Казинский монастырь легенды и факты

Сергей Виниченко
историк

Казинский монастырь: легенды и факты

В западной части Жамбылского (бывшего Пресновского) района Северо-Казахстанской области  в березовой роще лежат развалины женского монастыря, в стенах которого более столетия назад кипела жизнь. Сегодня, в год 130-летия с момента основания, он официально признан сакральным местом Северного Казахстана.
От старожилов Пресногорьковки я не раз слышал рассказы о ставшем уже в 70- годы легендарным монастыре. Ветхие старушки называли «Казинским» двухэтажный дом сибирского типа в центре станицы. В 1974 году с группой школьных товарищей-велосипедистов я впервые посетил развалины монастыря и был впечатлён их величием. В роще просматривалось множество земляных насыпей,  свидетельствующих о некогда бурной деятельности жителей этого места. Бугры составляли целую улицу и тянулись вдоль северного берега озера Детдомовского, лежащего в низине в полуверсте от развалин. В соседней Макарьевке, расположенной в шести километрах южнее, старушки больше говорили о детском доме, ликвидировали который совсем недавно – в 1966 году. Десятилетия хватило, чтобы разорить детский городок, многие здания которого имели историческую ценность. Тогдашние власти не посчитали нужным сохранить для будущих поколений исторические постройки. Позже я много раз  посещал это место, имея в запасе определённые знания об истории монастыря и её основательнице Анне Васильевне Петуховой. Мне удалось разыскать в Российском Государственном историческом архиве г. Петербурга некоторые письма игуменьи и страховые оценки. Записаны воспоминания давно ушедших свидетелей, найдены старые газеты с важными сведениями и статьями о жизни монастыря.
Так, словно из кусочков разноцветной мозаики, сложилась история монастыря и раскрыт трагический конец обители. Однако, несмотря на огромную работу, многие вопросы остаются для меня без ответа. Монастырь не спешит открыть свои тайны.
За давностью лет очень сложно  воссоздать полную картину событий весны 1921 года. Много загадок и нестыковок в рассказах, передаваемых из поколения в поколение. Есть даже версия, повествующая о выжившей после ареста игуменье – она, безусловно, мифическая, но она существует.
 В начале века историей монастыря заинтересовался Сергей Федорович Шатилов (Петропавловск), нашедший в архивах ряд документов. Курганский писатель Александр Иванович Дедов в 2011 году написал небольшую художественную повесть «В тени монастырских стен», где изложил одну из версий казни монахинь.
Для меня документальная история монастыря началась с того, что в середине 80-годов прошлого века ко мне попала объемная  машинописная рукопись Федора Николаевича Церахто. Автор в художественной форме описал на ее страницах историю своей семьи, переехавшей в 1910 году в Акмолинскую область из Приазовья. Есть в этом труде место и монастырю и его основательнице. Федор Николаевич  пишет исключительно с классовых позиций и даже в 1967 году не скрывает неприязнь к монахиням, несмотря на то, что мать его и брат Илья были глубоко верующими людьми. Во многом негативное отношение местных жителей к монастырю сформировалось  после прочтения воспоминаний Церахто, которые были подарены с дарственной надписью жителям Макарьевки, Песчанки и Пресноредути.
Эти воспоминания послужили отправной точкой в моём исследовании истории создания и деятельности женской общины и первоначально, «благодаря» Церахто, я получил больше вопросов, чем ответов. Мне пришлось отыскать множество аргументов  и создать доказательную базу, опровергающую бытующее среди обывателей мнение о деятельности монахинь. Зачем нужно было писать текст, явно порочащий монастырь и его основателей? Ответ видится мне в том, что нужно было как-то оправдать преступление полувековой давности. Был выбран путь клеветы, тем более, что на неё в 60-70 годы некому было отвечать. Свидетелей осталось мало, а те, кто остался не могли спорить, не подвергнув себя обвинению в нелояльности власти.
Церахто писал: «В середине семидесятых годов прошлого столетия житель станицы Пресногорьковской старый казачий полковник Павел Казин, умирая, завещал своим сыновьям Михаилу и Николаю все свое имение, состоящее из огромного двухэтажного здания в центре станицы с большим магазином в нижнем этаже, и участка земли в 1500 десятин, который находился в 35 верстах от станицы. Михаил был на службе в Омске, а Николай жил дома при отце, помогая ему в коммерческих делах. Старик-полковник свой наличный капитал в банке разделил между сыновьями поровну. Дом и торговлю завещал младшему Николаю, а старшему Михаилу  участок добрейшей плодородной земли с хорошими строевыми лесами. Холостой двадцатилетний Николай, оказавшись владельцем огромного сотояния, повел жизнь роскошную, распутную, быстро проматывая доставшееся от отца добро. Михаил был женат на красивой девушке, дочери богатого казака из станицы Камышловской, что в 12 верстах от Пресногорьковской. Михаил жил с женой в Омске  и вел буйную жизнь в пьянстве, разврате и карточной игре. Красавица жена не отставала от мужа и любовников меняла, как цыган лошадей на ярмарке.
Земельный участок был сдан в аренду. Прошло много лет, отцовские деньги в банке были давно пропиты и проиграны в карты. Жалованья и арендной платы уже не хватало для кутежей, появились долги. И вот кутила, сорокалетний полковник тайно от жены заложил участок и отдал долги, но пожить ему пришлось недолго. Жена отравила его и похоронила, распространив версию, что он сгорел от водки. После его смерти Екатерина, зная, что она является единственной наследницей (детей у них не было), решила участок в 1500 десятин продать и начать новую жизнь. Выяснилось, что участок заложен на крупную сумму и продать его нельзя. Ошеломленная вдова чуть не лишилась рассудка. От сильного потрясения она слегла в постель и почему-то потеряла слух. Вскоре она выздоровела, но в 35 лет, в самом расцвете сил, она осталась глухой на всю жизнь. Выкупить землю она не имела сил и средств, жизнь куртизанки ей тоже не улыбнулась.
Нужно было искать выход, и она его нашла. Ей помогло духовенство и старые приятели, которые ей посоветовали основать на участке женский монастырь. Только так можно было, сохранив землю за монастырем, выплатить долговую сумму из будущих монастырских доходов. Молодая вдова поспешила этим советом воспользоваться. Собрала с десяток женщин, подобных себе и выехала в свои владения.
С помощью отца и его связей, а также с помощью Николая Казина и его друзей, были построены несколько землянок и деревянная церковь. Потом здесь вырос большой монастырь. Когда были построены кельи для новоиспеченных монахинь и закончена постройка церкви, приехало высшее духовенство. Состоялся большой торжественный молебен, были освящены церкви и кельи, а вдова Казина отказалась от широкой жизни и имения и тут же во время церемонии исповедовалась, причастилась и постриглась в первую монахиню нового монастыря, приняв духовное имя Евпраксия. Все ее спутницы тоже постриглись, приняв духовные имена Серафима, Аркадия, Нина, Ефимия, Епифания. Мать Евпраксия была введена в высший сан игуменьи нового Архистратиго-Михайловского женского монастыря…» (Церахто Ф. Две эпохи – кн.1.Жданов, 1967, рукопись). 
 Как оказалось, в приведённом отрывке множество несоответствий. В нём перепутаны все имена, фамилии и время действия. Церахто называет Анну Екатериной, её тестя Прохора – Павлом, а есаула Алексея Казина – Михаилом. Можно ли эти ошибки списать на слабую память, позволившую, однако, сочинить огромный фолиант, и не один?
Основная загадка заключается в упоминаемом двухэтажном доме в центре станицы, сгоревшем в 2006 году, и его владельцах. Дело в том, что по Церахто этот дом принадлежал Павлу Казину, а в воспоминаниях проживающего в то же самое время в Пресногорьковке Сергея Преображенского, сына расстрелянного священника, владельцем дома был Павел Кизин, у которого тоже двое сыновей, и один из них алкоголик, а другой – офицер, служащий в Омске.  Изучение метрических книг храма во имя Богородице Казанской Божьей Матери станицы Пресногорьковской с целью определения года и места рождения Анны Васильевны Петуховой оказалось безрезультатным – ни богатые, ни бедные Петуховы никогда в казачьем поселке Камышловском не проживали.
С.В.Преображенский пишет в 1973 году: «Пьяниц в станице почти не было, кроме М.П.Кизина. О нём стоит рассказать особо. Человек он был с образованием, был он наш сосед через улицу наискосок. Кизиных было два брата – Михаил Павлович и Евгений Павлович. Михаил Павлович был первоклассным столяром, жил с матерью-старушкой в трехкомнатном флигеле на территории двора двухэтажного дома, сдаваемого ими со всеми надворными постройками и складами в аренду Переселенческому управлению. Его брат Евгений Павлович – полковник, жил с семьей в Омске, служил преподавателем в кадетском корпусе. Изредка он приезжал летом в станицу в отпуск и для устройства домашних дел. Много лет братья не могли поделить дом. Если Евгений Павлович предлагал Михаилу Павловичу взять верх дома, тот говорил, что не возражает взять верх, но он его продаст на слом. Если ему предлагали взять нижний этаж, он говорил, что не возражает взять и низ, но он в него пустит кабак. Ну, а при таком соседстве – в одном доме с кабаком, вряд ли бы нашлись охотники его арендовать. Михаил Павлович, идя в кабак за шкаликом обычно сам себе говорил, что «он не пьяница, что кабак ему хоть бы хны, и что он пройдет мимо него и не заглянет». Но с приближением к нему у Михаила Павловича подкашивались ноги, он держа себя за большую бороду, кося глазами на дверь кабака и с трудом делая один-два шага вперед останавливался и, хваля себя за мужество, восклицал «Ну вот видишь, боялся, а прошел, а теперь зайди и за это выпей». И так он, восхваляя и вознаграждая себя за проявленное мужество, ежедневно совершал туда путь и возвращался с песней» (Преображенский С.А. О прожитом //в журнале «Урал», №8.Екатеринбург, 2007).
