АТАС! Прячь летчиков! ЧеКисты приехали!

     Накануне Дня ЧеКиста (отмечается каждый года 20 декабря) вспомнился мне рассказ моего приятеля Толича – бывшего командира самолета Як-40 транспортного подразделения одного из моторных заводов Министерства авиационной промышленности СССР (МАП СССР).
     В середине апреля 1986 года взлетал Толич со своим экипажем ночью из Кирова в Ленинград. На борту самолета находились: экипаж из четырех человек летного состава, двух авиатехников технического состава и заместитель начальника отдела материально-технического снабжения завода. Погода была паршивая: валил мокрый липкий снег, температура воздуха была близка к нулю, чувствовалась большая влажность – в общем условия для обледенения при взлете были налицо. Именно мощнейшее обледенение едва не привело к трагическому исходу этого полета и вынудило экипаж нарушить Руководство по летной эксплуатации самолета Як-40. Это был как раз тот случай, когда нарушение правил эксплуатации спасло жизни людей и само воздушное судно.
     При взлете, на высоте 120 метров внезапно сработала пожарная сигнализация, предупреждающая о пожаре в отсеке левого двигателя. На передней панели командира загорелось ярко-красное табло «Пожар», зазвучала громкая, режущая слух прерывистая сирена, напоминающая крики цесарок (та-та-та-та-та) и началась тактильная тряска штурвала. Подобные случаи постоянно и регулярно, до автоматизма отрабатывались при тренировках в кабине тренажеров на земле. Разбуди любого летчика среди ночи и крикни: «Пожар в двигателе!». Реакция будет мгновенной: «РУД (рычаг управления тягой двигателя) на «стоп», закрыть пожарный кран, выключить генератор, выключить систему кондиционирования!». Все действия каждого члена экипажа прописаны в руководствах  по летной эксплуатации самолетов с особенностями, предусмотренными для  каждого конкретного типа воздушных судов. Каждый особый случай в этих руководствах, да и во всех документах, регламентирующих летную работу и правила полетов, можно сказать «кровью написаны» - и это не «фигура речи», это реальность, это неумолимая статистика. Нарушение руководств этих и правил полетов – это табу! Каждый случай таких нарушений – отдельный сюжет для написания захватывающих историй, достойных включения в специальный сборник «Нарушение и наказание». Да простит мне вольную интерпретацию названия гениального своего романа Федор Михайлович Достоевский.
     По Руководству по летной эксплуатации самолета Як-40 в создавшейся ситуации двигатель надо было выключать немедленно. Но тогда бы пришлось выключать и систему кондиционирования, а от нее обогревался входной направляющий аппарат среднего двигателя. При отсутствии его обогрева в условиях мощнейшего обледенения это неизбежно привело бы к срыву накопившегося на нем льда внутрь двигателя, разрушению лопаток турбины и пожару уже и в среднем двигателе. До земли бы тогда точно не долетели!
     Все параметры работы левого двигателя были в норме. В отсек автоматически ушли первая, а потом вторая очередь системы пожаротушения, две еще оставались в запасе. Двигатель выключать не стали, решили продолжать полет до аэродрома, откуда взлетали, до Кирова, доложив диспетчеру о пожаре, попросив разрешение на заход на посадку с обратным курсом. В отсек левого двигателя ушла третья очередь системы пожаротушения, четвертую разрядили в ручную. И… О чудо! Табло «Пожар» потухло! Двигатель левый продолжал работать нормально. Все обошлось!
     На аэродроме нас уже ждали скорая помощь, пожарные машины и спецтехника. Когда зарулили на стоянку, Толич сказал техникам, чтобы они прихватили с собой трехлитровую банку спирта, которую возили с собой на всякий случай для заправки в аэропортах, где не было выделенных лимитов топлива, выделяемых Министерством авиационной промышленности для своих ведомственных самолетов. На стоянке, когда экипаж вышел, самолет был опломбировал, и к нему была приставлена охрана.
