Жаркий июльский день

   Шёл двенадцатый день войны. Полчища фашистской Германии, выполняя план «Барбаросса» утверждённый директивой Гитлера 18 декабря 1940 года, названный в честь императора Священной Римской империи Фридриха I Барбаросса (Friedrich I Barbarossa буквально переводится как «рыжебородый», правивший с 1155года по 1190 год), уверенно наступали практически на всех направлениях. Разгромить Советский Союз, исходя из опыта «блицкрига» молниеносной войны в Европе, считалось для немецкого командования не очень сложной задачей. За счёт ограбления территории СССР, мирного населения, конфискации полезных ископаемых, техники, продовольствия планировался рост благосостояния немецкого населения. Считая людей Советского союза и Восточной Европы «недочеловеками», идеологи Третьего рейха полагали, что легко колонизируют страну.
   Но уже в самом начале боевых действий стало ясно, что легкой прогулки по Советскому Союзу не получится.  Первыми в бой вступили пограничники, оказавшие упорнейшее сопротивление гитлеровским войскам. Брестская крепость сражалась до конца июля.  И всё же Красная Армия отступала. В окружение попадали целые армии. При этом часть командиров приграничных соединений не только могли сохранить управление, но и перейти в наступление.
   Поднятая по тревоге 87-я стрелковая дивизия генерала Алябушева Филиппа Фёдоровича вместе с приданным 450-м артиллерийским полком форсированным маршем вышла к Владимиро-Волынскому укреплённому району. После боестолкновения генерал принял решение нанести контрудар в стык двух немецких дивизий. Фашисты были отброшены к государственной границе. Бойцам дивизии даже удалось форсировать реку Западный Буг и выйти на чужую территорию. Однако под ударами превосходящих сил и угрозе окружения дивизия начала организованный отход. 26 июня Алябьев с офицерами штаба выехал на рекогносцировку, неожиданно наткнувшись на противника. В завязавшемся бою офицеры и генерал погибли.
  Была ещё и 41 стрелковая дивизия под командованием генерала Микушева Георгия Николаевича. Фланговым ударом бойцы также отбросили противника к границе, заставив немецкие соединения перейти к обороне. Подразделения дивизии не раз переходили в контратаку, нанося фашистам значительный урон в живой силе и технике. 27 июня дивизия начала отход с боями на восток. 10 сентября Георгий Николаевич недалеко от городка Козелец поднимет в атаку первый батальон 244-го стрелкового полка и будет сражён автоматной очередью.
 51-я Перекопская стрелковая дивизия Петра Гавриловича Цирульникова, приняв бой, тоже отбросила врага и, форсировав Дунай, захватила плацдарм на территории Румынии, который удерживала до 16 июля. Такой же пример 125-ой стрелковой дивизии генерал-майора Богайчука П.П. 8-ого стрелкового корпуса генерала Снегова М.Г.
  Но так было далеко не везде. Особенно тяжёлая ситуация сложилась на участке Западного фронта, которым командовал генерал армии Павлов Д.Г. 22 июля он был приговорён к расстрелу и с ним ещё три генерала. В плен попали многие тысячи его подчинённых и тысячи погибли. «За трусость, самовольное оставление стратегических пунктов без разрешения высшего командования, развал управления войсками, бездействие власти», - таким был текста приговора. На восьмой день после начала войны его отстранили и затем расстреляли. Была ли полная вина в просчётах самого командующего? Очень непростой вопрос. Может быть, - несоответствии занимаемой должности? Отсюда и ряд ошибок и просчетов в отражении агрессии, но, скорее всего, не более того. Кто-то же его назначил? Ведь основной удар немцы наносили именно на направлении его фронта. Задача немецкой группы армий «Центр» была через Минск и Смоленск выйти к Москве и захватить столицу. Расстрел был скорее показательной мерой, чем подтверждением вины.
  …Шёл пятый день войны. Ранним утром 26 июня Павла Малко вызвал начальник склада по хранению запасных частей к автобронетанковой технике. Окинув хмурым усталым взглядом худощавого, невысокого старшего сержанта, майор Крестовский протянул ему руку. Павел пожал сухую узкую ладонь.