Ранее я считал, что Анна была уроженкой казачьего поселка Камышловского и молодые после свадьбы поселились в Пресногорьковской  в большом двухэтажном доме старого полковника Казина с лавкой в цокольном этаже. Но анализ и сопоставление источников поставили передо мною большой вопрос, на который у меня нет ответа.
Основательница монастыря, в миру Анна Васильевна Петухова, родилась в 1858 году в Петропавловском уезде, в семье священника (из послужного списка Казина). В 1885 году она вышла замуж за есаула Алексея Прохоровича Казина. Есаул был активным участником среднеазиатских походов Туркестанской армии и написал воспоминания по просьбе историка Георгия Ефремовича Катанаева. Рукопись Казина хранится в архиве Омской области под названием «Воспоминания старого есаула Сибирского казачьего полка, а также некоторые эпизоды его Кокандского похода. 1886 год» (ИАОО. Ф.366.Оп.1.Д.405). Я прочёл её, надеясь найти сведения о самом Казине и его личной жизни, но  рукопись содержит интересные сведения о Кокандском походе и взаимоотношениях между командиром 1-го полка Семеном Елгаштиным и Михаилом Скобелевым во время боевых действий, а вот о личной жизни в ней нет ни слова. Судя по характеристикам, выданным сослуживцам и описанию боёв Алексей Прохорович был человеком прямым и бескомпромиссным. В воспоминаниях он, что называется, «режет правду в глаза», не щадя авторитетов. Понятно, почему историограф войска Г.Е.Катанаев не спешил опубликовать рукопись Казина.
По поводу предков Казина. В ревизской скаске (подушной переписи) за 1781 год по редуту Пресногорьковскому (ныне село Пресноредуть) есть запись: « Вдовствующая оставшиеся от отставного драгуна жена Дарья Моисеева, дочь Казина 49 лет, дети на пропитании: Тихон 25, Иван 23, Исак 18, Семён 14. Рожденные Лисава 11, Степан 9,Тихонова жена Татьяна Иванова дочь 21» (ТФ ГАТО, ф.154). В 1800 году Тихон Казин  проживал во вновь образованном редуте Преснокамышловском (Метрическая книга Казанской церкви крепости Пресногорьковской за 1800 год).
Известный казахский писатель Сабит Муканович Муканов пишет о некоем Карасе (Тарасе) Казине, проживавшем в середине XIX века в крепости Кабаньей, что в 18 верстах от монастыря. Его далекий предок был кази (духовным лицом) у хана Кучума и попал в плен к Ермаку, принял христианство. «Казины накапливали богатство и даже бывали атаманами. В Отечественную войну 1812 года Кирилл Казин геройски сражался с французами, заслужил внимания царя Александра Первого и считался настолько надежным человеком, что ему доверяли охрану дворца. Карас Казин был прямым потомком Кирилла. Он служил сотником в воинской части, квартировавшей в Пресногорьковской, рано расстался с погонами, поехал в Кабановскую станицу и женился там на дочке богатого станичника татарских кровей  Коянова – Глафире». (Муканов С.М. Промелькнувший метеор, т.1 – Алма-Ата, 1973.С.331). Какое отношение имеет названный Карас к Прохору Казину – неизвестно, но то, что по всей линии фамилия очень редкая – факт.
Из послужного списка известно, что родился Алексей в 1841 году в семье сотника Прохора Казина (умер в 1840 – 47?) в Акмолинской области, воспитывался в Сибирском кадетском корпусе, где учился вместе с земляком Павлом Кубриным, отцом будущего генерала Николая Павловича Кубрина. Мать – Надежда Степановна. Алексей Казин был женат на дочери священника Петуховой Анне Васильевне.  Детей они не имели. После окончания кадетского корпуса Казин вступил в службу хорунжим в 6-й полк 16 июня 1861 г.  17 марта 1866 г. хорунжий Казин был направлен на Ново-Кокандскую линию. Приказом генерал-майора Черняева был назначен командиром 15-й сибирской сотней. В 1877 г. Казин становится командиром 3-й сотни 2 полка. Из-за развития тяжелой болезни его отчислили из строевого состава войска 1 октября 1879 г. Вновь Есаул Казин А.П. был зачислен в строевой состав 26 августа 1882 г. в Сибирский Казачий №1-го Ермака Тимофеева полк и назначен командиром 3-й сотни (формировалась в Пресногорьковской станице).  Казин имел четыре ордена за службу ( Исторический архив Омской области. Ф.67).
Анна стала офицерской женой поздно –  после учебы в институте ( см.: РГИА.ф.799.Оп.26.Д.843.Л.8. Предположительно закончила женскую учительскую семинарию в Омске) вышла замуж за человека, значительно старше её. В станицах дворянкам и дочерям священников сложно было найти подходящую партию – равные по положению в обществе офицеры служили далеко на юге, воюя со среднеазиатскими ханствами. Если улыбалось счастье встретить суженую на побывке, со свадьбой не тянули, женились, и вновь отправлялись в Ташкент или Фергану. Так случилось и с Казиным, его помолвка состоялась, когда ему перевалило за сорок.
Здоровье было подорвано скитанием по гарнизонам, и он был оставлен на линии командиром 3-й сотни в станице Пресногорьковской. После отставки, подписанной 10 июня 1885 года, молодые стали жить в станице Пресновской. На деньги, получаемые за аренду полученного за службу земельного участка в 1207 десятин, расположенного рядом с родовым казачьим поселком Пресноредутским, в Пресновской Казин строил большой дом и писал для Катанаева воспоминания.
Алексей Прохорович скончался в возрасте 49-ти лет от тяжелой и продолжительной болезни – туберкулеза 10 января 1890 г. Перед смертью его исповедовал и приобщал священник Павел Парышев. Священник Василий Петухов (отец Анны?) с псаломщиком Петром Робустовым совершили погребение 13 января на кладбище Михаило-Архангельской церкви станицы Пресновской. В 1901 году прах есаула был перенесен по разрешению департамента полиции для перезахоронения на территорию женского (Казинского) монастыря (РГИА. Ф.796.Оп.182.Ед.хр.1548,Л.4). По моему предположению, похоронен Казин на погосте у Троицкой церкви, у восточной стены. Сегодня от величественного храма остался лишь фундамент, заросший высокой травой, могила старого есаула сгинула навсегда.
Анна выдержала страшный удар судьбы. Воспитанная в глубоко религиозной семье, она приняла свой крест. Но горе отразилось на здоровье – у неё развился неврит слухового нерва, сделавший глухой на всю жизнь. Она приняла непонятное для многих решение – основать на доставшемся в наследство от полковника Казина земельном участке женский монастырь. Земля здесь была удобна для хлебопашества и сенокошения, на участке рос березовый лес, в долине – пресноводное, богатое рыбой озеро. О своем решении Анна Васильевна сообщила благочинному 1-го Петропавловского округа, священнику церкви в станице Пресновской, о. Никанору Николаевичу Попову (ок.1863-позже 1910). Благочинный, понимая, какие заботы ложатся на плечи хрупкой женщины, предупредил ее о предстоящих трудностях, о заботах и хлопотах по устройству и существованию общины, на людскую неблагодарность и возможную клевету. На это Анна Казина ответила: «Личное мое счастье Господь отобрал, хочу послужить Богу и родному народу. Благословите и помолитесь за меня, грешную». Священник благословил Анну Васильевну и сказал, что он как благочинный будет помогать ей в этом Божьем деле, но в случае неудачи и неприятностей, она должна помнить о его предупреждении. Свидетелем этого разговора был псаломщик и писарь при о. Никаноре будущий протоиерей Георгий Яковлев, написавший свои воспоминания, находясь в эмиграции в Харбине в 1932 году (Яковлев Г. Три сестры//Сб.Сибирский казак. №1,- Харбин,1934).
Окончательно приняв решение, 9 января 1896 года Анна Васильевна Казина написала епископу Омскому и Семипалатинскому:
«По милости Божией я имею в бесспорном владении землю в количестве 1198 десятин и 558 саженей . Мне желательно посвятить эту всю землю в дар Богу с тем, чтобы на ней воздвигнута была женская обитель в честь Св.Арх.Михаила  и прочих Бесплотных Сил, и чтобы в сей обители совершалось поминовение моих родителей. Посему покорнейше прошу Ваше Преосвященство принять от меня всю означенную землю … Из этой земли 309 саженей и 1440 саженей ныне стоят свободными, а 888 десятин 1545 саженей отданы от казны в аренду, срок которой скоро кончается» (Омские епархиальные ведомости. №23 от 1 декабря 1908 года). В перечне фамилий, перечисленных в помяннике Анны : протоиерей Иоанн, иереи Михаил, Василий и Иоанн, диакон Александр, миряне: Алексей, Прохор, Надежда, Николай, Вячеслав, Петр, Ольга и еще 26 человек. После смерти настоятельницы должна была поминаться и она. Условие было таким, что в обители для Анны должно было быть выделено помещение для проживания до самой её смерти ( РГИА.Ф.796.Оп.182.Ед.хр.1548,Л.1). 
О.Алексей Поникаровский писал: « Ещё до конца 1895 года сюда стали собираться вдовицы и возлюбившие целомудрие девы. Зимою в землянках, терпя всякие лишения, стали трудиться с Анной Васильевной казачья вдова Мария Никифоровна Лепехина, Мария Лашманова и девица Феврония Столбовская и Евфимия Быкова. В 1897 году у них был небольшой молитвенный дом с алтарем. Служили в нем сами сестры: вечерню, утреню, часы и читали псалтирь по усопшим. Переносной святой антиминс сюда был дан 26 февраля 1900 года. Почтенный старец заштатный священник Николай Федорович Попов служил здесь первым и оставил добрую память о себе. С 7 октября 1901 года в общину был определен о.Александр Михайлович Соколов. Он научил сестер, несущих клиросное послушание церковному уставу, который сам точно выполнял, не позволял за чтением и пением торопиться, или пропускать что-нибудь. Его уважали и окрестные жители любили за простоту, приветливость и дружелюбие. В Великий пост у него был полон дом гостей, знакомых и незнакомых, которых он поил и кормил. Часто бывали у него убогие и калеки. «Доброта сердца заставила его принять казахского мальчика-сироту, которого он крестил, дал ему свою фамилию и женил, помог приобрести свой дом – поставил человека на ноги» (Поникаровский А. Омские епархиальные ведомости. №4.1908 год).
