По ягоду

- В субботу пойдём за ягодой, - сказал мне Пашка, - за чёрной смородиной.
- А куда? - поинтересовалась я.
- На Кудыкину гору.
И это было недалеко от истины.


  Чёрная смородина, крупная и сочная, как виноград, растёт в глубоком распадке реки Гуилга, до которой не просто так добраться.

- А на чём пойдём-то? Туда же по Байкалу нужно добираться, по воде! А лодки у нас нет.
- Зато есть катамаран парусный, на нашей турбазе. Вот на нём и пойдём, прямо с бухты Слюдянской и до распадка Гуилга. А дальше пешком вверх по глубокому, узкому ущелью до самой ягоды.

  На том и решили. К нам в компанию напросился мой родственник - муж моей младшей сестры. Вовка парень весёлый - с ним точно скучно не будет! Пусть идёт. Опять же есть кому веслом махать. Парус парусом, а вдруг штиль? Тут уж как повезёт.

               
  И вот мы небольшой, но дружной компанией выдвинулись ранним сентябрьским утром на нашем автобусе в сторону турбазы «Эхо», где и арендовали лёгкий парусный катамаран. Планировали сходить быстро: с одной, максимум с двумя ночёвками. Всё необходимое снаряжение было тщательно упаковано, герметично закрыто и надёжно привязано к палубе. Спасжилеты на нас. За этим строго следит наш капитан Пашка.
 

  Погода стояла тихая, ясная, дул лёгкий попутный ветерок. Как говорится, ничто не предвещало. Мы весело и легко обогнули мыс Тонкий, впереди замаячил остров Богучанский. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел сильный шквалистый ветер, и наш катамаран понесло, словно щепку, в открытое море - Байкал.


- Так..., приключения начались, - мелькнула у меня испуганная мысль. Смотрю на Пашку: внешне он спокоен, но кто знает, что творится сейчас в его душе? Вижу огромные Вовкины глаза темнее Байкала, и крепче сжимаю, похоже, ставшее ненужным весло.

                - Ангара дует! - крикнул Пашка - далеко не унесёт в море, если до села Байкальское не стихнет, остановимся там, переждём!


В следующий момент прямо у себя над головой я услышала громкий треск.

- О, чёрт возьми! - выругался Пашка - гик сломался! Бросайте вёсла и держите парус, что бы его не вырвало.

               
  Мы с Вовкой вцепились в верёвки - шкоты, и изо всех сил стали удерживать рвущийся из наших рук парус. Ветер между тем усиливался. Пашка перебрался на корму и занял пост рулевого. Держать сломанный парус было непросто, но и спускать его тоже не представлялось возможным на таком ветру. Руки от напряжения занемели. Причалить у села, мы не смогли, так как были уже далеко в море.
 

  Всё происходящее с нами казалось мне нереальностью. Вроде как смотрела мультфильм приключенческий. Вскоре весь Байкал покрылся белыми волнами -  барашками. Катамаран то нырял носом и зарывался в короткую, но крутую волну, то взмывал на кипящий пенистый вал, обдавая нас холодной водой с ног до головы.

                - Шверт вывернуло, - сообщил нам новую безрадостную весть Пашка.         


  Мы продолжали отчаянно держать парус. Для меня все эти гики, шверты - словно китайская грамота. Мне бы встать уже ногами на твердь земную!  Больше ни о чём другом не думалось. Не зная, какому Богу молиться, я с надеждой смотрела на Пашку: он сможет, он справится, он сделает всё возможное и невозможное, чтобы мы добрались до берега. Не зря же зовётся он помором? Не случайно же родился на берегу Северного моря?    


  И он смог повернуть наше судёнышко носом к берегу! Неуклюже ловя галсы, и пересекая волну за волной, катамаран мчался теперь к поляне, на которой явно виднелось рыбацкая изба. Вот уже отчётливо видно высокую галечниковую косу, а за ней зелёную поляну...

