Фотографии родителей

      Сижу у компьютера и смотрю на стоящие рядом фотографии моих родителей. Теперь мне за семьдесят лет. Я живу очень далеко от того места, которое считаю родным домом. Это не значит, что теперь я на чужбине. Тут, в Казахстане, тоже мой родной дом. Просто у каждого человека, наверное, есть место, которое дорого потому, что там прошли лучшие годы его жизни: детство, юность...

      Написал, и задумался. Наверное есть люди, лучше время жизни  для которых, другое. Помню, в школе, где я когда-то работал, был на стене плакат. Там красовалась надпись: «Лучший день - сегодня» Ни тогда, ни теперь, я с этим лозунгом не спорил. И теперь он мне нравится по-прежнему и я с ним согласен.

      Как-то давно довелось мне прочитать фантастический рассказ. В нем описывалась ситуация на станции в космосе. Там одновременно находились существа с самых разных планет, представители самых разных космических рас.

     Они ждали кораблей, которые развезут их по домам. Время ожидания всегда долго тянется. Занимаются эти существа кто чем, чтобы его поскорее «убить» Среди них есть представитель расы, которая всеми в космосе признается как самая правдивая и справедливая. Этих существ всегда используют в качестве судей чьи решения никто не оспаривает.

      Среди ожидающих разгорелся спор, какая планета в космосе самая лучшая. Естественно, каждый хвалил свою, потом, вроде, все пришли к выводу, что вопрос не имеет решения. Тут один из участников предложил пари, что назовёт такую планету.
Конечно, противник ему нашелся сразу. Спорщики пригласили судью из признанной расы. Инициатор пари сказал: «Лучшее место во всем космосе Лалангамена» Его противник обратился к судье, и тот подтвердил, что это правда и пари выиграно.
Естественно, присутствующие возмутились. Ведь только что было решено, что такого места не существует. Судья разъяснил им: «На языке того, кто предложил пари, слово «лалангамена» означает «родной дом» Никто не смог возразить...
Этот рассказ помогает мне объяснить, что я имею ввиду.

      Фотографии, которые я рассматриваю, черно-белые. Я сделал их, когда был подростком. Тогда, на двенадцатилетие, родители подарили мне фотоаппарат «Смена 8» Получив его, я сделал множество разных снимков.

      Мне нравилось в фотографировании все: «щёлкнуть» затвором аппарата, проявить плёнку, напечатать фото. Я научился заправлять кассету фотоаппарата наощупь. Для этого нужно было взять пиджак, застегнуть его на все пуговицы. Потом, свернув в рулон, чтобы рукава торчали в стороны, засунуть руки через рукава. Наощупь, внутри пиджака, доставалась плёнка из коробочки, в которой её продавали. Потом эту плёнку нужно было вставить в прорезь ролика кассеты, вставить ролик в корпус, закрыть трубочку кассеты и прокрутить ролик так, чтобы плёнка оказалась внутри. С кассетой можно было уже работать при свете. Вставить в фотоаппарат, накинуть высунутый из кассеты кусок плёнки на приёмный ролик и закрыть крышку.

     Потом собственно съёмка. Найти интересный «кадр» Учесть множество важных моментов: освещённость, расстояние, глубину, чувствительность плёнки, которую ты заправил в аппарат, двигается твой объект или неподвижен...
Отснятую плёнку в темноте заправляли в проявочный бачок. Потом - чудо проявки. В бачок заливались разные химикаты: проявитель, вода, закрепитель. После закрепления плёнку промывали и сушили.

     На вынутой из бачка и высушенной плёнке можно было рассмотреть прямоугольники «кадров» В этих прямоугольниках изображение было негативным. То есть, все, что в жизни было светлым, на негативе оказывалось тёмным, а все светлые участки картины становились тёмными. Никаких цветов, кроме оттенков серого, на негативах не было.

     Проявленную и высушенную плёнку нужно было «печатать» Это делалось с помощью специального устройства - фотоувеличителя. Оно проецировало негативные кадры на  фотобумагу. Потом с этой бумагой тоже проводились сложные манипуляции в растворах проявителя и закрепителя. Всё проходило в комнате, освещённой только специальным красным светом. В конце концов, проявленная и закреплённая, промытая и высушенная фотобумага становилась настоящей фотографией. Черно-белой. Вся красота окружающего мира передавалась оттенками серого цвета.

    На каждом этапе сложного процесса фотографии можно было совершить множество ошибок: «засветить» плёнку при зарядке. Тогда, ты проявляешь результат своих трудов и видишь сплошную чёрную ленту. Можно было «недодержать» или «передержать» выдержку при  фотографировании, и кадры были или слишком светлыми, без деталей, или слишком тёмными, через которые ничего не разглядеть.
 
    То же самое и при печати: на фотобумагу попал блик света, и она испорчена. Значение имели множество факторов. В конце концов, все их нужно было запомнить чтобы научиться фотографировать.

     В те времена я совершенно не задумывался, для чего я это делаю. Просто все  нравилось: запах химикатов, красный цвет при печати, проступающие на фотобумаге в проявочной кювете картины...

     Я снова смотрю на фото. Папе тогда не было ещё и сорока. Он выходил из сарая, в котором был наш погреб. Была осень, он одет, как и почти всегда, в спецовку. На голове фуражка, воротник рабочей куртки  расстегнут. Взгляд прямой. В слегка прищуренных глазах ласка. Уголки губ приподняты в лёгкой улыбке.
Теперь я понимаю, что папа был человеком большой душевной силы. Попав на фронт второй мировой войны в семнадцать лет, он вернулся оттуда инвалидом и долгие годы страдал от посттравматического синдрома. Мне было уже лет пять, когда я слышал, что мама будит папу словами: «Проснись, ты опять воюешь...» При этом он остался мягким и добрым человеком!

     Фото получилось хорошее. Несмотря на своё увлечение, я редко делал удачные снимки.

     Маму я сфотографировал на кухне. Она стояла рядом с плитой, за спиной видна вешалка с дюралевыми крючками. На одном, почему-то, висит пружинный эспандер. Она, кажется, только что пришла с улицы и на ней осеннее пальто. Голова не покрыта и видна её причёска. У мамы почти до самой смерти были роскошные волосы...Глаза широко раскрыты. В их глубине скрытая грусть.

     Мама рано осталась без родителей. Её мать, моя бабушка, умерла молодой. Это случилось после того как  мужа,  моего деда, посадили в 1937  за антисоветскую агитацию. Мама была очень одаренным человеком: писала картины маслом, пела со сцены нашего поселкового дома культуры, занималась всяческим домашним «декоративно-прикладным искусством»

     Думаю, она была очень амбициозна. Теперь я это понимаю, вспоминая, как она старалась, чтобы я стал отличником в школе. При этом, мама сознательно отказалась от «светившей» ей карьеры по «общественной линии» и всю себя посвятила семье. То есть папе и мне с братом. Это о таких как она писал Некрасов: «Есть женщины в русских селеньях...»

     Мамин портрет тоже одна из редких моих удач. Наверное, эти фотографии нравились родителям. Во всяком случае, когда мама умерла, я нашел их в семейном альбоме.

     Интересно, если бы я знал, что эти фото переживут родителей, изменилось бы что-нибудь в моем мастерстве фотографа в те годы? Что чувствовал бы я, двенадцатилетний ребёнок, если бы кто-нибудь сказал, что от родителей мне останутся только  эти фотографии?