На строительство землянок были использованы средства от продажи нового дома в семь комнат  в станице Пресновской. В создании общины огромную роль сыграли соратницы Анны  Васильевны – дворянка, дочь офицера поселка Сибирского Наталья Прокофьевна Панкова и вдова вахмистра поселка Усердненского Пресногорьковской станицы сестра Лепехина. По словам очевидца событий протоиерея  Григория Яковлева: « Эти три женщины, две дворянки и казачка, соединясь во имя Божьей любви к людям, стали трудиться над устройством жизни и счастья других людей. На маленький, светящийся в степи маячок стали стекаться судьбой обиженные, униженные, осиротелые и обойденные судьбой русские женщины и жизнь во вновь возникшей тихой пристани началась по уставу  православных русских женских общин» (Яковлев Г. Три сестры//Сб.Сибирский казак. №1,- Харбин,1934).
Кем же были женщины, оставившие светскую жизнь и оказавшиеся  в березовой роще, в землянках, без света и элементарных удобств, в условиях полного бездорожья, удаленности поселков,  в лютой сибирской стуже, в океане снега, заваливавшего березы по самые кроны,  коротавшие нескончаемые зимние ночи под вой волков? Понять их поступок современному человеку, круглые сутки живущему с телефоном в руке, непросто.
Дворянка из казачьего поселка Сибирский Пресногорьковской станицы Наталья Прокофьевна Панкова, достигнув 50-летнего возраста, решила посвятить свою жизнь Богу. Вдова вахмистра поселка Усердненского 26-ти летняя Лепехина, оставшись бездетной, не пожелала выходить замуж, несмотря на то, что ее, молодую красивую и хозяйственную казачку сватали многие достойные женихи. На предложения о замужестве она отвечала, что дала слово умирающему мужу Якову Семеновичу и не будет женой другому.
В августе 1898 года в станице Пресновской умер казак Тарас Михеевич Бекетов. Жена его в этот момент находилась на пашне – убирала хлеб. Вечером она вернулась домой и узнав о смерти мужа  скоропостижно скончалась от постигнувшего горя. Остались круглыми сиротами девочки  трех и десяти лет. старшую  взяли в няньки чужие люди. а младшая была никому не нужна. Приехавшая в Пресновку Анна Васильевна взяла маленькую сироту на воспитание. Так в общине стали появляться круглые сироты. В декабре приехавший в общину благочинный был немало удивлен – ему представили 11 девочек в возрасте от года до десяти лет. На вопрос благочинного « когда ты их, мать, набрала, чем и как будешь воспитывать», последовал ответ «это все сиротки из поселков и деревень. Господь не оставит их своей милостью и помощью» (протоиерей Яковлев).
Летом 1898 года из своего леса была выстроена крытая тёсом часовня, вмещавшая до 30 человек, и три деревянных жилых дома. Часовня была  высотою 4.5 аршина, шириной в шесть аршин, длиною –16, с 7-ю окнами с двойными рамами, с двумя одностворчатыми дверьми (Страховая оценка от 1910 года. РГИА.Ф.799.Оп.33,Д.1125.Л.3).  Фотографий часовни известно три.
Насельницы распахали и посадили шесть десятин пшеницы, развели большой овощной огород, заготовили сено и дрова на зиму.
В роще по дороге на поселок Пресногорьковский были поставлены ульи  и посажен фруктовый сад. Многие прихожане  недоверчиво относились к таким экспериментам в условиях сурового сибирского климата, но впоследствии оказалось. что и мед и фрукты вполне возможно получать и в наших местах.
Из окрестных казачьих станиц и переселенческих поселков стали поступать пожертвования. После того, как община приютила девочек-сирот, жители Петропавловского, Кокчетавского, Атбасарского, Троицкого уездов, городов Кургана, Шадринска, Челябинска, Омска, Екатеринбурга, Тюмени и даже великий молитвенник  земли Русской о. Иоанн Кронштадский стали посылать денежную помощь, книги и одежду (Ведомость о доброхотных пожертвований разными лицами денег и вещей в пользу общины с 1897 по 1907 год. Омские епархиальные ведомости, 1908 год).
Необходимо было думать о строительстве храма на территории общины и первые шаги в этом направлении были сделаны.
24 апреля 1897 года в консистории был рассмотрен план постройки деревянной церкви на каменном фундаменте во имя Святой Троицы, представленный благочинным священником Никанором Поповым. План вернули «для улучшения», так как средств на строительство у А.В.Казиной не было (ИАОО ф.16.оп.1 д.45,Л.175-177 об).
В июне 1899 года был создан и утвержден строительный комитет и заключен контракт на строительство церкви с крестьянином села Шадринского Ялуторовского уезда Иваном Степановым (ИАОО ф.16.оп.1 д.53,Л.370-374). Началось строительство церкви.
Описание храма во имя Св.Троицы в 1908 году.
«Достаточно поместительный и внутри благолепный. Начат строением в 1899, кончен в 1903 году и освящен 8 ноября. В храме чтимая икона местная в иконостасе – Иверской Божией Матери с частицею мощей Св.Великомученика Пантелеймона. Пред нею горит непрестанно лампада, день и ночь. За левым клиросом на кипарисной доске икона Сошествия святого духа на Апостолов с частию древа Креста Господня, мощей Св.Апостола Андрея Первозванного, великомученицы Варвары и Св.Парфения, еп.Лампсакийского (7 февраля) ценой в 500 рублей – дар супруги Федора и Екатерины Долгинцевых. От Ивана Федоровича Терещенко получено паникадило в два яруса, 21 место, с хрустальными розетками в 300 рублей. Храм был освящен летом 1902 года». Этот храм столь известен, что стоит дать ему более подробное описание. «Троицкая церковь деревянная, на каменном фундаменте. Снаружи обшита тёсом и покрашена масляной краской, внутри оштукатурена, покрыта железом, покрашенным зеленою масляной краской. Длина церкви считая колокольню 11 сажен ( 22м), наибольшая ширина 3 сажени  2 аршина, высота до верха карниза  9 аршин,на церкви имеется две главы  и одна над алтарем, больших окон 17, малых окон -6. Дверей наружных створчатых, обшитых железом 4( внутренних 7, иконостас длиною 10 аршин, высотою 9 аршин (оценен в 2000 рублей). Церковь отапливается 4-мя круглыми железными печами и одной простой. Колокольня в два яруса общей высотою о верха карниза 6 саженей (12м). Ближайшая  к церкви постройка – дом священника с восточной стороны в 33 саженях (66 м). Страховая оценка с иконостасом и колокольней – 10000 рублей (РГИА.Ф.799.Оп.33.Д.1125,Л.3).
9 мая 1901 года по ходатайству перед Синодом Преосвященного Сергия на участке Казиной было учреждено открыть женскую общину. В память этого события  ежегодно 9 мая совершается крестный ход, а 20 июля ходят со святыми иконами на колодезь (Голошубин И. Омская епархия,- Омск, 1914 год). Вода в монастыре была плохой «ту воду. которые пьют сестры, никто не станет пить без отвращения: солёная на вкус, она имеет крайне неприятный запах. Чая и сахара сестры не получают. Рыбы не едят даже в Светлое Христово Воскресение. Обычную пищу на обед составляют «пустые» щи и картофель, или просяная каша. На ужин – оставшееся от обеда» (РГИА .Ф.799.Оп.26.Д.843.Л.8об. Из «визитной карточки « монастыря. 1915 год ).
Седьмого ноября 1901 года Святейший Правительственный Синод утвердил « представление Преосвященного Омского Сергия об учреждении женской общины с именованием ее Архистратиго-Михайловскою…На участке проживают  до 50 насельниц, занимающихся земледелием и ремеслами, для совершения богослужения имеется небольшой молитвенный дом и сооружается новый храм, есть школьное здание и дом для священника».
В 1901 году только что основанная община столкнулась с духовным испытанием – в районе станицы Пресногорьковской появился запрещенный священник Иаков Барбарин (1864-1914 гг.с. Давыдовское). Будучи настоятелем храма в с. Давыдовском Курганского уезда, он был отрешен от места и уволен за штат за сектантскую деятельность. Крестьяне села Осиновка писали о нем в Тобольск что: «  много живут под его распоряжением девиц, которые живут в особой избе и будто бы молятся Богу. А молодые женатые мужчины каждую ночь ходят к ним начиная с вечера и проводят там всю ночь до утра, и говорят, что мы всю ночь молимся, а девицы эти и много замужних женщин косы отрезали и волосы носят в кружок, как мужчины». Все новообращенные почитали только своего учителя, который не обращал внимания на запрет служить – святил воду, совершал службы, проводил бракосочетания. В районе женской общины Макарьевской волости ему помогал казак поселка Богатинского Михаил Полников. Воспользовавшись отсутствием начальницы они явились в общину в августе 1901 года и «произвели здесь немало соблазна» (о.А.Поникаровский). Им удалось прельстить и увести с собой восемь сестер. Анна Васильевна 5 октября написала Преосвященному Сергию, Епископу Омскому и Семипалатинскому, что в станице Пресногорьковской «с каждым днем усиливается хлыстовщина». Барбарин с новыми последователями направились в станицу Звериноголовскую поклониться новой чудотворной иконе. Крестный ход везде был радушно встречаем. Женщины казачьих поселков Пресноредутской и Камышловской пришли с Барбариным в Пресногорьковскую. Здесь они остановились на несколько дней. «Барбарин собирал народ и выступал с проповедями. Собрания эти больше напоминали радения хлыстов. Однако в Пресногорьковской «богомольцам» не повезло. Их обман разоблачил один урядник, заявивший, что  «в Зверином чудотворной иконы не бывало и ныне нет». В результате Барбарин был побит, а «нечестивое скопище» изгнано из станицы» (Шатилов С.Ф Искушение.2011 год). Из восьми сестер Казинской общины назад вернулись только две. Две сестры ушли в другие монастыри, иные же «так и не выпутались из сетей вражьих, остались там, где только печаль и воздыхание» (Поникаровский А. Омские епархиальные ведомости. №4.1908 год).
