65 Москвее некуда. Клопы и приёмы самбо

         МОСКВЕЕ НЕКУДА. (БАЛКОНЫ.)
                2018.   

Высоко подняла настроение. 
Сейчас, почти без столь любимых  мною пауз, узнаете зачем. 
Итак, мы на Трубецкой, прямо напротив весьма оригинальных искомых  дверей,
и тут она замечает  домовой знак и читает название улицы.
- Ах, вот она.  Я три (3) круга сделала, не могла найти. На карте смотрю – есть.
А в окно – нет.  Не там повернула. Вот она – ваша ТрубЕцкая.
Да, так. Именно так, с ударением на «Е».  От «трубы».
И на что я надеялся, она же родом из Восточной Сибири.
(Не обижайтесь те,  к кому это не относиться. Помните один (1) из моих рефренов.)
Всё!  Подняла повыше, чтобы больнее уронить.   
Кто-то найдёт меня излишне впечатлительным.
Подумаешь, оговорилась.  Поверьте, нет.
Я побежал домой, благо балкон уже виден.
Сейчас расскажу, какие ассоциации возникли у меня прямо на бегу,
какие  случаи мне вспомнились.
Возможно, кто-нибудь после таких аналогий, посчитает меня созревшим пациентом, но большинство, надеюсь, правильно поймёт.   

               
                65 Москвее некуда.   Клопы и приёмы самбо.   
 
Хочется также, чтобы были правильно поняты и мои персонажи со своими, совершенно разными, но вполне житейскими, обыденными и одновременно анекдотичными историями.  Думаю, надо с уважением относиться
к «психологии индивидуальных различий». 
И не записывать поделившихся со мной своими неудачами ребят
в привереды  и придиры.  А примерить ситуации «на себя»  и согласиться,
что порою, или даже очень часто детали, кажущиеся мелочами, становятся решающими, поворотными.
Мой старинный друг Саша Дегтярь, к сожалению уже ушедший в мир иной,
сын морского офицера, большой любитель, нет даже – профессионал водного туризма, парень приятной наружности и хорошо подвешенного языка, в молодости, до своей окончательной эмиграции в пьянство, пользовался определённым
успехом у девушек.  Недалеко от места его проживания находился настоящий цветник – московский кооперативной институт.  С девушкой, имени которой
он мне так и не назвал, он познакомился  в электричке.  Видимо, какие-то
их циклы хорошо согласовывались, и их знакомство немедленно стало преобразовываться в роман.  Именно тогда, по его же словам, он впервые (1) задумался о женитьбе.  Судя по тому, как он тщательно скрывал её
(в особенности от меня) так оно и было.   
Мама его (как и абсолютное большинство местных мам) с подозрением относилась
к обитательницам общежитий, и поначалу не одобряла его частые посещения широко известного ближайшего учебного заведения.
Однако скоро выяснилось, что ситуация диаметрально противоположная.
Девушка проживает в самом центре столице, и скорее самого Сашу можно заподозрить в скрытом желании улучшить свои жилищные условия.
(Так думала уже её мама, но, конечно, не те (не я), кто знал Сашку хорошо.)
И вот уже Дегтярь не появляется на Покровке, а мне докладывают, что он
постригся и записался в яхтклуб.   
В следующих  трёх десятках (30) строк я не позволю себе ни на йоту отступить
от его собственного рассказа.
Наконец настал вечер, когда пассия пригласила его к себе, отнюдь не  для
знакомства с родителями. Те, как раз были в отъезде. 
Они уже были близки, но провести всю ночь вместе в комфортных условиях
им предстояло впервые (1).  Они, каждый по-своему, хорошо подготовились и настроились, и встреча их с самого начала и до конца прошла, как говорится,
на высшем романтическом уровне. Не ждите от меня, по крайней мере, здесь, интимных подробностей, я в них не очень-то и посвящён, да и не стал бы повторять.
Но что могло помешать двум (2) молодым, здоровым, сытым, чуть подпившим организмам получить друг от друга максимальное удовольствие.   
Ещё вечером, поглядывая в окна, пусть не с видом на Кремль, но с вполне узнаваемым, присутствующим в кинофильмах урбанистическим пейзажем, 
Саша действительно задумался о переезде.  А не ранним утром, выйдя из подъезда
и оказавшись сразу у тыловых дверей кольцевой станции метро, и вовсе размечтался «на манер Бальзаминова».
Надо сказать, что на многих старых станциях шикарного московского метрополитена существуют (и до сих пор) архитектурные и конструктивные
нюансы, позволяющие войти в подземку незамеченным и, естественно, бесплатно.
Вот и здесь, прямо со двора, в постоянно открытые для служебных нужд двери,
мимо также стабильно закрытой двери с надписью «Милиция» можно было сразу оказаться на эскалаторе. Но можно было поступить и иначе – не прячась и не крадучись, на ходу здороваясь с дежурными и милиционерами, пройти
от «блатных» дверей через весь вестибюль к турникетам и демонстративно
оплатить вход. Так постоянно на правах знакомой со всем персоналом аборигенки на глазах Александра поступала возлюбленная.
Так сегодня решил сделать и Саша, чтобы подчеркнуть свой изменившийся статус.
Но на него, нагло шествующего по запрещённому маршруту, никто просто не обратил внимания, и пришлось ему вынужденным зайцем прошмыгнуть к поездам.               
Подобный поворот событий и вовсе выключил его из действительности, и он поплыл в полудрёме  по волнам своих мечтаний, оставив бодрствующим даже не одно (1) полушарие, как дельфин, а некий сектор мозга, отвечающий за веки.
Впрочем, и глаза, нет – нет, да закрывались.
Вдруг резкий отрицательный психологический импульс вырвал его из состояния эйфории. Две (2) симпатичные девушки с пристальным омерзением уставились прямо на него.  Саша, не чуждый франтовству, и всегда (тогда)  внимательный
к своему внешнему виду насторожился.  Тут, отвечая на его вопросительный взгляд, одна (1) из попутчиц, преодолевая очевидную брезгливость, протянула руку
к недоступному для его взгляда воротнику рубашки. 
Скосив глаза и оттянув ворот, он в ужасе увидел здоровенного, лениво ползущего клопа, и как ошпаренный выскочил  в весьма своевременно открывшиеся двери.
На рукаве сигналило красно – коричневое пятно. Этот, видимо, был машинально раздавлен. Сразу зачесалось ещё в нескольких местах.
В мгновение всё было кончено. Он никогда больше не переступит порог этой квартиры. И даже не позвонит.  Надо подумать, как расстаться, избежав
подробных выяснений. 
Да, не удивляйтесь, для меня её неверное ударение тот же «дегтярёвский клоп».

