Полина Глава 2

2. Адвокат

         «Если подсудимый отказался от адвоката, значит он решил говорить правду.»


  Когда Кувшинов с Советником зашли в кухню, за столом сидел и, улыбаясь, пил чай лысый человек в клетчатом пиджаке, опережая вопросы он сказал:

 – Я – твой Адвокат, Серж, понимая, как тебе трудно без защитника твоих интересов, я готов продолжить наше с тобой сотрудничество, один лишь кивок головы – и мы снова вместе.

  Он, не торопясь сделал глоток чая, затем демонстративно аккуратно поставил чашку на стол и откинулся на спинку стула. На вид ему было лет пятьдесят, голова гладко выбрита, маленькие торчащие уши, проницательный взгляд, не сходящая с лица улыбка, скрывала истинные помыслы Адвоката, лицо выражало уверенность, граничащую с наглостью. Адвокат встал – он оказался высокого роста – и по-хозяйски широко раздвинул шторы. В кухне стало светлее, а в голове Кувшинова ещё туманнее.

 – Ты тоже убежал из меня? – спросил Серж.

  Адвокат посмотрел на свои брюки, как бы любуясь ими, зачем-то еще раз поправил штору и уставился в окно.

 – Пусть тебя не пугают формулировки из моих должностных инструкций, итак, мои профессиональные обязанности подразумевают наличие мыслящего субъекта, заметь: не дышащего, а именно мыслящего, кем ты на момент моего выхода из твоего организма не являлся, – сказал Адвокат и сел снова за стол.

 – Вот прохиндей, – лаконично сказал Советник и ухмыльнулся.

 – Но ты, любитель шашками махать, прошу соблюдать профессиональную этику, – чуть повысив тон каменным голосом произнёс Адвокат, дико глянув Советнику в глаза, но тут же вновь на лице воцарилась дежурная улыбка.

 – А кто писал эти твои инструкции? – спросил Кувшинов, обращаясь к Адвокату.

 – Вообще-то, Серж, я – твой водитель по жизни, – уже более мягко сказал тот, не замечая вопроса, – я просчитываю юридические и общественные последствия твоих замыслов и поступков и рекомендую тебе, как грамотно выходить из двусмысленных положений. Кто-то подталкивает тебя на безрассудные действия, а я потом думаю, как минимизировать ответственность и сгладить возможные конфликты и неурядицы.

  Серж тоже сел за стол и стал тарабанить пальцами по столу, притоптывая при этом ногой. На ум пришла программа о животных, которую он недавно смотрел по телевизору: там рассказывали о красноносых птицах, стаями живущих на носорогах. У каждого носорога была своя стайка. Они защищали животное от паразитов, склевывая их и даже предупреждали об опасности – все вместе взлетали вверх, устраивая переполох.

 – Значит инструкции сочинял сам.

 – Помнишь, в детском садике ты украл у Мишки Прохорова мячик теннисный пушистый и утащил его домой. У тебя потом его нашли и тебе пришлось извиняться – это я продумывал возможные варианты защиты и готовил заключительную речь, да, кстати, это он тебя тогда надоумил его стащить, – Адвокат головой показал в сторону Советника.

 – Серый, ты очень его хотел, этот мячик в тот момент был камнем преткновения в становлении твоей психологической устойчивости, и только обладая им ты смог сбросить оковы, сдерживающие тебя, как лидера, – сказал Советник, – именно этот не совсем благовидный поступок открыл для тебя тайны познания добра и зла, чтобы в дальнейшем ты мог свободно оперировать своими действиями осознавая моральный оттенок того или иного поступка.

 – Смотрю, научился ты прятать свои темные делишки за словесной завесой, – сказал Адвокат в адрес Советника, и продолжил, обращаясь к Кувшинову, – а во втором классе ты измазал портфель Лёньке Сидорову краской, потому что тебе такой не купили, кстати, а где была Совесть? – спросил Адвокат.