Очевидцы оставили описание о. Иакова: «детина огромного роста, жгучий брюнет с большой окладистой бородой, такими же густыми волосами, падающими на плечи. Лет не более 32-33. Некоторые женщины, подходя к нему на благословение, начинали громко рыдать и дрожать от непонятного страха. Женщины почему-то были молодые и красивые. «Святой» объяснял присутствующим, что это великие грешницы и тут же исцелял их. Иногда во время богослужения в церкви появлялась вода и поднималась выше колен. Женщины кричали о чудесах. Во время движения «богомольцев» от станицы Крутоярской к Песчаной путь вдруг преградила невесть откуда появившаяся речка. Женщины, подняв платья, перешли ее вброд, речка тут же исчезла. Случайно оказавшийся здесь пастух со стадом, увидев это необычное зрелище, счел, что это бродит толпа сумасшедших, и от страха угнал стадо подальше. В Звериноголовской этот «святой» жил в особняке с целым гаремом, пока не прибыли мужья из окрестных станиц и заключили «святого» под стражу. Женщин-бунтовщиц отодрали плетьми…» (Церахто Ф. Так было когда-то. –Жданов, 1980 год). Надо сказать, что Барбарин  неоднократно служил в монастыре, основанном на речке Алабуга крестьянами переселенческих хуторов. Личность его оценивается неоднозначно. В Давыдовском до сих пор стоит церковь, им построенная. Умер Барбарин 27 ноября 1914 года от тифа, оставив жену Марию Ивановну и 4-х детей.
В 1903 году Анна Васильевна Казина с целью изучения монастырского быта и службы посетила Саров и Дивеевский женский монастырь. Она совершила паломническую поездку в Палестину. В это время в общину пригласили из Челябинска монахиню Иннокентию для устройства нового порядка в обители. Назначили ее 5 сентября 1903 года, а 17 января  1904 года уволили  «за неумение руководить внутренней жизнью в общине». При ней произошло разделение сестер на два лагеря , а это было недопустимо.
 С управлением общиной хорошо справлялась Варвара Алексеевна Кокина (монахиня Аполлинария), одна из самых строгих монахинь, изнуряющая себя непосильным постом и молитвами. Она говорила о.Алексею Поникаровскому «В Рождество Пресвятой Богородицы у нас вот уже четвертое имеет совершиться торжество. Ныне после богослужений будет преложена всем посетителям трапеза, где и объявив всему православному миру, что наша община – теперь уже не община, а по милости Божией, общежительный третьеклассный монастырь. В этот же день Пресвятой Владычицы у нас закладка храма в 1899 году. В 1903 году – возношение крестов, а еще через год подняли на колокольню наш большой благозвучный колокол. Таким образом, 8 –е сентября для нас достопамятный навсегда день» (Поникаровский А. Омские епархиальные ведомости. №4.1908 год)..
    Теперь пришло время дать слово самой Анне Васильевне Казиной. Посмотрим на происходящее ее глазами, благо есть источник, исполненный её собственной рукой в популярном петербургском журнале:
«После смерти мужа, есаула Сибирского казачьего войска Алексея Прохорова Казина, высочайше дарованный ему в вечное потомственное владение земельный участок по духовному завещания поступал в вечное и потомственное владение мне. В виду малоценности аренды на земельные участки в Сибири, особенно вдали от железной дороги, у меня возникла мысль пожертвовать его на благоугодное дело, так как самой вести на нем хозяйство не было охоты. С этой целью я совершила путешествие по монастырям, побывала у Симеона Праведного, для поклонения мощам праведного угодника Божия, в Тобольском Ивановском монастыре, и в Троицком, Челябинского уезда Оренбургской губернии, где познакомилась с житьем инокинь и монастырским уставом.
Мысль, зародившаяся у меня, укрепилась и приняла определенную форму, и я решилась в знак благодарности за Высочайший дар основать на упомянутом участке женскую общину, с тем, чтобы впоследствии с помощью Божией преобразовать ее в монастырь с определенным монастырским уставом. Решившись на основание общины, я обратилась к преосвященнейшему епископу Омскому и Семипалатинскому  Григорию (Полетаеву – прим.С.В.) с просьбой – благословить устроить на моем участке обитель, на что 19 января 1896 года последовало согласие его преосвященства.
Получив разрешение, с помощью Господа Бога, я собственными средствами и на средства доброхотных жертвователей построила сначала землянки,в которыя мало-помалу стали поступать сестры, а когда их собралось порядочное количество, выстроила из березоваго леса молитвенный дом, в который неоднократно в дни Великого поста приезжал соверщать богослужение местный приходской священник из ст.Пресногорьковской, находящейся в 33 верстах от обители. С увеличением средств были воздвигнуты деревянные постройки – келии для сестер обители. Когда стали строить церкви вдоль линии сибирской железной дороги, у общины не было достаточно средств, но со временем община желал прийти на помощь правительству в деле распространения православия и распространения церквей в Сибири и выстроить у себя в обители церковь во имя Св.Троицы, окончательно построенную в 1901 году. Богослужения в ней в ней совершается с 1901 года на походном престоле назначенным в общину отцом Александром Соколовым при пении хора певчих сестер обители. При обители имеется школа грамотности на 12 учениц, с учительницей из сестер общины, в настоящее время вчерне построена больница и запасено часть материала для полукаменного здания для трапезной и келий сестёр, пекарни, поварни и склада провизии. Собственные средства общины – труды сестер, они сами пашут землю, сеют и убирают хлеб, запасают на зиму корм, занимаются ремеслами: ткут ковры, вяжут скатерти и салфетки, часть, с благословения епархиального начальства, ездит по сбору пожертвований в пределах епархии, а часть исполняет службы при церкви. Неурожаи хлеба в последние годы немного помешали постройке церкви, в ней пока не установлен постоянный иконостас»  (Казина А.В. Михайловская община Омской епархии //Русский паломник, №16 – Спб,1903 год).
23 мая 1903 года настоятельница Градо-Троицкого Казанского монастыря игумения Феофания по указу Омской Духовной Консистории в монашеское одеяние : Наталию Панкову, Ксению Климову и Хионию Матвееву, а 20 июня Варвару Кокину, Ирину Распопину и Веру Гребенщикову.
Приехавший на торжество Преосвященный Омский Гавриил 15 мая 1906 года постриг в монашество Анну Васильевну, с наречением имени Евпраксии. В 1905 году открылась школа для десяти учащихся, в ней преподавала Параскева Забалуева. В 1907 году казначеей общины служила Апполинария, благочинной была Виталия, обязанности церковной старосты выполняла Ангелина, в качестве экономки работала Ирина Распопина. 11 января 1909 года Евпраксия была возведена в сан игуменьи монастыря. Ближайшие ее сподвижницы также приняли духовные имена – Евстолия, Епифания, Серафима, Аркадия, Нина, Ефимия, Еликонида, Евлампия, Анна. 19 января 1908 года община была  переименована в общежительный монастырь.  В нем имелись жилые помещения: дома священника (четырехкомнатные), дом начальницы, здание школы, больница, двухэтажный каменный дом для приезжих, 15 зданий для сестер, мельница, деревянная церковь. Скот: 20 лошадей, четыре пары волов,17 коров, 60 овец, 22 теленка. Сельхозорудия: жнея, сеновязанка, плуг, молотилка.
Количество сестер-послушниц неуклонно увеличивалось. В 1905 году  в нем было 85 сестер-послушниц, в 1906 -112, в 1907 – 122 девушки. В 1908 году на участке проживали 6 монахинь и 119 сестер-послушниц.  Через несколько лет 19 декабря 1911 года игуменья Евпраксия обращается с письмом к Императрице Александре Федоровне: «Будучи пионером христианства, в таком глухом углу, как Киргизская степь, монастырь дает приют уже 154 сестрам и призревает 20 девочек, круглых сирот. Содержится монастырь исключительно на средства, приобретенные трудом сестер из которых большая часть старух немощных, и в их числе 6 слепых…». Настоятельница заботится  о школе, «этом рассаднике знания в духе православия, самодержавия и народности», поэтому просит императрицу выделить средства на строительство «благолепного» храма и школы (РГИА.Ф.799.Оп.26.Ед.хр.843.Л.2об).
19 сентября 1913 года епархиальный наблюдатель В.Виноградов, сопровождавший епископа Омского и Павлодарского Андроника в поездке по Петропавловскому уезду, сделал в отчёте запись о посещении монастыря высшим духовенством.Привожу его запись полностью с сохранением орфографии документа:
« 6 ч. вечера Казинскій женскій монастырь.
Его Преосвященство у воротъ обители встр;тили вс; насельницы монастыря во глав; съ игуменіей Евпраксіей „со кресты и иконы". Какъ только Владыка вышелъ изъ экипажа, матушка игуменія, а всл;дъ за нею и вс; монашествующія земно поклонились Его Преосвященству и поднесли хл;бъ-соль. Владыка приложился къ св. иконамъ, благословилъ и поц;ловалъ хл;бъ и просл;довалъ въ монастырскій храмъ.
По пути сл;дованія Владыки по об; стороны стояли послушницы и п;вчія въ присвоенныхъ имъ одеждахъ и головныхъ уборахъ и также земно кланялись Преосвященному въ отв;тъ на благословеніе.
Подъ красный монастырскій колокольный звонъ Владыка вошелъ въ св. храмъ.
