Сборка под ёлкой

Для игры Светлой Ночки 
«Зимние посиделки 2025»
http://proza.ru/2025/12/10/368.


Коробка появилась на пороге тридцать первого декабря в четырнадцать ноль семь. Время было выбрано идеально: колбаса закольцовывалась, свёкла слоилась.

Нож Виктора Семёновича Кукушкина замер в позиции «оливье наискосок», когда в дверь позвонили.

Курьера не было. На коврике с надписью «Добро пожаловать» (буква «о» в слове «добро» давно сбежала, отчего приветствие приобрело философский оттенок) стоял картонный ящик. На боку значилось: «Вы». И номер детали: 1 из 1.
 
Кукушкины занимали двухкомнатную в панельке с видом на теплотрассу. Вид этот в определённые морозные дни старался быть живописным - пар поднимался столбом, и если прищуриться, можно было вообразить гейзеры Исландии. Кукушкины не щурились.

Жена с тёщей уехали за мандаринами ещё утром и растворились в торговом центре, как растворяются в новогодней толпе все жёны с тёщами - бесследно и с чувством выполненного долга.

Кот Веник грел телевизор.
Экран под ним держал беззвучного Ипполита в ванной - человека, который просто очень любит воду.

Виктор затащил коробку в зал. Она оказалась легче, чем выглядела, но тяжелее, чем хотелось бы. Вскрыл кухонным ножом - тем самым, который минуту назад познал морковь.

Внутри лежали части. Не все его.

Руки, например, были завёрнуты в пергаментную бумагу с надписью «Осторожно, мечты». Виктор развернул. Руки пахли гитарой летом девяносто третьего, когда Митька звал в Питер, а он устроился на завод, потому что на заводе давали талоны. Талоны кончились первыми. Завод - следом.

Ноги оказались от человека, который по утрам бегал. Виктор Семёнович по утрам преимущественно лежал, осмысляя несправедливость бытия. Несовпадение было очевидным.

Инструкция начиналась с конца. Последний пункт гласил: «Поздравляем, Вы собраны». Первый пункт отсутствовал. Видимо, предполагалось, что если человек дожил до последнего пункта, то первый ему уже ни к чему.

Телефон горячей линии прятался на дне коробки, написанный шрифтом, который отсеивал слабовидящих.

- Здравствуйте, у меня не хватает деталей.

- Каких? - голос в трубке звучал так, будто отвечал на этот вопрос примерно восемь тысяч раз в день и каждый раз искренне удивлялся.

- Уверенности. И левого уха. И... - Виктор задумался. - И ощущения, что оливье не зря.

- Уверенность - опция, поставляется отдельно. Ухо вышлем, извините за неудобства. Ощущение, что оливье не зря, в комплект не входит. Это вообще из детского набора.

- А можно докупить?

- Снято с производства.

Техник приехал через время. Не через час. Не через сорок минут. Через время - единицу измерения, которая ощущается где-то между «чайник вскипел» и «куранты скоро». Техник  пах апельсинами. Лицо обещало грейпфрут. Синий комбинезон. Бейджик честный: «Ремонт. Сборка. Работаем в праздники, плачем внутри».

Он осмотрел детали на полу, заглянул Виктору в грудную клетку сквозь байковую рубашку (рубашка не возражала) и покачал головой.

- Проблема стандартная. Вот тут, между рёбрами, перепутаны входящие и исходящие.

- Это как?

- Отдаёте то, что должны получать. Получаете то, что нужно отдать. Поэтому на работе хвалят других, а устаёте вы. И оливье всегда кажется недосоленным, хотя он нормальный. Хотите проверить?

- Хочу, - сказал Виктор, не понимая, чего именно хочет.

Техник достал отвёртку - обычную, крестовую, из тех, что теряются на даче, - и подкрутил что-то слева. Стало тише. Виктор прислушался. Тикал страх опоздать на корпоратив, на который его и не звали. Корпоратив был три года назад, но страх остался жить, как кариес в дальнем зубе.

- Готово, - сказал техник. - Больше не тикает.

- А это что? - Виктор указал на деталь, освоившуюся между хрустальной вазой и слоником.

- Запасная совесть. У вас их две. Одна про вчера, вторая про завтра.

- А про сегодня?

- Сегодняшним не комплектует никто. Нужно собирать самому, из подручных материалов.

- А из чего?

- Из чего придётся. Из вот этого, например.
Он указал на пол. Между ёлкой и проснувшимся от любопытства котом лежало несколько винтиков.

- Лишние? - спросил Виктор.

- Нет. Это невыбранные тосты. Непозвоненные друзья. Хотите - выбросьте. Хотите - соберите что-нибудь. Из них, кстати, получается неплохая ёлочная игрушка. Кривая, но своя.

Виктор собрал винтики в карман — с дыркой. Два винтика сразу провалились в район щиколотки.

Жена с тёщей вернулись в семнадцать тридцать. С мандаринами. С претензиями к продавцам. С рассказом о том, как «там всё подорожало, ты не представляешь». Виктор представлял, но на всякий случай сделал лицо человека, который не представляет.

Коробку он успел вынести. Детали сложил в антресоль, к валенкам и ёлочным игрушкам, пережившим трёх генсеков. Там же скучала грамота за второе место в чём-то забытом. Детали вписались идеально.

Техник исчез, оставив визитку: «Ремонт людей. Быстро. Качественно. Без гарантии возврата».

Кот прочитал её и выразительно посмотрел на хозяина. Что-то из категории «я тебя насквозь вижу, но ты мне всё равно симпатичен».

Ночью, после курантов, после оливье, после тёщиного монолога, Виктор проснулся от звука.

Звук шёл изнутри. Это работала деталь, которой не было в инструкции. Она производила вопросы без ответов и складывала их под рёбрами - на потом. Почему ты не позвонил Митьке. Зачем ты согласился на ту должность. Это точно та жизнь.
 
Деталь не замолкала. Видимо, входила в базовую комплектацию и отключению не подлежала.

За окном петарды выкрикивали чью-то радость или чей-то испуг, или и то и другое. Праздники вообще устроены по принципу «два в одном».

Утром Виктор Семёнович зашёл в ванную. В зеркале отразился человек. Похожий на него, но собранный иначе. Он двигался на полсекунды раньше.
Виктор поднял руку - проверить. Отражение уже опускало.

На раковине лежала ещё одна деталь. Вчера её не заметил. Плоская. Прозрачная. Размером с новогоднюю открытку. На ней было написано: «Разрешение быть несобранным».

Виктор повертел её в руках. Деталь грела. Приложил её к груди, туда, где, по идее, должно было быть что-то важное.

Подошла.

Из кухни раздался голос жены: «Витя, ты идёшь завтракать или как?». «Или как» - это был семейный код, означавший «оливье само себя не доест».

В кармане что-то звякнуло - те самые винтики. Он выудил их, положил на полку, рядом с мылом.

Кукушкин вышел.

У двери ждал Веник.

Теплотрасса продолжала стараться.

Новый год держался за карниз.