 – Мы с ней тогда действовали сообща, … ну почти сообща, – оправдался Советник.
– Слушайте, давайте всё и сразу, кто-нибудь ещё будет, из этих … помощников моих? – спросил Кувшинов.

 – Нет, ещё только Совесть, – сказал Советник, – ты ещё в юношестве всех остальных отшил, оставил только «революционную тройку», – засмеялся он, – да еще три консультанта были, но они так сказать: «вольнонаемные», «без доступа к телу», – ты сам, если хотел с ними общался.

 – Серж, давай вернём естественный ход событий, – дружелюбно сказал адвокат, – то есть всех на свои места: мы возвращаемся к тебе и будем взаимодействовать исходя из нашего опыта, учитывая пожелания друг друга, не поворачивается язык произнести слово: претензии. Начну с себя: я не имею к тебе, Серж, никаких вопросов, я на службе у тебя и готов нести свою повинность, даже если мне что-то не будет нравиться. Конечно, в процессе принятия тобой каких-либо решений я буду тебя предупреждать о возможных опасностях. К Советнику у меня вопросов больше, но я выражу свою уверенность в том, что профессионалы всегда найдут общий язык. Главное – уважать друг друга, быть предельно деликатным и видеть впереди одну цель. Например, свою цель я вижу в том, чтобы Серж, а следовательно – все мы, достиг определенного положения в обществе без неразрешимых препятствий. Вам слово, – обратился Адвокат к Советнику.

 – Да, надо пользоваться случаем, Серега, и приходить к консенсусу, когда ты еще увидишь воочию свои «внутренние противоречия». Моя основная цель: сделать тебя сильной личностью, способной повести за собой массы, – ответил Советник и немного подумав, – это в идеале, конечно.

 – А разве нельзя быть самим собой, а не кем-то там и при этом не лезть на передовые позиции, у меня нет потребности верховодить и сидеть в мягком кресле, – сказал Кувшинов, – мне необходимо внутреннее равновесие, я хочу созерцать жизнь и наслаждаться этим, а не толкаться локтями.
 
  – Раньше в тебе прослеживались другие притязания, хорошо, договоримся, – ответил Советник, – раз мы обрисовали контуры нашей цели, давайте поговорим о недостатках друг друга. Ведь мы стремимся к совершенству. Что мне не нравится в Адвокате, так это то, что он ищет врага во всякой власти: там притесняют, там ужимают, там контролируют. Надо принимать власть, как данность свыше, как изначальные данные, как обстоятельства неодолимой силы. Власть, как и закон, не прошибешь, от нее можно только оттолкнуться. А соперничать надо с окружающими, увы, Серж, место под солнцем, с которого ты хочешь созерцать мир надо сначала завоевать.

 – Кто тебя окружает, того и нужно любить, – заулыбался Адвокат.

  - К Совести у меня претензий нет, что с нее взять, дитя – оно и есть дитя, и не с такими изъянами люди живут. А в тебе, Серж, одна черта мне не очень нравится: ты жалеешь о том, что сделал в порыве эмоций, – сказал Советник, – а ведь первая мысль – самая верная, она приходит в течении первых трех секунд, хватай ее и держи!

 – Уж не ты ли создаешь этот порыв эмоций?

 – А кто же ещё, кто же еще позаботится о тебе, – жалостливо фальцетом «запел» Советник, – я хочу, чтобы ты руководствовался истинами, ведь первые чувства – самые чистые и светлые, как первозданный свет. Проходит время и возникают вопросы: чем это может кончится, каковы могут быть последствия, что скажут люди, как я буду выглядеть, – но это уже мои заботы. И иногда для общей пользы дела, для становления синдрома победителя – надо взять и рубануть шашкой с плеча и будь, что будет, зато это от души, из сердца, – Советник уже ходил по комнате размахивая руками, – эх, обмельчал народ, вот если бы я тогда был в тебе, мы бы в магазине навели шороху. Физические кондиции я сопоставил, они были в твою пользу.
 
 – Мне кажется, что «от души, от сердца», – это когда без ваших подсказок.