Зд;сь монастырскій священникъ о. С. Полевой встр;тилъ Его Преосвященство въ облаченіи со св. крестомъ краткой прив;тственной р;чью, въ которой „выразилъ отъ лица обители радость, просилъ войти и преподать вс;мъ Архипастырское благословеніе". Во встр;ч; принимали участіе: благочинный священникъ о. Жемчужниковъ, о. А. Богомоловъ, о. С. Патрушевъ, о. С. Елдашевъ и діаконы: о. А. Поповъ, о. ;. Рыбалкинъ, о. ;. Швидкій и о. Г. Товкачевъ. Храмъ монастырскій—деревянный, небольшой, съ довольно хорошимъ и благол;пнымъ иконостасомъ, посвященъ Архистратигу Михаилу.
Около 7 ч. вечера началось торжественное всенощное бд;ніе, которому предшествовала обычная встр;ча Владыки. Монастырскій хоръ стройно проп;лъ тропарь храму. Владыка преподалъ Архипастырское благословеніе и благословилъ начало бд;нія.
Къ Архіерейскому служенію собрались и крестьяне ближайшихъ селеній, такъ что храмъ былъ полонъ народу. Сослужили Его Преосвященству т;же священнослужители и о. Епархіальный Наблюдатель свящ. В. Виноградовъ. По окончаніи литургіи преподавъ вс;мъ Архипастырское благословеніе, Владыка осматривалъ подробно вс; службы и зданія монастыря, побывалъ во вс;хъ келліяхъ насельницъ и, разд;ливъ трапезу, отбылъ на заимку монастыря, гд; также знакомился съ положеніемъ д;ла. Преподавъ благословеніе сопутствовавшей матушк; игуменіи, Владыка отбылъ изъ монастырскихъ влад;ній.
Казинскій монастырь основанъ на средства, пожертвованныя вм;ст; съ большимъ количествомъ земли  Казинымъ (военнымъ). По его имени монастырь получилъ свое названіе. Матушка игуменія, въ мір; г-жа Казина, по смертіи мужа постриглась въ иночество и теперь всец;ло отдалась устроенію обители, вм;сто св;тской жизни со средствами. Намъ приходилось вид;ть келлію матушки: это – самая обычная, очень скромная келлія монахини, безъ всякихъ претензій на удобства, возможныя для игуменіи монастыря. Мало того, у матушки н;тъ даже койки, она смиренно покоится на полу» (Виноградов В. Поездка Его преосвященства Андроника епископа Омского и Павлодарского по епархии для обозрения церквей Петропавловского и Кокчетавского уездов.-Омск, 1913. 89 с.).
Епископ Андроник дал высокую оценку деятельности игуменьи и сестер. Сам он 20 июня 1918 года был закопан живым пермскими чекистами. Позже причислен к лику новомучеников Российских.
К 1915 году,  благодаря помощи Синода, были построены  две церкви (страховые оценки по 10000 рублей), часовня, просфорный дом, больница, хлебопекарня, дом священника, баня, трапезная, двухэтажная  каменная школа. Монастырь обзавелся сельскохозяйственной экономией, расположенной у озера за версту от усадьбы, с ветряной мельницей, кузницей, большим количеством лошадей, дойных коров, быков. Была куплена паровая молотилка. Монастырь имел мельницы в Звериноголовской и Петропавловске, содержал подворье в Омске (угол Тюремной и Вдовьего переулка, заведующая монахиня Магдалина) и Кургане (по ул. Мяготина, 106, ). У самого дома игуменьи вырос большой сад. Собирали в нем крыжовник, клубнику, малину, яблоки. Вся огромная территория березового леса была окопана глубоким рвом ( выкопан в 1908 году наемными рабочими – прим.автора). К центру была проведена высокая насыпь, по ней приезжали гости, шли богомольцы со всей округи.
Мужчин в монастыре было двое – священник (последовательно – Николай Федорович Попов – духовник 1-го благочинного округа 65 лет, Авенир Константинов, Александр Соколов, Сергий Яковлевич Бисеров (1870-позже 1910), Иван Симонов, Павел Дмитиевич Пархомов и дед-мельник, ловивший рыбу для общины в круглом озере. «Священнику от монастыря даётся пахотной и сенокосной земли 100 десятин. Содержание он получает 300 рублей в год, отопление и три части доходов из братской кружки… Всего дохода в течение года поступает до 300 рублей (И Голошубин. Омская епархия, –Омск,1914 год. С.140).
Монахини из  казачьих семей несли послушание в рукодельных группах, иконописной, чеботарне, просфорне, работали доярками, птичницами, сеяли и убирали хлеб. Монастырь давал покой и приют престарелым и больным женщинам. Здесь давали возможность обездоленным отдохнуть и оправиться от пережитых невзгод. Заневестившихся девочек  не задерживались в обители  – их старались выдать замуж  за хороших домохозяев в хорошие семьи, в которых желали иметь их и женами и снохами, зная, что они научены всему только хорошему. Из воспитанниц монастыря получались прекрасные жены и матери.
В храмах монастыря шли ежедневные богослужения. Деятельность старых монахинь была строго регламентирована. Одна занимала должность казначея, другая несла ответственность за внутренний распорядок службы, третья руководила хором.
О хоре вспоминали те, кто был на службе в храме: «Это было красивое, волнующее, театральное исполнение. Церковный хор в исполнении 20 прекрасных молодых голосов под руководством дочери казака станицы Крутоярской Марии Бобровой, приводил молящихся в восхищение, вызывая слезы на глазах. Священник о. Иван Симонов имел сильный голос и, бывало, подхватит какую-нибудь ноту вместе с  хором, кажется, будто церковь поднимается в воздух». Сохранились несколько фамилий монашек из окрестных станиц – Анфиса Лещева, Луша Подгузова, Таня Львова, Зина Дедова, Нюра Смыслова, Сима Песьяная, Нюра Косоногова, Нина Конгурцева, Марфа Смыслова, Клава Веневцева…А сколько их прошли школу монастыря! В 1911 году игуменью Евпраксию Священный Синод наградил наперсным крестом – «за подвижничество».
Как уже говорилось монастырь имел свои подворья – в Омске и Кургане. Еще не будучи игуменьей Анна Васильевна подавала прошение в Омскую духовную консисторию, в котором просила разрешение на постройку храма в станице Пресногорьковской, но 24 сентября 1896 года получила отказ (ИАОО. Ф.16.Оп.1 Д.43,Л.262 об). После отказа она все силы положила на развитие общины. Когда же община стала монастырем, игуменья стала добиваться постройки храма  при подворье в Кургане на улице Дворянской. Городская Дума выделяет место в III квартале города, напротив Троицкого кладбища. Здесь и находился «Монашкин дом», как называли его старожилы (ул.Коли Мяготина, 160, сломан в начале XXI века). Сестры зарабатывали на жизнь рукоделием и вели с посетителями беседы об устройстве мира. 7 сентября 1909 года в Тобольск отправляется письмо.
«Архистратиго-Михайловского общежительного монастыря игуменья Евпраксия. Нижайшее прошение. Припадая к стопам вашего преосвященства, Милостивого архипастыря и Отца, почтительнейше осмелюсь просить утвердить план на церковь в городе Кургане Тобольской епархии и благоволите разрешить производить постройку. При сём прилагаю проект плана, смету и разрешение Городской думы. Настоятельница монастыря игуменья Евпраксия. 31 августа 1909 года». Своих средств у монастыря нет – надежда на пожертвования горожан. Уже в октябре благочинный Николай Богословский пишет отказ – игуменья и сестры  из «чужой» епархии и задуманное  остаётся только на бумаге (Скворцов А. Размышления о непостроенном храме //Субботняя газета, 14.09.1996, Курган).
Омскому подворью повезло больше. На его территории,  на Тюремной улице (ныне улица Пятой армии, северо-западная окраина  города) стоял Георгиевский храм. Первоначально этот храм был заложен в 1905 году в Богородице-Михаило-Архангельском монастыре под Ачаиром, на месте, освященном Св.Иоанном Кронштадским, при этом пастырь сказал: «Недолго храму стоять на сём месте». Деревянная церковь была выстроена на средства купеческой вдовы Дарьи Федоровны Волковой в память сына и воинов, погибших в русско-японской войне. Храм по особому ходатайству епископа Гавриила перед Священным Синодом был перенесен на подворье Архистратиго-Михайловского женского монастыря. Церковь разобрали и  перенесли на средства чиновника А.В.Иванова. Торжественная закладка храма была совершена 19 июля 1909 года епископом Гавриилом и проповедником Иоанном Восторговым (1866-1918, расстрелян). С 1912 года в храме служил священник Капитон Чумакин. В начале 1920 года подворье монастыря было передано собесу для размещения в нем детского приемника-распределителя, но храм оставался действующим. В 1932 году церковь была закрыта, с неё сняли купола, снесли колокольню. Позже разобрали. Теперь на ее месте жилые постройки.
По воспоминаниям очевидцев, в 1917 году Евпраксия была хорошо сохранившейся женщиной. На лице её почти не было морщин, еще видны были следы былой красоты. Полная, с гордой осанкой, она всегда во время богослужения проходила через всю церковь к своему месту,  толпа молящихся с трепетом и поклонением расступалась, давая ей дорогу. С обеих сторон ее поддерживали две монашенки, третья несла позади черный шлейф. Около иконостаса она садилась в огромное обитое чёрным бархатом кресло. Разговаривали с ней через специальную трубку.
Игуменья с сестрами с огромной тревогой восприняли октябрьские события 1917 года. Монахини стали свидетелями жестоких боев между казаками Сибирского корпуса и красноармейцами 5-й армии осенью 1919 года в период Петропавловской операции. Игуменье Евпраксии было ясно, что близится конец делу всей ее жизни. Но, пока шла братоубийственная гражданская война, у богоборческой власти не доходили руки до расправы с монастырём. Но уже летом 1920 года в Омскую губчека поступила информация о том, что "тормозами проведения мясной заготовки является агитация духовенства Пресногорьковской волости, где находится женский монастырь"( ЦА ФСБ РФ.Ф.1 Оп.4.Д.214.ЛЛ.22-26 об).
