Конный поход в Саяны в поисках сснежного барса. -2

...День клонился к вечеру, солнце скрылось за высокими хребтами окружающими Хойтогол со всех сторон и заметно похолодало.
Дорога от домиков шла прямо к двухэтажной лечебнице и после зимы, все казённые здания выглядели заброшенными и неухоженными, как впрочем и сами источники. Из большой бетонной ванны, похожей на бассейн в небольшом детском саду, через отверстие для слива вытекала вода и остывая, оставляла по пути коричнево-серые потёки минеральных лечебных солей, тонкой корочкой осаждающихся на влажной земле.
Алексей, осторожно ступая, перешёл по жёрдочке эту влажную жижу и пройдя к деревянной избушке, стал раздеваться. Внутри сруба была неглубокая, деревянная ванна, в которой постоянно стояла проточная лечебная тёплая водица, втекающая туда в одно отверстие, что повыше в стене и убегающая в другое, внизу, которое можно было заткнуть деревянной же пробкой, чтобы поднять уровень в «ванне».
Чувствовал он себя все эти дни отвратительно: немного побаливала голова, а ноги шли с трудом, словно его внутренний «движок» не вырабатывал необходимого количества энергии.
Тут сказалось и переутомление от необычных во время поездок на лошадях нагрузок, и акклиматизация, и лёгкое несварение от присутствия, на каждом приёме пищи, некоторого количества водки.
Но делать было нечего и раз Алексей попал в такую ситуацию, надо было приспосабливаться.
Раздевшись, подрагивая от наступившей вечерней прохлады и от нездорового озноба, он кое-как спустился в ванну и устроившись поудобней, стал растирать лицо и тело руками, стараясь впитать в себя как можно больше целебной влаги.
 Вода в источнике была только теплой и потому, согреться и расслабиться по настоящему не удалось.
Как только путешественник, по окончании водных процедур, поднялся из воды, ему стало холодно и противный озноб, вновь охватил усталое, болеющее переутомлением тело.
Торопясь и выстукивая зубами мелкую, противную дробь, Алексей натянул на себя одежду и всунув ноги в шлёпанцы, поёживаясь, и подрагивая всем телом, отправился назад в избушку, уныло поглядывая по сторонам и рассматривая следы оставленные на дороге предыдущими посетителями...

...Утром, он с Боссом который сильно хромал,- вчера подвернул ногу, когда его лошадь вдруг понесла в сторону, уже при вдетой в стремя ноге.
Они не спеша шли по дороге и видели несколько свежих следов медведей, а вверху, на гребневом снежнике, растянувшемся длинным белым языком среди скал, видели в бинокль следы съезжающих, по крутому склону, медведей.
Это немного развлекло их, хотя идти даже по дороге для Алексея было тяжело - он чувствовал себя отвратительно, и едва поспевал, за хромающим Боссом, тяжело дыша и морщась от боли в коленях – последствия целого дня сидения на коне!
Дойдя до развилки, где Сенца раздваивалась, а точнее расходилась на три рукава, они увидели старое зимовье, около которого и решили отдохнуть.
Разведя огонь, вскипятили чай и пообедали, загорая под ярким солнцем, изредка посматривая на крутые склоны окружающих долину гребней гор. Потом, так же не торопясь Босс и мучающийся от привычной уже дурноты и усталости Алексей, побрели назад.
Где – то посередине пути к стоянке Алексей отстал, и брат, дожидаясь его, рассмотрел в бинокль следы медведя, который как слаломист, спустился с заснеженного гребня крутого склона и проследовал вниз, в густые приречные ельники, на противоположном от них берегу реки Хойтогол.
Зверь, скатывался по снежнику, широко раскрыв лапы и оставил заметный, даже невооружённым глазом, след.
Делал он это скорее всего ночью, когда температура была в районе нуля, а днём, одетые в меховые шубы медведи спасались от жары в высокогорье, на верху горных хребтов, разделённых тремя речными потоками. 
Там, наверху, ландшафты были похожи на заснеженную горную тундру, где снег лежал глубокими сугробами, кое-где освобождая выступы скал и отдельные островки зелёного мха.
И почти всегда, там, на высотах, под необъятным голубым небом дует ветер, резкий и холодный, сохраняющий минусовую температуру почти всё короткое сибирское лето...
Возвратившись, из этого похода, охотники стали готовить ужин, в ожидании племянника, который один ушёл в вершину Хойтогола, в надежде встретить там и добыть «гуляющегося» медведя.
В это время, в Саянах, у медведей начинается гон и они, ищут себе пару, а потом ходят вместе, как влюблённые, не расставаясь ни на минуту - соперники не нашедшие пару стараются отбить у «жениха» его невесту и потому, самцам всегда приходится быть настороже и готовым в свирепой драке, в отстаивании своего права на брачные удовольствия.

