Отцовские горные породы

Мой отец родился в селе Бекешево Баймакского района Башкирии. Причём, в Башкортостане два села с таким названием. Одно находится в Кугарчинском районе, в котором родились обе мои бабушки. Правда, одна в Бекешево, вторая - в Мраково, на расстоянии не более двадцати километров. Друг друга не знали, пока уж после войны в Медногорске не познакомились.

Второе же основали как раз выходцы из этого села, в том числе отец бабушки, мой прадед, уже после её рождения, где-то в 1911 - 1913-м годах. Вот отец в нём и родился. Оба Бекешева существуют поныне.

Отцовский род из башкирских староверов, которых в сих краях принято называть кержаками*, хотя настоящие кержаки, насколько мне известно, живут в Сибири. Но, среди своих родственников мне приходилось встречать и окающих, несмотря на то, что всю жизнь проживших в лесах Урала, а не Нижегородской губернии.

В 1941 году летом ему было четырнадцать лет. И так как началась Великая Отечественная война, отцу пришлось идти работать в шахту в Тубинске. Это тоже Баймакский район тогдашней Башкирской АССР.  В этой же шахте работал и мой дед, его отец, до 1944-го года, пока не ушёл на фронт. Можно сказать, добровольно, потому что у шахтёров была бронь.

По воспоминаниям отца, сам он вывозил из шахты добытую породу на конной повозке. Добывали там золото. За время войны из Тубинского рудника было отправлено драгоценного металла более тридцати тонн. Не трудно догадаться, какое значение имел он в то время для государства и какие условия работы были там в годы войны. Впрочем, как и везде.

Думаю, в связи с тем, что отец был несовершеннолетним, у него были небольшие льготы, потому что труд был очень непростым и работали там больше всё же взрослые мужики.

Правда, он про это ничего не говорил, а говорил лишь, что сколько раз спускался в шахту, столько раз и боялся. Не знаю, может быть, мне по наследству передалось, но стоит мне только представить эти узкие подземные проходы с деревянными подпорками, мне уже становится страшно. Я вообще не интересуюсь ни пещерами, ни штольнями, ни сталактитами и сталагмитами. А вот в метро, особенно Московском, мне нравится.

Так вот, почти всю войну отец в шахте и проработал со своей лошадкой. Потом какое-то время работал токарем в Медногорске на заводе. Но его дядя, пришедший с фронта, где был сапёром, работал в Сибае взрывником в карьере, там добывали медную руду, туда и отца устроил. Тем более, что бабушка моя, его мать, тоже уже перебралась из Медногорска в Сибай.

 Дед мой, его отец, погиб на фронте в феврале 1945-го года в Польше, в Мендзыжече, провоевав девять месяцев стрелком в пехоте. Сейчас, когда стало всё более или менее доступно, появились сайты типа “Мемориала”, я прочитал опубликованные записи из их полкового журнала. Убит он на марше, в тот день из их полка погибло шесть человек, похоронены были возле церкви в братской могиле.

Отец в семье остался за старшего ещё с войны, три брата и сестра были значительно моложе. И после того, как вслед за дядей и бабушкой, уехал уже со своей семьёй в Сибай, проработал там ещё семнадцать лет взрывником в карьере.

Я с детства знаю, что такое аммонит, и, как аммониевая селитра помогает при боли в молочных зубах. А ещё знаю, что такое отпалка**, и, конечно, заглядывал в карьер глубиной более четырёхсот метров, на дне которого БелАЗы выглядят размером меньше спичечного коробка. И не только со взрослыми смотрел, например, когда отец приводил.

 С другом, постарше меня, мы приезжали к карьеру на велосипедах с другой стороны, по короткой дороге, ещё и в столовой угощались, где его мать работала. Мне тогда лет шесть-семь было.

Когда мне было восемь лет, мы из Сибая уехали в Оренбургскую область.
Отчасти и из-за того уехали, что отец устал от работы в горнодобывающей промышленности.

Когда вышел закон, касающийся тружеников, работающих в годы Великой Отечественной войны, отец не сразу, но всё же поехал в Баймак, чтобы взять соответствующую справку. К тому времени уже все, кому положено, включая мою маму, которая была на два года его моложе, и официально работала в тылу с двенадцати лет, давно оформили нужные документы.

Он же, приехав в родные места, с грустью обнаружил, что деревянный архив с необходимыми бумагами давно, ещё до пореформенных времён, сгорел, испепелив в пламени все рукописные подтверждения его трудовых заслуг.

Можно было, конечно, поискать свидетелей, тех, с кем работал на руднике. Но, во-первых, не любил он искать непонятно что, ходить по инстанциям и обивать пороги, а, во-вторых, где их найдешь, свидетелей, когда он среди рабочих там самым младшим был, в небольшом посёлке - не осталось никого или разъехались.

Махнул он рукой и сказал: ”Да ну и х…  с ним!“ И больше к этой теме не возвращался, и не любил, если кто-то поднимал её в его присутствии.

А ещё он с детства очень любил лошадей. Не мотоциклы, не машины, именно лошадей. Уже в моём детстве была книга у меня “Карюха“***, как раз про ребёнка его лет и в те его годы, про лошадей и про людей деревенских да про волков, лесных соседей. Так эту книжонку он, наверное, раза три прочитал.

Он и на мотоцикле-то ездил, будто лошадь представляя. Если коляска чуть приподнимется, мог и в поле под косогор зарулить.

 Про отца своего часто вспоминал, как он в Орск на базар ездил, тоже на гужевой повозке, да неделями, как привозил оттуда много всего, гостиницы, колбасу, “настоящую, не то, что сейчас”, и арбузы. И про волков.
И про Сакмару, на берегах которой прошли его самые ранние годы, да про леса башкирские и горы.

*Кержаки; — этноконфессиональная группа русских. Представители староверия. Название происходит от названия реки Керженец в Нижегородской области[1]. Носители культуры северорусского типа.

**Отпалка — это специальный термин в горнорудной и строительной сфере, обозначающий процесс бурения шпуров (отверстий) в горной породе и закладки в них взрывчатых веществ (например, аммонита) для последующего взрыва, чтобы разрушить породу или создать выемку; а также может означать сам процесс или результат взрыва.

*** “Карюха” — это известная автобиографическая повесть русского советского писателя Михаила Николаевича Алексеева, рассказывающая о тяжелой жизни крестьянской семьи в бурное послереволюционное время, в 1930-е годы, глазами ребенка, где центральным образом становится любимая лошадь по кличке Карюха, спасающая семью от голода и смерти.