Не всем дано так радоваться любым проявлениям жизни, как англичанину
Джону Донну (Donne).  Мне всегда нравились его отношение к жизни и его стихи.
(Есть у меня замечательная подружка – как она его переводила.)
            
                БЛОХА.
Джон  Донн,  перевод  И.  Бродского.
                1.
Узри  в  блохе,  что  мирно  льнёт  к  стене,            
В  сколь  малом  ты  отказываешь  мне.               
Кровь  поровну  пила  она  из  нас:
Твоя  с  моей  в  ней  смешана  сейчас.               
Но  этого  ведь  мы  не  назовём               
Грехом,  потерей  девственности,  злом.               

Блоха  от  крови  смешанной  пьяна,               
Пред  вечным  сном  насытилась  сполна,
Достигла  больше  нашего  она.               

                2.
Узри  же  в  ней  три  жизни  и  почти
Её  вниманием.  Ибо  в  ней  почти,
Нет,  больше  чем  женаты  ты  и  я.
И  ложе  нам,  и  храм  блоха  сия.
Нас  связывают  крепче  алтаря
Живые  стены  цвета  янтаря.

Щелчком  ты  можешь  оборвать  мой  вздох,
Но  не  простит  самоубийства  бог.
И  святотатственно  убийство  трёх.

                3.
Ах,  всё  же  стал  твой  ноготь  палачом,
В  крови  невинной  обагрённым.  В  чём
Вообще  блоха  повинною  была?
В  той  капле,  что  случайно  отпила?
Но  раз  ты  шепчешь,  гордость  затая,
Что,  дескать,  не  ослабла  мощь  моя.

Не  будь  к  моим  претензиям  глуха:
Ты  меньше  потеряешь  от  греха,
Чем  выпила  убитая  блоха.
                музыка   октябрь  1988. 
 
Думаю, имею право, вставить их (стихи Донна) в свой текст.
Я ведь к нему такой музон дорисовал.
И, оказывается, четыреста (400) лет не помеха для творческого общения.
Отметить, правда, надо, что толмач, связующий нас, искусный – Иосиф Бродский. 
Обратите внимание, сам он (Донн) блоху не давил.
Но, может быть, в те времена без блох и спалось как-то не так!? (Неожиданность.)