 В феврале 1921 года началось Западно-Сибирское восстание казаков и крестьян против советской власти.  В районе станицы Пресногорьковской действовала «1-я Народная армия», численность которой достигала полутора тысяч человек. Некоторые руководители восстания называли себя именами известными местному населению по событиям гражданской войны – генералами Анненковым, Лебедевым, Церетели. По сведениям ЧК на слуху были офицер Морозов, казаки Ольгинский и Иван Дурнев. Большая часть  руководителей согласно агентурным данным  скрывалась в женском монастыре близ станицы Пресногорьковской под видом богомольцев (ОГАЧО.Ф.П-77,Оп.1.Д.344.Л.42об). Эти данные послужили основной причиной расправы с монахинями монастыря.
В марте 1921 года в монастырь вошёл пресногорьковский отряд ЧОН. Основу этого отряда составляли бойцы Дмитрия Алексеевича Ковалева (1896-1933). Летом 1919 года он создал партизанский отряд, помогавший частям  5-й армии освобождать уезд от колчаковцев, позже занимался продразверсткой и перенёс опыт гражданской войны на борьбу с местным населением.  Обвинив монахинь в том, что они снабжали оружием повстанцев отряда есаула Ивана Дурнева и прятали руководителей восстания, чоновцы арестовали игуменью Евпраксию, монахиню Феофанию, несущую послушание монастырского казначея и матушку Серафиму. Их угнали в Макарьевку и расстреляли на льду озера Церковного, против огородов Макара Садового и дядьки Прасола, у северо – западного берега. Убитые пролежали под мартовским небом всю ночь, а наутро тел  не оказалось. Лишь спустя год их местонахождение было обнаружено комиссией по изъятию церковной утвари – прах покоился в главном алтаре Троицкой церкви монастыря (в советское время в храме располагалась школа). По свидетельству очевидцев, на груди игуменьи лежала большая черная книга. Власти, с целью опровержения слухов о вознесении монахинь, выставили их останки на всеобщее обозрение. Тела были похоронены у небольшой часовни кладбища поселка Песчанка. Часовня стояла в центре погоста, сейчас на этом месте небольшое возвышение. Согласно метрическим книгам монастыря здесь хоронили монашек и местных жителей. Старожилы окрестных поселков считают, что пьяные чоновцы ковалевского отряда забрали сестер из-за сокровищ игуменьи, которые, будто были спрятаны ею в монастыре. Местные хорошо знали участников расстрела. Об этом говорит такой факт – через два десятилетия, в годы войны, в Макарьевку привезли анновского крестьянина Филиппа Порфирьевича Журавлева, который должен был сменить на посту председателя колхоза Ивана Руфовича Виниченко. Жители знали об участии его в расстреле и не хотели голосовать. Несмотря на это Журавлева утвердили  председателем. Жил один, на отшибе, ни с кем не общался.
В октябре 2010 года я провел экскурсию в монастыре и рассказал то, что знал петропавловским студентам. Их привезли на двух автобусах. Руководил студентами кандидат философских наук Сергей Федорович Шатилов. Позже он нашел местоположение храма во имя Св.Троицы, раскопав место алтаря, где когда-то был склеп для монахинь. Интересную историю ему поведал житель Макарьевки Степан Аникеевич Хамазин. Он рассказал услышанное от деда. С его слов выходило, что в северо-западной части озера Церковного, на льду, метрах в 100 от берега, ближе к вечеру, расстреляли трех монахинь. Убитые пролежали ночь и следующий день, на другую ночь три жителя Макарьевки Крюк, Братчиков и неизвестный вывезли тела на трёх санях в монастырь. Позже, в коллективизацию  названные жители выехали из села. Убиты были выстрелами в затылок и лежали в одежде. Расстреливали их около десяти человек. «Это были люди из отряда Ковалёва, был такой бандитский отряд, занимавшийся разбоями. Они были ни за белых, ни за красных». Эта версия отличается от версии действий молодых монашек, следовавших за расстрельной командой, привезли тела. Неизвестно также, был ли сам Ковалёв в этой группе чоновцев.
Согласно воспоминаниям монахини Зинаиды Дедовой  монастырь был окружен красным отрядом в марте 1921 года. Красноармейцы считали, что монахини прячут участников мятежа. Мать-игуменья вышла к ним. Все насельницы сбежались на площадь и стали свидетелями допроса. Старший спросил – где игуменья прячет врагов революционной России. Матушка ответила, что никого в монастыре нет, и было бы опасно для монастыря кого-то прятать. Только в больнице лежат двое раненых. Монастырь долго обыскивали.. Из больничного дома вывели раненого. Он оказался сыном богатого казака и принимал участие в восстании. Парня зарубили по приказу командира тут же у стен больницы. Монашки, свидетели казни, упали на колени и стали молиться. Матушку-игуменью и сестру Феофанию увели в сторону Макарьевки. Далее привожу запись воспоминаний Зинаиды Васильевны, записанные А.И.Дедовым со слов бабушки Ирины Владимировны:
«Мы молились в Троицкой церкви в то время, как монастырь просто взорвался от плача. Выскочили на улицу. Господи! Упаси, Господи, увидеть то, что нам довелось! На санях лежали окровавленные тела матери игуменьи Евпраксии и Феофании. Мы пали на колени, плакали и молились.Но казак, который привез тела, сказал: «Надо сегодня же ночью похоронить… Как бы большаки не надругались над ними». Мы унесли тела в храм. Омыли и положили на плахи. Другие сестры побежали с мерками в экономию, где нужно было подобрать гробы по размеру. Гробы обили черным материалом и привезли в церковь Святой Троицы. Батюшка Александр читал молитвы, а сестры сняли доски пола в алтаре  и начали рыть широкую могилу. Никто не спал в эту ночь, даже девчонки-школьницы молились в часовне. Доски пола застелили над гробами. Гвозди пробили по старым местам и хорошо все затерли. Остаток утра и день провели в молитве. На третий день нас изгнали из монастыря» (Дедов А.И. В тени монастырских стен, –Половинное, 2011 год).
Федор Николаевич Церахто писал: «Однажды меня назначили в комиссию по изъятию золотых и серебряных вещей. Объехав в районе ряд церквей, мы добрались, наконец. до монастыря.К этому времени он был ликвидирован.Все движимое имущество было конфисковано, в экономии организовалась небольшая сельхозартель «Труд», а на центральной усадьбе во всех корпусах был создан детдом. Монахини все разъехались, но в некоторых избушках еще жили 15 монахинь. Церкви были запечатаны, а внутри их оставались все ценности. Комиссия, открыв церкви, занялась описью вещей.В это время ко мне подошла одна монахиня. Я её хорошо знал в лицо , но не помнил фамилии..Звали её Симой , работала она в сапожной мастерской, и все её звали Сима-чеботарка. И вот она сообщила мне одну тайну. Когда игуменью и казаначея арестовали, то их увезли в село Федоровку, в 50 верстах от монастыря ( так в источнике –С.В)  и там расстреляли . Трупы всю ночь оставались лежать под открытым небом. А наутро их не оказалось. Принятые меры по розыску ничего не дали. Такое внезапное исчезновение было кому-то на руку. Стали сочинять и распространять всякие нелепые басни. Говорили, что тела «святых» монахинь обязательно появятся через несколько лет, как святые мощи «великомучениц». Слухов ходило множество. Прошло с того времени около 6 месяцев, и вот вдруг я узнал от монахини местонахождение «мощей». В ту ночь, когда трупы расстрелянных остались на берегу озера, группа самых отчаянных монахинь пробрались к этому месту и похитила их. Тщательно скрываясь, они тайно перевезли в монастырь трупы. Здесь в главной церкви в алтаре вырыли яму, обложили ее кирпичем и установили в ней «мощи». Узнав об этом, мы отодвинули с места престол и убедились в том, что Сима сказала правду. Монахинь, участвовавших в похищении теперь на месте не было. Несколько дней приходили люди и убеждались в проделках монастырских служителей. Перестало жить осиное гнездо». 
Есть вопросы к тексту. Как Церахто, помнивший мельчайшие подробности быта, фамилии и детские клички мог перепутать Федоровку и Макарьевку? Как он мог принимать участие в комиссии, чья деятельность в районе проходила в мае 1923 года, а  с его слов выходит, что страшная находка состоялась осенью 1921 года? Что его заставило ошибаться?
 Ковалевский отряд был расформирован в мае 1921 года. Его действия даже чекистам показались неправомерными и  жестокими.
Об этом свидетельствует записка от 12 мая 1921 года руководства Курганского уезда командующему войсками Петропавловского уезда и Челябинскому губисполкому  Советов: «…из юго - восточного сектора уезда, где оперирует отряд  Ковалёва по борьбе с бандитизмом, получаются сведения, не подлежащие сомнению и проверке, о том, что отряд деморализующе действует на население, остающееся до сего времени верным к советской власти, своими безосновательными действиями по конфискации имущества без оформления этого актами и протоколами (им допущено до 30 конфискаций), бессистемно проводимому террору (так, им расстреляны без суда служители культа и граждане в Боткинской, Байдарской и Саломатовской и других волостях, по заверениям волисполкомов,  люди лояльные к госстрою), по самоснабжению своего отряда на глазах населения. Принимая во внимание, что дальнейшее такое бестактное поведение т. Ковалёва с точки зрения политической этики терпимо быть не может, в то же время, ценя его заслуги по борьбе с бандитизмом и зная, что он непосредственно в служебном отношении не подчиняется командованию нашего уезда, настоящим уисполком просит Вас принять соответствующие меры к укрощению пылкого командира и призвать его  к порядку в порядке команды, иначе уисполком вынужден будет отказаться от услуг т. Ковалёва, как бы ценны они не были» (ГАКО,Ф.р.635Оп.4.Д.23.Л.186, автограф).
