Несостоявшаяся дуэль. I

                (Из романа "СТАРЫЙ КОНЬ")

         Пётр Алексеевич шествовал по коридору за господином Васильевым на приличном расстоянии. Лестница и вестибюль пустовали. Дверь в библиотеку – цель их короткого путешествия, Васильев запер как только они вошли. Можно было и не таиться, но привычка есть привычка.
         Оставшись на минуту у входа господин Иванов, чутко прислушался. Убедившись в отсутствии каких-либо звуков в коридоре, с любопытством стал рассматривать установленные в библиотеке стеллажи. Искусно стилизованные под старые книжные шкафы стеллажи представляли собой единую конструкцию с самим зданием. На металлических стойках базировался размещённый непосредственно над библиотекой Большой зал, в котором продолжалась лекция поэта Блока. Между стойками, на специально устроенных полках хранились книги и дневники. Пётр Алексеевич еле сдержал себя, чтобы не распахнуть ближайшие дверные створки и не вытянуть хотя бы один том.
          Тем временем, подписавшийся в приглашении таинственным «V» господин прошёл в конец длинного зала, мимо установленного в центре стола с плоской панорамной витриной, попутно заглядывая за устроенные возле самых окон колонны. Удостоверившись, что в библиотеке действительно нет никого постороннего, он окликнул Иванова, проговорив с лёгкой насмешкой:
          – Хорошо, что я свидание не в книгохранилище назначил, оно под нами, между прочим.
          Пётр Алексеевич улыбнулся и быстрым шагом приблизился к самому дальнему закутку. Здесь их разговор никто не смог бы услышать.
          Пожав в приветствии руки и усевшись так, что покрытый зелёным сукном письменный стол разделил их, старые соратники некоторое время рассматривали друг друга. Они давно не виделись, а вместе не работали ещё дольше...Оба постарели, южный загар, когда-то, казалось, въевшийся на всю жизнь, и юношеский румянец на щеках сменились бледно-серым цветом кожи. Много морщин, набрякшие веки, нездоровые синяки под глазами. Но взгляд у двух старых боевых товарищей по-прежнему цепкий.
           – Живы и слава Богу, – констатировал результат осмотра Пётр Алексеевич.
           Чиновник особых поручений при Департаменте полиции только махнул рукой.
           – Прежде чем мы начнём разговор, я хочу, уведомить тебя, что твоё руководство, твой господин ротмистр, не знает о нашей встрече, – заявил Алексей Тихонович.
           Пётр Алексеевич без труда расслышал, с каким пренебрежением произнёс старый приятель – «твой господин ротмистр». Иванов только вздохнул. Лавров и Васильев едва переносили друг друга. Не вставляли палки в колеса, но и не стремились тесно сотрудничать. Подобное взаимоотношение существовало между военной контрразведкой и полицией многие десятилетия. Мнение ротмистра Лаврова о полиции ничем не отличалось от мнения его предшественников – содействовать полиции неприлично, а уж провести совместную акцию – сто процентов запороть дело.
            Иванов не был согласен с такой позицией. Профессионалов мало, работать надо в одно упряжке, служба у них одна. Но в сложившихся условиях взаимного недоверия мало-мальски согласованные действия между несколькими службами могли быть достигнуты только при одном условии – добросердечные личные отношения между представителями разведки и полицией. Сам Пётр Алексеевич никогда не упускал такой возможности.
            – Я «частное лицо», – пожал он плечами.
            Алексей Тихонович кивнул и тут же приступил к основному:
            – Ты же знаком с братьями Гучковыми?
            – Только с двумя, Фёдором и Александром, и я не назвал бы это знакомством, – Иванов поморщился будто от зубной боли. – Вынужденное общение.
            – Понимаю тебя, – ещё раз кивнул чиновник, – но обратиться больше ни к кому не могу. Как давно ты с ними не виделся? Вы, вроде, вместе на Кавказе служили?

–Не совсем,–усмехнулся Иванов. – Служил я, а господа Гучковы периодически появлялись по совершенно пустяковым поводам, с туманными целями.