     Экипажу дали направление в гостиницу для летного состава. Гостиница размещалась в административном здании летного отряда. Буфета в ней не было, столовой тоже, к тому же была ночь, и даже ресторан в аэропорту был закрыт. «Караван-сарай», - окрестил штурман место нашего временного проживания! Всех разместили в двух комнатах, в первой комнате членов летного экипажа, во второй – двух авиатехников и заместителя начальника отдела материально-технического снабжения – Горбачко Михаила Сергеевича, которого штурман в шутку окрестил «тезкой», имея в виду, сами знаете кого. Разместившись, Толич скомандовал: «Штурман! Зови всех на «разбор полетов» и «антистресс» пусть с собой захватят!». «Есть – «антистресс»!», - отчеканил штурман и, включив «форсаж», пулей помчался исполнять приказ. Влетев в комнату к технарям, штурман выпалил: «Че сидим? Кого ждем? Быстро к командиру на разбор полетов» и «антистресс» не забудьте!», - и, обратившись к Михаилу Сергеевичу, пригласил, - Ну, чё «тезка», пойдем консенсус налаживать?». Тот молча кивнул, он еще не мог прийти в себя после пережитого в полете.
     Уговаривать никого не пришлось. Кворум в полном составе предстал перед Толичем. Трехлитровая банка чистого 96-ти процентного «антистресса» была водружена на середину стола рядом с графином, полным воды. «А закусь?» - недоуменно спросил Михаил Сергеевич. «Во, дает! Закусь ему подавай! Ты чё, «тезка»? Разуй глаза – вон целый графин «закуси» стоит на столе!», - рассмеялся штурман, кивнув в сторону полного графина воды. Все засмеялись. «Где мы тебе среди ночи другую закусь найдем? Туда проскочит, а там как хочет!», - с видом знатока констатировал штурман, - ну, чё пить будешь?», - спросил штурман. «Не, не, не, не откажусь!», - заикаясь, робко произнес Михаил Сергеевич.
     Толич подождал, пока все будут готовы, взял свой стакан, не разбавляя спирт водой, произнес короткую, но понятному каждому пережившему этот полет, речь: «Ребята! Мы, можно сказать, все «в рубашках родились»! Не все вы знаете, я не говорил, но когда  мы заходили на посадку с обратным курсом, навстречу нам взлетела Тушка (Ту-134) с пассажирами на борту. Диспетчера на земле лоханулись. Мы чуть-чуть не столкнулись с этой тушкой в воздухе. Поэтому нам пришлось свернуть с курса и заходить на посадку по кругу через дальний привод. Господь сегодня два раза отвел от нас беду! Слава Богу! Будем жить!». «Будем жить, командир! Будем жить!, - повторили все следом за Толичем и, чокнувшись с ним по очереди, выпили для почину свои первые 100 грамм. «Процесс пошел». Потом «процесс продолжали, ускоряли и углубляли». Спирт уже никто не разбавлял, только запивали маленькими глоточками, его крепость из-за пережитого стресса не чувствовалась, пили его уже как простую воду, но опьянение не наступало. Видимо, мозги всех участников «разбора полетов» были где-то еще там, в злополучном полете в самолете, и еще не вернулась на землю. К утру трехлитровая банка спирта была пуста. «Антистресс», наконец-то, подействовал, и все, даже не раздеваясь, плюхнулись в свои кровати и проспали до обеда.
     За время сна мозги вернулись к хозяевам, стресс прошел, нервная система пришла в норму, организм требовал опохмелиться и хорошенько, наконец-то, закусить по-человечески. Пошли в ресторан. Шел апрель 1986 года – самый разгар горбачевской кампании по борьбе с «зеленым змием». Не то чтобы купить, даже «достать» водку было непросто. Толич еще до этого полета в шутку стишок написал:
                «По врагу прямой наводкой –
                Пусть загнется «змий хмельной»!
                Скоро очередь за водкой
                Опояшет шар земной!»