Летом 2023 года у села Башкирское был найден прах нескольких человек. Было высказано предположение, что это группа людей была расстреляна 5 мая 1921 года проходящим через волость отрядом Ковалева. Об это сообщает военком села Быков. Он приводит и список расстрелянных: священник села Воскресенское Андреев Василий Владимирович, священник села Башкирское Низковских Виктор Иванович, Мальцев Ефим Иванович, Ковалев Афанасий Иванович.  Из Романово – Логиновский Матвей, Баранов Феофан,Сухарев Григорий, Худяков, из казачьего поселка Починный Кретинин Трофим (ГАКО. Ф.Р-635,Оп.1.Д.376.Л.89). Были расстреляны пресногорьковский священник Василий Александрович Преображенский и псаломщик Петр Лученинов. 3 мая у деревни Жилино был расстрелян священник Байдарской церкви Н.В.Нагаров и священник Марайской церкви Иван Михайлович Поляков (ГАКО.Ф.Р-635.Оп.3Д.4253.Л.15).
Конечно, у читателя вызывают удивление приведённые в документе фразы «бессистемный террор» и «бестактное поведение» в отношении населения, но времена были тяжёлые и такого рода формулировки были в ходу. Даже известный писатель Иван Петрович Шухов, будучи сам чоновцем,  называл отряд не иначе как «банда Ковалева», а ведь он был очевидцем событий. Брат писателя Иван, принявший сторону восставших, был расстрелян. Отец выкопал его из братской могилы и привез замерзшее тело домой, чтобы оттаять и захоронить по-человечески. «1921 год. Брат на брата. Иван – с мятежниками. Дмитрий вместе с сестрой Паней – с коммунистами.. Я – чоновец. Несу караул в ночи у штаба ЧОНа. Мой арест повстанцами. Казнь мятежниками Виктора Воропаева. Расстрел Нины Садчиковой и Нины Размановой. Гибель старшего моего брата Ивана. Отец откапывает в братской могиле труп Ивана. Привозит его убитого на салагах, укрытого рогожей к нам домой. Иван на скамье – в кухне нашего дома. Оттаивает. Кровь сочится в подставленные под скамью тазы и ведра. И в эти же дни – смерть молодой жены Ивана – Нины. И тут же смерть и их новорожденного сына» (Шухов И.П. План «Пресновских страниц».Очерки. Воспоминания. Письма.-т.5.-Алма-Ата. 1983.с.566-567). В кратком отрывке показана вся трагедия неокончившейся гражданской войны в одной семье.
Дмитрий Ковалёв был для многих героем гражданской войны, личностью поистине легендарной. Весной 1919 года в Анновке вместе с братом Иваном он создал отряд из бывших фронтовиков, не желавших служить в белой армии. Отряд успешно действовал против колчаковской милиции и многочисленных карательных отрядов, рыскающих по степи в поисках дезертиров. Приходилось ковалевцам сражаться и против карателей штабс-капитана Ванягина, подавивших с особой жестокостью Мариинское восстание. В период освобождения Северного Казахстана от колчаковцев Ковалев действовал совместно с регулярными частями Красной армии, осуществляя разведку. В разное время отряд насчитывал до 160-180 конных и пеших бойцов. В феврале 1921 года в отряд Ковалева влились молодые бойцы, считавшие за особую честь попасть в отряд. Их использовали для охраны объектов и сопровождения обозов. Только проверенные люди занимались карательными акциями. Ковалев и его старые бойцы в какой-то момент  перестали различать, где ярые контрреволюционеры, а где граждане, лояльные советской власти. Они  стали подобны ванягинцам. Люди, с радостью и надеждой встречавшие отряд Ковалева-освободителя два года назад, теперь в ужасе прятались , когда на улицах появлялись его всадники. На мой взгляд, трагедия Ковалева и его старых соратников, заключалась в том, что «кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем» (Ф.Ницше). В 30-е годы братья занимались коллективизацией в донских станицах. В 1933 году Дмитрий Ковалев был убит в Москве , будучи следователем по делу вредителей на заводе КИМ. Комиссар отряда Иван Алексеевич похоронен в Москве, персональный пенсионер.
         После разгрома восстания монастырь был ликвидирован, а церкви опечатаны. Монахини разбрелись, куда глаза глядят. Они были опасны для новой власти и подвергались преследованию. Зинаида  Владимировна Дедова (1885 – 1934 гг.) вместе с монахиней Хавроньей после ухода из монастыря служили в молельном доме села Филиппово, устроенном местными крестьянами в небольшой землянке. В Чулошном жила монахиня Марьяна, арестованная за свою пасторскую деятельность. В Починовку ушла Ксения Григорьевна Веневцева, осталась верна монашескому обету до смерти в 1933 году. Монахини продолжали дело своей невинно убиенной игуменьи.
Показательна история монахини Зинаиды Дедовой. Курганский краевед Александр Иванович Дедов (1949-2015) пишет: «Дело было в небольшом дефекте глаз, доставшегося ей от рождения… «Пойду я, тять. Добрый мужик меня замуж не возьмет, а за худого я сама не пойду. Буду лучше Богу служить». Игуменье пришлась по сердцу Зинаида и она сделала ее посыльной – отправляла её в Курган и Омск, где Зина работала вместе с другими. Она была хорошей портнихой : шила платья, верхнюю одежду, вышивала рисунки на занавески, популярные в сельских домах. В монастыре выучилась читать и писать. Страшной мартовской ночью пришла Зинаида Владимировна в дом своего зятя Павла Дмитриевича Дедова, георгиевского кавалера, привезла на саночках свою воспитанницу Машу.
В молельном доме села Филиппово баба Зена, как называли ее односельчане, рукодельничала, делала вербочки к церковным праздникам, венки невестам. Шила одежду, занималась воспитанием приемной дочери. Позже нашлись родственники и забрали ее в Петропавловск. Бабушка пошла пешком в Чулошное на похороны  монахини Марьяны, простудилась и умерла. Она была смиренной женщиной – своему племяннику Павлу, не хотевшему вступать в колхоз, говорила – вступать нужно, нельзя идти против власти. «Весной на могиле Зинаиды Владимировны бурно цветет сирень. Филипповцы, бывая на кладбище в родительский день, подходят. Поминают, пока есть, кому помнить…» (Дедов А.И.Люблю не претендуя. – Половинное, 2005 год).
Уроженец Харьковской губернии, бывший священник монастыря, Павел Дмитриевич Пахомов, после ликвидации монастыря проживал в Пресноредутском (1923 год). Работал фельдшером , заведующим больницей и аптекой в детском доме.
Насколько монахини были опасны для богоборческой власти, говорит документ 1923 года – запись под схемой монастыря, преобразованного в артель «Труд». Неизвестный пишет: «Необходима изоляция построек, напоминающих старое монархическое время, как старая церковь и часовня, которые , в случае невозможности продажи с торгов, надо передать населению близлежащих сел.. Ввиду того, что они до сего времени состоят в ведении монахинь, которые привлекают к богослужению значительную массу, агитируя среди таковых». Новую церковь предполагалось использовать под склад сельхозорудий. Позже новая церковь стала клубом, а Троицкая церковь – школой.
В экономии на берегу озера открыли социалистическую сельхоз артель «Труд». С 1923 года начал свою историю детский дом, в котором жили  сироты, в том числе и дети «врагов народа». Детдом просуществовал до середины 60-х годов. В послевоенные годы детгородок, по описанию Николая Лавринова, выглядел так:  «Миновав последние деревья на бугре, оказываюсь в поселочке с теми же, что и до войны несколькими одноэтажными домиками, двумя двухэтажными зданиями и двумя сооружениями, по – прежнему непривычной формы, с неестественными кровлями, напоминающими теперь почему-то всадников без головы. Это - приспособленные под клуб и школу церкви бывшего женского монастыря. Потемневшие от времени строения, остатки садовой изгороди отдавали стариной, казались ветхими  и тоже игрушечно маленькими. Непривычно тихо и безлюдно даже по сельским представлениям» ( Лавринов Н.Г.Жизнь, – Курган,2000  год).
Последний директор детского дома Николай Петрович Расюк рассказал автору о находке в старом подвале  храма (в советское время – клуба) трёх черепов с характерными  отверстиями. Их нашли в 1966 году и погребли там, где много лет назад положили монахинь. Место захоронения в наше время определить не удалось – часовни давно нет, как нет и старушек, знавших эту историю. С.А.Хамазин датирует находки 1969-м годом и вспоминает: «Я видел черепа, в одном даже была пуля  от нагана. Проломы были в черепах сзади. Женщины и старушки, жительницы Песчанки, захоронили кости у каменной часовни на кладбище села. В чем хоронили и как я не знаю». Иван Дмитриевич Подобин рассказал, что «под сценой в клубе нашли черепа и остатки одежды, похоронили не на кладбище, а в монастыре и никому не сказали где». 
 В 2025 году от всего огромного комплекса монастырских зданий остались лишь стены двухэтажной школы и 1-ый этаж дома священника.  Обе церкви (клуб и школа0 заросли тополями, кленами и кустарником. Где-то здесь, на церковном погосте, покоится прах есаула Казина. Местность покрыта остатками фундаментов различных сооружений, заросших кустарником и молодыми березами. По краю крутого склона проходит еле заметная борозда – ров, опоясывающий территорию монастыря, время почти сровняло насыпь дороги, петляющей вдоль озера  к Макарьевке. В монастырском саду тишина. Опавший лист толстым слоем устилает землю. Изредка хрустнет под ногами ветка.  Десяток огромных столетних сосен составляют аллею (за проступок каждая монашка должна была посадить деревце и ухаживать за ним – прим. автора), по которой некогда любила гулять игуменья, даже через сто лет видны остатки посаженных тогда деревьев, различима планировка парка из акации и сирени. Завершает строй сосен два сросшихся гигантских, в три обхвата, карагача. Дом игуменьи стоял у плодового сада, от него остался небольшой холм. Вид, открывающийся с гребня, на котором в 1896 году отрыли первые землянки, очень красив – глубокая долина, озеро, привольная лесостепь. Посещение этого места оставляет в душе человека глубокий след – здесь существует поверье, что души расстрелянных монахинь неприкаянно бродят по окрестностям.
Подвижнический вклад игуменьи Евпраксии  в развитии основ православного христианства в нашем крае трудно переоценить. До сих пор на Пресногорьковской линии пожилые люди вспоминают много хорошего о монастыре и его настоятельнице. Будем же и мы хранить память о настоятельнице Архистратиго – Михайловского монастыря, крестный путь которой и мученическая смерть явили нам пример беззаветного служения Господу…
В 2015 году был установлен поклонный крест на месте, где некогда располагался алтарь Троицкой церкви и прикреплена памятная доска на стену монастырской школы.