… Был тихий вечер и все, кроме припозднившегося Ромы, сидели на веранде домика, вспоминая детали походов сегодняшнего дня, посматривая по сторонам и в длинные паузы разговора, слушая шум близкого притока Хойтогола, в который, чуть выше по течению, сливались и минеральные лечебные источники.
Наконец, почти стемнело и все решили пойти на поиски затерявшегося молодого охотника.
Но в это время появился Рома и сев на лавку, тяжело вздыхая от усталости, начал рассказывать, что видел несколько медведей и что первый мишка – самец, обманул его спустившись сверху вниз, когда охотник с большим напряжением поднялся почти на самый гребень горы.
- Следующих увиденных на склоне медведей было три - рассказывал Рома, изредка устало вздыхая и отпивая из кружки горячий чай.
 – Это были медведица и два небольших медвежонка, как обезьянки лазивших по веткам низкорослых кедров, когда мамаша что-то разрывала в куче ветоши под этими деревцами...
- Я их сверху видел в бинокль, ну как на ладони!
Медвежата, совсем как шустрые человеческие детёныши, норовили залезть на какие-то опасные ветки, а мамаша периодически рыкала на них, предупреждая, что если они её не послушают, то получат взбучку…
Племянник отпил в очередной раз чаю из кружки, сделал несколько глубоких усталых выдохов и продолжил:
- Я наблюдал эту картинку сверху, с расстояния метров в шестьдесят, лёжа на скалке, которая возвышалась над крутым склоном...
За это время, успел сделать несколько снимков, но не знаю, хорошо ли они получились...
- Потом, медведица что-то учуяла и подгоняя малышей перед собой, ушла вдоль склона, а я, осторожно спустился в долину и пошагал по тропинке назад, видя, что времени до ночи остаётся уже совсем немного.
Я едва добрёл сюда – ведь я отшагал за день километров пятнадцать и ещё поднялся вверх, почти на уровень нерастаявших снегов!

... Ужинали охотники не торопясь, а потом, уже при свете костра, долго сидели под навесом, за длинным дощатым столом и поглядывая на костёр, пили чай и разговаривали.
Вспоминали многочисленные охотничьи истории происходившие здесь же, в горах или неожиданные происшествия с лошадьми, когда они лягались, кусались или при переправе уносимые течением в ледяной воде, переплывали бурные реки со всадниками на спинах.

Был и такой случай, когда приятель Босса, на своём малорослом мерине, чуть не утонул при переправе, ещё ранней весной.
Конь потерял дно под копытами и стал выплывать на ближайшую каменистую косу. Всадник, конечно всеми силами держался за узду, но лошадь выплыв, всё-таки вырвалась и отбежав на сотню метров, спокойно стала пастись среди редкого, прибрежного ельника.
А мокрый и несчастный путешественник, клацая зубами от пронзительного холода, выжимал свою одежду и заикаясь, несколько раз принимался рассказывать, как всё это, внезапно и непредсказуемо произошёл с ним, в довольно безобидной ситуации.

