мне помогала. Потом было еще много историй. Если ты будешь достаточно упорным, то сможешь найти и остальные части моих записей и прочесть их, ты, который читает эти строки. 

Долгий ли я проделал путь? Лишь часть этих ста семидесяти пяти лет. А эта рукопись – лишь мое начало.