Украина не отпускает меня. Часть первая

(Продолжение саги об одесской девочке)


Ирочка и Валя

25 марта исполнилось 70 лет моей младшей сестре Ире, и я не могла пропустить эту дату. В харьковской квартире, которую я называла домом, когда там жила мама, всё было привычно, уютно и хлебосольно. Ирочка ещё немножко поправилась, но выглядела молодо, настоящая красавица.  Добрейший Виктор Михайлович, муж Иры,  ведущий специалист по закаливанию атомных турбин или печник, как подтрунивали мы, к счастью, чувствовал себя лучше, и за столом снова гремел его призыв: «Ну, выпьем за моё здоровье!».

 В гости пришёл наш помошнянский земляк, Валентин Вдов. Было время, когда школьница Ира Красножён тайно вздыхала по Вале Вдову, который был на два класса старше. А он вздыхал по Любочке Декусар, которая отвергла его.  Люба жила через один дом от нас, я помнила её девочкой с жиденькой русой чёлочкой, и драма, разыгравшаяся в старших классах, когда я уже училась в Одессе, казалась мне невероятной. Как! Предпочесть Ире Любочку?!

Но «охлаждающая даль» утишила страсти, все переженились, а Ира и Валя оказались в Харькове. Судьба наказала Валентина: жена и дочь оставили его и уехали в Канаду. И вот теперь, одинокий и не очень здоровый, он прислонился к семье Иры. Впрочем, Валентин не был таким уж сиротой. Он стал довольно известным коллекционером, много лет собирал монеты, редкое оружие и другие редкости.

При встрече Валентин подарил мне очередную книжку Григория Гусейнова (того, который написал «Станционные пасторали» про нашу незабываемую Помошную). Теперь он разразился толстым фолиантом «Песчаный Брод и его окрестности», где снова фигурирует наша Помошная и её обитатели. Упомянута там и я как некая «красуня».

 Мы нанесли ответный визит Валентину и в который раз подивились его коллекциям старинных монет, наград и оружия. Он очень серьёзный коллекционер и непременный соавтор шикарных альбомов, посвящённых всяческим редкостям. Можно гордиться таким уроженцем степной глубинки. Он оделил меня ещё одной книжкой: «Монеты России 1700 – 1917 гг.», в которой я нашла все монетки, чудом уцелевшие у меня из памятной мне шкатулки Лидии Генриховны Зандберг. Увы, их осталось так мало!

Вспоминая Харьков

Харьков живёт во мне как город, принявший моих родителей и сестру,  там прошла моя студенческая практика в радиостудии и на телецентре, там я полюбила цветущие левады и балки Слободской Украины. Теперь там  на Одесском кладбище лежат наши с Ирой родители . Поклониться могилам близких было моим первым долгом, когда я бывала в Харькове. Не думали наши мама и папа, что будут вечно лежать так далеко от родной Одессы, но утешало хоть то, что это земля Украины, их родины. Кладбище в Харькове просторное и чистое – это в утешение мне.

А вторым делом было побывать в оперном театре. Новый, с иголочки оперный театр уже славится отличным балетом и прекрасными костюмами. В этот мой приезд мы с Ирой побывали на спектакле «Аида», где художники поработали на славу. Всё остальное тоже понравилось, особенно полнозвучные, «степные» голоса солистов.

Помнится, я сожалела, что Ира не вышла замуж за Жору Вокина и не стала жить рядом со мной, рядом с Москвой. А теперь я подумала, что скорее должна сожалеть я, что выбрала Болшево, а не Харьков или даже многократно осмеянную Жмеринку. Как бы то ни было, я назначаю мужественный фабрично-заводской Харьков побратимом беспечной красавицы Одессы, так и знайте!

