Водоворот в хлорированной воде

Водоворот Тихон Тимофеевич, Водяной III-го разряда и повелитель заросших прудов у деревни Алёшино, проснулся от душераздирающего вопля сирены. Он привык просыпаться под бульканье карасей и шепот камыша, а не под оглушительный «У-у-у-у!», от которого вода вибрировала.

“Наводнение? — подумал он, с трудом открывая слипшиеся от сна глаза. — Или русалки опять динамит из склада колхозного достали?”

Но нет. Вместо привычного ила под пальцами скользила мерзкая, холодная и абсолютно гладкая синь. Вместо коряг — блестящие дорожки из кафеля. А вместо тусклого зеленоватого света, пробивающегося сквозь толщу болотной воды, — ослепительно яркие лампы, отражающиеся в идеальной, стерильной глади.

Тихон Тимофеевич вынырнул, отфыркиваясь, и обомлел.

Его царство, его уютное, тинистое, пахнущее тайной и гнилыми кореньями царство, превратилось в прямоугольник невероятной голубизны. По краям сидели на шезлонгах люди в ярких минимумах покрова, втирая в себя масла и щурясь на маленькие горящие коробочки в руках. В воздухе витал едкий, химический запах, от которого у Водяного тут же защекотало в жабрах.

— Эй! — рявкнул он, собрав всю свою повелительскую мощь. Голос, привычный грохотать в омутах, прозвучал жалким писком, усиленным акустикой. — Это чьи владения? Я тут главный! Где мои сомы-приближенные? Где пиявки-советницы?!

На него посмотрели с недоумением. Девушка в оранжевом купальнике ткнула пальцем в его сторону и что-то сказала подруге. Та захихикала.

— Вася, глянь, — сказал лысый мужчина с брюшком, сидевший по другую сторону бассейна. — Костюм у парня огонь. Натуральный камуфляж.

Тихон Тимофеевич посмотрел на себя. Его вековой наряд из тины и водорослей действительно выглядел в этой кристальной воде… нелепо. Как салат, забытый в ванной. От обиды у него из глаз потекли струйки воды, но в бассейне этого никто не заметил.

Тут сирена взвыла снова, и народ с шезлонгов потянулся к воде. “Ага, — подумал Водяной, — данники идут.”
Но нет. Они стали прыгать в воду и плавать туда-сюда, безо всякого почтения, рассекая его владения по этим самым кафельным дорожкам! Одна энергичная тетя в шапочке с цветочками плыла прямо на него, работая руками, как мельница.

— Осмелилась! — завопил Тихон Тимофеевич и, вспомнив свою силу, сделал грозное заклинание: взмахнул руками, призывая водоворот.

Вместо мощной воронки, засасывающей на дно нерадивых пловцов, получился лишь жалкий пузырь и легкая рябь. Хлорированная, обезжиренная вода не желала слушаться болотных чар. Она была какой-то… бездушной.

Отчаявшись, он поплыл к глубине, к пятиметровой части, надеясь там укрыться и в тишине осознать катастрофу. Но и там было не лучше. По дну медленно и методично, с тихим урчанием, ползало странное существо. Оно было похоже на бронированного жука с вращающимися щетками вместо лап и длинным хвостом-шлангом, тянущимся к стене. Это механическое создание методично засасывало в свою утробу единственные в этом мире подобия ила — утонувший пластырь и чей-то выпавший волос. “Дух Очистки”, — с суеверным почтением подумал Водяной. И даже он не обращал на Тихона никакого внимания.

Вечером, когда люди разошлись, Тихону Тимофеевичу стало совсем тоскливо. Он сидел на дне, у сливной решетки, которая булькала ему в такт его печальным мыслям. И тут он услышал голос.

— Новенький? — из решетки высунулась морда, похожая на помесь рака и старой мочалки. Это был Дух Бассейна, или, как он сам представился, Борис.

— Я Водяной! — гордо заявил Тихон.

— А, из натуральных, — буркнул Борис. — Я вас сразу по запаху определил. Органика. Тут это не котируется.

Он объяснил новичку правила жизни. Утром — “дорожки для профи”, днем — “мамки с детенышами” (самый опасный период, ибо в воду летит всё), вечером — аквааэробика для пенсионеров, которых не взять ни водоворотом, ни страшной рожей.

— Смирись, — сказал Борис. — Или эволюционируй.

И Тихон Тимофеевич эволюционировал.

Сначала он просто пугал людей, внезапно появляясь из-под воды рядом и бормоча: “Иди ко мне… на дно…”. Но вместо криков ужаса он слышал: “Ой, извините, не заметил!” или “Проплывите, пожалуйста, вы мне дорожку перекрываете”.

Потом он нашел свое призвание. Во время аквааэробики, когда бодрая тетя-инструктор кричала в микрофон: “И ножками поболтали, как будто в тине!”, Тихон Тимофеевич выныривал среди пенсионерок и начинал болтать ногами с таким натурализмом, с истинно болотной грацией. Он стал звездой вечерней группы. Ему приносили дары: резиновые тапочки (от грибка) и шапочку для плавания с жёлтыми уточками.

Он подружился с Борисом. Они по вечерам болтали у решетки. Борис жаловался на известковый налет, Тихон — на то, что вода безвкусная. Водяной мечтал о том, чтобы кто-то уронил в бассейн живую лягушку, или чтобы в бассейне появилось хоть немного настоящего ила.

А однажды, когда на “глубинку” пришел хвастливый молодой человек, чтобы поразить девушку своими прыжками с вышки, Тихон Тимофеевич не удержался. В момент прыжка он создал-таки у поверхности маленький, но очень плотный водоворотик. Молодой человек вошел в воду с громким “Буль-буль-буль!” и вышел, откашливаясь, с плавками на ушах. Девушка хохотала до слез. А Тихон, прячась за лестницей, впервые за долгое время довольно потер свои тинистые ладошки.

Он так и не полюбил хлорку. Но он нашёл немного хаоса, веселья и своей, настоящей, болотной магии даже в этом самом стерильном, правильном и прямоугольном мире.

Ведь он — последний Водяной в мире, который выживает. Даже если для этого приходится надевать шапочку с уточками и болтать ногами под “Кабриолет”.