Авзоний о лучших городах Римской империи

Стихотворение Авзония о городах как отражение расцвета Римской империи в IV веке


Илл.: Бюст Авзония в городе Бордо.


Древнеримский поэт Децим Магн Авзоний родился около 310 г. н.э. Его карьера была стремительной: учитель риторики в Бурдигале (Бордо), префект Галлии, Италии, Иллирии и Африки, с 367 г. – в Августе Треверов (Трире) наставник наследника престола Грациана, который, став в 375 г. императором, назначил Авзония консулом. В 383 г., после смерти Грациана, Авзоний покинул государственную службу и вернулся в Трир, а затем в родную Бурдигалу.

Будучи типичным представителем римской культуры, хотя и с галльским оттенком, Авзоний использовал любую возможность для написания стихов, сочиняя идиллии, эпитафии, эпиграммы и др.

Из всех древнеримских поэтов Авзоний стал единственным, кто посвятил одно из своих стихотворений – "Ordo Urbium Nobilium" («Перечень лучших городов») – городам Древнеримского государства, а именно – Римской империи.

Ниже приводим перечень описанных Авзонием городов, являющийся композицией этого стихотворения:

I. Roma (Рим).
II–III. Constantinopolis (Константинополь) et Carthago (Карфаген).
IV–V. Antiochia (Антиохия) et Alexandria (Александрия).
VI. Treveris (Трир).
VII. Mediolanum (Милан).
VIII. Capua (Капуя).
IX. Aquileia (Аквилея).
X. Arelas (Арль).
XI–XIV. Hispalis/Emerita (Севилья/Мерида), Corduba (Кордова), Tarraco (Таррагона) et Bracara (Брага).
XV. Athenae (Афины).
XVI–XVII. Catana (Катания) et Syracusae (Сиракузы).
XVIII. Tolosa (Тулуза).
XIX. Narbona (Нарбон).
XX. Burdigala (Бордо).

Разумеется, у особы, приближенной к римскому императору, на первом месте стоит Рим, несмотря на то, что с 330 г. столицей еще единой империи был Константинополь, занимающий в стихотворении второе место.

Примечательно, что, будучи уроженцем города Бордо (лат. Burdigala), Авзоний поставил его на последнее место, но уделил родному городу строк больше, чем какому-либо из других упомянутых им в стихотворении городов.

Очевидно, что Авзонием описаны города, в которых автор побывал лично. А поскольку он был приближен к императору, то можно предположить, что они посетили некоторые из названных городов вместе. Если бы перечень включал города помимо тех, которые посетил автор, то непременно должны были бы присутствовать города Анкира (Анкара), Иерусалим, Кирена, Коринф, Лептис-Магна, Лугдун (Лион), Милет, Пергам (Бергама), Салоники (Фессалоники), Смирна (Измир), Равенна и Эфес.

Как бы то ни было, в перечне приведены наиболее важные и цветущие города Римской империи второй половины IV века. И этим перечень Авзония тем более интересен.

Латинский текст стихотворения, то есть оригинал, опубликован в кн.: Ausonius. Vol. I: Books 1–17. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1919, pp. 268–284.

Русский текст стихотворения под названием «О знаменитых городах» в переводе М.Л. Гаспарова (1-я часть – «Рим» – в переводе В. Брюсова) приводится по кн.: Авсоний. Стихотворения. М.: «Наука», 1993, с. 89–93.


О ЗНАМЕНИТЫХ ГОРОДАХ

1. РИМ
Рим золотой, обитель богов, меж градами первый.

2–3. КОНСТАНТИНОПОЛЬ И КАРФАГЕН
Встав, Карфаген уступает черед Константинову граду.
Но не на целый он шаг отступил от прежнего места –
Хоть не дерзает назваться вторым, но гнушается третьим.
Оба одну разделяют ступень: тот древним богатством,
Этот новой удачей силен; тот – был, этот – ныне
Свежею славой заслуг затмевает старинную славу,
Пред Константином своим заставляя склониться Элиссу,
И Карфаген укоряет богов, потому что позорно,
Риму не уступив, уступить второму за Римом.
Полно! пусть древний удел утишит новые страсти!
Будьте равны и помните впредь: не без божеской воли
Стала иною у вас и доля и скромное имя –
Ты ведь Византием звался, а ты – пунийскою Бирсой.