…А Алексей, во время этих разговоров думал, что в таких путешествиях, бывают ситуации, когда человеку уже не на кого надеяться кроме самого себя и приходиться принимать решения, и осуществлять их в одиночку.
 «А ведь многие из нас, горожан, отвыкли от этого самостоятельного бытия и потому боятся как огня любых независимых решений.
- Вот и со мной такое сейчас происходит» – думал он, слушая эти бесконечные истории – воспоминания.
В эту ночь он крепко спал, когда вдруг, сквозь сон услышал гул автомобильного мотора, а потом и громкие человеческие голоса перекрикивающие работу двигателя.
Расслышал он и детские и даже женские голоса - приехавшие искали место для ночёвки и Алексей, быстро одевшись, вышел в ночную темень и предложил свой обжитый уже, тёплый домик вновь приехавшим, а сам перетащился со спальником, рюкзаком и конской сбруей в домик к брату, чем вызвал его ворчливое неудовольствие.
Тем не менее, всё вокруг скоро затихло и Алексей уснул, теперь уже до утра, на новом спальном месте...
Утром выяснилось, что ночью, в четыре часа, приехали из Орлика, на большом «ЗИЛе», в сопровождении троих бурят водные туристы из Ангарска, среди которых была и девушка и мальчик лет двенадцати, которым Алексей и уступил место в хорошей, протопленной ещё с вечера избушке.
У костра, собираясь ставить чай, он тотчас познакомился с симпатичным туристом в спортивной экипировке.
Это был Николай Сергеев, один из инструкторов частной туристической фирмы, которая организовывала водные маршруты для туристов из европейской части России и из-за рубежа.
Буряты на большом «ЗИЛе» уже уехали, а команда осталась на источниках с намерением через несколько дней начать сплав по Сенце на надувном плоту.
После завтрака, Алексей, взяв с собой «перекус» и водички в пластиковой бутылке, отправился в сторону перевала, по набитой тропе, которая за хребтом выводил к вулкану Перетолчина - там, Алексей уже успел побывать в предыдущую поездку в Саяны.
Подъём на гребень, в начале тропы, был крутым и путешественник шёл не спеша, насторожённо поглядывал по сторонам, надеясь увидеть на склонах, тёмную, далёкую фигурку медведя.

… Большой, совершенно чёрный медведь, вразвалку шёл по дороге вдоль реки, изредка останавливаясь и принюхиваясь к запахам цветущей зелени, появившейся в этой большой высокогорной долине совсем недавно.
Его томило и подгоняло новое чувство внутреннего беспокойства, которое мешало делать всё привычно и монотонно.
Даже свежая зелень, теперь мало привлекала его внимание и какое-то новое, волнующее кровь чувство, заставляло зверя безостановочно передвигаться с места на место, в поисках новой самки-подруги.
Ему казалось, что с прошлогоднего лета прошла почти вечность и чувство вожделения и страстной истомы, в который уже раз возрождалось в нём с такой силой, что хотелось реветь на всю округу и драться с соперниками за обладание неведомой пока «невестой»!
Этот крупный медведь, обычно спокойный и осторожный, на время утратил чувство опасности, а возбуждаемая инстинктом размножения агрессивность, выливалась в действия, необъяснимые логикой рутинной жизни.

Несколько дней назад, этот медведь, уже в сумерках, спустился с высокогорного плоскогорья, в долину и тут же встретил небольшой табун лошадей, пасущихся на луговине, неподалеку от человеческого жилья, от которого на всю округу, пахло стойлом домашней скотины и печным дымом.
Может быть, медведь, бредущий вдоль широкой луговины, и вынюхивающий следы медведицы, не обратил бы внимания на лошадей, однако их паническое бегство возбудило в нём инстинкт преследования, а накопленные за весну силы придали ему дополнительный импульс.
Он вдруг рванулся с места, забыв обо всем, чему его научил опыт предыдущей таёжной жизни и с необычной, для трёхсоткилограммового тела скоростью, на длинных прыжках быстро настиг ближнюю к нему стреноженную лошадь.
А та, убегая пыталась скакать, однако связанные по диагонали ноги мешали движениям привычно согласованным во время скачки,.
Вскидывая голову с развевающейся по шее чёрной гривой, обезумев от ужаса приближающейся смерти, лошадь сделала несколько неловких прыжков, и настигнутая лохматым, страшно пахнувшим хищником, громогласно заржала — завопила, выкатив чёрные глаза из орбит, и вдруг рухнула на мягкую, зеленеющую травку, запутавшись в крепкой треноге, свитой из нескольких слоёв бичевы...
Медведь, не ожидавший такой лёгкой добычи, набросился на бьющуюся, защищающуюся копытами и зубами лошадь, ударом тяжелой лапы, с торчащими длинными чёрными когтями, разорвал набитое травой брюхо, из которого с громким шипением вырвался горячий воздух...
Он убил её в течении мгновений, вторым мощным ударом, зацепив мотавшуюся в полубеспамятстве голову.
Потом, вцепился всей пастью в загривок, и отпустил жертву только тогда, когда смертельные судороги перестали сотрясать уже умершую плоть!
Выпустив мёртвую лошадь из железной хватки своих длинных клыков, зверь фыркая и дрожа от возбуждения, отошёл на несколько шагов от убитой им жертвы, остановился, принюхался, послушал лай возбуждённых собак, в недалеком человеческом жилье, и потом, как-то неловко, боком подошёл к добыче.
Он понюхал выпавшую на траву ещё горячую и вонючую требуху, потом переступил ближе к голове и стал фыркая, объедать хрящи лошадиных длинных ушей...
И в предыдущие годы, во времена гоня, он уже несколько раз нападал на скот, безнадзорно пасущийся посередине таёжной долины, но каждый раз, почему-то не трогал ничего кроме лошадиных ушей.
В похрустывании хрящей, ему чудилось некое предзнаменование будущей встречи с очередной избранницей его медвежьей страсти, когда настигнутая им после долгих ухаживаний, медведица, как то по особому начинала хрустеть валежником в кустах, привлекая его внимание!
Собаки, привязанные у бурятского стойба, принадлежащего хозяину этих разогнанных с таким шумом лошадей, лаяли всё яростней и медведь, словно очнувшись от временного забытья, вдруг ощутил неведомую опасность исходящую и от этого лая, и от этого близкого запаха человеческого жилья!
Человека, он боялся и ненавидел ещё с тех времён, когда эти незнакомые слабые существа передвигающиеся на двух конечностях, прячась за стволами деревьев, подкрались на горном склоне к ним – его матери и годовалому брату и стали стрелять, нарушая громом выстрелов таёжную тишину.
Тогда, ему удалось убежать, скатившись в страхе в горную расселину и по ней добраться до глухого, почти непроходимого ельника...
Там он и провёл эту страшную ночь: впервые один, в ожидании возвращения медведицы и своего брата.
Но ждал он напрасно и после нескольких дней тоски и нерешительности, ушёл за дальние перевалы и поселился в местах, где эти двуногие жестокие существа бывали очень редко.