 
  Катамаран с шумом врезается на большой скорости в этот галечниковый вал, и я лечу на берег, а Вовка в воду. Паша каким-то чудом удерживается на нашем «корабле». Я пытаюсь встать, чтобы помочь ему зачалиться, но вижу, как катамаран ползёт прямо на меня и закатывает безжалостно гондолой в крупную гальку. Вовка барахтается в воде, волна за волной не дают ему встать на ноги. Эта битва продолжается некоторое время, пока мы все, измотанные и обессиленные, укрощаем всё же нашего ретивого «коня» и без чувств падаем навзничь, чтобы перевести дух.


  До желанной пади Гуилга мы не дошли. Но то, что здесь есть избушка, это уже хорошо. Будет где переждать шторм. Зимовье оказалось просторным и тёплым. Буржуйка весело гудела, и все наши вещи вскоре были сухими. Горячий чай с мёдом быстро привёл нас в чувства. Ночь прошла спокойно.


  Весь следующий день Байкал продолжал ворчать, как рассерженный старый дед. Он накатывал на галечниковую косу волну за волной, и помышлять о дальнейшем продвижении на катамаране было нельзя. Пашка возился с ним, как с малым дитя, залечивая раны, полученные во время вчерашнего шторма. Я любовалась на свои синяки, которыми катамаран наградил меня, закатывая безжалостно в галечниковый вал, а Вовка кашеварил и с усердием кормил нас.


  На третий день, когда стало ясно, что мы рискуем остаться без ягоды, было принято решение: пойти пешком через сопки до верховья заветной Гуилги.   


- Если гора не идёт к Магомету, то он сам идёт к ней, - изрёк оптимистично Пашка и начал укладывать рюкзак. - За день обернёмся, в конце концов, ягода - наша главная цель. Здесь всего-то километров пять, не более...               


  И мы бодро зашагали вверх, используя звериные тропы, путики лесников, и Пашкино чутьё. Пошли налегке. С собой: небольшой перекус, котелок для чая, спички и вёдра с мешками под ягоду.

               
  Ягода уродилась в тот год знатная. Она шикарными гроздьями свисала до самой земли, дразнила сочностью и спелостью. Наши вёдра вмиг наполнились до краёв. Но осеннее нежаркое солнце быстро клонилось к закату. В узкое, как горло, ущелье стал пробираться колючий ветер, который дул откуда-то сверху. Но мы, охваченные ягодной лихорадкой, и не подумали уходить. Высыпав первые вёдра в мешки, мы с азартом продолжили сбор ароматной чёрной смородины. Наконец, когда стало темнеть, я поинтересовалась, - не пора ли «домой»?

               
- Уходить от такой ягоды, ты что? Заночуем здесь! Завтра доберём ещё по ведру и спустимся. Что, мы зря тащились столько вверх?! - Пашка был непрекословный и, как всегда, прав.                - А как ночевать? У нас ни палатки, ни спальников – интересуюсь я.
- Спать будем в рюкзаках, - уверенно отвечает наш командир.

               
  У Пашки большой спасательский рюкзак с высоким тубусом и тёплый двойной коврик. Ему хорошо рассуждать о ночёвке, он упакуется в него так, что одна бородёнка будет торчать из-под клапана, а каково Вовке? Он грустно смотрит на свой старенький, мышиного цвета рюкзак и понимает, что тот ему, в лучшем случае, только до колен. Пятую точку, и ту не прикроет. Мои полтора метра вместе с шапкой в мой рюкзак вполне вмещаются.


  Готовим много дров, разводим прямо в русле реки - на камнях, большой костёр и пытаемся набраться тепла про запас - на долгую холодную ночь. Но зверский, леденящий хиус пронизывает насквозь. Пока греешь один бок, второй успевает задубеть. В рюкзаке мне ещё ни разу не приходилось ночевать. Хорошо, хоть коврик есть, всё, какая-никакая изоляция от ледяных камней. Дробно стуча зубами, забываемся в нервном, тревожном сне. Догорающий костёр почти не даёт ни тепла, ни света. Темнота быстро захватывает в плен узкое и глубокое ущелье небольшой реки Гуилга. С эвенкийского «Гуилга» означает - «глубокая падь».


