Сторожка

     Ночная лампа с зеленым металлическим плафоном стояла на деревянном столе и мягко освещала помещение сторожки. Все здесь было на своих привычных местах. Слева от двери на гвозде висела лопата. Поверхность алюминиевого полотна была покрыта множеством царапин, а рукоять черенка отполирована временем до грязного блеска. Орудие до сих пор исправно служило, но только в умелых руках. Рядом стоял сколоченный из разных досок ящик с инструментом, а сверху на нем лежал массивный фонарь. С этим ящиком старый сторож обычно ходил к створу ворот – править петли, когда те расхлябывались. Он подтягивал болты и смазывал их солидолом, чтобы они не скрипели. Радиола с подсвеченной шкалой частот издавала едва различимый треск несущей волны, будто ожидая следующего эфира. Она стояла в противоположном углу на четырех деревянных ножках и была верным собеседником старика, скрашивая его одиночество. Временами дед Максим подкидывал пару дровин в буржуйку, печка довольно потрескивала и поддерживала тепло внутри.
 
     За окном мело. Северный ветер гнал перед собой снежные волны, поднимая их высоко над землей. На крыше сторожки закрепился мощный прожектор. Ярким лучом света он бил вглубь дороги, освещая путь до самого поворота. Дед Максим покачивался из стороны в сторону, сидя на старом стуле с тканевой обивкой болотного цвета, и всматривался в ночные силуэты. Он пытался углядеть подозрительное движение теней, но ненадолго задремал.
 
     - Пора на обход, - сторож засобирался. Часы с зеленым табло, стоявшие в углу стола, показывали 02:15 ночи. Максим Палыч неторопливо встал со стула и подошел к настенной вешалке. Роста он был небольшого, но коренастый. Старик одним махом накинул на себя пожелтевший от времени тулуп, просунул руки в рукава, застегнулся на три пуговицы и подпоясал овчину широким армейским ремнем. На седую голову дед Максим нацепил кроличью ушанку, поправил пепельную бороду и влез в коричневые валенки. После этого он поднял с ящика тяжелый фонарь и закрепил его сбоку на поясе.

     - Так…, - хрипло буркнул Палыч и легонько похлопал рукой по карманам тулупа, достав пачку беломора. Через мгновение у него в руках затлела папиросина, а дым от нее медленно поплыл по сторожке.

     Когда дед Максим переступил порог, его встретила холодная пурга. Старик оглянулся по сторонам и медленно побрел в сторону ворот по заснеженной дороге. Силуэты технических сооружений безмолвно смотрели на него из глубины ночи. Продолговатые здания стояли обесточенные уже несколько лет, а ветер то и дело гулял между ними, завывая в пустоте. Огромные цеха, в которых еще совсем недавно лили и обрабатывали металл, теперь доживали свой век в полной тишине консервации.
 
     Максим Палыч всю свою жизнь трудился металлургом. Сразу после войны молодой ветеран устроился мастером в 87й цех механообработки. В нем он проработал сорок шесть лет. Молодой жилистый мужчина не знал усталости и работал за троих. Вся его жизнь была тесно связана с заводом. Спустя столько лет, он стал живым олицетворением догорающей эпохи. Старик шел с обходом по ночному кладбищу индустриального прорыва.

     Дед Максим добрался до водонапорной вышки и остановился, чтобы отдохнуть. Она стояла прямо за поворотом, куда прожектор сторожки уже не доставал.

- Что ж ты, родная…, - проржавевшая каланча скрежетала, создавая глухое эхо внутри себя. Палыч снял с пояса фонарь и, нащупав тумблер, включил его. Желтый свет едва ли пробивался сквозь снежную вьюгу. Очередной порыв ледяного ветра ударил в крышу башни и с лязгом содрал с нее белую шапку. Снежное облако, на мгновение отразившись изумрудным переливом, закрутилось в спираль и исчезло в темноте. Где-то в глубине отчетливо грохнула оконная рама. Старик постоял еще немного и медленно пошел дальше.

     Вот они, заброшенные памятники индустриальной эпохи! Бетонные исполины литейного завода стояли один за другим, поглощенные снежной мглой. Было время, когда там сутками работали дуговые печи. Сталь кипела в литейных ковшах, а вместе с ней и жизнь всего завода. Теперь только ветер гуляет внутри. Проникая сквозь разбитые окна, он поднимает в воздух ржавую пыль и таскает ее за собой по заброшенным зданиям.
 
     Дед Максим шел меж двух корпусов, крепко сжимая фонарь в руке. Серые здания с большими окнами заросли кустарником и тянулись на сотню метров вперед. Буря почти стихла, и теперь сторож мог слышать даже скрип снега под своими калошами. Ночное небо прояснилось, открыв перед Палычем звездный калейдоскоп. Он остановился, чтобы достать папиросу из кармана. Два раза чиркнул спичкой, и голубой дымок уверенно вылетел из его ноздрей. Старик любовался звездами и вспоминал дни ушедшей молодости.

     Неожиданный металлический гул в левом корпусе вернул сторожа обратно в реальность. Что-то тяжелое упало и покатилось по бетонному полу. Дед Максим рефлекторным движением большого пальца щелкнул тумблером на фонаре, и желтый луч мгновенно погас. Палыч замер на одном месте и внимательно вслушивался в раскатистое эхо. Вскоре все затихло, и он решил свернуть к цеху, чтобы подойти поближе.

     Подход к зданию сильно замело, местами Максим Палыч проваливался в снег почти по пояс. Кое-как добравшись до входа, он увидел, что ворота приоткрыты. Старик подобрался еще ближе и осторожно заглянул внутрь корпуса. Ничего необычного, на первый взгляд, он там не обнаружил, обстановка была вполне привычной. Тогда Палыч решил направиться в глубь цеха и включил фонарь. Он долго бродил, осматривая дуговые печи, обрубные станки и прочие механизмы. Повсюду была разбросана оснастка для изготовления форм. Казалось, что кроме старого оборудования и пыли здесь больше ничего не было. Вдруг в дальнем углу послышался слабый шорох. В ту же секунду дед Максим мобилизовался и направил туда луч света. Сторож прошел еще дальше и обнаружил у самой стены, дрожащий то ли от холода, то ли от страха, серый шерстяной комок. Старик перевел дух. Это был щенок.

- Как же ты сюда попал? И откуда? – Максим Палыч искренне недоумевал, но подхватил животное, сунул за пазуху и направился к выходу, - пойдем, погреемся что ли.

     Дед Максим возвращался в сторожку и думал о том, как ворота оказались открытыми. Может ветер разболтал? Щенок от радости то и дело рвался наружу, чтобы лизнуть его лицо. То Палыч запихнет его обратно, то сам комок запутается лапами в его седой бороде. Так и шли до самой сторожки.

     Из динамиков радиолы негромко играла музыка. Угли в буржуйке уже догорали, но тепла еще хватало. Максим Палыч аккуратно вытянул щенка из тулупа и осторожно поставил на деревянный пол.

     - Сейчас сообразим тебе…, - старик взял со стола эмалированную миску, налил в нее кипяченой воды и поставил на пол, - попей-ка пока водички. Пить хочешь?
Новый жилец еще не освоился на местности, но все же подошел к миске и опустил туда свой розовый нос.

     - Ну ка, давай. Будешь? - Палыч тем временем уже нарезал докторскую колбасу на картонке и положил рядом с новым другом. Колбаса пошла в ход, - вот, и хорошо. Молодец, ешь.

Дед Максим радовался тому, что теперь он будет не один. Теперь у него есть верный товарищ, хоть и с хвостом!