4–5. АНТИОХИЯ И АЛЕКСАНДРИЯ
Фебовой Дафны приют, стояла на третьем бы месте
Антиохия, но ей Александров препятствует город.
Обе стоят наравне, в обеих бушует тщеславье
И соревнует порок; в обеих безумствуют толпы
И восстает нездоровый мятеж в отчаянной черни.
Эта гордится, что Нил ей оплот, и в прикрытой долине
Расположила она свои плодородные нивы;
Та – оттого, что дала отпор вероломному персу.
Будьте и вы друг другу равны, македонские севы!
Ибо одну Александр Великий поставил у Нила,
А для другой основателем был Селевк, на котором
Было в бедро вожжено клеймо, очертанием – якорь,
Знак родовой, от отцов к сыновьям идущий в потомстве.

6. ТРЕВЕРЫ
Громкой ждет похвалы и Галлия, мощная в бранях,
И у пределов ее – престольный город Треверов,
Даже у рейнских границ безопасный в покое и мире,
Римским давая войскам и одежду, и корм, и оружье.
Вширь раскинулся храм, опоясался быстрой стеною;
Льется внизу нескудный поток спокойной Мозеллы,
И ото всех окрайних земель приносит товары.

7. МЕДИОЛАН
Дивен Медиолан и многого полон богатства:
Неисчислимы и пышны стоят в нем дома, даровиты
Люди и веселы нравы; двойною стеной окруженный,
Там раскинулся цирк, краса городу, люду услада,
И за такой же стеной сходят скатом ступени театра.
Пышные храмы, высоты дворцов, казны изобилье
И Геркулесова сень над прославленной в людях купальней,
Всюду дворы и сады в изваяниях мрамором блещут,
И огибают валы укрепленные город стеною.
Все здесь величием спорит и все превышает друг друга,
Не затмеваясь ничем, даже близостью вечного Рима.

8. КАПУЯ
Не обойду и тебя молчанием славящей песни,
Капуя, город полей, богатств, услад и роскошеств,
При переменах судьбы хранить не умевшая меру,
Слишком надеясь на счастье свое. Соперница Риму –
Ныне покорна, неверная – ныне верна; а когда-то
Здесь не чтился сенат, здесь дерзкие зрели надежды
Фаски кампанские взвить, капуанского видеть над Римом
Консула, власть разделить над всем обладаемым миром.
Да, – и встала она войной на латинскую матерь,
Знать не желая вождей, облаченных в римские тоги, –
И присягнула мечам Ганнибала, и в мнимом величье
Стала рабыней врага, обманувшись в безумной попытке.
Вскоре же после того, под бременем рухнув пороков
(Роскошь сломила пунийцев, гордыня сломила кампанцев, –
О, никогда не прочен престол у царицы Гордыни!),
Капуя, некогда Рим затмевавшая блеском и силой,
С ним наравне вздымая чело возвышенных кровель,
Ныне среди городов с трудом себя числит восьмою.

9. АКВИЛЕЯ
Раньше ты меньше была; но недавней своею заслугой
Ты, Аквилея, свое заняла девятое место,
Город, лицом к иллирийским горам от Италии ставший,
Людный пристанью, крепкий стеной, но особенно славный
Тем, что в эти недавние дни тебя для расплаты
Выбрал после пяти своих лет, преступленьями полный,
Максим, прорвавшийся в воинский сан полевой щепетильник.
Счастлива ты, которой дана была первая радость
Видеть, как пал британский злодей от авсонского Марса!

10. АРЕЛАТА
Добрую гавань свою распахни, Арелата двойная,
Галльский маленький Рим, которому дружно соседят
Марсов Нарбон и альпийских селян кормилица Вьена!
Ты пополам рассеклась потоком стремительной Роны,
Главную улицу ты протянула мостом корабельным
И по нему принимаешь добро всего римского мира –
Не для себя, а для всех населений и всех поселений,
Что в плодоносном лежат аквитанском и галльском просторе.

11–14. ГИСПАЛ, КОРДУБА, ТАРРАКОН, БРАКА
Следом тебя назову, иберийское имя носящий
Милый Гиспал, омываемый Бетисом, мощным, как море,
Город, к которому вся склоняет Испания фаски.
Кордуба служит тебе, Тарракон со своею твердыней
И над заливом морским богатствами гордая Брака.

15. АФИНЫ
Время пришло помянуть и Афины, удел земнородных,
Город, когда-то явивший раздор меж Палладой и Консом
И приобретший оттоль первый сев миротворной оливы.
Здесь блистала чистейшая слава аттической речи,
И не отсюда ли встарь с дружиною вышедших греков
Вдаль по ста городам разлилось ионийское племя?

