Любовь с первого взгляда. глава третья

                3.

        А на работе, я радость свою, усилием воли, притушил и крепко задумался, стараясь подробно разобраться, что же всё-таки происходит? То, что внезапно влюбился, как мальчишка, было уже и для меня бесспорным фактом и так как я человек трезвого ума, то даже не пытался ставить это под сомнение. Но для меня важно было понять, как это произошло? Что вызвало ослепительную вспышку? А этот, непонятный разряд, заставивший всё в груди сильно встрепенуться. Что это было? И как это вообще возможно? Ведь никогда раньше ничего подобного со мною не происходило. Никогда ни от кого ничего об этом не слышал и совершенно не понимал, что же это такое таинственное и непостижимое сотворилось?

        Да и не в лесу же я вырос, не видя женщин. И в школе, и в институте учился я с девочками, и встречался далеко не с одной. Даже помню, влюблялся не раз, но такого никогда не испытывал. Да и работал, в тот момент, я в большом женском коллективе и разговаривая, смотрел во всевозможные оттенки и разрезы женских глаза, но никогда ничего, даже отдалённо, похожего со мною не происходило.

        Ну, женщины, как женщины и что в них такого? Просто приятные люди, хорошие сотрудники или не очень хорошие и всё!..  И ни-че-го не происходит, сердце молчит, душа спокойна. Да, что там говорить о чужих женщинах. Даже в тот момент, когда я впервые увидел свою будущую жену, во мне ничего не дрогнуло, абсолютно ничего не подсказало, что, возможно, это моя будущая жена. Я тогда даже и подозревать не мог, что наши судьбы переплетутся, так как она на меня сразу не произвела, какого-то там особенного впечатления. Так девушка как девушка ничем не лучше, но и не хуже других. Да, симпатичная, но у нас же в основном все девушки симпатичные, только каждая по-своему. И если бы тогда кто-то сказал, что я вскоре буду с ней встречаться, не говоря уже о том, что захочу жениться на ней, то я бы только посмеялся, как над недалёким, наивным предсказателем.

        Нет, я женился не по сухому расчёту! И всё было именно так, как вы, Александр, говорите: мы общались и зародилась симпатия, а затем, со временем, пришло прекрасное чувство влюблённости, нам было очень хорошо вместе, мы понимали друг друга с полуслова и решили пожениться. Родились дети. В общем, поначалу жили, вроде бы, даже хорошо.
        Да и я ж серьёзный мужчина, а не мальчишка какой-то, чтобы краснеть или волноваться глядя в девичьи глаза. А тут на тебе… Вдруг, неизвестно откуда, появилась незнакомка и с первой секунды встречи, всё перевернула. И непонятно почему затрепетала моя душа? А последовавшие за этим, такие яркие, властные, захватывающие, лишающие разума чувства, какие я даже к жене никогда не испытывал. Прямо, как наваждение какое!

        В общем, как я не ломал голову, но о природе происхождения случившегося, я так и ни разобраться, ни объяснить себе не смог. Но уже твёрдо знал, что завтра встретившись с ней я обязательно заговорю и, без всяких сомнений, договорюсь о свидании на выходных. А в том, что она согласится встретиться, посидеть, поговорить, угоститься мороженным, я уже не сомневался. Так как её поведение, давало мне твёрдую уверенность в том, что она тоже желает общения со мною. Но также я знал и то, что после этой встречи, жизнь моя круто изменится. И никакая сила в нашем мире не способна будет удержать меня в семье.

        Но тут пришли мысли о жене и вспомнилось как при росписи давали клятву. Припомнились слова: "…и в горе, и в радости… быть верной поддержкой и опорой друг другу…" – и так далее. А вспомнив этот эпизод, испытал неприятное чувство, почувствовал себя человеком, нарушающим данную клятву, а проще сказать предателем. И так на душе моей сало тяжело и паскудно, что не выразить словами.

        Но серьёзно поразмыслив над нашей жизнью в последние годы и проанализировал её поступки, необдуманно брошенные слова, резкие смены настроения и желание сделать всегда и во всём меня виноватым, даже в том, к чему я совершенно никакого отношения не имел. Всё объективно оценил и не смог полностью и безоговорочно согласиться с тем, что я предатель. Ведь я неоднократно замечал, что жена давно уже не придерживалась той клятвы, то ли совершенно о ней забыла или, просто, восприняла, как некую формальность. Так как несколько лет уже не старалась нести положительные эмоции, не была помощницей и поддержкой для своего мужа, возможно, уже и не уважала, просто открыто этого не показывала. Нет-нет, открытого бунта не было, в смысле: – "Я так хочу!.." или "Я так сказала – то так и будет!".