Голос из прошлого

Среди событий той весны есть ещё одно очень интересное. Я, кажется, уже писала о том, что с 2008 года я числюсь среди посетителей Форума своего родного института связи в Одессе. Мне посчастливилось разместить там, в разделе «Вспомним, как это было» часть своих записок о детстве, о школе, об институтских годах. Я получила лестные отзывы, нашёлся мой однокашник Юра Сергеев, который начинал своё инженерство в НИИ-4, он прочитал мои записки и прислал мне довольно забавные воспоминания о Саше Шеренкове, авторе выражения «участник доброго поступка». 

Из более молодых выпускников нашлись и мои земляки из Помошной, и даже внучка нашего соседа инженера-связиста Блидаря. И вдруг письмо в Одноклассниках. Пишет мне выпускница нашего института 1983 года Ирина Гофайзен: «Уважаемая Маргарита Павловна! Я залпом прочла Ваши записки и мне кажется, что мальчик Люсик, в которого вы были влюблены в детстве, - это мой дядя, Илья Михайлович Гильдин. Он сейчас живёт в Киеве, я скопировала и послала ему Ваши записки...» И через некоторое время – звонок по межгороду. Довольно приятный баритон с мягким киевским выговором произнёс:

- Здравствуй, Рита! Это Илья Михайлович Гильдин говорит, то есть Люсик, хотя я ненавижу это имя. Я тебя тоже помню, ты была интересная девочка...

И хотя я ждала этого звонка, но приготовиться к нему не успела, и после разговора долго ещё мучилась: не то, не то говорила! Буду в Киеве – обязательно встречусь с Люсиком, хотя давно известно, какие разочарования ждут нас при встречах с детской мечтой.

В апреле 2010 года пришёл толстый конверт, надписанный твёрдой рукой  Ильи Михайловича Гильдина. Оно поразительно, поэтому я просто помещу его в натуральном виде с небольшими купюрами, но зато с тремя фотографиями. Люсик писал:

«Здравствуй, Маргарита Павловна, романтическая натура, воспоминание из далёкого одесского детства! <…> Несколько слов о себе. Как я понял из «Одесской девочки», некоторые вещи ты по малости лет могла и не знать.

Родился я (так считается) 3 марта 1935 года в г. Николаеве, в семье Стогноевых (отец из московских дворян, мать местная). Отец почти сразу умер. Поэтому мать со мной переехала в Одессу, положила меня под роддом на улице Старопортофранковской, откуда меня потом перевели в детский дом.

Как я потом узнал, на семейном совете Залусских, Гайнов, Гильдиных было решено взять ребёнка из детдома и дать ему имя Владимир в честь Владимира Ленина. Эту операцию провела запомнившаяся тебе Мария Ивановна, а её супруг Михаил Маркович работал в это время секретарём райкома партии в Голой Пристани Херсонской области. Но по ошибке секретаря меня записали не Владимиром, а Ильёй – в честь Ильича.

Семья оказалась хорошая, интернациональная, состоящая, в основном, из украинцев, молдаван, русских. Еврейством в полном понимании этого слова (идеология, быт) и не пахло. От этого только и было, что прозвище «Люсик», которое я терпеть не мог. Вот так всю жизнь под чужим именем и фамилией и живу. Думал, было, поменять, но благодарная совесть не позволила. Ведь выжил, и вырос, и выучился, благодаря этой семье.

Во время войны, как и ты, с семьёй был в эвакуации. Когда мы в 1944 году вернулись в Одессу, то поселились в известной тебе квартире №17. Там было пианино, оставшееся от бежавшего немецкого профессора медицины Коха, проживавшего там во время войны. Поэтому Мария Ивановна и решила учить меня музыке. Но тяги к музыке у меня не было, к тому же я страшно не любил учительницу музыки, ну, очень неприятную даму, прогуливал её уроки. Поэтому в 1949 году я бросил это дело и перешёл на учёбу в обычную среднюю школу №107, которая находилась в конце улицы Льва Толстого. Если я не ошибаюсь, я проходил, идя в школу, мимо школы №80, в которой училась ты.