  Открываю глаза и вижу крупные, мерцающие в темноте огни далёких звёзд. Вижу, как одна из них, срываясь, чертит короткую и яркую дугу, потом гаснет где-то там, в глубинах такого далёкого и близкого Космоса. Конец августа и начало сентября - время звездопадов. Закрываю глаза, и мне кажется, что я плыву там, среди мерцающих звёзд. Засыпаю уже достаточно крепким сном. В очередной раз, когда открываю глаза, уже не вижу звёзд на небе. Их заслонил от меня всем своим коренастым, сильным телом Вовка. Он встал над еле тлеющим, почти догоревшим костром и, трясясь всеми частями своей плоти, ругал, на чём свет стоит и ягоду, и Пашку, и свой короткий рюкзак. Но больше всего он ругал себя: «Вот дурак-то, вод дубина стоеросовая, с кем связался? Что бы я.., да ещё.., да никогда в жизни!!!»


  В тот момент мы ничем не могли помочь своему другу. Я молча покинула свой импровизированный спальный мешок, который всё равно не грел, и присоединилась к трясущемуся Вовке. К этому времени луна, вывалившаяся из-за борта ущелья, осветила место нашей ночёвки. До утра ещё нужно было продержаться. Чуть забрезжил рассвет, мы с Володей пошли собирать (нет, не ягоду) - хворост! Плавник горел хорошо, мы быстро согрелись и вскипятили чай со смородиновым листом.

 
  А Пашка всё это время спокойно продолжал спать в своём рюкзаке и смотрел, наверное, десятый сон.
Ветер к утру совсем затих. Собрать ещё по ведру смородины нам не составило труда, а выбравшись из ущелья, мы нацарапали ещё и литров по пять, поспевшей до черноты, брусники... (мне, пожалуйста, таблетки от жадности, да побольше, побольше).


  Как мы спускались с горы с весом за плечами под сорок килограмм, это отдельная песня. Здесь и я не единожды вспомнила и «мою мать», и поругала Пашку и себя за компанию. Но, всё проходит, прошло и это. Ночёвка в зимовье на нарах, под сладкое гудение печки, нам показалась раем. Вовка, после пережитого стресса, долго рассказывал нам разные байки. Засыпая, я услышала, что он посетовал, что мы уже спим, и не слушаем его.

                - Всё равно, дорасскажу! - и он продолжил свой монолог.
- Вот, хорошо! - изрёк Пашка - и радио не нужно. И мы сладко засопели.


  Путь в обратную сторону был при полном штиле. Байкал тихонько вздыхал, больше его не беспокоили никакие ветра. Парус понуро повис. Мы гребли вёслами, что было сил, что бы до темноты вернуться. Катамаран еле тащился. Наконец, мы обнаружили проблему: часть полиэтиленовой плёнки, что укрывала дно катамарана, оказалась в воде и, надувшись пузырём, заполнилась водой, работая, как якорь. Устранив причину, пошли веселей.    


  Наши приключения подходили к завершению. На берегу нас встречали друзья, горячий чай, и машина.


  Правда, в довершение всего случилось ещё одно маленькое происшествие. Разгружая катамаран, я отправила на берег всё, включая вёсла. Вдруг налетел игривый лёгкий ветерок и стал уносить меня на глубину. Как-то никто не подумал, что зачалиться нужно. Пришлось мне прыгнуть в воду, и одной рукой держа катамаран, другой подгрести к берегу.


- Похоже, что наш корабль очень любит приключения, - подумалось мне тогда.
- А может быть, это приключения ходят за мной по пятам?!
 1993 год