 Архистратиго-Михайловский монастырь был включен в Карту сакральных мест Северо-Казахстанской области, а также указан в списке памятников истории и культуры Северного Казахстана. Взят под охрану государства в 2019 году.      
Такое событие как расстрел монахинь и ликвидация монастыря надолго остались в памяти людей, но говорить об этом было опасно. Событие обрастало новыми деталями и стало легендарным. Краевед В.Вахтин считает, что игуменья не погибла в марте 1921 года, а скрывалась в семье Постоваловых в селе Башкирское Валентина Степановна Соболева (1922 г.р.) рассказала о том, что игуменью вызвали в 1935 году в ЧК. «Домой она пришла сама, избитая, вся в синяках. На допросе у неё пытались выяснить, где спрятаны ценности из монастыря, применяя пытки. Она прожила несколько дней и умерла. Тело игуменьи, зарытое в солому, увезли ночью на подводе и тайно захоронили». Родственников чекисты вызывали на допросы. Почему краевед решил со слов очень старого человека, что это была именно Евпраксия, не совсем понятно. Это могла быть любая из изгнанных из монастыря монахинь. Жить в подполье 15 лет в селе, где любой сосед мог донести – нереально. Оставить в живых одну из участниц мятежа красные не могли по определению. Подобные версии возможны только потому, что до сих пор не удалось найти документальные доказательства расстрела. Видимо, по той причине, что их попросту не оставляли. Ведь документ – это улика.
В начале 90-х годов разговорился я на российско-казахстанской границе с таксистом из Воскресенки. Пока ожидали своей очереди на проезд, поведал он мне свою историю. Взялся он однажды троих ребят  из Макарьевки довезти до Половинного. Границы тогда еще не было  и по прямой выходило около сорока километров. Парни были крепко выпивши. Смеркалось. Проезжали возле монастырского леса. Таксист сказал шумной компании, чтобы поутихли – души монахинь своими криками можно побеспокоить. Те еще больше разошлись. Смеялись, что всё это байки и ничего такого быть не может. Всю ночь колесили  по каким-то незнакомым степным дорогам. Компания протрезвела и поутихла. И таксисту было не по себе – дорогу он знал отлично. Ближе к рассвету выехали, наконец, к какому-то селению. Оказались вновь в Макарьевке. «Сильный урок тогда получили мои пассажиры – не стоит смеяться над такими вещами», - закончил водитель свою историю.
Однажды в моем доме раздался телефонный звонок. Звонившая поведала мне следующее.
Во-первых, о себе говорила как о православной христианке, ясновидящей. В последние ночи ей неоднократно приходила ( именно так) во сне игуменья Евпраксия. Она была сильно встревожена состоянием спрятанных  ею за два дня до расстрела церковных ценностей  –  Библии, иконы, чаши для причастия, кресты и утварь для богослужений.
За два дня до гибели игуменья вызвала к себе казначея и спросила, на какой срок хватит продуктов. На этот вопрос монахиня - казначея ответила, что на два дня. Матушка сказала, что этого им хватит, так как через два дня их не будет в живых. Она вызвала пятерых монашек и приказала перетащить в крытый погреб все вещи. Погреб состоял из двух комнат, стены которых были обшиты доской. Во второй комнате стояли три ларя, в которых хранилась мука. В эти лари были сложены принесенные вещи и монастырские документы. После этого одна из монахинь поручила задание заложить дверь из одной комнаты в другую, заштукатурить и забелить. В первую комнату принесли стулья и столы, чтобы дверь не была заметна. Игуменья обратилась к монашкам со словами - если кто-то останется жив, то пусть укажет это место верующим, чтобы вещи вернулись  церкви. Из утвари остались лишь несколько молитвословов для проведения оставшихся служб.  Еще сказала она о том, чтобы не просили пощады у палачей – у них нет души, они не помилуют.
Через два дня явилась расстрельная команда. Главный спросил: «Показывай, ведьма старая, куда драгоценности спрятала?». На это игуменья показала молитвословы. Тогда начался обыск. Главный сам спускался по лесенке в погреб и приказал мебель отобрать, дверь не заметил. Во время расстрела одна из монахинь не выдержала, упала на колени, схватила за сапоги убийцу и молила о пощаде. Игуменья подхватила ее, когда души поднимались в небо и забрала с собою.
Теперь погреб завалился и утварь с иконами находятся в печальном состоянии.
Такой рассказ я услышал. Зная о том, что чоновцы действительно выпытывали у монахинь место , где те спрятали клад, а также то, что местные жители села Песчанки (в 3 км от монастыря)  десятилетиями его искали, но так ничего и не нашли, я решил по имеющимся документам установить местонахождение погреба, тем более, что моя рассказчица довольно подробно описала это место. Имея на руках страховые оценки с описанием жилых и иных строений монастыря за период 1912-1914 год, я изучил их внимательно. Также произошло и с планом 1923 года. Погреба на указанном рассказчицей месте в документах обнаружено мною не было, также как и в страховых описях.
«ложбинка продолговатая с провалом». Полагаю, что для чоновцев церковная утварь, как и иконы, не имели ценности, их интересовали совсем иные вещи. Всё же скорый расстрел без суда и следствия старых монахинь, имевших непосредственное отношение к материальным ценностям представляется мне по-меньшей мере странным. Не было ни официальных допросов, ни очных ставок… Их даже не довезли до Макарьевского ревкома! Что-то из ряда вот выходящее произошло в пути. Хотя пьяные и ошалевшие от безнаказанности «бойцы» могли  это сделать от ненависти и сгоряча.
    В заключение следует отметить то обстоятельство, что поиски документальных свидетельств о мученической кончине ряда священников, игуменьи и сестер пока не увенчались успехом. Расстрельные команды не спешили доверить бумаге свои преступления, совершая издевательства и убийства без приговоров и записанных допросов. Устного приказа командира  было вполне достаточно, чтобы «отправить к Духонину» (расстрелять – прим. автора) любого известного и любимого в народе человека, будь он писателем, генералом или священником. Автору известно по многолетнему опыту работы с историей человеческих судеб, что сами участники расстрелов и их потомство становились горькими пьяницами, уголовными преступниками и. за редким исключением, заканчивали плохо свой земной путь.
Хочется надеяться, что Господь даст в руки будущим исследователям доказательства гибели за Веру православных подвижников.

Приложение:
Сельхозперепись 1917 г.( Ерёмин Н.А.)
Архистратиго - Михайловский Женский (Казинский) монастырь был включен в сельско-хозяйственную перепись посёлка Пресногорьковского.

Земля - 157 десятин, включая
пахотная - 87 десятин
сенокосная - 70 десятин

Скот-156 голов, включая
лошадей (разного возраста) - 32
коров - 59
овец - 60
свиней -5

С/х машины - 26 штук, включая
плуг однолемешный - 1
плуг многолемешный - 2
бункеровка - 1
сеялка - 1
веялка - 1
телеги на железном ходу -5
телеги на деревянном ходу -10
сенокосилка - 2
конные грабли - 1
лобогрейка -1
самосброска -1
сноповалка -1

Ея Императорскому Величеству
Государыне Императрице Александре Феодоровне
Омской епархiи Акмолинской области
Петропавловскаго уезда, Архистратого-
Михайловскаго общежительного женскаго
Монастыря настоятельницы монахини
Игуменiи Евпраксiи с сестрами
Всеподданнейшее прошенiе
Всемилостивейшая Государыня!
Оставшись после мужа бездетной вдовой, я приняла иночество и 12 лет тому назадъ на пожертвованной мною земле, в количестве 800 десятинъ, Божiей помощiю устроила общежительный женский монастырь в честь Архистратига Божiя Михаила. Монастырь находится въ безлюдномъ месте между станицами Пресновской и Пресногорьковской, Акмолинской области, на границе Киргизской ( казахской – прим.С.В.) степи въ 4 верстах отъ того пути, по которому изволилъ въ 1891 году следовать Вашъ Возлюбленный Супруг, Нашъ Державный Повелитель. Будучи пiонером христианства въ такомъ глухомъ углу, как Киргизская степь. Монастырь въ настоящее время даетъ прiют уже 154 сестрамъ и призриваетъ 20 девочекъ, круглыхъ сиротъ. Содержится Монастырь исключительно на средства прiобретенныя трудомъ сестеръ. Изъ которыхъ большая часть старыхъ немощныхъ и въ ихъ числе есть еще 6 слепыхъ.
Примите во вниманiе, Всемилостивейшая Государыня, много ли могутъ заработать полубольныя и старыя женщины земледельческимъ трудомъ при настоящихъ неурожаяхъ, а между темъ нуждъ у Монастыря такъ много.
Нуженъ более благолепный храм…Нужна школа при храме – этотъ разсадникъ Знанiя въ духе православiя, Самодержавiя и народности.
Много нуждъ, страданiй, горя. Надежда мне только на помощь Божiю и на Васъ Наша Любвеобильная Мать. Земно кланяюсь Вамъ Всемилостивейшая Государыня и всенижайшее прошу помогите намъ.
Темъ укажите Ваше Сердце, и не обратитъ ли на насъ сирыхъ, обездоленныхъ свое милостивое вниманiе Вашъ Возлюбленный Супругъ, Нашъ всеобщiй Заступникъ Помазанникъ Божiй.
Повергаемъ къ стопамъ Вашего Императорскаго Величества выраженiе верноподданическихъ чувствъ, всякой преданности и готовности посвятить все свои силы на пользу Государя и Отечества подъ сенiю православной Церкви настоятельница монастыря монахиня игуменiя Евпраксiя.
На письме стоит штамп «КАНЦЕЛЯIЯ Императрицы Александры Феодоровны. 19 декабря 1911 года»
И виза №19 от 23 янв. 1912 года – Оберъ Прокурору Св. Синода.