... Тропа, ведущая по крупноствольному кедрачу в гору, поднималась на гриву зигзагами и охотник, делая частые остановки и задыхаясь, медленно поднялся к гриве отделяющей долину реки Хойтогол от долины, в которой были расположены лечебные источники...
Сверху, во все стороны открылись замечательные виды, и присев на упавший ствол, Алексей долго разглядывал противоположный склон спускающийся к речке, высматривая на нём пасущихся медведей, а может быть и коричнево-шоколадных изюбрей – о барсе он уже перестал думать.
Однако время было уже около полудня и потому, склоны были пустынны – звери, после длинной тёмной ночи и утренней кормёжки, давно ушли на отдых в глухие таёжные распадки.
Насладившись этими замечательно дикими панорамами горной тайги, путешественник поднялся, немного потоптался на месте оглядывая округу и продолжил путь в долину, посередине которой бежала прыгая по камням небольшая горная речка.
Тропа петляла среди непроходимых зарослей невысокого кустарника и постепенно, минуя не растаявшие ещё, неглубокие снежники, привела его к руслу водного потока.
Обходя снежники, продираясь сквозь густые кусты низкорослых зарослей полярной берёзы, Алексей медленно брёл всё вперёд и вперёд, глубоко вдыхая целебный горный воздух, напоенный ароматами цветов и листвы, одевшей зелёным нарядом ветви деревьев и кустов.
Шум белопенного потока заглушал все посторонние звуки и только откуда-то, издалека, с гребня противоположного склона, грустно и многозначительно доносилось кукование кукушки.
Вскоре, тропу перегородили каменистые осыпи и осторожно балансируя, охотник медленно преодолевал их, старясь не сломать ноги и не разбить голову при неловком падении.
Вслед за этим, пришлось переходить глубокие влажные снежники, от которых брюки промокли почти до колен, а в резиновых сапогах, сбились в ком мокрые портянки.
Но он старался не обращать внимания на эти досадные мелочи и медленно продвигался по речной долине, все ближе и ближе к перевалу в Долину Вулканов.
Остановившись в очередной раз передохнуть, он приметил на противоположном склоне красивое место на некрутом подъёме, заросшем низким кустарником и зелёным мхом и решил, что дойдёт туда, там посидит разглядывая окрестности, погреется на солнышке, а потом уже, будет возвращаться назад, к избушкам Хойтогола.
Перейдя речной поток, в одном месте перекрытый громадными валунами, рассыпанными посередине быстрого течения, Алексей, по небольшой ложбинке начал подниматься все выше и выше, к границе растительности, где ближе к вершине были только камни и мелкая щебёнка.
Каждый шаг давался с трудом и к тому же, приходилось выбирать самый чистый и безопасный путь, а для этого, иногда надо было идти поперёк склона, отыскивая мало заросшие места, или преодолевать крутой склон, поросший невысокими кедровыми деревцами, с хвоей странного жёлто-зелёного цвета.
То тут, то там, его внимание привлекали жёлтые, яркие соцветия горного рододендрона, и совсем мелкие цветочки незнакомых ему прежде, растений.
Тайга здесь обладала замечательно разнообразным набором цветов и кустарников и это заставляло Алексея размышлять, искать причину такого разнообразия.
«Как в таком суровом климате — спрашивал он сам себя - выживают эти красивые, иногда по южному ярко раскрашенные, цветники?
Это трудно себе представить не бывая здесь и не видя этого великолепия, и тем не менее, всё это растёт и живёт, несмотря на суровый климат горной тундры!»
«Не будь этой, можно сказать пышной таёжной растительности, - продолжал размышлять он - горная тундра, поражала бы своим однообразием и аскетизмом.
Она таковою и является, но только располагается на несколько сот метров выше по склонам, господствуя над полого спускающемся дном долины...»

