Ушли пить кофе

Рассказ пятый: Ушли пить кофе

После провальной «битвы за просветление» в коридоре бизнес-центра, Семён впал в состояние, близкое к анабиозу. Он больше не пытался воевать, медитировать или генерировать идеи. Он просто сидел в офисе, расписанном полустертыми мандалами, и смотрел в одну точку. Его путь — от ИИ до дхармы — привел его в тупик.

Именно в этот момент экзистенциального вакуума Ринпоче (Геннадий) решил нанести последний, решающий удар.
— Семён, ты готов, — сказал он, положив руку ему на плечо. — Ты прошел через гордыню, гнев, привязанность. Остался последний шаг к полному освобождению. Отречение.
Отречение от чего? — безжизненно спросил Семён.
— От всего, — глаза Ринпоче загорелись. — От этого офиса. От этих остатков бизнеса. От всех материальных благ. Ты должен передать все это «на нужды монастыря», чтобы твоя душа наконец освободилась от оков собственности.

Валера, который как раз принес из подсобки свой термос, услышал это и замер. «Монастырь», как он знал, был зарегистрирован на Багамских островах, а его единственным «настоятелем» был сам Геннадий. Это был тот же трюк, что и «портал изобилия» Светозара, только в буддийской обертке.

Я подготовлю дарственную, — продолжал Ринпоче. — Это будет твой главный акт сострадания. Твой финальный шаг к нирване.

Семён, сломленный и опустошенный, был готов согласиться. Ему было уже все равно. Потерять еще и офис казалось логичным завершением его пути страданий. Он кивнул.

Валера хотел было вмешаться, закричать, встряхнуть Семёна. Но он посмотрел на его пустое лицо и понял, что слова здесь бессильны. Он молча развернулся и ушел в подсобку.

Семён сидел и ждал, пока Ринпоче подготовит бумаги. Машинально, не зная, что делать, он встал и пошел следом за Валерой. Просто чтобы не оставаться наедине со своим «гуру».

Он приоткрыл дверь в подсобку.

И остановился.

Подсобка, которая всегда была складом хлама, преобразилась. Она была крошечной, но невероятно уютной. В углу стояла старая, но работающая кофемашина — та самая, из кофейни «Корова в канале данных», которую Валера, оказывается, не продал, а выкупил. На маленьком столике стояли две чашки, из которых шел ароматный пар. Аглая, сидя на перевернутом ящике, только что закончила украшать стену той самой гирляндой из «био-резонансного гармонизатора». Мягкий, теплый свет гирлянды отражался в ее счастливых глазах.

А рядом, на самом почетном месте, на коробке с документами, стоял он. Их фикус. Валера только что протер его листья, и они блестели в свете гирлянды.

Валера и Аглая не говорили о карме или потоках. Они просто сидели рядом, пили кофе и тихо смеялись над какой-то своей шуткой.

Семён смотрел на эту сцену, и в его голове что-то щелкнуло. Он увидел не просто подсобку. Он увидел целый мир. Маленький, настоящий, построенный не на великих идеях, а на простых человеческих вещах: заботе, тепле, общем секрете и хорошем кофе. Это была их нирвана. Та самая, которую он искал в облачных серверах, эзотерических практиках и буддийских текстах. А она все это время была здесь, в двух шагах, в маленькой подсобке.

Он понял, что Ринпоче предлагал ему отречься не от «материальных благ». Он предлагал ему отречься от этого. От единственного настоящего, что у него осталось.

Семён тихо прикрыл дверь и вернулся в офис. Ринпоче протягивал ему бумаги.
— Вот, подпиши, и ты свободен.

Семён взял ручку. Он посмотрел на бумаги, на самодовольное лицо «гуру». А потом сделал то, чего не делал никогда прежде. Он не стал ничего объяснять, спорить или искать новую концепцию.

Он просто рассмеялся.

Он смеялся долго, искренне, до слез. Смеялся над собой, над Ринпоче, над всеми своими ИИ, над коровами, кристаллами, фикусами в фольге и порталами в Монако. Он смеялся над всей абсурдностью своего долгого, извилистого пути.

Знаете, Геннадий, — сказал он, отсмеявшись и вытирая слезы. — Я действительно достиг просветления. Спасибо вам.
— Я знал, что мой метод сработает! — просиял Ринпоче.
— Да. Я понял, что главная привязанность, от которой мне нужно избавиться, — это вы. И все такие, как вы.

Он разорвал договор на мелкие кусочки и бросил их в мусорное ведро.
— Аудиенция окончена, — сказал он тоном, в котором не было ни злости, ни пафоса. Только спокойная, окончательная усталость. — Можете возвращаться в свой монастырь.

Ринпоче, ошарашенный, несколько секунд смотрел на него, потом на обрывки бумаг. Поняв, что «поток» закрылся, он молча развернулся и вышел.

Семён подошел к входной двери. Он снял табличку «Восьмеричный Путь к KPI» и повесил вместо нее простой лист бумаги, на котором от руки написал:

«ЗАКРЫТО НА НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ СРОК. УШЛИ ПИТЬ КОФЕ».

Он вошел в подсобку. Валера и Аглая удивленно посмотрели на него.
— Тут есть место для третьего? — спросил Семён.
Валера молча подвинулся и протянул ему свою чашку.

И они сидели втроем в маленькой, уютной подсобке, освещенной светом старой гирлянды. Пили кофе. Рядом стоял их фикус. За окном шумел город. А внутри, в этой крошечной комнате, было тихо и спокойно.

Семён отхлебнул кофе. Он был настоящим. И этого было достаточно. Вселенная не открыла ему свои тайны. Третий глаз не заработал. Нирвана не снизошла. Но он наконец-то нашел то, что искал.

Свой дом.