16–17. КАТАНА, СИРАКУЗЫ
Как промолчать о Катане? и как позабыть Сиракузы?
Первая смертью славна двух сынов, за отца пепелимых,
Четверочастный же град чудесен ключом и рекою,
Под ионийской соленой волной пронесшими воды,
Чтобы, беспримесно слившись вдвоем в облюбованном месте,
Сладкой струе со сладкой струей совпасть в поцелуе.

18. ТОЛОЗА
Не пропущу и тебя, кормилица наша Толоза, –
Ты обнеслась широкой стеной, кирпичной оградой,
А под стеною течет прозрачным потоком Гарумна.
Много вокруг тебя племен раскинуло пашни
Между сосновых Севенн и снежных высот Пиренейских,
Где аквитанский народ с иберийским сомкнулся народом;
Ты из себя начало дала четырем поселеньям,
Но ни единым в тебе насельником меньше не стало –
Все, кто рожден от тебя, при твоем и питаются лоне.

19. НАРБОН
Марсов Нарбон, твоя череда! Не ты ли названье
Дал провинции римской, по стольким простершейся царствам,
Соединив под собой поселян в столь многих поселках?
Где чередою долины лежат аллоброгов и граев,
Где италийскую грань отмечают альпийские кручи,
Где Пиренеи снегами легли меж ибером и галлом,
Где от Леманской волны рождается быстрая Рона,
Где под севеннской простерты грядой аквитанские пашни,
Где тектосаги живут, по-старинному званные "вольки", –
Все это было – Нарбон. Ты первый в Галлии принял
Тогу носящий народ и фаски проконсульской власти.
Что мне сказать о твоих берегах? о горах? о лагунах?
Что о народах твоих, столь разных и платьем, и видом?
Храм в стенах у тебя из паросского мрамора строен:
Так он велик и хорош, что его ни Тарквиний, ни Катул
С римских высот презирать не могли бы, ни Цезарь, который
Капитолийские кровли одел в золотое убранство.
Ты изобилуешь всем, что плывет от восточного моря,
От иберийских зыбей, от ливийских и сикульских хлябей,
Что по изгибам стремится речным, по морским перепутьям, –
Целый мир для тебя в одну стекается гавань.

20. БУРДИГАЛА
Ах, как я долго молчал о тебе, мой собственный город,
Славный вином, полноводной рекой, достойным народом,
Нравом и острым умом горожан, и чтимый сенатом!
Можно подумать, что я оттого не назвал среди самых
Первых тебя городов, что почел тебя слишком ничтожным?
Нет! я недаром твой сын! я рожден не на варварском Рейне,
Не был мне колыбелью утес ледовитого Гема:
Здесь – моя родная земля, под ласковым небом,
Где орошенная почва свои расточает щедроты,
Долго длится весна, и зима теплеет под солнцем,
А полноводные реки у ног холмов виноградных
Бурным кипеньем своим подобны морскому приливу.
По четырем сторонам возвышаются стены, крутые
Башни возносятся ввысь, пронзая вершинами тучи;
Встали меж стен рядами дома, пролегли между ними
Улицы, дивные взору, и площади, подлинно плоски,
А на скрещенья путей глядят городские ворота.
Город разрезан рекой, питаемой струйками речек,
И наполняясь она приливной волной Океана,
Прямо навстречу очам несет судоходное море.
Хватит ли сил у меня описать знаменитый источник,
В мраморных плитах своих бурлящий, подобно Еврипу?
Как он обилен! как он глубок! как рвется наружу
В полном бассейне вода, подступая к двенадцати устьям
И не скудея ничуть, хоть ее и без устали тратят!
Вот у какого ключа пожелал бы раскинуть становье
Царь мидийский, чья рать осушала целые реки;
Вот какую во все города провел бы он воду,
Сам привыкший везде утоляться лишь влагой Хоаспа.
Славься, таинственный ключ, благодатный и вечный поилец,
Чистый, синий, глубокий, тенистый, прозрачный, журчащий!
Славься, добрый наш гений, целебный целому граду;
Кельты тебя Дивоной зовут, и ты подлинно дивен.
Не превосходит тебя ни Апон приятностью вкуса,
Ни чистотою Немавс, ни Гимав полноводным теченьем.
Пусть это слово положит предел моему описанью!
Рим стоял во главе городов, – Бурдигала да будет
Их замыкать череду на втором приметнейшем месте.
Это – родина мне, а Рим – превыше всех родин.
Риму – почет, Бурдигале – любовь; хоть консул в обоих,
Здесь я – жилец; тут моя колыбель, там – курульное кресло.


См. нашу статью: Столицы Римской империи  http://proza.ru/2020/10/04/1610