     В общем, в ресторане в аэропорту кроме шампанского никакого спиртного не было. Пришлось довольствоваться им. Взяли шампанское, по соляночке и по шашлычку. Шампанское хорошо «на старые дрожжи» в душу зашло, а соляночка с шашлычком на желудок хорошо легли. У Толича в Кирове много родственников было. Он позвонил родному брату отца - дяде Валере и сказал, что пролетом в Кирове задержался. Дядя Валера обрадовался и пригласил в гости. Толич с бортмехаником Володькой поехали к дяде Валере – родному дяде Толича, а ребята остались в ресторане упражняться с шампанским.
     У дяди Толича – Валеры было два сына Александр и Василий. Александр работал шеф-поваром в ресторане «Русь» в Кирове, а Василий был музыкантом, играл в ансамбле в ресторане «Вятка». Дядя Валера им позвонил, что Толич в Кирове и едет к нему. Двоюродные братья Толича очень редко с ним виделись, поэтому сразу сорвались с работы, и к приезду Толича с Володькой  они уже были у дяди Валеры и даже успели стол накрыть, который ломился от дефицита. Полное изобилие из ресторанов «Русь» и «Вятка». Вот только икры заморской баклажанной не было – Толич врать не будет!
     Братья Александр и Василий встретили Толича с Володькой еще у подъезда. Обнялись, расцеловались, познакомились с Володькой бортмехаником и поднялись на третий этаж в квартиру к дяде Валере. «Племянничек ты мой родной!», - воскликнул дядя Валера и чуть не задушил Толича в своих объятиях. Потом трижды, как «дорогой товарищ» Леонид Ильич Брежнев, расцеловал Толича, познакомился с Володькой и сразу пригласил всех к столу. Выпили за встречу и Толич стал рассказывать  о том, какая беда с ними приключилась. Братья только качали молча головами, а дядя Валера все охал, да ахал, удивляясь, как Толич с экипажем живы остались, и все спрашивал, а что теперь им будет за нарушение эксплуатации самолета. Толич отшутился: «Мы же в Сибири живем, а дальше Сибири не сошлют», - а потом успокоил, - все будет нормально, самолет цел, и сами все живы!». Дядя Валера в годы Великой Отечественной Войны воевал в 4-м гвардейском Кантимировском танковом корпусе, был механиком-водителем. В июне 1944 года в боях за Львов его «Т-34» был подбит и загорелся. Ему оторвало пятку. Он еле выбрался из горящего танка, а весь экипаж погиб. Выпить дядя Валера «не любил», а как выпьет – начинал «партизанить», бормотать: «Мы – гвардейцы, мы Кантимировцы…», -  что-то еще, что было не разобрать и засыпал, наконец. Выпили они в тот вечер изрядно. Легли спать заполночь. Под утро раздался крик дяди Валеры: «Атас! Подъем! Прячь летчиков! ЧеКисты приехали!». Видно страх за судьбу родного племянника, за то, что экипаж нарушил Руководство по летной эксплуатации и теперь летчиков должны наказать, не оставлял его даже во сне, а память о «черных воронках», «кожаных чикистских тужурках» и ночных визитах за близкими людьми подняла его с постели, не смотря на изрядно выпитое количество спиртного. Убедившись, что никто за Толичем и бортмехаником Володькой не приехал, и им ничего не грозит, дядя Валера уснул и спокойно спал до самого утра. Но окончательно он успокоился только тогда, когда узнал, что комиссия по расследованию признала действия экипажа грамотными в сложившейся чрезвычайной ситуации, не смотря на нарушение Руководства по летной эксплуатации самолета Як-40. А у чекистов есть более важные дела и заботы, нежели ездить по ночам «в гости», чтобы посмотреть, какими дефицитными продуктами потчует своего племянника родного дядя Валера и чем его поит. Зря дядя Валера волновался – ложной его ночная тревога была. Чекисты так и не приехали!

Вячеслав Дудин
24 декабря 2025 года