 – И в отрыве от общества, от его мнения ты тоже не выдюжишь, такие люди либо умирают молодыми, либо уходят в отшельники, – добавил Советник, – человек существо стадное, «тыг-дын, тыг-дын», я тебя адаптирую к жизни в обществе. Общество, если оно не больное, живёт по законам справедливости, Серж, ты за справедливость в этом мире?

 – Да, но иногда лучше её не искать, по-моему, не стоит размениваться на поиски справедливости во всём что тебя окружает. Надо просто жить, радоваться и идти к своей цели. Ты, радость и цель. И больше ничего.

 – Справедливость тоже понятие относительное, – хмыкнул Адвокат – надо самому решать, что для тебя более справедливо в данный момент, а что менее. Гибче надо быть.

 – Ты раньше говорил, что у тебя это чувство обостренное, а у меня справедливость – сущность моего бытия, – сказал Советник, не обратив внимания на реплику Адвоката, – почему одним всё, а другим ничего? Ты не задумывался над этим. … Да потому, что одни слушают своих советников, а другие нет! Очнись, жизнь – игра, причём без правил! Где твоя страсть, где твоя жажда? Круши, ломай, топчи чужое и созидай своё. Победил, выжигай дотла, потомков не оставлять. Монументом оставь свой след на земле. Ты мужик, ты вождь. Или ты хочешь быть инертным бесполым существом, лишенным эмоций? Страсть движет миром, азарт управляет им. Игра. Все в равных условиях, на старт! Вот где справедливость. А если кого-то обидел творец, кто-то: менее красив, менее умён или менее талантлив, тут прихожу я – Советник и уравниваю шансы! Я научу, как вести себя в той или иной ситуации. Хитростью и изворотливостью мы достигнем цели, я научу тебя жить. Понимаешь? Справедливость! Вперед!

 – Зачем игра? Зачем ходить по головам друг друга?

 – Тогда иди в лес, живи отшельником, построй шалаш, кидай в рот ягоды и грызи корешки. Что? Не хочешь? Хочешь в комфорте, в достатке и вседозволенности? Тогда играй и выигрывай! Знаешь, что движет человеком – страх проиграть, именно в страхе проиграть растёт человек, развивается человечество в целом, оно постигает тайны мира, поднимается на новые высоты, рвётся в космос, изобретает бомбу, чтобы взорвать конкурентов. Именно страх поражения является стимулом для сохранения паритета в мире. А ты в кусты …

 – Ты знаешь, мне это не нужно, – Кувшинов, громко поставил пустую чашку на стол, обозначая, что разговор окончен.

 – Но ты же хотел справедливости. Или ты хочешь жить по закону слабых? Но ведь это скукотище: возлюби, воздыхая; почитай, склонив голову; подставляй другую, если ударят; уступай, преклоняясь; молись и не ропщи. Безмолвный раб и ради чего? Да на том свете для тебя место определено еще до твоего рождения. … Посмотри на других, огонь, вот это жизнь!  Любовь должна быть со страстью, до безумия, а если кому-то предан, то умри не откладывая. Ударили, то ответь ещё сильнее, никому ничего не уступай, не проси, а требуй, не молись, а забирай. Жизнь должна быть яркой и состоять из поступков. Серж, ты ведь игрок и проигрывать не должен, ради справедливости. Вот истинный закон создателя, драка за выживание, борьба за первенство. Да здравствует победитель!

 – Не такой справедливости я ищу. А что касается того, что наша жизнь – игра, возможно, но иногда чтобы одержать победу – надо уступить.

 – Эх ты, людишка, человечишка – погубил ты себя. Я был лучшего о тебе мнения. Очнись! Страсть, пылкая страсть – твоя сущность. Зачем ты её запрятал, замуровал, а ну вылазь, пойдём, воткнем нож в спину этому недоумку, который тебя обидел в магазине. Нельзя прощать – надо мстить. Скинуть эту обиду, освободиться от нее. Не бойся, я избавлю тебя от возмездия, и Адвокат нам поможет.