Ущерб моего следующего  неудачника (потерпевшего? пострадавшего?), конечно, менее существенен,  как в возможном материальном, так и в присутствующем моральном плане.  Такое же  быстрое, внезапное, аварийное завершение романа,
но роман – то, в данном случае, курортный.   
Анапа, разгар лета.  Московские музыканты (одна не очень известная, но интересная, оригинальная группа), мои друзья, удачно договорившиеся
с руководством огромной туристической базы (речь идёт об официальном
выгодном контракте), совмещают, как было принято во все времена,
танцплощадку и другие, подворачивающиеся заработки с активным отдыхом.
Девочки при таком раскладе, как известно,  возникают сами собой непрерывными вереницами, цепочками, очередями.  Часто готовыми группами подружек, что, естественно, очень удобно для рок–группы.    
Бас – гитарист, Юра Хипура  (ой, боюсь, боюсь – это же он сам придумал для себя псевдоним, видимо от Uriah Heep,  но рискну…всю жизнь, без сбоев, нюансов и моментов, хорошо к нему отношусь), парень симпатичный,  прекрасно физически развитый, умный, весёлый,
в общем, с исчерпывающим набором необходимых и достаточных качеств,
замечает (подбирает) в очередном заезде вполне подходящую и весьма привлекательную кандидатуру.  Соблюдая все  установленные правила приличия, после обязательной прелюдии в виде «кафе с сухим» и приглашения на собственный концерт, назначает свидание на поздний вечер. Раньше не может, работа есть работа.
Во время продолжительного танцевального  вечера (официально – после ужина до двадцати трёх (23.00.))   то и дело подаёт ей смешные сигналы, говорит что-то персональное в микрофон и чаще обычного снимает гитару, чтобы потанцевать.
Уже значительно после полуночи (00ч.00м.) она оказываются в Верхнем городе, неподалёку от маяка.  Во многих городах, а уж в приморских обязательно,
есть такие широкие бульвары – парки, с укромными уголками и упрятанными
в зарослях скамеечками.  Они уже целовались, идут обнявшись, поэтому, заметив удобное во всех отношениях местечко, молодой человек решает, что настала пора присесть, а потом и прилечь.  И вот он уже уверенно тянет девушку к замеченной, 
как будто умышленно поставленной для них в кустах скамейке. 
В этот момент он даже не говорит ей ничего и почти не ощущает сопротивления. 
И вот оно – место привала.
Но тут внезапно происходит совершенно непредсказуемая развязка.
Я, собственно, знаю названия приёмов самбо, но в данном случае, как вы понимаете, совершенно не имеет значение, какой конкретно из них был применён.   
Он летит вверх тормашками, кувырком,  и заботливо подстрахованный профессиональной рукой почти не ударившись, плюхается  на газон.
(Ну, типичный мешок, сами знаете с чем.)
Мгновенно вскакивает (повторяю, он совсем не ушибся) и максимально быстрым шагом (бежать никак нельзя)  удаляется от места происшествия.
Она семенит за ним. Она извиняется.  Она что-то сбивчиво объясняет.
Она просто пошутила.  Но он непреклонно продолжает своё движение, вниз,
поближе к городскому песчаному пляжу, где они и обитают.
Извинения и объяснения становятся всё громче и настойчивее, дело доходит до стенаний и рыданий.  Но  он по-прежнему молча и упрямо стремится к своей цели – железной пружинной кровати в зелёном щитовом домике.
И чем ближе они к турбазе, тем больше свидетелей этой малопонятной сценки на быстром ходу. Те, кто бывал, вспомнят, что их маршрут проходил через самый
центр города.  Только чудом не повстречав милиционеров, дружинников и добровольных, пьяных заступников огни влетают на территорию и он, не мешкая, прячется  за дверями и под одеялом. Она ещё пытается что-то прокричать сквозь окна и стены,   но обитающий здесь же ударник, гораздо более простой в общении Тимоха (да, да – тот самый Тимоха), не желает ничего выслушивать и выяснять,
и предельно быстро и доходчиво объясняет ей, что она мешает ему спать.
Она вынуждена удалиться, впрочем, не туда, куда отправлял её наш с вами хорошо знакомый барабанщик.
Инцидент исчерпан?  Исчерпан… до утра.   

Продолжение следует.    66МН…

4 страницы.  220 строчек.