        Нет, она никогда не ставила, вопрос ребром, врать не буду, такого не было. Если у меня были какие-то возражения, по тому или иному поводу, то она молча выслушает, склонив голову набок. Если ей это не нравилось, то глаза становились холодными и пустыми и сразу же отводила взгляд. Часто, ничего в ответит и не скажет, а послушав, продолжит свои домашние дела. Я доволен и спокоен, мои доводы выслушаны без возражений, следовательно – приняты. А через какое-то время, когда я совершенно случайно замечу или узнаю, что она сделала так, как сама захотела или посчитала нужным, мне становилось очень неприятно от этого. Но что толку уже что-то говорить? Раз это сделано, то и ругаться вроде уже нет никакого смысла. Только от сознания того, что моё слово больше ничего не значит, что со мною перестала считаться, оставляло в душе тяжёлый негативный осадок.

        Но я сразу же тщательно гасил эти чувства. Ведь мы одна семья и должны жить дружно. Я не желал создавать напряжение в отношениях и старался не заострять на таких проявлениях своего внимания, сразу же отсекал неприятные чувства, не давал ходу желанию разобраться: – "Почему она поступила вопреки?.. Что собственно она имела в виду сказав мне то или иное?". Ведь смысл сказанного нёс в себе незаслуженно обидное для меня, но я сразу же старался оправдать её. Уверяя себя, что она не со зла, а просто находилась в дурном настроении или просто не подумав выпалила. Сознательно не хотел заострять на этих случаях внимания, так как это неминуемо привело бы к выяснению отношений, а там и к большому скандалу.

        Возможно, анализируя поведение своей матери я пришёл к выводам, которые переросли в твёрдую уверенность, что женщины всегда действует под влиянием сиюминутных эмоций, которые весьма непостоянны и быстро сменяют одна другую, поэтому, на разного рода выпады, не стоит обращать внимание, поэтому всё прощал.

        Но как бы там ни было, а такое её поведение поспособствовало тому, что из наших отношений постепенно ушла душевность, усиливался холодок, чувствовалось какое-то недопонимание, вдруг появились расхождения в некоторых взглядах, чего поначалу не наблюдалось. Злило ещё то, что она часто шушукалась со своей мамой на кухне и сразу же замолкали, как только я входил. И поэтому, невольно, возникало впечатление, что говорят они что-то нехорошее обо мне. Но почему? Обиднее всего было от того, что я ни словом, ни полусловом никогда и ни перед кем не обмолвился плохо ни о жене, ни о тёще. А значит они не разбирали переданные кем-то сплетни, стало быть они обсуждали меня.

        - "А что я не так делаю? Какой во мне изъян?" – недоумевал я и в тысячный раз задавал себе этот вопрос, настойчиво ища в своём поведении причину.
В общем, к этому времени, жена сама уже выстроила, между нами стенку. Хотя эта стена была ещё незримой и часто податливой, но присутствие её уже очень даже ощущалось. И, всё это вместе, успокаивало мою совесть и давало мне не только повод, но и право всё изменить в своей жизни. Ведь не я клятвопреступник, жена первая и не один десяток раз её нарушала, следовательно, клятва потеряла свою силу.

        Для меня дальнейшая её судьба была вполне предсказуема, понятна и поэтому я перестал волноваться по этому поводу. Ну, в принципе, что жене станется? Она молодая симпатичная женщина, обязательно найдёт себе другого. Одинокой уж точно не останется. А вот, мысли о детях меня настолько обеспокоили, что я совсем сник. С женой всё просто – найдёт себе мужа, а вот детям отца – никогда! Я знал это точно, так как сам воспитывался без отца и временами у меня были отчимы, но это были совершенно чужие мужчины. Которым, в лучшем случае, я был абсолютно безразличен, а в худшем – всё время им мешал, ко мне без конца придирались и всегда, во всём пытались сделать виноватым. Я защищался, как только мог, упорно отстаивал свою правоту в одиночку, потому что матери было абсолютно всё равно, что меня нагло и бессовестно пытались притеснять. Мои проблемы, были только моими и её совершенно не интересовали. Ей было просто не до меня. Так что, всё это испытал я на собственном опыте, а не понаслышке знаю, как тяжело жить без отца, с одной матерью.