     - Значица так, Паша. Твоя задача выехать в Минск и узнать в штабе фронта куда нам склад эвакуировать? Что оставить, что вывести? Ну и вообще обстановку прояснить. А то всё покрыто туманом. Задача ясна? – майор внимательно вглядывался в лицо старшего сержанта.
     - Есть, - товарищ майор. Что смогу, разузнаю.
    - Всё. Давай пошустрее. Время, сам понимаешь…
     - Сделаю, что смогу, - заверил Павел.
     Часам к пятнадцати он добрался до Минска. Дорога была забита войсками и беженцами. Одни с тревожными и испуганными лицами шли с узлами, чемоданами и баулами на восток, другие, хмурые и сосредоточенные - на запад. Город был вспахан многочисленными воронками. Повсюду были разбросаны брошенные в спешке пожитки, осколки кирпича и мусора. Тревожное ожидание чего-то страшного повисло в воздухе.
    У здания штаба бойцы бросали в костёр кипы документов. Никого из начальства Павел не нашёл. Он пробежал по пустым этажам. Хлопали открытые окна, ветер носил по коридорам и кабинетам листки бумаг. Пустовато и жутко. Где теперь находится штаб, узнать было не у кого. Вечером он доложил обо всём Крестовскому. Тот бросил:
   - Да мне уже передали команду – эвакуироваться в Могилёв. Иди, готовь имущество. Берём только самое ценное.
   - Есть, - повернулся через левое плечо старший сержант.
   После утреннего построения весь следующий день прошёл в сборах. Паковали ящики. Загружали машины запчастями. Павел выпросил разрешения выехать на танке Т-28. Боевая машина уже месяц стояла на хранении после ремонта на складе. Крестовский по началу упирался, но потом махнул рукой:
   - Под твою ответственность. Занимайся.
    Павел прошёл Испанию, Халхин-Гол, Финскую, так что авторитет перед начальством имел. Ночью он готовил танк.
   28 июня колонна склада тронулась в путь. Через пару часов появились немецкие самолёты. Одна из бомб рванула прямо возле танка. Двигатель заглох. Колонна пошла дальше, а Павел остался с машиной.  Он уже как-то сроднился с ней, вновь уговорив Крестовского, приказавшего взорвать танк, дать ему возможность попытаться отремонтировать технику. Он таки сумел устранить неисправность. Утром, готовясь тронуться с места, Павел увидел среднего роста, хорошо сложенного офицера и четверых курсантов, как потом оказалось, учившихся в артиллерийском училище, направлявшихся к нему. Офицер был в майорском звании. Он подошёл, приложил руку к головному убору и, протянув руку, представился:
   - Майор Васин. Направляемся в Могилёв. Вот с курсантами, - он кивнул на остановившихся поодаль ребят, - в учебном центре архив сжигали. Теперь надо своих догонять. – Он похлопал по броне танка. – А я ведь бывший танкист.
   Павел пожал крепкую руку майора, и поочерёдно каждому из курсантов, назвавших свои имена.
   - Я тоже туда. Присоединяйтесь. Вместе оно сподручнее, - кивнул он на танк.
     Майор Васин занял место командира. Заряжающим вызвался быть Евгений, по виду самый крепкий из ребят. Место пулемётчика правой башни занял Володя, левой - Костя. За тыльный пулемёт взялся отвечать Алексей. Машина тронулась. Дорога была пустынной. Почти сразу далеко впереди они расслышали звуки боя. У отступавших бойцов удалось выяснить, что Могилёвское шоссе перерезано немцами. Но вроде бы еще можно проехать по Московскому шоссе. Володя Кодан неожиданно предложил:
     - А что, если махнуть через город? Там точно никто не ждёт.
     - Это мысль, - поддержал Васин.
    Павел в знак согласия опустил голову. Город он знал как свои пять пальцев. Шанс прорваться к своим был.
   Решили вернуться на склад, пополнить боекомплект и заправить машину. Развернулись и двинулись обратно. Дружно загрузили семьдесят снарядов и около восьми тысяч патронов для четырёх пулемётов.
  На складской базе задержались. Танк подготовили. Васин обучил курсантов обращаться с пулемётами. Володя, Алексей и Женя были с одного курса. В здании штаба они нашли ящик тушёнки. Васин со старшим сержантом оставили ребят и пошли по складским помещениям в надежде отыскать ещё что-нибудь стоящее.

Продолжение следует...