Витамины радости

 Бабушка Рахель, или Рохл, как называли её все соседи и родственники, была удивительной женщиной: она всем дарила «витамины радости». Нет, не за деньги! Абсолютно бесплатно! Да-ром! Не думайте, что она работала какой-то там волшебницей - мы же с вами не сумасшедшие люди и понимаем: волшебников нет! И все эти сказки оставьте детям, пожалуйста. Только бабушка Рохл говорила не «витамины», а «витаминчики радости», и произносила она это с таким видом, будто каждый из них был живым и очень старался сделать жизнь того, кому они были подарены, лучше, ярче, красивее.
«Деточка, - говорила она своей внучке Евочке, - без витаминчиков радости еврейский организм работать не будет! Поверь своей бабушке Рохл. Это проверено ещё в Одессе моей бабушкой. А проверяла она этот факт ещё до революции и после всех дальнейших неприятностей».
«Бабуля, а чей организм может работать без этих витаминчиков?» - спрашивала Евочка.
«Да, практически, ничей, но все остальные смогут выжить, а евреи  нет. Мы без этих витаминчиков чахнем, как как батарея в июне месяце: формально есть, но тепла ноль!»

Мама говорила про бабушку Рохл, свою свекровь, что она «жила так, будто мир всё время норовил простудиться, и только она одна знала, как и чем его лечить». Сарказм матери по отношению к свекрови Евочка не понимала, но уважение к бабушке достигло пика: это же надо – никто не знал, чем лечить мир, а бабушка Рохл знала!

У бабушки Рохл в «старой, как мир» секции была специальная коробка.  Это бабушка говорила, что секция была стара, как мир. И когда Евочка однажды спросила, сколько миру лет, бабушка со вздохом ответила: «Не знаю точно, но чуть больше, чем мне, девочка моя…»
Красивая металлическая коробка была из-под печенья, которое «раньше клали в коробку больше, а теперь просто стыдно смотреть!». Внутри коробки лежали её «витамины радости». Это были простые ириски «Золотой ключик», но для Рохл это были не просто конфеты, а маленькие «золотые слитки утешения».
«Евочка, понимаешь, милая, они пахнут моей любимой карамелью! Сначала ты ощущаешь мягкую карамельную сладость, потом появляется какая-то сливочная глубина, а в самом конце чувствуешь почти незаметную горчинку»
«Бабушка, а горчинка зачем?» - спрашивала Ева, рассасывая ириску.
«А чтобы помнить о том, что радость нужно беречь! Как только забываешь про радость, наступает разочарование, отсюда и горечь».
«Но как её сберечь? Я съела ириску, и всё - радость прошла!»
«Да, девочка моя, прошла. Но осталось послевкусие! А оно длится ещё долго, до следующей витаминки…И потом, дорогая, радость должна быть взрослой, а не приторной, даже у такой маленькой девочки, как ты…»
«А я её раскусываю, бабушка! А это же быстро. Другие ириски приставают к зубам, поэтому долго».
«Не приставают,  майне либе, а пристают. А ты не раскусывай, а рассасывай, как можно дольше, жизнь ведь тоже нельзя проглотить сразу, нельзя ускорить. Зато пока ириска тает в твоём рту,  внутри становится теплее».
«Бабушка, а почему эти витаминчики назвали «Золотой ключик»? Разве ириской можно открыть дверь? Она застрянет и всё! А потом домой не попадёшь! И мама ругаться будет. Какая тут радость?» - не унималась внучка.
«Золотой ключик», моё солнышко, потому что эти витаминчики радости от другой дверцы», - запускала интригу бабушка Рохл, укладывая внучку спать.
«И от какой же?» - попадалась на крючок Евочка.
«Внутри каждого человека живёт душа. Она невидима, но она есть. Иногда она спит, и тогда человек творит зло».
«Убивает, что ли?» - с ужасом спрашивала Ева, прячась под тёплое, пуховое одеяло.
«Почему? Не только. Ворует, например, или произносит грубые слова, которые ранят других. Или говорит неправду… Да мало ли зла по земле бродит?»
«Я поняла! Съедаешь витаминчик, и открываешь дверцу этой души, что ли?»
«Готеню, вус фар а клигер коп ба дус мейдале! (Господи, какая умная голова у этой девочки!) Вот тебе витаминчик от слёз, - и бабушка выдавала Евочке одну конфетку. Вот тебе от страха! А эту, чтобы твоя а шейне коп всегда оставалась такой же умной!»
«А расскажи, какие витаминчики радости у тебя ещё есть?»- не унималась Ева, пряча конфеты в свою шкатулочку для важных и ценных вещей.
Бабушка Рохл брала конфету из своей коробки, долго разглядывала её, потом принюхивалась и уверенно говорила:
Вот этот витаминчик называется так: «чтобы было кому пожаловаться».
«А почему?»
«Потому что если тебе некому сказать, что у тебя всё плохо, - объясняла бабушка, - значит, у тебя действительно всё плохо и с этим нужно срочно что-то делать!»
«А этот от чего?» - и Евочка засовывала свою ручку в коробочку, вытаскивая очередную ириску.
«О, это очень нужный витаминчик! Он называется «немножко смеха сквозь слёзы». А ну, скажи-но мне, как ты думаешь, для чего он нужен?»
«Чтобы не плакать?» - не отвечала, а спрашивала внучка.
« Да! Люди должны знать цену смеха! Смех, деточка, должен быть экономный. Чтоб хватило до завтра. Его нужно ценить! Тебе сейчас хочется плакать?»
«Нет, бабушка! Мне хочется спать», - отвечала Ева, зевая.
«Тогда давай положим ее обратно. А когда захочешь плакать, я тебе его дам», - и бабушка клала конфету обратно в коробку.
«Бабушка, они же все одинаковые! Как же я узнаю, что это именно тот витаминчик?»
«А сердечко твоё тебе подскажет! Прислушивайся всегда к сердцу, моя золотая… А теперь ложись и засыпай!»
«Ну, последний, бабушка! Самый-самый последний!» - внучка сложила свои ручки в мольбе.
«Хорошо. Доставай!» - засмеялась бабушка. Еву удивляло: бабушка старенькая, а смеётся, как молодая! Разве так бывает? Смех у неё такой тихий и одновременно звонкий, как колокольчик… Ева долго перебирала конфеты в коробке, прикладывала к сердечку, и, наконец, выбрав одну, протянула её бабушке Рохл.
«О! Я знала, что ты выберешь самый-самый важный. Он называется «ты не один».
Бабушка погладила рыжие кучеряшки Евочки, а потом положила руку на не её плечо.
«Пока есть кому положить на плечо руку, - сказала Рохл, - жизнь имеет смысл. Этот витаминчик нужно есть, когда чувствуешь, как тебе одиноко…»