        Правда, моя мать была у меня особенная, не похожая на других матерей. Так как сама у себя была на самом первом месте и всецело занята только собой и своими делами, а я постоянно и неизменно ей мешал. Собственно, был большой и обременительной обузой, о чём она открыто и неоднократно в сердцах мне высказывалась. У неё никак не получалось наладить собственную жизнь и в этом, по её рассуждениям виноват был именно я.
        – "Ох, горе ты моё! И где ж ты взялся на мою голову?! Ну, какому нормальному мужчине нужна женщина с дитём?!" – часто говорила она, глядя на меня холодным недовольным взглядом.

        И мне было больно и досадно за то, что своим рождением я поломал ей жизнь. Ведь, слушая её укоры, я понимал, что только из-за меня она постоянно расстраивается, потому что моё существование является непреодолимым препятствием и делает совершенно невозможным наладить ей счастливую семейную жизнь. Мне было очень жалко маму, но я не знал, как это возможно исправить. И от этого я чувствовал свою вину за то, что у неё родился, без её на то желания.
        – "Ну, и правда, зачем я у неё родился, если она меня совершенно не хотела? Не из вредности же своей?" – с болью сотни раз я задавал себе эти вопросы.
        Так что своё сиротство переносил я очень тяжело. От одного только сознания, что у всех есть отцы, а у меня нет, ввергало в тоску, а наблюдать за тем, с какой душевной теплотой и беззаветной любовью родители заботятся о своих детях, было для меня совершенно невыносимо и отдавалось несказанной душевной болью. Ведь я невольно сравнивал их отношения в семье и у меня. И с невыносимой горечью понимал, что я матери совершенно не нужен.

        В общем, столь неожиданный праздник моей души, сменился страшной душевной мукой, я не знал, как поступить. На что решиться? И имею ли я моральное право ради своего счастья, сделать своих детей безотцовщиной, по сути обречь на те же переживания и душевные муки, какие я сам очень тяжело переносил.
        Правда моя жена, в отличие от моей матери, любит наших детей и даже позволяет им больше воли, чем следует. Да и я бы регулярно приезжал, но всё равно, это не то же самое, что жить в полной семье. От захвативших меня тяжёлых мыслей, в душе бушевал ураган. Я не знал на что решиться и как поступить, чтобы было правильно. Соображая, каким образом необходимо решить эти вопросы, бесцельно ходил по двору и дому, перебирая в голове множество вариантов, настойчиво искал выхода из сложившейся ситуации. Я так переживал, что наконец-то, даже жена заметила, что меня что-то заботит.
        – У тебя, что-то случилось? – спросила она глядя на меня пустыми глазам.

        Это "у тебя" отозвалось болезненно-неприятным чувством в груди, она явно отделила меня от себя. Её слова, в тот момент отчётливо показали, что мы уже не одно. Если бы она поинтересовавшись просто спросила: – "Почему ты нервничаешь? Что-то случилось?" То в такой форме это воспринялось бы нормально, и возможно я подумал бы, что она меня ещё любит и мне стало бы стыдно за свои мысли. А так это "у тебя", произнесённое безразличным тоном решительно разъединяло нас и показывало, что в её восприятии мы уже давно не одно целое. Для меня, собственно, это уже несколько лет не было новостью, но мне решительно не хотелось в это верить, и я всегда настойчиво прогонял от себя эти мысли, где-то там глубоко ещё теплилась надежда, что это неправда, что всё изменится, выправится и мы снова заживём, как в первый год совместной жизни.

        Жена остановившись, вопросительно смотрела на меня.
        – Пока нет, – глядя на неё, с досадой ответил я и почувствовал, на сколько она уже чужая стала и не смог подавить тяжёлый вздох.
        – А что?.. Что-то должно случиться? – поинтересовалась жена.
        – Если бы я точно знал, что должно случиться, то, будь уверенна – кому-кому, а тебе я бы рассказал в первую очередь, – ответил я с глубоким вздохом.
        Она с надменным лицом, скривила губы, как бы говоря: – "Ну, не хочешь говорить и не надо". И хмыкнув ушла на кухню, замурлыкав, себе под нос, какую-то песенку и этим самым показала насколько мало её интересуют мои проблемы, заботы, но это безразличие мне сейчас вполне подходило, так как ничего я ей рассказать не мог.