   Кувшинов схватился за голову.

 – Видишь, ему и так тяжело после болезни, – вступился Адвокат, даже на его округлом лице проступили жалостливые нотки.

 – А ты, – Советник обратился к Адвокату, – мешаешь ему добиваться успеха, сам трус и из него подобного лепишь, «кабы чего не вышло» – передразнил Советник Адвоката, – настоящий человек питается эмоциями, а калорийность эмоций актера сильно разнится с калорийностью эмоций зрителя, а ты из него именно зрителя хочешь сделать, вегетарианца. Проститутка торгует своим телом, попирая свой стыд, а адвокат торгует своей совестью, подкладывая ее под других, возбуждая свое тщеславие. У хорошего адвоката нет совести – он существо однобокое, неполноценное.

 – Да, как ты смеешь … – начал подниматься Адвокат.

 - Хватит, – закричал Серж.

  Наступили тишина.

 – Вместе, мы – целое, а по отдельности кусочки, – сменил амплуа Советник, – и если мы иногда ошибаемся, то это неотвратимая часть развития. Знаешь, когда прокладываешь путь наверх и некуда опереться, а надо принимать решения: куда-то поставить ногу для шага вперед, то принимаешь решение и кладешь камень, чтобы опереться на него, но по прошествии времени, пройдя вперед, понимаешь, что решение то было, скажем, не совсем правильным, но в тот момент ведь надо было куда-то ставить ногу. Не надо жалеть о былых поступках, сделано – значит так надо было. Кому? Это уже другой вопрос!

 – Заметьте, – очень мягко начал Адвокат, – когда мы были вместе и смотрели в одну сторону препятствия для нас составляли не естественные преграды, а другие люди со своими мирами, советниками, адвокатами, помощниками, да и совесть у всех разная …

 – Кстати, а где Совесть? – спросил Кувшинов.
 
  Все направились в комнату, куда кивком головы указал Адвокат, приложив при этом палец ко рту.

   В молодости Серж по воле своей и судьбы бывал в дикой нехоженой тайге на промысле клюквы и кедровых орехов. Однажды он, когда все улетели на вертолете домой, по зову сердца остался один на один с молчаливой суровой тайгой. Красота, сила, необузданность и в то же время гармония, уют и покой первозданной природы покорили его душу.  Вначале она встретила его с настороженностью, которая переросла вроде бы в равнодушие, и лишь потом, когда он отодвинул все городские переживания, «выкинул» все насущные дела и открыл свое сердце перед великолепием и могуществом природы, то и она ответила ему взаимностью и стала потихоньку пускать его в свои потаенные места и открывать ему свои тайны. Кувшинов всегда чувствовал среди людей себя некомфортно: он всегда что-то недопонимал, как будто они говорили на разных наречиях, а подстраивать «свой мир» под других у него не было желания. В тайге он многое осознал и принял первозданность, как истину и, как ему показалось: тоже был принят. Вот тогда он понял, что любое утешение надо искать не в людях, а в одиночестве, в гармонии с природой. И если тебе нужна помощь, надо не выдумывать что-то новое, не бежать вперед в поисках умиротворения, а вернуться назад – в себя, в свои мысли, туда – откуда ты вышел. Люди не могут вылечить твою душу – может только Тот, Кто тебя создал. Сейчас после комы те переживания, та таежная атмосфера вновь заполнила Кувшинова. В последнее время в конфликтах с людьми, в столкновении разных интересов, первоначальным импульсом, конечно же, было неприятие с нотками ненависти. Но на следующий день Серж вдруг начинал защищать вчерашних своих соперников, вставал на их место и пытался понять их мотивы, их мировоззрение, доводы, и находил объяснения их мыслям и поступкам, и ставил их выше своих. И даже если в общем он был прав, то корил себя за то, что был недостаточно благоразумен и мягок, что все равно он неправильно себя повел: ведь понимание происходящего ставит тебя выше, а если ты выше, то должен быть снисходительнее. Вот и выходил Серж из всех ситуаций «побитой собакой».