Между тем охотник начинал уставать.
С непривычки, громко и часто колотилось сердце, и к тому же, немного заболела голова – высота над уровнем моря составляла здесь около двух километров…
Наконец, выбрав подходящую площадку Алексей сел, в хрустнувший под ним мох-ягель и расслабившись, заложив руки за голову прилёг на землю и закрыл и утомлённые ярким солнечным светом глаза.
Некоторое время, словно в забытьи, он лежал так не думая ни о чём и только чувствуя блаженную усталость, обычную для свободного человека, наконец-то оставшегося в совершенном одиночестве, среди равнодушной и величаво-гордой природы!

...Медведь, спустившись по крутому, заснеженному гребню с вершины хребта, где он устраивал свои днёвки во время жаркого полудня, ночью шёл по руслу широкой, по весеннему полноводной реки, ненадолго сворачивая в горные распадки, в поисках следов своей будущей избранницы.
Он был хозяином здешних мест и кроме двуногих существ, ему здесь ничто не могло угрожать.
Самцы - медведи, для Черного, так мы назовём нашего героя-медведя, никакой опасности не представляли, потому что он был самым сильным и самым опытным бойцом, на всех пространствах здешней многокилометровой, горной тайге. Он прожил на свете уже около десяти лет, и последние лет пять, во всех схватка с соперниками, отважившимися биться с ним за обладание самкой, он, Чёрный, выходил победителем.
А последние годы, и вообще, никто из медведей самцов не рисковал вступать с ним в единоборство и потому, самки автоматически становились его трофеем и «добычей»!
Но сумасшествие медвежьего гона рано или поздно заканчивалось и Чёрный, заложив в недра медведицы гены своего потомства, возвращался к себе за перевал на плоскогорье, где и проводил, перед залеганием в берлогу, оставшуюся часть лета и осени.

…Когда, Алексей открыл глаза, то заметил, что солнце переместилось по горизонту на несколько диаметров вправо и остановилось в зените. «Наверное уже полдень» - подумал он и сев поудобнее, стал рассматривать в бинокль скальники на противоположной стороне долины.
Там, где дно долины резко поворачивало и исчезало в гигантских скальных разломах, высокий обрыв заканчивался острым гребнем, за которым начинался спуск в Долину Вулканов.
Склон круто спускался в долину реки и он помнил, как по весне, ближе к полудню, с этого обрыва, с громким шумом скатывались вниз небольшие каменные осыпи – земля нагревалась от солнечных лучей, верхний слой грунта оттаивал от ночных заморозков и камни сыпались сверху, увлекая за собой ниже лежащие.
Набрав скорость они с громким, угрожающим щёлканьем, высоко подскакивая ударясь о гранитные валуны, летели до самого дна долины и прекратив движение, успокаивались, засыпая каменными обломками очередной участок долины, начинающей зеленеть пологой луговины низкого берега, спускающейся к водному потоку.