        А я места себе не находил, всё о той девушке думал, переживал, а в голове роились тысяч новых вопросов: – "А нужен ли я ей, имея за плечами трое детей? А что я смогу ей дать? А будет-ли она счастлива со мною? Да, собственно, чем я её могу осчастливить? Да она, как только узнает, что у меня трое детей и сама сбежит. Ладно, допустим, не сбежит. А как я оставлю детей? Ведь этим своим поступком я сделаю своих детей полусиротами! Ведь им будет очень плохо без меня. А имею ли я моральное право обрекать своих детей на душевные муки? Смогу ли я в паре с той девушкой чувствовать себя счастливым, зная, что мои дети обделены отцовской опекой, заботой, теплом? А как они себя будут чувствовать, когда в дом придёт совершенно чужой мужчина?".

        Всю тяжесть полусиротства я прекрасно знал, так как прочувствовал на себе. Даже если я буду приезжать к ним каждые выходные, то им всё равно будет очень тяжело.
        – "Да что я себе голову забиваю и мучаю себя неразрешимыми вопросами?" – с досадой подумал я, повернувшись на другой бок и желая заснуть, упорно прогонял назойливые мысли. Но как я не старался, а до самого утра заснуть так и не смог.
        В общем, за всю ночь я даже не сомкнул глаз. Возбуждённый мозг, неустанно и бесперебойно генерировал мысли, без конца водя меня по кругу и я в тысячный раз настойчиво прокручивал и рассматривал создавшуюся ситуацию со всех сторон.

        Утром одеваюсь и всё думаю о незнакомке. Проснулась жена что-то говорит, а я её не слышу – у меня эта девушка из головы не выходит. В общем не стал завтракать, не взял с собой обед, совсем не до всего этого было и так пошёл на остановку. В голове чувствовалась тяжесть от бессонной ночи, а в груди невыносимая тоска, граничащая с отчаянием и полное неудовлетворение от того, что я так и не смог решить, как же мне поступить? Все карты путали дети. Их личика всё время стояли у меня перед глазами и смотрели они на меня своими наивными глазками, и я невыносимо мучился. Потому, что только ответственность за их благополучное счастливое детство в полной семье, сдерживала меня от решительного поступка.

        И тут мне, как на выручку приходят другие мысли:
        – "Ну, что я так убиваюсь? Может мне просто показалось, что она как-то не так на меня посмотрела и то, что ждала именно меня? Да и вообще, возможно я всё сам придумал. Ну. посмотрела девушка, улыбнулась и что?.. А может она вовсе не мне улыбнулась, а кому-то кто был позади меня. А я принял на свой счёт и уже придумал такую историю. Может я вообще никаким боком не вхожу в её планы, и она совершенно не думает обо мне, а я уже нахожусь чуть ли не на грани сердечного приступа. Что за блажь?! Но она же ждала меня и обрадовалась встречи – я видел! А может и это показалось. Может она улыбнулась каким-то своим мыслям, а я в этот момент на глаза ей попался и подумал, что улыбка предназначалась мне".

        Я как раз подходил к переулку и мне оставался ещё один квартал, а там поворот к остановке.
        – "Вот сейчас и проверим", – решил я.
        И повернул в переулок, желая по нему выйти на улицу параллельную той, по которой я ходил обычно и выйти, с другой стороны остановки. Остановка располагалась между улицами. Переулок был коротким всего на два приусадебный участка сходившихся огородами друг к другу, а дома выходили на разные улицы. Быстро вышел на другую улицу и прошёл до её конца. А от крайнего дома до остановки было метров семьдесят-восемьдесят открытого пространства. Можно сказать, что это был пустырь, засаженный акациями и от улицы, его наискосок пересекала асфальтированная алея, ведущая прямо к остановке. Я не стал выходить на открытое место, а остановился за высоким густым кустом сирени, росшим в метре от угла забора, крайнего дома. Осторожно выглянув, между кустом и забором, я смотрел в сторону остановки. Быстро глазами нашёл девушку, она не обращая внимания на подошедший автобус, безотрывно смотрела на тот угол, из-за которого я всегда выходил. Ох, и защемило у меня сердечко.