Окончив школу, я поступил в технологический институт пищевой промышленности на холодильный факультет. В это время я, действительно, приходил на танцы в институт, где училась ты. По-моему, одна из <моих> знакомых девушек училась в вашем институте. Кстати, кажется, она очень хорошо танцевала. Ну, это не главное.

После окончания института я работал по направлению на металлургическом заводе им. Кирова в Макеевке, на Донбассе. Так что этот край, откуда наш нынешний президент, я очень неплохо знаю. Что ж, и эту беду украинский народ должен пережить. И я уверен – он переживёт. Этот народ и не такое переживал в своей истории.

Вернувшись в Одессу, я работал в своей же «альма матер»  заместителем декана холодильного факультета. <…> Педагогическая карьера в институте была открыта, но... Программа жизни определила другое. Я встретил в 1964 году очень хорошего человека, будущую мою супругу Людмилу Михайловну – и всё. Всё бросил, женился и уехал жить в Киев. <…>Работал чиновником республиканского масштаба, потом – заместителем директора проектного института «Укрхолод». Интересуюсь биоэнергетикой, имею диплом первой категории. К сожалению, человеческое общество в этом вопросе стоит на очень низком уровне. Да и моё окружение на уровне тех же понятий. Ну, бог с этим. Что есть – то есть.

О семье. Дочь Елена от первого брака и внучка Вероника живут в Генуе.  Дочь Светлана 1965 года рождения и внук Константин (1988), студент университета «Йорк», живут в Канаде, в городе Торонто. Мы с Людмилой неоднократно у них бывали. Их жизнь с нашей сравнивать не имеет смысла: всё другое и лучше.

Лица сверстников детского времени я помню: Яшу Бараненко, внука дворника дяди Матвея и тёти Паши, Юру Шафрановского, Женю Калевича, боксёра Рионгэса, Лину Гунн и других. Но когда приезжал, то ни с кем практически не общался, времени не было почему-то. Вообще, с детства у меня очень часто появлялось и даже сейчас бывает интересное ощущение – как будто я на всё происходящее смотрю со стороны, вроде это происходит не со мной. <…>

Ну, вот в общем пока и всё. Желаю вам с супругом здоровья. Оставайтесь по возможности романтиками. С дружеским приветом от меня и от жены

Илья

P.S. Что бы я хотел ещё отметить, так это отсутствие у меня писательского таланта, как у тебя. А то я бы описал нашу Украину, потому что я сумел всю её объездить от колхозов, совхозов, винсовхозов до райкомов, горкомов и обкомов всех областных городов. Это действует закон компенсации: «Если что-то есть, то в то же время чего-то нет». Будете в Киеве – заходите, наш телефон 550 60 13.
6.03.2010
Киев»

Вот как, оказывается: Люсик - сирота, приёмыш.  А я не верила кухонным сплетням. Мой принц с папкой «Musique» не мог быть сиротой. Он должен был стать пианистом, как Эмиль Гилельс, а не скучным чиновником республиканского масштаба да ещё и занимающимся биоэнергетикой (я, наверное, тоже стою на очень низком уровне в этом вопросе).  И всё же, хорошо, что Люсик, во-первых, жив и написал мне письмо, во-вторых, что он любит Украину, в-третьих, что он прочёл мои записки и, в-четвёртых, что не оспорил их, а, наоборот, косвенно подтвердил их правдивость.

Не судьба нам было увидеться ещё раз в детстве, хотя  школа №107 своим задним крыльцом выходила во двор того дома, где жили бабушка и дядя и где я неоднократно бывала в  в школьные годы. Во время большой перемены мальчишки толкались во дворе, тревожа сохнущее на верёвках бельё к негодованию жильцов. Печально, что мне больше не пришлось бывать в Киеве, и мы с Люсиком так и не встретились.

Но всё же, какая радость через много-много лет услышать голос человека, о котором я помнила всю жизнь! Благодарю Интернет, благодарю Форум моего родного института за эту радость и надеюсь на новые находки (об одной новой находке смотрите «Забытую награду отца»).

Продолжение следует.