Когда внучка уезжала далеко-далеко, за «тридевять земель», как говорила Рохл своей соседке, такой же бабушке, только другой внучки, Валечке, - в доме сначала становилось тихо. Не просто тихо, а подозрительно тихо. И грустно.
Чайник кипел зря.
Евочкины тапочки стояли не шевелясь, смирно, как солдаты в карауле.
Даже часы тикали осторожнее и тише, будто боялись разбудить тоску, поселившуюся в доме с отъездом внучки.
«Уехала…» - говорила Рохл Валечке, а потом делала паузу, чтобы это слово улеглось в её душе. Чтобы душа привыкла к этому слову.
«Такая умная девочка! Вот скажи мне, Валечка, зачем умным девочкам уезжать так далеко?» - задавала она соседке чисто риторический вопрос.
Валечка, будучи кассиршей в театре, профессионально вздыхала:
«Чтоб потом скучать правильно. Не разрывая себя на части! Вона, Гамлет, скучал-скучал, да и помер, царство ему небесное! Я как смотрю у нас «Гамлета», каждый раз понимаю: от скуки ушёл, бедолага!»
И Рохл кивала: да, логично. Герои у Валечки были всегда разные, но эти две женщины прекрасно понимали друг друга: Валечкина внучка тоже жила далеко.

А потом, ещё целый месяц, каждое утро Рохл начинала с разговора с внучкой. Она ставила на стол лишнюю тарелку. Не специально: рука сама это делала, управляемая душой. Потом вздыхала, но тарелку не убирала:
«Пусть стоит. Вдруг зайдёт счастье, оно любит, когда его ждут…» Потом доставала свою коробку, долго выбирала конфету, медленно разворачивала её и долго рассасывала, запивая несладким чаем.

А когда раздавался международный звонок от сына, сердце начинало учащённо биться.
«Ты там кушаешь? Не эту ерунду, чем она тебя кормит, а нормально? Суп ешь? Я же тебя знаю: если некому смотреть ты будешь есть всякую дрянь! Дай мне Евочку!»
Связь трещала, слова путались, но главное доходило:
«Ты мне только живи, майне мейделе! Майне ойгелах! Майне губки! Майне жопочка! Остальное я тебе потом объясню, когда приедешь! Время быстро пролетит!…  Да?… Конечно получила! Наши с тобой «витаминчики радости» не заканчиваются! Ты приедешь, а они тут, лежат себе, ждут…»
А когда внучка клала трубку, Рохл садилась и начинала мысленно посылать туда, «за тридевять земель” витамины радости…
Не почтой - Рохл почему-то она не доверяла почте в таком важном деле.
Она садилась в кресло, закрывала глаза и думала о том, как внучка смеётся, как у неё всё получается, как она радуется. А если голос внучки в трубке казался бабушке Рохл не совсем весёлым, она говорила:
«Милая! Я тебе сейчас дистанционно выдам один витамин! Сядь. Дыши. Слушай. Ты умница. Это мир - дурак. Но мы его с тобой перехитрим? Скажи, какой витаминчик тебе сейчас больше всего нужен?… Поняла! Ищу! Лови, моя дорогая! …»

А когда бабушки Рохл не стало, папа, разбирая вещи после похорон, привёз Еве коробку. Коробка от «витаминчиков счастья» осталась.  Лежать в секции. Без конфет. Но в ней лежало письмо для внучки.
«Милая моя Евочка! Не переживай, витамины никуда не делись. Они просто стали невидимыми, как и я.
Ты их принимай, как раньше, но не бери сразу много.
Утром встань и умойся, даже если не хочется. Это витаминчик «Порядок - есть порядок!»
Днём хорошо покушай! Это «витаминчик силы»
Вечером позвони какому-нибудь другу, не обязательно умному. С дураками не связывайся. От них одни проблемы и, потом, это заразно.
Если будет совсем тяжело - открой окно: воздух тоже лекарство, просто без упаковки.
И помни: ты сильнее, чем ты себе кажется. Но слабой быть не стыдно. Иногда позволь себе это.
Если мир будет тебя обижать, ты не спеши его перевоспитывать. Сначала покушай.
Я всегда буду рядом, но по-другому.
Когда тебе вдруг станет теплее без причины, знай: это я проверила, не мёрзнешь ли.
И никогда ее вини себя за радость, если кто-то рядом с тобой грустит. Радость - это не предательство. Просто дай ему витаминчик.
И ещё, последнее. Если кто-то скажет тебе, что ты одна - никогда не спорь. Просто знай: это неправда.
Целую туда, где болит.
Твоя бабушка Рохл».
Декабрь. 2025
Клайпеда. Литва