А здесь была тишина и только ветер, волнами пролетал над вершинами невысоких кедрушек, издавал шуршание, когда пролетал, как сквозь частую сетку, через зелёную крепкую хвою.
Разглядывая гигантский обрыв, Алексей пытался представить себе катаклизм, способный вспучить из недр земли эти гигантские скалы и гранитные лбы, нависающие многотонной громадой над дном каменной расселины засыпанной валунами, некогда образованной движением расплавленных масс гранита, во времена извержений древних вулканов…

Прошло более часа, прежде чем путешественник очнувшись, оторвался от увлекательного зрелища, и решился прервать эту вселенскую тишину и неподвижность, тронувшись в обратный путь, стараясь передвигаться уже по пройденным участкам горного рельефа, заросшего кустарником и покрытого расщелинам, промытыми бурной, весенней водой.
Идти вниз было намного легче и быстрее и потому, через полчаса он уже переходил речку, а потом, миновав опасный участок каменных валунов, скатившихся с крутого склона и заполнивших всю низину до самой текучей воды, вновь вышел на глубоко втоптанную в песчаник тропу.
Тающие под жарким солнцем снежники, перегораживающие тропу, значительно просели, спрессовались и он, преодолел их без особого труда.
Добравшись до гребня, на закрайке частого кедровника Алексей ещё раз посидел осматривая противоположные склоны в бинокль, но ничего не обнаружив, быстро спустился по крутой тропе к источникам.
Уже внизу, шагая по зелёной травке растущей на дороге, идущей между корпусами санатория, он ещё раз увидел знакомого зайца, проскакавшего в сторону шумящей речки и подумал, что во время гона, все животные теряют осторожность и уверены в собственной быстроте и силе, однако, будь с Алексеем ружьё, он мог бы, очень легко добыть этого «скакуна» на ужин.

На «базе», кроме Коли никого не было, и они сидя за столом вместе поели и после чая, решили сходить в вершину Хойтогола.
Дорога туда, шла по левому берегу реки среди кедрачей, перемеживающихся большими полянами заросшими высоким частым кустарником и потому, почти непроходимым.
Сюда, на зорях приходили кормиться крупные изюбри – самцы и одного из них, Алексей даже видел в прошлое посещение Хойтогола.
Это был сильный, быстрый зверь весом за двести килограммов, с большими развесистыми рогами, которыми он бился во время гона с соперниками, защищая свой «гарем», состоящий из нескольких оленух-маток.
Сейчас, в жаркие длинные дни начала лета, олени, после кормёжки уходили в тенистые чащобы и дневали там, спасаясь от жары и начинавших надоедать мух и оводов, оберегая мягкие, ворсистые рога-панты, наполненные целебной кровью...

Пройдя километра два, они вышли на крутой берег речки и остановились в чистом месте с прекрасным круговым обзором, обдуваемые прохладным ветерком начинавшимся на склонах над белоснежными полями нерастаявшего снега. Там, на берегу, они быстро развели костёр из сухих веток кедра и поставили кипятить чай...
Кругом было чисто и просторно, дышалось легко и свободно и Коля, любуясь окружающей панорамой, начал вспоминать свои многочисленные водные экспедиции в Восточной Сибири и в окрестностях Байкала.
Он вспомнил, свой поход с иностранцами на рафтах по Лене, до районного центра, Качуг, от самых её истоков начинающихся в десяти километрах от Байкала, в вершинах байкальского хребта.
 - Тогда – рассказывал он – мы преодолели по пути множество завалов и заломов и добрались до посёлка дней за десять измотанные и продрогшие от непрерывно льющихся с неба потоков дождя.
Вот где было противно и тяжело вылезать из палаток утром, чтобы продолжать этот бесконечный водный путь, по мало проходимой бурной реке!
- А здесь – божья благодать - чисто, светло и тепло - продолжал он...
В такие моменты, жизнь представляется подлинным праздником и кажется, что счастье совсем близко и никогда не уйдёт от нас!
 Увы! Это самообман и потому, я особенно ценю часы и даже минуты вот такого внутреннего равновесия на фоне праздника природы, который бывает не так уж часто в этих местах!
…Не спеша попив сладкого ароматного чаю, они продолжили путь и Коля, по дороге, стал рассказывать о своей службе в армии, о том как ему надоела эта бесконечная армейская муштра и лицемерие командиров, которые от скуки запивали всё больше и больше, при этом преследуя подчинённых за малейшую провинность - эти годы, он и сегодня вспоминал с негодованием!
Когда они возвратились на «базу», там уже приготовили ужин и все с удовольствием разделили трапезу, состоящую из супа и каши с тушёнкой.
За ужином стали разговаривать о медведях, о том зачем и почему люди убивают таких симпатичных зверей.
И Алексей вспомнил, как в первый раз медведь напал на него, и не будь с ним ружья, то он вполне мог послужить хищнику калорийной и мягкой пищей.
Все слушали его рассказ с заметным интересом - ведь здешняя тайга, мало чем отличалась от тайги Забайкальской, в которой и произошёл тот случай!
Тогда, медведь, которых там так же много, как и в Восточном Саяне, напал на Алексея, неосторожно приблизившегося к останкам оленя, задавленного медведем и почти съеденного им.
Охотник, не стал стрелять увидев медведя первый раз, и только тогда, когда рассерженный вторжением человека зверь встал на дыбы и пошёл на него, потряхивая тяжёлыми лапами с «вмонтированными» в них длинными острыми когтями, он спустил курок и возможно ранил нападавшего зверя - после выстрела, напуганный раненный зверь бросился наутёк!
- Здешние охотники-буряты, добывают медведя круглый год – продолжал Алексей, прихлёбывая чай из кружки и поглядывая на разгоревшийся костёр. – Поэтому, медведи в округе бояться человека и на него не нападают, но если бы не охота, то вполне возможно, что медведи вытеснили бы человека из тайги, нападая на него при каждом удобном случае.
Именно, безоружный человек, - самая лёгкая добыча для такого крупного хищника и верить в его благодушие или терпение – смертельная ошибка для новичков в тайге.
Может быть поэтому, В Англии, медведи как и волки уничтожены поголовно несколько столетий назад фермерами и судя по всему, никто об этом до сих пор не жалеет!
Эти разговоры продолжались до полуночи и после, все пошли спать, а Алексей, уже лёжа на нарах в зимовье, долго не мог заснуть, вспоминая детали множества опасных встреч с медведями!

