Заимствования из Чевенгура в Поднятой целине

Советские писатели Андрей Платонов (1899–1951) и Михаил Шолохов (1905–1984) дружили.
Оба воевали в гражданскую войну – А. Платонов на паровозе, М. Шолохов в продотряде. Оба в 1920-х-начале 1930-х годов состояли в Российской ассоциации пролетарских писателей – официальной советской писательской организации, непримиримо воевавшей со всем несоветским в советской литературе, со всякими буржуазными писателями в СССР – Б. Пильняком, А. Замятиным и с прочим несоветским элементом.
Оба пили.
М. Шолохов сумел помочь А. Платонову с его непутёвым сыном-подростком, когда того посадили за шпионаж. Через несколько лет сына А. Платонова выпустили – М. Шолохов лично поговорил об этом со И. Сталиным.
Андрея Платонова печатали плохо – писал он необычно, был человеком резким, хотя в целом считался всё-таки советским писателем. Единственный роман А. Платонова «Чевенгур», законченный в 1929 г., был запрещён вплоть до падения Советской власти, хотя отрывки из него всё-таки были напечатаны.
У М. Шолохова запрещённых произведений не было. В 1932 г. вышла первая часть его романа «Поднятая целина» о коллективизации на Дону. Вторая часть романа вышла аж в 1959 г., через восемь лет после смерти А. Платонова.
«Чевенгур» А. Платонова был в 1959 г. ещё запрещён, сам А. Платонов уже умер – бояться упрёков в плагиате М .Шолохову было нечего, и «Поднятая целина» М. Шолохова обнаружила заимствования из «Чевенгура».
Как и в «Чевенгуре» герои «Поднятой целины» строят коммунизм в отдельно взятом селении. Как и в «Чевенгуре» есть среди героев «Поднятой целины» и коммунистический фанатик чудаческого поведения – Макар Нагульнов. Как и в «Чевенгуре» есть у коммунистов «Поднятой целины» враги и часть этих героев гибнет от рук этих антикоммунистов.
Конечно, чудачеств в «Чевенгуре» больше, чем в «Поднятой целине», поэтому «Чевенгур» и был запрещён, а «Поднятая целина» всё-таки вышла ещё при Советской власти.
На что ещё и нужны друзья, как не красть, то есть заимствовать у них! Тем более, что друг уже, увы, умер, а позаимствованное ещё запрещено. Конечно, «рукописи не горят» и всё тайное всё равно когда-нибудь станет явным. Вот так советский классик М. Шолохов и попользовался дружеским имуществом. Андрей Платонов был хорошим другом – он не возражал.
Тем более за это простенькое списывание друг Михаил вытащил из тюрьмы непутёвого сына друга Андрея. Спасибо, Михаил, поднял стакан с водкой уже под сильным шафе Андрей Платонович, списывай на здоровье, спаситель моего сыночка!
В литературе все воруют, пардон, списывают друг у друга. Прямо как в школе на диктанте. Основатель формальной школы в литературоведении Б. Шкловский просто считал это неизменным законом развития беллетристики.
Вот и М. Шолохов этого не избежал, хотя, например, откуда списывал юный Миша, когда писал свой «Тихий Дон», сразу сказать трудно – может быть из Гомера с его битвами и путешествиями, с его ранением богов и гибелью героев, может быть у Харитона Афродисийского («Херей и Каллироя») с его охваченных любовью юноши и девушки, может быть, ещё откуда-то. В «Поднятой целине» М. Шолохов вёл себя проще – брал у друга.
Очевидно, вообще в советской литературе и у писателей Российской ассоциации пролетарских писателей (существовала в 1925–1932 гг.) в частности это было принято – общенародная собственность не только на средства производства, но и на тексты отдельных писателей. Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё – списывайте, товарищи!