А медведь Чёрный, спустившись как обычно в долину уже в сумерках, некоторое время шёл по дороге, направляясь в вершину реки Сенцы - именно там в это время жировали после поста в берлоге, многие его сородичи и конечно холостые медведицы...
Перейдя вброд большой и шумный ручей, он, как большая собака отряхнул со своей чёрной, мохнатой шкуры воду, и потом освежённый прохладной ванной, отправился далее.
После дорожной развилки, свернув направо и поднявшись на невысокую гривку медведь остановился и начал медленно втягивать воздух своими чёрными влажными, подвижными ноздрями.
До него внезапно донёсся запах дыма и это был не запах пожара, а запах сгоревших дров в металлической печке и это говорило о присутствии в этих местах человека.
Чёрный уловил также запах лошадиного пота и вспомнил, как на днях, убил стреноженного мерина и ощутил на языке вкус ушей от этой крупной, но безобидной добычи.
Ещё какое –то время, он решал, как ему поступить дальше, но потом, словно что-то вспомнив резко повернул назад, сошел с дороги, продрался через кусты к реке и перешёл её - где шагами, а где и на прыжках, разбрызгивая вокруг себя воду и едва касаясь крепкими лапами каменистого дна, глубоко и сильно текущей реки!

...Он избегал встреч с человеком , о которых ему напоминала, кроме давних воспоминаний ещё и пуля, застрявшая в правой задней лапе.
Этот кусочек железа, попал в него несколько лет назад, во время внезапной встречи с человеком на лошади.
Это случилось тоже на дороге и человек стрелял по нему метров с пятидесяти, из карабина, прямо из седла - это и спасло Чёрного.
Лошадь под всадником почуяв матёрого зверя забеспокоилась, всё порывалась пойти вскачь и это мешало охотнику точно прицелиться - времени привязать лошадь и только после стрелять, у него не было.
Ранение медвежьей лапы было лёгкое, но боль в зарастающей ране долго беспокоила Чёрного.
Так что о коварстве и способности человека убивать на расстоянии, он хорошо знал.
Да к тому же, он ещё не разыскал матки и напор инстинкта продления рода, отвлекал от всего остального. Будь с ним медведица, Чёрный может быть и отважился бы убить одну лошадь из тех, что паслись стреноженные неподалеку от избушек в Хойтоголе, а сейчас, все его мысли и действия зависели от того, как скоро он встретит в здешней тайге долгожданную избранницу!

Конец декабря 2012 года. Лондон. Владимир Кабаков


Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте «Русский Альбион»: http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно- историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal