Рукопись мендосы ник картер перевел лев шкловский

      
      
      
      
       НИК КАРТЕР
      
       РУКОПИСЬ МЕНДОСЫ
      
       The Mendoza Manuscript
      
      
      
       ПРОЛОГ
      
      Человек, называвший себя Лэнсдейлом Джозефсом, никогда раньше не был в Монреале. Сидя на заднем сиденье такси по пути из аэропорта, он безучастно наблюдал за мелькающими названиями улиц: Сен-Дени, Сен-Леонар, бульвар Мориса Дюплесси. Впрочем, кто он такой, чтобы критиковать чужую топонимику, если сам приехал из страны, где есть улица под названием Пикадилли?
      
      Теперь, когда они въехали в Северный Монреаль, его мысли переключились с города на саму причину его визита: Рикардо Энрике Хуанито Мендоса.
      
      Джозефс вращался в мире международного промышленного шпионажа и был первым, кто готов был признать: Рикардо Мендоса — лучший «фрилансер» в этом бизнесе. И он же был первым, кто признавал, что сам занимает в этом рейтинге лишь второе место. Именно поэтому данное задание так его привлекало. Мендоса уходил на покой и дал понять, что пишет откровенную книгу о своем опыте. Эта новость заставила многих влиятельных людей и целые страны изрядно понервничать — никто не знал, что именно всплывет на страницах рукописи.
      
      Наниматели Джозефса — одна из крупнейших мировых держав — поручили ему любой ценой раздобыть копию этой рукописи. Если бы ему удалось украсть ее, он по праву стал бы лучшим независимым агентом в мире.
      
      Разумеется, его настоящее имя было не Лэнсдейл Джозефс, но у него были веские причины не использовать подлинное имя на этой работе. И хотя он менял личности почти на каждом задании, это дело было особенным.
      
      Когда такси остановилось перед отелем, он очнулся от раздумий и расплатился с водителем. Подхватив сумки, он вошел в холл и назвал свое имя портье. — Да, мистер Джозефс, ваша бронь подтверждена. Будьте добры, подпишите здесь.
      
      Оформив бумаги, он последовал за коридорным в номер на седьмом этаже. Он выбрал «Монреаль Хилтон» именно потому, что обычно здесь не останавливался. Его привычкой всегда были самые дорогие и престижные отели города, но на этот раз высокий, почти болезненно худой человек, называвший себя Лэнсдейлом Джозефсом, хотел держаться в тени.
      
      Он дал коридорному ровно столько чаевых, чтобы тот не запомнил его ни как щедрого богача, ни как скупердяя. Оставшись в номере один, он энергично потер грудь, пытаясь унять фантомные боли в недавно заживших ранах. Он еще никогда не был так близок к смерти, как в прошлый раз, и верил, что выжил лишь благодаря абсолютному, яростному отказу умирать. Однако испытывать свою волю к жизни подобным образом еще раз ему не хотелось.
      
      Сбросив одежду, он принял горячий душ, который немного облегчил боль. В зеркале ванной он осмотрел неровные шрамы: один — на два дюйма выше левого соска, другой — на два дюйма ниже правого. Из-за этих ранений он сильно потерял в весе. Это, в сочетании с новыми усами, придало ему совершенно иной вид, который его вполне устраивал. Впрочем, его мужская привлекательность от этого ничуть не пострадала.
      
      Надев халат, он подошел к кровати, где лежали два его чемодана. Один прилетел с ним в самолете — там была одежда. Второй ждал его в камере хранения аэропорта; в нем находилось заказанное оружие. Он планировал проверить всё позже, но не удержался: достал восемнадцатизарядный пистолет «Heckler & Koch» и взвесил его в руке. Немецкое качество, совсем новая модель. Девятимиллиметровый ствол идеально лег в ладонь. Джозефс остался доволен. Он извлек из чемодана плечевую кобуру и разложил снаряжение на кровати. Одевшись, он затянул ремни кобуры, загнал пистолет в гнездо и набросил сверху спортивный пиджак. Даже его стиль в одежде на этот раз изменился: привыкший к высокой моде, теперь он выглядел подчеркнуто скромно.
      
      Если не считать едва уловимой уверенности в движениях, в нем не было ничего, за что мог бы зацепиться глаз.
      
      Убрав чемоданы в шкаф, он сверился с часами. У него оставалось пятнадцать минут до встречи в баре отеля. Сунув ключ в карман, Джозефс спустился на лифте на первый этаж.
      
      Он уже допивал вторую порцию обычного имбирного эля, когда в кабинку напротив него скользнул мужчина — невысокий, но мускулистый, с рябым лицом и седой стрижкой-ежиком. — Мистер Джозефс? — спросил вошедший. — Мистер Айзекс? — в свою очередь спросил Джозефс. — Родители хотели назвать меня Ньютоном, но я не смог бы с этим жить, — произнес мускулистый незнакомец пароль-подтверждение. — Выпьете? — предложил Джозефс, удовлетворенный тем, что это именно тот человек.
      
      Мужчина качнул головой: — У вас есть информация, которую я запрашивал? — Мендосе шестьдесят один год. Стало очевидно, что еще как минимум двое знают о рукописи. Он владеет клубом в Северном Монреале... по-английски он называется «Safe House» («Явочная квартира»). — Мило. — Его управляющий — некто Стивен Бретт. Мы полагаем, что Мендоса полностью ему доверяет. — Мне трудно поверить, что Рикардо Мендоса может кому-то доверять до такой степени, — прокомментировал Джозефс. — Ну, также очевидно, что Мендоса готовит этого молодого человека на свое место после отставки. — На место «номера один»? — Джозефс усмехнулся и покачал головой. — Для этого ему придется сначала перешагнуть через меня. — Я слышал, он очень способный ученик, — заметил собеседник. — У него нет опыта. Каким бы талантливым он ни был, опыт ничем не заменить. — Как скажете. — Кто второй человек, о котором вы упоминали? — Женщина. Она может быть секретарем Мендосы или его любовницей. — Сомневаюсь, что любовницей, — отрезал Джозефс. — Это почему? — мужчина нахмурился. — Хотите сказать, ваши досье не содержат факта, что Рикардо Мендоса — гомосексуалист? — Я... что? — Именно так, — повторил Джозефс.
      
      Эта новость, казалось, выбила собеседника из колеи. — Должно быть, он очень осторожен, раз наши люди это пропустили. — Об этом знают лишь единицы, — ответил Джозефс. — Его близкие друзья... и такие же профи, как я.
      
      Мужчина по-новому взглянул на Лэнсдейла Джозефса, который тут же парировал: — Не смотри на меня так, приятель. Лично я предпочитаю женщин.
      
      Джозефс заметил, что у него прорезался британский акцент, и мысленно обругал себя за оплошность. По отцу он был англичанином, по матери — американцем, но всегда старался сохранять акцент абсолютно нейтральным. — Ладно, забудьте об этом, — сказал он. — Что там с юной леди? — Карен Талбот. — Не канадка? Мужчина покачал головой: — Американка. — Хороша собой? — Привлекательна, — признал тот и описал ее: высокая рыжеволосая женщина, около двадцати восьми лет. — Если она красива, с ней будет легче... иметь дело, — произнес Джозефс. Он допил напиток и начал подниматься. — Если это всё, я вернусь к себе. — Есть еще кое-что, — придержал его человек с «ежиком». — Что именно? — Вы просили нас выяснить имя человека, которого пришлют американцы.
      
      В глазах Джозефса вспыхнул опасный огонек, и он снова опустился на сиденье. — И? — Как вы и подозревали, они отправляют Ника Картера.
      
      Джозефс радостно хлопнул в ладоши: — Я так и знал! — Не понимаю вашей радости, — нахмурился собеседник. — Картер считается их самым способным агентом. — Он лучший из лучших, — подтвердил Джозефс. — Тогда почему вы так рветесь в бой против него? — Мы и раньше сталкивались, — пояснил Джозефс. — Можно сказать, мы старые враги. Но на этот раз у меня есть преимущество перед моим дорогим другом Николаем. — Какое же? Джозефс обезоруживающе улыбнулся: — Он уверен, что я мертв.
      
      
      ГЛАВА ПЕРВАЯ
      
      Как правило, копы не читают детективов, а шпионы не читают шпионских романов. Но «Рукопись Мендосы» была книгой особого рода — той самой, которую мечтали увидеть все профессионалы в нашем бизнесе. И никто из нас не собирался ждать официальной публикации.
      
      — Эта рукопись может поставить в крайне неловкое положение многих людей, — сказал мне Дэвид Хоук, — и многие правительства.
      
      Мы находились в его кабинете в штаб-квартире AX в Вашингтоне. Он только что объяснил мне, что затеял Мендоса. — Он ведь сейчас живет в Канаде? — спросил я. — Да, в Монреале. Ты должен отправиться туда, N3. Мы хотим взглянуть на эту рукопись. — Беспокоитесь о том, что там может быть сказано о США? — Не без этого, — признал он, — но нас также очень интересует, что там написано о… скажем так, других правительствах. — То есть вы хотите, чтобы я просто взглянул? — Или украл книгу. Если ты просто посмотришь и оставишь её там, кто-нибудь другой тоже до неё доберется.
      
      — Значит, вы хотите, чтобы я опередил всех и стал единственным обладателем текста? — подытожил я. — Мы бы вообще предпочли, чтобы она никогда не была опубликована, — добавил Хоук. — Сэр, даже если я заберу один экземпляр, могут существовать десятки копий, — рассудил я. — Ты ведь знаешь Рикардо Мендосу, Ник? — спросил он. — Мы пересекались раз или два. Мы знакомы с методами работы друг друга. — Но никогда не сходились лицом к лицу? — Я не знаю никого, кто видел бы истинное лицо Рикардо Мендосы. Зато есть шанс, что он знает, как выгляжу я. Может, пошлете кого-то другого? — Мне нужен кто-то, кто как минимум не хуже Мендосы, N3. И под это описание подходишь только ты.
      
      Это было высшей похвалой, на которую Хоук вообще был способен. — Как мы узнали о рукописи? Хоук сложил руки на столе и вздохнул: — Мендоса разослал уведомления всем, кто, по его мнению, мог бы заинтересоваться покупкой. — Зачем ему это? Он же понимает, что на такую наживку клюнет слишком много крупной рыбы… если только он не решил превратить всё это в игру. — В игру? — Конечно. Он уходит на покой. Возможно, он хочет оставить о себе неизгладимое воспоминание — показать всем напоследок, насколько он был хорош.
      
      — Ну, он уже не так молод, как раньше, — заметил я. — Ты хочешь сказать, что никакой рукописи может и не быть? — спросил Хоук. — Нет, сэр. Скорее всего, книга существует. Даже если это игра, приманка должна быть настоящей.
      
      Хоук достал из ящика конверт и бросил на мою сторону стола. — Вот твои билеты и бронь отеля. Рейс на Монреаль в три часа дня. Я спрятал конверт в карман. — Известно, есть ли у него издатель? — Насколько нам известно — нет. — Тогда проверим канадские издательства, — предложил я. — В Нью-Йорк он вряд ли сунется, это слишком очевидно. Переговоры он будет вести на своей территории. Он закончил книгу? — Мы точно не знаем. Я кивнул и встал: — Должно быть интересно. «Последнее дело Рикардо Мендосы». — Просто проследи, чтобы оно не стало последним для тебя, — предупредил Хоук.
      
      
      
      ГЛАВА ВТОРАЯ
      
      Насколько я знал, Мендосе должно было быть за пятьдесят, а может и под шестьдесят. Он был легендой в нашем бизнесе более тридцати лет. Слухи о его отставке и книге казались мне сомнительными — из нашей профессии не уходят на пенсию. Из неё выбывают навсегда.
      
      Монреаль жил бейсболом: местные «Экспос» только что выиграли вымпел и сражались в плей-офф против «Доджерс». Но спорт никогда не был частью моего мира — я был слишком занят выживанием. Я поселился в отеле в двух кварталах от клуба Мендосы, который назывался «The Safe House» — «Убежище».
      
      — Для меня есть сообщения? — спросил я портье. Через минуту он вручил мне большой коричневый конверт. Внутри были результаты предварительной разведки.
      
      Моей первой целью было «Убежище». Если Мендоса затеял игру, то в его клубе наверняка появятся другие «игроки». У Рикардо также был большой дом в двадцати милях к северу от города — рукопись наверняка либо в клубе, либо там. Я сомневался, что он доверил бы набор текста своей секретарше, Карен Талбот. Скорее всего, старый лис сидел на книге сам, лично обеспечивая её сохранность.
      
      Я принял душ и переоделся. Вильгельмина (мой «Люгер»), Гюго (стилет на запястье) и Пьер (газовая граната) были на своих местах. Я не сомневался, что в «Убежище» я буду не единственным, кто пришел с «друзьями».
      
      Клуб был уютным и многолюдным. Знакомых лиц я не увидел, да и самого Мендосу узнать было непросто — он был мастером макияжа. Его описывали и как высокого, и как низкого, и как лысого.
      
      Я решил понаблюдать со стороны и зашел в ресторан через дорогу. Оттуда, за стейком и бурбоном, я следил за входом в клуб. Наконец, у дверей остановился лимузин, и из него вышла рыжеволосая женщина — Карен Талбот. Когда она вошла внутрь, я расплатился и направился в «Убежище».
      
      Внутри Карен сидела у бара. Я занял соседний табурет. — Скажите, вы ведь американка? — спросил я, когда она закурила. Она холодно оценила меня взглядом, прежде чем ответить: — Да. А что? — Я в Монреале недавно, — я старался выглядеть искренним, — но вы — самая красивая женщина, которую я видел в Канаде. Приятно осознавать, что она оказалась моей соотечественницей. Она помолчала, затем улыбнулась: — Знаете, если это просто «подкат», то весьма неплохой. — А если нет? — Тогда даме стоит быть с вами осторожнее.
      
      Я угостил её выпивкой. Под предлогом того, что я работаю в издательском бизнесе, мне удалось завязать разговор. — Мой босс как раз пишет книгу, — призналась она. — Но он еще не выбрал издателя. — Значит, у него очень ценный продукт, раз он может позволить себе выбирать. Вы видели рукопись? — Частично. Он печатает её сам.
      
      Наш разговор прервал мужчина — Стивен Бретт, протеже Мендосы. Ему было около тридцати двух, темноволосый, с аккуратными усами. — Привет, Карен, — сказал он. В его голосе была теплота, но Карен явно напряглась. Она выглядела не просто осторожной — она была напугана. — Я Ник Ризонер, — представился я, протягивая руку. Бретт попытался быть гостеприимным хозяином, предлагая выпить за счет заведения, но я мягко, но настойчиво увел Карен из клуба под предлогом позднего ужина.
      
      На улице начался мелкий дождь. — Ты правда знаешь хороший французский ресторан? — спросила она, взяв меня под руку. — Честно говоря, нет. — Отлично, я ненавижу французскую кухню. Почему бы нам не поехать ко мне? Я готовлю отличный омлет. — От такого предложения я не могу отказаться.
      
      
      
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      
      По всей видимости, Мендоса платил Карен Талбот весьма недурно: ее квартира была просторной и обставлена с исключительным вкусом.
      
      — Впечатляет, — заметил я, когда она закрыла за нами дверь. — Признаться, я не ожидал, что девушка с такими апартаментами еще и умеет готовить.
      
      — В таком случае тебя ждет редкое удовольствие, — улыбнулась она. — Могу я для начала предложить тебе выпить?
      
      — Бурбон с водой и льдом, пожалуйста.
      
      Она приготовила пару омлетов со всеми возможными добавками: перцем, луком, ветчиной и сыром. Я опасался, что мне придется заставлять себя есть — ведь я соврал Карен, что еще не ужинал, — но справиться с блюдом не составило труда.
      
      — Это было чудесно, — искренне похвалил я.
      
      — Видишь, — сказала она, загружая посуду в посудомоечную машину, — никогда нельзя судить о книге по обложке.
      
      — Ох, — простонал я, — какие ужасные слова в присутствии издателя!
      
      Она рассмеялась и предложила повторить напитки.
      
      — Мы можем выпить в гостиной, — добавила она. Я не стал возражать.
      
      Как только мы устроились на диване со стаканами в руках, я упомянул инцидент в «Safe House».
      
      — Кто был тот парень? — спросил я.
      
      Ее лицо мгновенно помрачнело.
      
      — Его зовут Стивен Бретт. Формально он владелец «Safe House».
      
      — Формально?
      
      — Ну, возможно, мне не стоит этого говорить, но у меня всегда было чувство, что он работает на того же человека, что и я.
      
      — И как зовут твоего работодателя?
      
      — Рикардо Эрнандес, — ответила она. — Ты, скорее всего, никогда о нем не слышал, но, судя по тому, что я видела в его рукописи, он очень талантливый писатель.
      
      — Почему ты думаешь, что Бретт работает на него?
      
      — Он постоянно ошивается в доме мистера Эрнандеса. Они проводят уйму времени вдвоем в кабинете. Да и просто по их отношению друг к другу... Это не похоже на отношения начальника и подчиненного. Скорее как учитель и ученик. Это странно.
      
      Карен была проницательной дамой — если, конечно, она действительно не знала о подлинных связях своего босса и Бретта.
      
      — Бретт — твой бывший парень?
      
      — Боже, нет! — выдохнула она. — Думай обо мне чуть лучше.
      
      — Я так понимаю, он тебе не нравится.
      
      — Он меня пугает, — призналась она прямо. — Я знала нескольких девушек, которые с ним встречались... он любит «игры пожестче». Мне кажется, он и в делах такой же. Он просто жестокий человек, а жестокость меня не заводит.
      
      Это было недвусмысленное признание, сделанное намеренно, но я решил не развивать эту тему в данный момент. Мне все еще хотелось побольше разузнать об «Эрнандесе».
      
      — И где он живет, этот твой босс? — спросил я.
      
      Она на мгновение нахмурилась, явно гадая: проигнорировал ли я ее намек или просто не заметил его. Я надеялся, она поверит во второе.
      
      — Он живет примерно в двадцати милях к северу от Монреаля, — ответила она. — У него чудесный дом, настоящий особняк.
      
      — У него там офис, или он пишет прямо в жилых комнатах?
      
      — Он работает дома. Говорит, что при таком количестве комнат было бы глупо тратить деньги на аренду офиса где-то еще. Так что одну комнату он переоборудовал в кабинет для себя, а другую — в офис для меня. Он очень щедрый человек.
      
      — Он молод?
      
      — О, нет, но и не старик. Я бы сказала, ему около шестидесяти, но он отлично сохранился. И он весьма недурен собой, — заметила она.
      
      — Я чувствую некую... — начал было я, но она перебила меня смехом, заранее отвечая на вопрос.
      
      — Нет-нет, никакой влюбленности секретарши в босса, но я им восхищаюсь. Только не могу понять, почему он так настаивает на продаже книги маленькому издательству здесь, в Канаде, вместо того чтобы обратиться в крупный дом в Нью-Йорке.
      
      — Значит, все издательства, которые он рассматривает — канадские? — уточнил я.
      
      — Да, и что бы я ни говорила, он не меняет решения.
      
      Значит, моя догадка подтвердилась: он решил вести игру на своем заднем дворе, не выпуская ее на международный уровень. Я собирался задать еще пару вопросов, но она меня остановила.
      
      — Неужели мой босс интересует тебя больше, чем я?
      
      Это был уже второй прямой призыв к действию, и еще одно промедление вызвало бы у нее подозрения. Я сократил расстояние между нами на диване и коснулся ее руки.
      
      — Как я мог о тебе забыть? — прошептал я. — Ты ведь самая красивая женщина в Монреале, помнишь?
      
      — А ты — опасный человек, — сказала она.
      
      — С чего ты это взяла? — спросил я, слегка опешив. Неужели она все-таки догадалась?
      
      — Человек, который так ловко обращается со словами, — пояснила она, — опаснее любого другого.
      
      Я провел рукой по ее предплечью к плечу, а затем обхватил ее обеими руками. Я притянул ее к себе и крепко поцеловал. Ее рот был теплым и жадным; когда поцелуй прервался, она посмотрела мне в глаза с предельной серьезностью.
      
      — Меня не так-то легко подцепить в баре, Ник, — сказала она.
      
      — Я знаю.
      
      — И я не из тех, кто прыгает в постель на одну ночь.
      
      — Я и это знаю.
      
      — Главное, чтобы ты это понимал.
      
      — Я понимаю, что ты красивая и достойная женщина, Карен. Давай отбросим все эти фальшивые слова. Ты нужна мне именно потому, что ты такая... и потому, что ты теплая, любящая и, как мне кажется, сама нуждаешься в любви.
      
      — Да, Ник, да, — выдохнула она. — Я живу здесь уже давно, и почти все это время я была одинока.
      
      — Не сегодня, — пообещал я. — Сегодня не будет одиночества, только любовь.
      
      И я поклялся себе сдержать это обещание, потому что видел по ее лицу — она действительно истосковалась по близости. Да, мне было ее жаль, но в то же время я желал ее так же сильно, как желал бы в любое другое время и в любом другом месте.
      
      Шепотом она объяснила, как пройти в спальню, и я отнес ее туда на руках. Я опустил ее на кровать, и она разделась, наблюдая за тем, как я делаю то же самое.
      
      Первый раз был неистовым и полным страсти; второй — медленным и нежным. Мы скинули одеяло, и ее кожа казалась обжигающей на фоне прохладных простыней.
      
      Капельки пота на ее теле еще не высохли, и я чувствовал вкус соли, когда проводил языком по ее груди. Она выгнула спину, когда я спустился ниже, к ее животу, который имел соблазнительную мягкую округлость, а не модельную плоскость. Рыжие волосы внизу щекотали мне лицо, когда я погрузился в ее сладкую глубину, и она вскидывала бедра навстречу моему языку, выкрикивая мое имя.
      
      Когда я наконец вошел в нее, я двигался долго и размеренно. Она крепко обхватила мою талию ногами, будто боясь, что я покину ее в самый разгар. Она стонала в такт моим толчкам, и этот звук мне чертовски нравился.
      
      Когда она достигла пика в третий раз, она облегченно вздохнула и обмякла от изнеможения.
      
      — У меня чувство, что ты долго лишала себя этого, — сказал я спустя несколько минут. — Почему?
      
      Я почувствовал, как она пожала плечами в темноте.
      
      — Сама не знаю. Я встречалась с мужчинами, но когда я не... ну, не сдавалась после пары свиданий, они отправлялись искать удачи в другом месте. Не могу их винить. Не знаю, почему я была такой разборчивой, Ник... до сегодняшней ночи.
      
      — Огромное спасибо, — притворно обиделся я.
      
      — Я не это имела в виду! — хихикнула она, касаясь моей руки. — Просто в тебе есть что-то особенное. Что-то захватывающее. Даже то, как ты поставил на место Стива Бретта... Я никогда не видела, чтобы кто-то так с ним разговаривал.
      
      — Даже Мендоса? — спросил я, намеренно употребив настоящее имя Рикардо, чтобы проверить ее реакцию.
      
      — Кто? — переспросила она. Этого было мало, чтобы делать выводы, но она казалась искренне озадаченной.
      
      — Извини, я имел в виду Эрнандеса. Вечно у меня путаница с этими испанскими именами.
      
      — В любом случае, мистер Эрнандес делает нечто большее, чем просто «ставит его на место». Я всегда чувствую, что он полностью его контролирует. Это странно.
      
      — Возможно, твой босс — не совсем тот, за кого себя выдает, — предположил я.
      
      — Что ты имеешь в виду?
      
      — Не знаю. Просто мысли вслух.
      
      — Ну вот, теперь я задумаюсь, — призналась она. — Он ведь действительно не делает ничего такого, что я могла бы заметить, кроме написания этой книги. Интересно, откуда у него деньги?
      
      — Может, из клуба «Safe House»?
      
      — Возможно, — она повернулась ко мне в темноте. — Ох, я больше не хочу об этом говорить. Ник, как долго ты пробудешь в Монреале?
      
      Я провел пальцами по ее плечу и очертил контур ее лица.
      
      — Не могу сказать наверняка, Карен, но какое-то время я буду здесь.
      
      Она положила руку мне на бедро и принялась описывать медленные круги.
      
      — Останься со мной этой ночью, Ник, — ее рука на мгновение замерла. — Ты ведь не женат?
      
      — Нет, не женат.
      
      — Хорошо. Эта ночь много значит для меня. Ты открыл во мне ту часть, которую я держала на замке, сама не зная почему. Я ценю это.
      
      Я коснулся ее левой груди и слегка сжал сосок.
      
      — Ночь еще не закончилась, Карен. Давай не будем больше ни о чем говорить, пока она длится.
      
      
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      
      На следующее утро Карен приготовила мне потрясающий завтрак. Пока я ел, я пытался решить, каким будет мой следующий шаг. Теперь, когда я установил — причем гораздо быстрее, чем ожидал, — весьма тесный контакт с одним из приближенных Мендосы, нужно было действовать.
      
      Используя Карен, я, вероятно, мог бы со временем проникнуть в дом самого Мендосы, но мне не хотелось просить ее об этом в самом начале наших «отношений». Поэтому следующим пунктом в моем плане значился клуб «Safe House». Мне нужно было попасть в кабинет Стивена Бретта и проверить, нет ли там следов рукописи.
      
      — О чем задумался? — спросила Карен, прерывая мои мысли.
      
      — Только о том, что мое пребывание в Монреале пока оказывается гораздо приятнее, чем я ожидал.
      
      — Ты так и не сказал, как давно ты здесь, — заметила она.
      
      Я улыбнулся: — Один день.
      
      — Один день? — переспросила она. — Всего?
      
      — Именно.
      
      — «Вы — самая красивая женщина, которую я видела в Монреале», — процитировала она мою вчерашнюю фразу. — Этот номер не прошел бы, если бы я знала, что ты здесь всего сутки.
      
      — Но это был не «номер», помнишь? — напомнил я ей.
      
      — Уф, — выдохнула она и подлила мне кофе. — Какие планы на день?
      
      — О, мне нужно встретиться с парой человек, издательские дела, — соврал я.
      
      — О... — в ее голосе прозвучало разочарование.
      
      — А разве тебе сегодня не нужно на работу? — спросил я.
      
      — Нужно, конечно, но я подумала, что могла бы взять отгул...
      
      — Вот что я тебе скажу: давай поужинаем сегодня. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты прогуливала работу и теряла в зарплате из-за меня.
      
      — О, мистер Эрнандес не стал бы вычитать из моей зарплаты... — начала она, но вовремя осеклась и кивнула: — Хорошо, Ник. Договорились.
      
      — Я зайду за тобой около восьми. Идет?
      
      — Вполне, Ник.
      
      Закончив завтрак, я собрался уходить. Уже у самой двери она сказала: — Я не виновала бы тебя, если бы ты не вернулся, Ник. Кажется, вчера вечером я вела себя... ну, немного чересчур, верно? Прямо как школьница.
      
      Я обхватил ее за плечи и поцеловал — долго и крепко. Ее рот приоткрылся под моим, язык нежно ответил на ласку.
      
      — Увидимся в восемь, — сказал я и вышел.
      
      
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      
      На улице было дождливо и уныло. Я поймал такси и поехал в отель, где принял душ и переоделся, не переставая думать о Карен Талбот.
      
      Я был убежден, что она именно та, за кого себя выдает, и это меня радовало. Но мне чертовски не нравилось то, как я ее использую — и как собираюсь использовать в дальнейшем. Я надеялся, что смогу выполнить задание, не причинив ей вреда. Очевидно, я пробудил в ней те чувства, которые долго оставались невостребованными, и мне меньше всего хотелось, чтобы они снова заглохли — на этот раз навсегда.
      
      Я никогда не гнушался использовать людей для достижения своих целей и выполнения миссий, но манипулировать чьей-то искренностью никогда не доставляло мне удовольствия. Карен Талбот, похоже, ровным счетом ничего не знала о Рикардо Мендосе, кроме того, что он писатель по фамилии Эрнандес. Также она явно испытывала неприязнь к Стивену Бретту — мнение, которое я полностью разделил после нашей короткой встречи.
      
      Я вышел из номера и спустился к стойке проката автомобилей. Мне не нужно было ничего кричащего, ничего такого, за что мог бы зацепиться случайный взгляд. Когда мне предложили невзрачный коричневый «Шевроле», я тут же его взял.
      
      На данный момент в мои планы не входило ничего, кроме поездки к кварталу, где находился «Safe House». Я намеревался осмотреть территорию клуба с прицелом на взлом: хотелось проверить, нет ли следов рукописи Мендосы в сейфе или ящиках Бретта.
      
      Припарковав машину, я поднял воротник плаща и глубоко засунул руки в карманы. Октябрьский холод в Канаде был пронзительным. Глядя на стройную девушку, пробегавшую мимо в бейсболке «Монреаль Экспос», я невольно задался вопросом: как игроки вообще терпят такую погоду?
      
      Осмотрев вход в «Safe House», я сразу отметил его неприметность — вероятно, это был намеренный ход со стороны Мендосы. В нашем деле лишнее внимание ни к чему.
      
      Я решил, что проникать лучше с тыла, это было бы надежнее. Клуб практически никогда не закрывался, но прежде всего мне нужно было выяснить распорядок дня самого Бретта. Меньше всего мне хотелось влезть в окно и обнаружить его сидящим за столом.
      
      Отложив на время роль взломщика, я вернулся к «Шевроле» и достал карту из бардачка. В этот день был еще один человек, которого я хотел навестить — старый приятель по имени Билли Филдхаус. Весь последний год Монреаль был его новой базой; в Европе для него стало слишком «жарко», и он поспешил сменить обстановку. Я знал его адрес, оставалось только проложить маршрут.
      
      Скорее всего, та информация, которая была у AXE по поводу рукописи Мендосы, пришла именно от Билли. Он знал всё и обо всех. Но Билли всегда выдавал сведения дозированно. Я понимал, что то, что он передал нам раньше — лишь крохотный кусочек пирога, и хотел лично проверить, сколько еще удастся из него вытянуть.
      
      Адрес привел меня к огромному складу. Дважды сверившись с номером, чтобы убедиться, что не ошибся дверью, я вышел из машины и принялся настойчиво стучать в массивную входную дверь. Спустя вечность я услышал скрежет нескольких замков, и в проеме показалась седая голова Билли Филдхауса.
      
      — Ники! — воскликнул он, и его брови взлетели так высоко, что едва не коснулись линии волос. Он с усилием распахнул дверь пошире и принялся трясти мою руку. — Как ты, черт побери?
      
      — Привет, Билли.
      
      — Заходи, заходи! — пригласил он, затаскивая меня внутрь, и с грохотом закрыл тяжелую металлическую дверь. Заперев все замки, он скомандовал: — Следуй за мной, парень Ники, следуй за мной!
      
      Я шел за ним через весь склад, пока мы не подошли к шаткой металлической лестнице, ведущей на второй ярус.
      
      — Лучше я пойду первым, — предупредил он. — Она может не выдержать нас обоих сразу.
      
      — Ладно, валяй.
      
      Я с интересом наблюдал за ним. Филдхаус был дюймов на пять ниже и фунтов на сорок легче меня. Лестница выдержала его вес, хотя и ощутимо раскачивалась из стороны в сторону.
      
      — Окей, Ник, поднимайся, — крикнул он сверху.
      
      Я помедлил секунду, задержал дыхание и быстро взлетел по ступеням. Оказавшись наверху, я наконец выдохнул.
      
      Здесь была небольшая каморка, заставленная рядами картотечных шкафов. Также здесь помещались маленький стол, плитка и походная койка. Так жил Билли Филдхаус.
      
      Я провел пальцем по крышке стола, оставив четкий след в пыли. — Ты разводишь здесь грязь не меньше, чем в Европе, — заметил я.
      
      — Порядок — не мой конек, братец, сам знаешь. Кофе? — он указал на кастрюлю на плитке.
      
      У меня не было возможности узнать, как давно этот кофе там стоит, но я все равно согласился.
      
      — Смахни барахло со стула и садись, — сказал он.
      
      Я последовал совету, и он протянул мне щербатую кружку. Сам он устроился за столом с кружкой, на которой было написано «STUD» (Жеребец).
      
      — Я так и думал, что пришлют именно тебя, — сказал он.
      
      — Да, ну, надеюсь, не все в городе об этом знают, — отозвался я. — Ты в курсе, кто еще здесь ошивается?
      
      — Никого из твоих знакомых, я полагаю, — он отвел глаза. — Иначе я бы уже знал.
      
      — А что ты вообще слышал, Билли?
      
      — Хочешь открыть новый счет? — прищурился он.
      
      — А старый я закрыл?
      
      — За всё уплачено, — подтвердил он, постукивая себя по голове. — Всё зафиксировано здесь.
      
      Все самое важное всегда хранилось у него «там». Картотечные шкафы были лишь для отвода глаз.
      
      — Думаю, я буду платить по ходу дела, Билли.
      
      — Хорошо. Что ты хочешь знать?
      
      — Всё, что у тебя есть на Мендосу и его дела.
      
      Он закинул ноги на стол и задумчиво уставился в потолок. — Посмотрим. Рикардо Мендоса прибыл в Монреаль где-то полгода назад. За это время с ним четырежды пытались связаться разные группировки — хотели нанять для какой-нибудь грязной работы. Каждый предлагал целое состояние за его услуги, но он всем отказал наотрез. Это породило слухи, что Мендоса либо теряет хватку, либо уходит на покой, либо и то, и другое.
      
      — Из нашего бизнеса не уходят, Билли. Но если кто-то пытается, всегда говорят, что у него сдали нервы.
      
      — Ну так вот, примерно месяц назад Рик дал понять, что действительно намерен завязать. Видимо, предвидя слухи о потере хватки, он и выкатил эту историю с книгой. Мол, пишет всю правду о мире шпионажа.
      
      — Хочешь сказать, ты не веришь в существование книги? — спросил я.
      
      Он замахал руками и головой одновременно. — Я этого не говорил, Ник. Чтобы вы, ребята, включились в игру, на крючке должна быть настоящая наживка. Книга существует, это точно. Мендоса даже контактировал с несколькими издателями здесь, в Канаде.
      
      Я подался вперед. Похоже, он нас опередил — AXE только начинали прощупывать почву в этой области.
      
      — Что он им отправил? — спросил я. — Готовую рукопись?
      
      — Черт, конечно нет! Насколько я могу судить, он разослал им по одной главе и краткий синопсис остальной части книги. Похоже, за права на издание уже идет нешуточная драка. Видимо, там действительно убойный материал.
      
      — Еще бы, — вставил я. — Мендоса в деле чертовски давно.
      
      — Да, и у вас у всех есть повод за ней охотиться. Очевидно, это «лебединая песня» Мендосы, и в данном случае он сам себе заказчик. Я думаю, вся эта затея с книгой — его способ заткнуть рты тем, кто считает, будто он спекся. Он втянул вас всех в свою игру, Ник, вот что он делает.
      
      — Значит, ты не думаешь, что он на самом деле собирается ее публиковать?
      
      — И этого я тоже не говорил! — он снова затряс головой. — Если бы вы все так думали, вы бы не носились с этим так серьезно, верно? Нет, если только кто-то не доберется до рукописи первым, к следующей осени она будет во всех списках бестселлеров.
      
      То, как он это произнес, навело меня на мысль, что он знает больше, чем говорит. Я наклонился и посмотрел ему прямо в глаза, чтобы он не смог соврать с невозмутимым видом.
      
      — Билли, ты ведь видел копию, не так ли?
      
      Какое-то время он смотрел на меня, а потом опустил взгляд, изучая содержимое своей кружки.
      
      — Она ведь в одном из этих пыльных шкафов, а? — подтолкнул я его.
      
      — Ты сказал, что будешь платить по ходу дела, Ник, — наконец произнес он. — Это будет стоить дополнительных денег.
      
      — Я так и думал.
      
      — Больше, чем у тебя сейчас с собой.
      
      Я уставился на него.
      
      — О, тебе не обязательно платить мне прямо сейчас, — добавил он. — Можешь попробовать сам порыться в моих файлах, — он небрежно махнул рукой в сторону шкафов, — или можешь избивать меня, пока я ее не отдам. — Он подался вперед и ехидно добавил: — Но это ведь не в твоем стиле, верно, парень Ники?
      
      У меня возникло искушение изменить своему стилю, если он действительно считал меня настолько предсказуемым. Но правда заключалась в том, что Билли Филдхаус был слишком ценным источником информации, чтобы рисковать потерей контакта. Даже если иногда он вел себя как последний сукин сын. Как сейчас.
      
      — Ладно, Билли, я принесу тебе деньги, — я встал и поставил пустую кружку на стол. — И приготовь кофе получше к моему возвращению вечером.
      
      — Сделаю растворимый, — пообещал он.
      
      Я поморщился и направился к шаткой лестнице. У самого края меня осенила мысль, и я обернулся. — Билли?
      
      — А?
      
      — Кто-нибудь еще заходил к тебе?
      
      — Кажется, я уже сказал, что в городе нет никого из твоих знакомых.
      
      — Нет, ты сказал, что в городе нет никого, кого я знаю. Кто еще у тебя был?
      
      — Ники... — в его голосе прозвучал укор. — Разве я могу рассказывать кому-то другому, что ТЫ был здесь?
      
      Я указал на него пальцем: — Билли, если товара не будет на месте, когда я вернусь, обещаю тебе — я изменю свой стиль и заодно изменю форму твоего лица. Понятно?
      
      — Громко и четко, Ники, — заверил он.
      
      Я был уверен, что рукопись будет ждать меня. Если Билли и знал что-то наверняка, так это то, что я не бросаю слов на ветер.
      
      
      ГЛАВА ШЕСТАЯ
      
      Дождь прекратился, но в воздухе повисла густая, пронизывающая до костей сырость. Я оглядел мокрые улицы в поисках телефона-автомата и заметил один на следующем углу. Добравшись до него, я набрал специальный номер и стал ждать ответа.
      
      — Это N3, — представился я, когда в трубке раздался женский голос. — Слушаю, — последовал краткий ответ. — Мне нужен «спецпакет», — сказал я и быстро перечислил необходимое содержимое. — Будет доставлено, N3, — заверила она. — Сегодня. — Нужно через пару часов, — уточнил я. — Сделаем, — пообещала она и повесила трубку.
      
      Я вышел из будки и направился к машине. Благодаря тишине на влажных улицах я вовремя услышал звук приближающегося автомобиля. Обернувшись, я увидел синий «Форд» последней модели. Лобовое стекло было сильно тонировано — явный признак того, что водитель не желает быть узнанным.
      
      Медлить было нельзя. Я выхватил «Вильгельмину» из наплечной кобуры и сделал три быстрых выстрела. Все пули ушли в левую часть ветрового стекла. Машину начало швырять из стороны в сторону, но я стоял на месте, готовый к любому развитию событий.
      
      В последний момент автомобиль резко вильнул вправо и пронесся мимо меня, едва не задев. Он на полном ходу врезался в витрину антикварного магазина, который, к счастью, еще был закрыт. Я уже хотел броситься к машине, чтобы вытащить водителя и допросить его, но в нос ударил резкий запах бензина.
      
      Я отпрыгнул в сторону за мгновение до того, как прогремел взрыв. Столб пламени вырвался на улицу, пожирая всё внутри салона. Теперь там нечего было искать — от водителя остался только пепел.
      
      Вокруг начала собираться толпа: люди сбегались с обоих концов улицы. Я привычным движением вернул «Вильгельмину» в кобуру под мышкой и, низко опустив голову, зашагал к своей машине. Мне нужно было исчезнуть до появления полиции и сделать так, чтобы никто не смог дать мое описание.
      
      
      ГЛАВА СЕДЬМАЯ
      
      По крайней мере, это покушение подтвердило: в городе есть кто-то еще, кто охотится за тем же, что и я. И этот кто-то меня знает. Наемник ждал меня, прекрасно понимая, что я рано или поздно заявлюсь к Билли Филдхаусу. Сам того не желая, я спас Билли жизнь: тип, который решился на такой таран средь бела дня, наверняка попытался бы выбить информацию из старика, и Билли, скорее всего, погиб бы, сопротивляясь.
      
      Я сделал пометку в уме: сообщить Билли, что он мой должник. Это должно было изрядно сбить цену за первую главу рукописи.
      
      До прибытия «пакета» оставалось еще несколько часов, поэтому я решил перекусить. Я направился в тот же ресторан, где ужинал накануне. Съев стейк-сэндвич и выпив порцию крепкого бурбона, чтобы унять нервную дрожь, я принялся за черный кофе, мысленно выстраивая план проникновения в «Safe House».
      
      Я не особо верил, что найду полную копию рукописи Мендосы в кабинете Бретта, но проверить стоило — просто чтобы исключить этот вариант. Скорее всего, книга пылилась в банковской ячейке или в доме самого Мендосы. Если визит к Бретту ничего не даст, придется выходить на Мендосу через Карен Талбот.
      
      Я допил кофе и глянул на часы. Я просидел здесь два часа, наблюдая за входом в клуб, но так и не увидел ни одного знакомого лица. Пора было возвращаться в отель — проверить, насколько эффективно сработала сеть AXE в Монреале.
      
      — Есть что-нибудь для меня? — спросил я администратора. — О, да, мистер Ризонер, — отозвался тот. — Сообщение и пакет.
      
      Он вручил мне коричневый конверт официального размера и записку. Я знал, от кого пакет, поэтому первым делом прочитал записку. Она была от Карен: она просила немедленно ей перезвонить.
      
      — Когда пришло это сообщение? — уточнил я. Клерк поправил очки и задумчиво провел рукой по редеющим волосам. Будь это отель классом ниже, я бы решил, что он ждет чаевых за память. — Думаю, около получаса назад, сэр, — ответил он наконец. — Спасибо. Я могу воспользоваться телефоном? — Конечно. В конце стойки, сэр.
      
      Я набрал номер. Карен сняла трубку после первого же гудка. — Карен, это Ник. — О, Ник, наконец-то! Ты можешь приехать прямо сейчас? — Ты где, на работе? — я подумал, что, возможно, попаду в дом Мендосы раньше, чем рассчитывал. — Нет, я дома. Я... я не могу говорить об этом по телефону. Пожалуйста, приезжай. Это очень важно. Это касается книги мистера Эрнандеса!
      
      Последнюю фразу она прошептала почти в отчаянии. Я понял: она впуталась во что-то, чего не понимает, и это ее до смерти напугало. — Скоро буду, — бросил я и повесил трубку.
      
      Я решил не тратить время на то, чтобы подниматься в номер и оставлять пакет. Вместо этого я сунул его во внутренний карман пиджака и побежал к машине. Уточнив дорогу у швейцара, я выжал газ и через двадцать минут затормозил перед домом Карен.
      
      Как выяснилось, эти двадцать минут стали роковыми.
      
      Еще до того, как я постучал, мое обостренное шестое чувство, которое не раз спасало мне жизнь, подсказало: что-то не так. Я постучал — тишина. Попробовал ручку — заперто. Тогда я прижался спиной к стене и нанес резкий удар правой ногой чуть выше замка. Дерево треснуло, дверь распахнулась.
      
      Я вошел, пригнувшись, с «Вильгельминой» наготове. В квартире было темно, но я уже знал, что внутри никого нет. И у меня было ужасное предчувствие того, что я увижу, когда зажгу свет.
      
      Она лежала на полу в спальне. Телефонная трубка валялась рядом с ее рукой. Видимо, ее схватили прежде, чем она успела закончить разговор.
      
      Я даже не дал ей шанса попрощаться.
      
      Лев, ситуация накаляется. Ник Картер теперь не просто выполняет задание, для него это становится личным делом.
      
      
      
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      
      — Мсье, будьте добры, ваше удостоверение личности? — спросил инспектор Мольер из департамента полиции Монреаля.
      
      Я еще раздумывал, стоит ли самому вызывать полицию и дожидаться ли их приезда, но выбора мне не оставили. Спустя считанные секунды после того, как я обнаружил Карен, в квартиру ворвались двое патрульных в форме и взяли меня под стражу.
      
      Убедившись, что Карен мертва, они вызвали группу по расследованию убийств. Последним прибыл Мольер — щеголеватый, благообразный мужчина лет сорока. Переговорив с полицейскими, которые держали меня на мушке и уже успели конфисковать мою «Вильгельмину», инспектор подошел ко мне.
      
      Я протянул ему фальшивые документы на имя Ника Ризонера. Единственное, что могло создать мне серьезные проблемы (помимо обвинения в убийстве), — это наличие при себе «Люгера». Мне нужно было придумать убедительное оправдание, не раскрывая своей истинной личности.
      
      — Итак, мсье Ризонер, мы ждем объяснений. — С чего бы вы хотели, чтобы я начал? — спросил я, стараясь выглядеть максимально готовым к сотрудничеству. — Ну, давайте начнем с ваших отношений с покойной. — Мы познакомились вчера в ресторане. — Ах, и что это был за ресторан? — «The Safe House».
      
      Инспектор нахмурился, одновременно с этим изучая содержимое моего бумажника. — Простите... — начал я протестовать, но он жестом прервал меня. — Ваше имущество будет вам возвращено, мсье, не сомневайтесь. Но пока вы побудете нашим гостем. — Вы меня арестовываете? — Вы убили мисс... — он заглянул в блокнот, ища фамилию. — Талбот, — подсказал я. — Да, мисс Талбот. Это вы ее убили? — Нет. — Что ж, полагаю, в таком случае вы захотите помочь нам найти того, кто это сделал, — ухмыльнулся он и отошел, оставив меня на диване под бдительным присмотром жандарма по имени Арманд.
      
      Мольер переговорил с судмедэкспертом. Они вместе зашли в спальню, а затем вышли вслед за санитарами, выносившими мешок с телом. Мольер пожал руку врачу и снова повернулся ко мне. — Какая жалость, — вздохнул он. — Должно быть, при жизни она была красавицей. — Так и было. — О, вы успели это оценить? Вы так быстро сблизились с этой дамой — всего за один день? — Да. — Когда вы ее оставили? — Сегодня утром, рано. — И вам так не терпится снова оказаться в ее обществе, что вы вернулись так скоро? — У нас было назначено свидание за ужином. Но она позвонила в мой отель и оставила сообщение. Когда я перезвонил, она умоляла меня прийти, говорила, что дело срочное. Я приехал и нашел ее мертвой. — И вы, как законопослушный гость нашей страны, тут же вызвали полицию? — Я не успел. Ваши офицеры появились через мгновение после того, как я вошел. — Понимаю. Но вы собирались вызвать полицию? — Разумеется, — подтвердил я. — Да, разумеется...
      
      Он прошептал что-то одному из офицеров, а затем улыбнулся мне: — Вы проследуете с нами? Думаю, в ваших американских телешоу копы называют это «поездкой в центр» (downtown). — Зачем? — Вопросы, мистер Ризонер. У нас очень много вопросов. — Послушайте, инспектор, я ничем не могу вам помочь. Я встретил женщину вчера вечером, пришел к ней, переспал, позавтракал и ушел. Она мне нравилась, но я ничего о ней не знаю.
      
      — Прошу вас, мсье, джентльмены о таком не говорят, — с упреком заметил он. — Послушайте, Мольер... Я попытался возразить, но он оборвал меня, на этот раз холодно: — Мсье, мне нужны объяснения. Почему вы в моей стране? Почему вы в моей стране с оружием? Я получу ответы. А теперь прошу, — он отступил, давая мне встать, — едем в «центр».
      
      Видно было, что ему нравится использовать это словечко, но тепла в его голосе больше не осталось.
      
      
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      
      — Мсье Картер, — произнес инспектор Мольер полтора часа спустя. — Я принимаю тот факт, что вы познакомились с этой дамой только вчера, провели с ней ночь и приехали к ней сегодня после телефонного звонка.
      
      — Вы говорили с администратором отеля? Он принимал сообщение. — Да, я говорил с ним. Он подтвердил, что звонила женщина. Также он подтвердил, что вы перезвонили и сразу покинули отель. Хорошо, в это я верю.
      
      Мольер открыл ящик стола и достал мой Люгер — «Вильгельмину». — Но вот в это я не верю, мсье. Вы в моей стране с незаконным оружием. Зачем? — Инспектор, я думаю, вас должно больше волновать, кто убил Карен Талбот, а не почему у меня пистолет. — Пожалуйста, не учите меня, о чем мне стоит беспокоиться, мсье Ризонер. Меня касается всё в этом деле, и это тоже, — он поднял пистолет на уровень глаз.
      
      Последние два часа я обдумывал легенду, которая оправдала бы наличие ствола, и всё еще не был ею доволен. Но времени больше не было. — Хорошо, инспектор, я объясню. — Сделайте милость, — он положил пистолет обратно в ящик.
      
      — Как вы знаете, я занимаюсь издательским бизнесом в Нью-Йорке. Жизнь в Нью-Йорке вынудила меня обзавестись оружием и — добавлю — разрешением на него. — А! — он поднял палец, словно поймал меня на лжи. — Но у вас нет разрешения на ношение оружия в моей стране. — Согласен, это было глупо с моей стороны. Но я у вас всего один день. Я никак не ожидал оказаться замешанным в убийстве.
      
      Инспектор задумчиво затарабанил пальцами по столу. — Мсье, по всем правилам я должен задержать вас, но я склонен верить вашему рассказу. У вас просто не было времени доехать из отеля и убить ее. К тому же тот факт, что кто-то специально вызвал полицию, чтобы сообщить об убийстве, наводит на мысль, что вас подставили. Вы такая же жертва, как и она. — Спасибо, инспектор.
      
      — Предупреждаю: не пытайтесь покинуть страну, пока дело не закроют. Что касается пистолета — я оставлю его у себя до вашего отъезда. — И тут мы подходим ко второй причине, почему я взял его с собой, — я подался вперед, делая вид, что собираюсь доверить ему страшную тайну. — Настоящая причина моего приезда — встреча с известным американским гангстером. Он хочет, чтобы моя компания опубликовала его книгу, которая наделает много шума в преступном мире.
      
      Я не ошибся в инспекторе. Его любовь к детективным шоу сработала. При упоминании «настоящего гангстера» у него отвисла челюсть. — Неужели? И как же его зовут? — Боюсь, сейчас я не могу разглашать это имя, инспектор. Но если бы я его назвал, вы бы его точно узнали. Более того, — я понизил голос до шепота, — возможно, мне даже понадобится ваша помощь, если я найду его... живым. — О, вы думаете, его хотят остановить? — прошептал он с благоговением.
      
      — Именно. Моя жизнь в этой игре тоже под угрозой. — Зачем же вы так рискуете? — Это был бы огромный успех для моего издательства. И большой шаг в моей карьере. — Ах, да, понимаю...
      
      Я выждал паузу. — Теперь вы понимаете, почему я так беспокоился о своей безопасности и взял оружие? Он изучал меня несколько секунд, затем выдохнул: — Всё это очень таинственно, мсье. Невероятно! Мон Дьё! Знаете, мсье, сегодня в нашем городе произошел инцидент, каких еще не бывало. Машина с тонированными стеклами, стрельба, взрыв в витрине магазина... — он начал активно жестикулировать. — Мсье, вы что-нибудь знаете об этом? Может, этот ваш... гангстер... причастен к этому?
      
      Я медленно покачал головой, изображая напряженную работу мысли. — Я ничего не знаю об этом, инспектор. Как я мог бы знать?
      
      — Да, верно. Что ж... — он открыл ящик и посмотрел на «Вильгельмину». — Мсье, возможно, вы сочтете меня дураком, но я верну вам ваше оружие. Я почувствовал огромное облегчение. — Пожалуй, моя любовь к американскому кино туманит мне разум, но я вам верю. К тому же, пуля, убившая даму, точно выпущена не из вашего пистолета.
      
      Только тогда я узнал, что Карен была убита одним выстрелом в грудь. У меня не было времени осмотреть ее до приезда полиции. — Ваш пистолет, — он пододвинул его ко мне. — И ваш бумажник. Разрешение на оружие тоже там. — Спасибо, инспектор. — Вы свободны, мсье. Но оставайтесь на связи. И я был бы признателен, если бы вы держали меня в курсе того... другого дела? — Обязательно, инспектор. Спасибо за сотрудничество.
      
      — И еще кое-что, мсье Ризонер, — он начал заламывать руки. — Пожалуйста, постарайтесь больше ни в кого не стрелять, пока вы в моей стране. Вы даже не представляете, сколько бумажной волокиты и головной боли это мне доставит. — Обещаю, инспектор. Никакой стрельбы. — Вот и славно. Удачи вам!
      
      
      ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
      
      Инспектор Мольер вовсе не был дураком, но и я тоже.
      
      У него явно были свои причины вернуть мне пистолет. Возможно, он хотел усыпить мою бдительность, чтобы я поверил, будто подозрения в убийстве Карен Талбот с меня сняты. А может, он просто давал мне достаточно веревки, чтобы я сам на ней повесился. Какими бы ни были его мотивы, сейчас меня это не заботило. Я был просто рад, что «Вильгельмина» снова там, где ей и положено быть — в кобуре под мышкой. Я пробыл в Монреале всего день, а на кон уже была поставлена чья-то крупная игра.
      
      Во-первых, меня пытались сбить машиной; во-вторых — подставить под обвинение в убийстве. Был ли это один и тот же человек или разные стороны? За книгой Мендосы охотились представители как минимум двух-трех стран. Больше всего мне не нравилось быть единственным игроком, который не знает в лицо своих противников. Я знал Мендосу и его протеже, но не более того. Кто-то (один или двое) уже вычислил меня и предпринял шаги, чтобы вывести из игры. Что ж, скоро они поймут, что я не пешка, которую легко смахнуть с доски.
      
      Я был уверен, что Мольер приставил ко мне «хвост», и это в мои планы не входило. Мне совсем не хотелось вести полицию к складу Билли — это было слишком близко к месту того «инцидента» со взрывом, о котором говорил инспектор; совпадение вышло бы слишком подозрительным. Нужно было сбросить слежку, а для этого — сначала ее обнаружить.
      
      Неожиданно мне улыбнулась удача. Я поймал такси, чтобы вернуться к дому Карен за своей машиной, и тут же заметил «хвост» в потоке за нами. Мы проехали два квартала, и я уже начал прикидывать, сможет ли таксист оторваться, как вдруг на перекрестке в машину преследователя с правой стороны врезался какой-то лихач.
      
      — Идиот! — прокомментировал мой водитель, даже не думая останавливаться. Я обернулся и убедился, что полицейский не пострадал. Однако его машина была разбита, и продолжать слежку он не мог. Я уже собирался продиктовать водителю адрес дома Карен, но вовремя сообразил: даже если коп не может ехать за мной, он наверняка передаст по рации, чтобы меня ждали у арендованного авто.
      
      Вместо этого я назвал адрес склада Билли и откинулся на сиденье, наслаждаясь поездкой. Проезжая мимо витрины, в которую утром врезался «Форд», я увидел, что она уже заколочена досками, а машину отбуксировали. Полиции поблизости не было.
      
      — Здесь, — сказал я водителю, протягивая купюру. — Спасибо. — Ваша сдача, мсье! — воскликнул он, явно боясь, что я забуду деньги. — Оставь себе. — Мерси! — он одарил «сумасшедшего американца» сочувственным взглядом и уехал.
      
      Я огляделся — улица была пуста, слежки нет. Я постучал в дверь к Билли, давая ему время спуститься из офиса. Тишина. Я постучал снова. Когда ответа не последовало, внутри у меня всё похолодело.
      
      «Черт», — прошептал я. Обойдя здание, я нашел переулок справа и открытое окно на первом этаже. «Дерьмо», — выругался я про себя. Билли никогда не был настолько беспечен, чтобы оставлять окна открытыми.
      
      Я достал «Вильгельмину» и, мысленно извинившись перед добрым инспектором за нарушение обещания не стрелять, пролез внутрь. На складе было темно, лишь сверху, из офиса Билли, падал тусклый свет. Я замер, прислушиваясь. Тишина. Я направился к лестнице. Мне очень хотелось, чтобы был другой путь наверх, потому что шаги по этому ветхому дереву выдали бы меня мгновенно. Но выбора не было, и я начал подъем, ожидая удара в любую секунду.
      
      
      ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
      
      Я добрался до верха без происшествий — лестница подо мной не рухнула. Отсюда мне был виден стол Билли. Он сидел в кресле, уронив голову на руки. Я сразу понял: он не спит.
      
      Замерев на мгновение, я двинулся вперед, держа «Вильгельмину» на вытянутой руке. Коснувшись плеча Билли, я почувствовал... тепло. Всё еще не опуская пистолет, я левой рукой откинул его на спинку кресла.
      
      Его глаза были открыты и смотрели в никуда. Вокруг шеи была затянута рояльная струна, глубоко врезавшаяся в плоть. Лицо еще не успело опухнуть — это значило, что убийство произошло совсем недавно. Слишком недавно.
      
      Я обернулся слишком поздно. Скользящий удар пришелся мне по плечу. Я отлетел на стол, сбив тело Билли и стул на пол. Пистолет выскользнул из руки. Перекатившись, я избежал второго удара, который должен был размозжить мне череп. Я ждал выстрелов, которые покончат со мной, но их не было. Значит, противник либо не был вооружен, либо боялся шума.
      
      Я вскочил на ноги, готовясь к атаке, но мой противник внезапно развернулся и бросился бежать. Я так и не увидел его лица — только тень. Я не мог дать ему уйти. Он явно был одним из ключевых игроков, и мне нужно было знать, кто он такой.
      
      Я бросился в погоню, не тратя времени на поиски пистолета. Он добежал до лестницы и с грохотом понесся вниз. Не раздумывая, я прыгнул на ступени следом. И тут же понял свою ошибку.
      
      С оглушительным треском гнилая конструкция под моим весом окончательно сдалась. Лестница рухнула, и я полетел вниз, в темноту.
      
      Пробуждение было странным чувством. Было больно, но я был чертовски рад, что вообще очнулся. Значит, жив. Видимо, мой оппонент так спешил смыться, что не рискнул проверить, дышу я или нет, и не воспользовался моей беспомощностью, чтобы прикончить меня на месте.
      
      Каждое движение причиняло боль, но оставаться здесь было нельзя. Я не знал, имел ли мой «друг» отношение к смерти Карен, но он вполне мог анонимно вызвать полицию и сюда. Оказаться на месте второго убийства за день — это было бы чересчур даже для красноречия Ника Ризонера.
      
      Однако я не мог просто уйти. Во-первых, я всё еще надеялся найти главы рукописи. Во-вторых, «Вильгельмина» осталась наверху. Если её найдет Мольер, мне конец.
      
      Я уже знал, что другого пути наверх нет. Лестница грудой обломков лежала рядом со мной. Мне повезло, что она не придавила меня насмерть. Нужно было вернуться в офис до приезда копов, забрать свое и исчезнуть.
      
      План был один: попытаться поднять остатки лестницы и прислонить их к платформе. Это было тяжело, дерево весило прилично, но, подперев основание несколькими деревянными ящиками и глубоко вздохнув, я начал подъем. К моему удивлению, конструкция стояла даже крепче, чем раньше.
      
      Я снова подошел к Билли. Его лицо уже начало приобретать неестественный синюшный оттенок. Я оставил его там, где он упал, и принялся искать рукопись — сначала на столе, потом в ящиках. Подойдя к картотечным шкафам, я увидел, что большинство ящиков выдвинуты и пусты. Если страницы и были здесь, в этом хаосе их не найти. Скорее всего, убегающий убийца (если это был он) забрал их с собой. Или же тот человек, которого я спугнул, искал то же самое и успел раньше меня.
      
      Я нашел на полу свой пистолет и вернул его в кобуру. Ушел я тем же путем, через окно, и прошел пару кварталов, прежде чем поймать такси до своей арендованной машины.
      
      Как я и ожидал, меня ждал полицейский в машине через дорогу. Я проигнорировал его, сел за руль и решил, что пора возвращаться в отель и заказать ужин в номер.
      
      День выдался слишком длинным.
      
      
      ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
      
      Полицейский тащился за мной всю дорогу до отеля, держась в трех корпусах позади. На этот раз я не стал его сбрасывать. Мне даже хотелось сказать ему, что я ложусь спать, чтобы он и его сменщик не торчали под окнами всю ночь, гадая, выйдет ли «объект» снова.
      
      Я зашел в номер с «Вильгельминой» наготове. Убедившись, что меня никто не ждет, я заказал в номер стейк и кофе. За сегодняшний день я слишком часто подставлялся под пули, чтобы ужинать на открытом воздухе в ресторане. Повторный осмотр комнаты подтвердил: кроме горничной, сюда никто не заходил.
      
      Я сел, чтобы немного привести мысли в порядок. Стало ясно, что я опоздал к началу раздачи. Похоже, я прибыл в город последним, и меня вычислили проще всего. Я оказался в списке смертников у всех сторон, не имея даже возможности ударить в ответ.
      
      Когда принесли еду, я надел пиджак, чтобы скрыть кобуру, и впустил посыльного. Он молча стоял, пока я подписывал чек. Некоторое время я с подозрением разглядывал стейк, но потом решил, что для паранойи еще рановато, и принялся за еду.
      
      За ужином я расставил приоритеты: чтобы играть эффективно, нужно вычислить остальных игроков. Билли Филдхауз мог бы помочь, но он мертв. Поиск убийц Билли и Карен — забота полиции. Моя цель — рукопись Мендосы, и я не могу позволить чувствам мешать работе.
      
      Чтобы выявить конкурентов, я решил стать уязвимым — заглотит ли кто-нибудь наживку? Если ловушка сработает, один агент поможет мне вычислить остальных. Я мог навскидку назвать несколько стран, чьи люди рыщут по Монреалю. Если эта книга выйдет, мир содрогнется. Возможно, агентам даже не нужна рукопись — они могут просто охотиться за Мендосой, полагая, что смерть автора убьет и книгу.
      
      Я снова подумал о Карен Талбот. Возможно, Стивен Бретт узнал меня и решил убить ее, чтобы подставить меня. Или это был приказ самого Мендосы. А Билли? Скорее всего, его убрал тот, кто знал, что он видел страницы, и не хотел платить за информацию. Если убийца не нашел рукопись (и если человек, которого я спугнул на складе, тоже ушел ни с чем), значит, страницы всё еще где-то там.
      
      На этом я и решил строить план. Как только полиция закончит на складе, туда обязательно кто-то сунется. Это может быть конкурент, или Бретт, или сам Мендоса, который не может допустить, чтобы «Глава 1» гуляла сама по себе. Значит, прежде чем выставлять себя мишенью, разумнее устроить засаду на складе.
      
      Я в городе всего день, а уже двое мертвы. «Игра» Мендосы оказалась кровавой. Он либо стоит за всем этим лично, либо просто сидит в тени и наблюдает, как агенты разных стран расшибают друг другу лбы.
      
      Допив кофе, я лег поспать. Мой план: вычислить участников, обойти их и выйти прямиком на Рикардо Мендосу. Взять «большого человека» один на один. И надеяться, что я окажусь сильнее.
      
      
      
      ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
      
      В газетах не было ни слова об убийстве Билли Филдхауза. Учитывая, как поздно это случилось, тело могли еще не найти. Я заказал завтрак в номер — не от голода, а чтобы снова сбросить полицейский хвост и вернуться на склад.
      
      — Подпишите, сэр, — сказал посыльный, вкатывая столик. — Послушай, хочешь заработать пятьдесят долларов? — спросил я. Его глаза расширились: — Очень хотел бы, сэр. — Я хочу одолжить твою куртку и выйти из отеля незамеченным. Поможешь? — Пятьдесят долларов? — переспросил он. — Именно. — Но зачем? — Сто, если не будешь спрашивать «зачем».
      
      Он тут же начал снимать куртку и объяснил, как пройти к служебному лифту. — Подождите, — спохватился он. — А что мне делать без куртки? Я усадил его перед подносом с завтраком: — Ешь и считай деньги. Я скоро вернусь. Я выдал ему сто долларов из тех, что предназначались Билли, и оставил его наедине с тостами.
      
      Следуя инструкциям, я вышел через служебный вход, смешался с прохожими и поймал такси. — Туда и обратно, максимально быстро, — велел я водителю. — Без остановок? — удивился тот. Я сунул ему двадцатку: — Никаких вопросов, просто жми на газ. — Понял, жду.
      
      Когда мы подъехали к кварталу, где был склад, я увидел толпу и полицейские машины. Тело нашли. — Проезжай мимо, — скомандовал я. Таксист занервничал: — Послушай, друг, ты ведь не в бегах? Я переехал из Нью-Йорка по совету врача — нервы не выдержали того безумия. — Я не убегаю от копов, — заверил я его. — Ну, ладно... просто эта твоя красная отельная куртка... — Держи еще двадцать, вези меня назад и забудь, что видел. — По рукам!
      
      Он высадил меня у отеля и умчался так, что резина задымилась. Я вернулся в номер тем же путем. Посыльный явно испытал облегчение, увидев меня. Я вернул куртку и добавил еще двадцатку сверху. — Если босс спросит, где был — скажи, я посылал тебя с поручением. Я подтвержу. — Хорошо, сэр. Спасибо.
      
      Меньше чем за час я убедил двух человек, что я либо псих, либо преступник, но цель была достигнута. Полиция обнаружила Билли. Скоро они уедут, и я смогу вернуться на склад, чтобы ждать того, кто придет за бумагами.
      
      
      
      ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
      
      После полудня я решил немного спровоцировать ситуацию. Лучшим местом для этого было «Убежище» (The Safe House).
      
      Я вышел через главный вход и направился к машине. На стекле красовался штраф за парковку — иронично, учитывая, что копы следили за ней всё время. Я сунул квитанцию в карман, сел за руль и поехал, а один из «лучших людей Монреаля» пристроился следом.
      
      Я припарковался в квартале от клуба и подождал, пока филер найдет место. Сейчас мне не нужно было его сбрасывать — Мольер мог разозлиться и запереть меня, если я снова исчезну. Коп вышел из машины и шел за мной до самых дверей, но внутрь заходить не стал.
      
      В баре я заказал бурбон со льдом. — Мистер Бретт на месте? — спросил я бармена. — Да, сэр. Желаете его видеть? Я прикинулся удивленным: — О, нет. Просто хотел знать, здесь ли он.
      
      Бармен странно на меня посмотрел и отошел. Я знал, что он тут же доложит хозяину. Через пять минут дверь в глубине зала открылась, и вышел Стивен Бретт. Он оглядел зал и, делая вид, что не замечает меня, подошел к стойке. — Как дела, Пьер? — спросил он бармена (у которого, кстати, не было ни капли французского акцента). — Всё хорошо, мистер Бретт.
      
      Бретт стоял слева от меня. Он чуть повернул голову, словно мучительно вспоминая, где меня видел. — Простите, вы... — Я просто пью, — оборвал я его. — Разве это не вы были здесь с Карен Талбот позавчера? — не унимался он. — Я. — Какая трагедия, — он покачал головой. — Прекрасная была девушка. — Была. — Вы успели узнать ее... скажем так, близко? Я посмотрел на него в упор: — Вы спрашиваете, спал ли я с ней? — Вовсе нет! — он изобразил шок. — Просто хотел узнать, о чем вы говорили. — О многом, — отрезал я. — Она рассказывала о себе? Я откинулся на стуле: — Достаточно. Послушай, ты что — ее опекун? — Вряд ли. Будь я ее опекуном, она была бы жива. — Тогда к чему эти вопросы?
      
      Он пожал плечами: — Она мне нравилась. Мне интересно, кто ее убил, а вы были последним, кто видел ее живой. — Откуда такая уверенность? — Не нужно быть гением, чтобы это понять. А как насчет... — Я больше не отвечаю на вопросы, приятель. Я зашел выпить.
      
      Я бросил деньги на стойку и встал. — Не ваше дело, о чем мы говорили с дамой.
      
      Я вышел, застав врасплох копа-филера, который тут же начал увлеченно разглядывать витрину. Я сел в машину, немного помучил зажигание для вида, чтобы коп успел добежать до своего авто, и поехал в отель.
      
      Я не был уверен, знает ли Бретт, кто я на самом деле. Мендоса наверняка узнает меня при встрече, но Бретт пока мог оставаться в неведении. Одно было ясно: Бретта до смерти интересовало, что Карен успела мне разболтать перед смертью.
      
      А меня интересовало то, что она хотела сказать мне перед тем, как ее убили. Возможно, Бретт предпримет еще одну попытку это выяснить.
      
      
      ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
      
      Той ночью я снова воспользовался служебным выходом, но уже без красной куртки для маскировки. Впрочем, я шел с таким уверенным видом, что никто из персонала не решился меня остановить.
      
      Пройдя пару кварталов, я поймал такси и попросил водителя высадить меня за два квартала до склада. Он пожал плечами и выполнил просьбу без лишних расспросов. Я полагал, что два трупа в одном и том же месте заставят Мольера оставить здесь круглосуточный пост, но улица была пуста. Более того, на здании, где убили Билли Филдхауза, даже не было полицейских печатей.
      
      Когда я добрался до склада, уже сгустились сумерки. Я пробрался через знакомое окно в переулке. Моя самодельная лестница всё еще была на месте, и я поднялся по ней в офис. Полиция, судя по всему, не особо утруждала себя обыском: они просто свалили остатки архива Билли в одну большую кучу в углу.
      
      Проверив помещение с «Вильгельминой» в руке, я убедился, что на чердаке никого нет. Но я искренне надеялся, что это ненадолго — мне очень не хватало компании.
      
      Устроившись у стены за картотечным шкафом, я открыл термос, в котором был смешан кофе с «Джек Дэниэлс». Снова спасибо посыльному — он заработал за этот коктейль еще двадцать баксов. Весь день я ломал голову над тем, что Карен Талбот так отчаянно хотела сообщить мне, но не решилась сказать по телефону. Нашла ли она на своего босса компромат, которым должен был владеть именно я? И если да, то почему я? Неужели она что-то раскопала про меня самого?
      
      Была и другая, более мрачная вероятность. Что, если Карен вообще нечего было мне сказать? Допустим, убийца стоял прямо над ней, пока она говорила со мной, и диктовал ей каждое слово. В таком случае целью звонка было просто заманить меня туда, чтобы полиция застала меня над трупом. Единственное, чего им не хватило для полного успеха — вложить мне в руку дымящийся пистолет. Собственно, отсутствие орудия убийства и спасло меня от тюрьмы.
      
      Я уже собирался налить себе вторую порцию бодрящего напитка, когда услышал шум. Я не ожидал, что наживка сработает так быстро, но жаловаться не собирался. Отставив термос, я вытащил «Вильгельмину», присел на корточки и стал наблюдать через щель между шкафами.
      
      Сначала было слышно только движение внизу. Затем заскрипела металлическая приставная лестница — кто-то начал подъем. Свет фонарика становился всё ярче по мере того, как незваный гость приближался к люку. Когда луч света уже готов был ворваться в помещение, я вовремя отпрянул в тень.
      
      Свет фонаря заплясал по чердаку, ощупывая углы, а затем замер на письменном столе. Послышался звук открываемых ящиков — мои догадки подтвердились.
      
      Я не хотел пугать человека резкими движениями, не зная, вооружен ли он. Спонтанная перестрелка, которая могла закончиться смертью одного из нас, в мои планы не входила. Прижавшись к стене, я ждал. Один за другим ящики открывались и закрывались. Наконец, человек дошел до шкафа, за которым прятался я. Нижний ящик, средний, верхний... и тут свет ударил мне прямо в лицо.
      
      Послышался резкий вдох, но незнакомец проявил завидное присутствие духа — он попытался ослепить меня фонариком, чтобы получить преимущество. Но я среагировал быстрее. Я перехватил запястье руки, державшей фонарь, и заломил его. В ту же секунду я поразился тому, насколько тонким и хрупким оно было.
      
      Такое запястье могло принадлежать подростку. Или женщине.
      
      
      
      ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТЬ
      
      — А, привет, — сказал я, глядя в испуганные голубые глаза очень красивой женщины. — Не могли бы вы отпустить мою руку, пожалуйста? — это прозвучало скорее как требование, чем как просьба. — У тебя есть пушка, или мне стоит тебя обыскать? — У меня нет оружия, — ответила она. — Только фонарик, и он уже у вас.
      
      В ней было много огня — она удивительно быстро справилась с шоком от нашей встречи. Я отпустил ее запястье, но фонарик оставил себе, чтобы она не попыталась проломить мне им череп. — Можешь опустить руки, — разрешил я. — Давай включим лампу и присядем. Нам нужно спокойно поговорить.
      
      Она направилась к столу, я шел следом, не спуская с нее глаз. Я включил настольную лампу и погасил фонарик. Я занял кресло Билли, а она присела на деревянный стул с прямой спинкой. — О чем вы хотите поговорить? — спросила она. — Начнем с твоего имени. Мое ты, полагаю, и так знаешь.
      
      Она замялась. — Мы будем разговаривать или играть в словесные игры? — спросил я. — Вы даете мне выбор, пока этот пистолет всё еще у вас в руке?
      
      Я даже не заметил, что до сих пор целюсь в нее. Бросив на нее оценивающий взгляд, я убрал «Вильгельмину» в кобуру. — Ну, так что? — Думаю, мы поговорим, мистер Картер. Меня зовут Дженнифер Пауэрс.
      
      Я молчал пару минут, внимательно изучая ее. Сочетание темных волос и темно-синих глаз было захватывающим. Она была стройной, невысокого роста, с отличной фигурой, которую не могли скрыть даже поношенные джинсы и фланелевая рубашка лесоруба. На вид ей было около двадцати пяти.
      
      — Если вы закончили осмотр, мистер Картер... — Ник. — ...может, продолжим разговор? — Как ты узнала, что я в Монреале?
      
      Я ожидал, что придется тянуть из нее информацию клещами, но она ответила сразу: — Моим людям позвонили и сообщили, что вы прибыли в страну. — Кто звонил? — Мы не знаем. Мужской голос, и больше ничего. — Кто твои «люди»? — Я канадка.
      
      Это меня удивило. — Неужели Рикардо Мендоса мог написать о канадцах что-то настолько постыдное, что... Она ощетинилась: — Мы не знаем, что там написано. Это я и пытаюсь выяснить. — Тебя послали против Мендосы? — И против Ника Картера, и против любого, кто приедет в город. Я очень хороша в своем деле. — Не сомневаюсь. Ты знаешь, кто еще здесь? — Нет. Вы — первый, с кем я столкнулась.
      
      — И ты не просто «столкнулась» со мной, — заметил я. — Ты знала, что я в Монреале. Остальные тоже знают. — Откуда такая уверенность? — На меня уже совершили два покушения.
      
      Я вкратце описал ей инциденты и добавил: — Не вижу причин, по которым твои люди могли бы желать моей смерти. — Мы так не работаем, — заверила она меня.
      
      Я потер подбородок, обдумывая ситуацию. — Если позвонили вам, логично предположить, что позвонили и остальным. — Только вы не знаете, кто эти «остальные». — Верно. Я сидел здесь и ждал, надеясь, что кто-нибудь придет. — Мне жаль вас разочаровывать. — Ты много чего делаешь, Дженнифер, но точно не разочаровываешь...
      
      Я не успел договорить. Внезапно всё здание осветилось так ярко, будто наступило Рождество. Снаружи вспыхнули мощные прожекторы. — Что за... — начала она. — Тихо! — прошептал я, выхватывая пистолет.
      
      — Месье Ризонер! — раздался усиленный мегафоном голос, который я узнал бы из тысячи. — Месье Ризонер, пожалуйста, ответьте мне!
      
      — Кто это? — испуганно спросила Дженнифер. — Слушай меня внимательно, — быстро проговорил я. — Я знаю, кто это. Я хочу, чтобы ты сидела здесь тихо. Когда я уйду с ними, ты выберешься через то же окно. Мы продолжим наш разговор в моем отеле. Знаешь, где это? — Да. — Уходи не раньше, чем через десять минут после нашего отъезда. И не спорь.
      
      — Хорошо, но что если они тебя убьют? Я улыбнулся ей. — В Канаде законы работают не так, Дженнифер.
      
      Я спрятал пистолет и начал спускаться вниз, чтобы объясниться с инспектором Мольером.
      
      
      ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
      
      — Здравствуйте, инспектор! — крикнул я, выходя на свет. — А, вот вы где, мой друг! — отозвался он, указывая на меня пальцем. — Я так и знал, что найду вас где-то здесь.
      
      Я спустился на первый этаж. — И откуда же такая уверенность? — Ну, один из моих людей доложил, что видел, как кто-то пролез в это окно. Я понял: как только вы прочтете об этом ужасном убийстве, вы сразу примчитесь сюда. — Почему, инспектор? — Вы ведь ищете своего гангстера, не так ли? Раз на одной и той же улице за один день происходит два инцидента, я решил, что это как-то связано с тем человеком, за которым вы охотитесь. — И вы решили, что я приду к такому же выводу? — Стоило вам только заглянуть в газеты, — подтвердил он. — Надеюсь, вы не слишком злитесь, что я пробрался сюда без спроса. — Ну, мсье, это всё-таки место преступления! — Если хотите, инспектор, я сейчас же уйду, — сказал я, пытаясь пройти мимо него.
      
      Он перехватил меня за руку: — Секундочку, пожалуйста. Я остановился и посмотрел ему прямо в глаза. Он указал на чердак: — Там есть кто-нибудь еще? Я бросил взгляд наверх и ответил: — Только пыль, инспектор.
      
      Он по-французски скомандовал что-то своим людям, и двое полицейских начали подниматься на чердак. — Кого, по-вашему, я там прячу? Он поднял брови: — Надеюсь, вы не думаете, что я вас в чем-то обвиняю, мой друг. Нет-нет. Вы ведь не обученный наблюдатель, как мои люди. Вполне возможно, там есть кто-то еще, кого вы просто не заметили. — Он пристально посмотрел на меня и добавил: — Ваша жизнь могла быть в опасности, мсье. — Я ценю вашу заботу, инспектор.
      
      Мы оба с ожиданием смотрели вверх, пока полиция осматривала чердак. Я уже смирился с тем, что разговор с мисс Пауэрс придется отложить до лучших времен (или до ее ареста), когда один из полицейских что-то крикнул сверху по-французски. — Ну? — спросил я. Инспектор посмотрел на меня с непроницаемым лицом, а затем произнес: — Вам очень везло сегодня, мой друг.
      
      Через пару минут я последовал за ним из здания, так и не поняв до конца, что он имел в виду под этим замечанием.
      
      
      ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
      
      Я не верил, что Мольер так уж сильно боялся американских гангстеров, как пытался показать. Он был достаточно умен, чтобы следить за складом, когда все думали, что полиция о нем забыла. Но он не был достаточно осторожен, раз его люди проглядели, как мы с Дженнифер по очереди залезли в это окно.
      
      У выхода со склада он попросил мой пистолет. Проверил магазин, понюхал ствол и вернул его мне. — Я всегда держу обещания, инспектор, — сказал я. — Сегодня я ни в кого не стрелял. — Это обнадеживает, мистер Ризонер. Но я был бы признателен, если бы в будущем вы связывались со мной, прежде чем осматривать места преступлений. Это облегчило бы жизнь нам обоим. — Конечно. Спасибо, что не предъявили мне обвинений. Он улыбнулся: — Не будьте так уверены, что я не собираюсь этого сделать позже. Доброй ночи, мой друг.
      
      Я проводил взглядом их машины. Затем посмотрел на переулок, надеясь, что Дженнифер успела выскользнуть. Мне также было чертовски интересно, куда она запряталась, что люди инспектора ее не нашли.
      
      Я поймал такси до отеля. По дороге я гадал, какую взбучку Мольер устроит филеру, который упустил мой уход из номера. И почему инспектор вообще позволяет мне бегать на свободе? Он имел полное право меня запереть. Может, этот хитрый лис использует меня как ищейку? Чтобы я вывел его на убийцу... или на рукопись?
      
      Такси высадило меня у главного входа. Я вошел в холл. Если Мольер еще не снял наблюдение, филер, увидев меня, наверняка лишился дара речи.
      
      Открыв дверь номера, я сразу понял, что она здесь. Я почувствовал аромат ее духов. — Ты, должно быть, бежала всю дорогу, — сказал я, закрывая дверь. — У меня была машина, — ответила она из темноты. — Я выскользнула, пока вы мило беседовали с инспектором. Как насчет света? Я включил лампу. — Было бы глупо держать в темноте такую женщину, — заметил я. — Ты скор на комплименты, — парировала она. — Но подходящее ли сейчас время и место? — Для комплимента красивой женщине любое время — подходящее.
      
      Она сидела в кресле, я опустился на диван. — Как тебе удалось избежать ареста? Там ведь почти негде спрятаться. Она дерзко улыбнулась: — Я спряталась под той горой бумаг. Просто зарылась в них, и они накрыли меня сверху. — Очень умно, — искренне сказал я. — А теперь давай продолжим наш разговор. — О чем говорить? Я знаю не больше твоего. — Верю. Но это твой город и твоя страна. Ты ориентируешься здесь лучше любого из нас.
      
      Она изучала меня взглядом, а потом спросила: — Хочешь объединить усилия? — Конечно. Я не против найти рукопись и показать ее тебе. Мы оба избавим наши страны от лишних проблем, да и узнаем друг друга получше. — Понятно, — сухо сказала она. — Мне нужно время подумать. — Посоветуйся со своими, — добавил я. — Но решай быстро. У меня есть одна идея, и мне может понадобиться твоя помощь.
      
      Она встала. Она была не только красивой, но и весьма решительной. Думаю, она поняла, что я не шучу насчет помощи. — Я свяжусь с тобой завтра, Ник, — сказала она, направляясь к двери. Уже на пороге она обернулась: — Спасибо, что прикрыл меня там. Я ценю это. — Спасать дам из неловких положений — моя специализация. До завтра. — Спокойной ночи, Ник.
      
      Я не сомневался, что она позвонит. Она была мне нужна как прикрытие, пока я буду выманивать своих старых врагов. Я лег спать с «Вильгельминой» под боком и спал на удивление крепко.
      
      
      ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
      
      Я не ожидал, что она объявится так рано. Когда в восемь утра зазвонил телефон, я сначала подумал, что забыл про будильник. — Алло... — пробормотал я, еще не совсем проснувшись. — Поднимайся, соня, — раздался голос Дженнифер. — Я угощаю завтраком. — Ты что, даже не уходила? — спросил я, спуская ноги на пол. — Я уже делаю заказ, — сказала она и повесила трубку.
      
      Когда я спустился в ресторан отеля, на столе уже дымились две тарелки со стейками и яичницей, и стоял кофейник. — Надеюсь, угадала с заказом, — улыбнулась она. — Выглядит великолепно. — Я принялся за еду. — А на вкус еще лучше. — Мои люди дали добро, — сообщила она. — Мы работаем вместе. На равных. — На равных, — подтвердил я. — Идет. У меня как раз есть пара идей.
      
      Я рассказал ей о плане проникнуть в кабинет управляющего в «Убежище». — Твои люди знают об этом месте? — спросил я, заметив ее хмурый взгляд. Ей было явно не по себе от того, что они знали лишь верхушку айсберга: что это клуб-ресторан для шпионов и наемников. — Это так, — сказал я, — но за этим местом стоит Рикардо Мендоса, а Стивен Бретт — лишь его марионетка. — Рик... — она насторожилась. — Ты назвал его «Рик». По прозвищу. Вы что, друзья? — Полегче, Дженнифер. Не делай поспешных выводов. — Я огляделся, не привлек ли ее голос внимание. — Мы с Мендосой не раз скрещивали мечи, и мы точно не друзья. Я даже не знаю, как он выглядит в реальности. Но в нашем бизнесе многие зовут его Риком. Не обязательно быть близким другом, чтобы использовать прозвище... Дженни.
      
      Она еще секунду смотрела на меня с подозрением, а затем ее лицо озарила задорная улыбка: — Твоя правда... Ники.
      
      Я вздрогнул, и мы оба рассмеялись. Ее смех делал ее и без того красивое лицо по-настоящему прекрасным. — В общем, если рукописи нет в офисе клуба — а я на это особо не рассчитываю, — нам придется проникать в дом Мендосы. — Если ты не ждешь, что она в клубе, зачем туда лезть? — Ради тщательности. Это было бы слишком просто, но, может, Мендоса на это и рассчитывает. Это как шахматы. — Я не играю в шахматы. — Это стратегия и контрстратегия. — Понятно. Какие еще планы? — А, вот этот самый важный. — Я отодвинул пустую тарелку. — Я хочу выставить себя такой большой и легкой мишенью, чтобы кто-то не удержался и напал на меня.
      
      — Кто угодно? — Кто угодно. Мы схватим его и узнаем, кто пустил по городу слух о моем приезде. Из-за этого я стал мишенью номер один. — Это звучит как личная месть, — заметила она. — Как это поможет найти рукопись? — Это поможет понять, кто нам противостоит. Мы знаем, каким странам нужна книга, но я хочу знать своих врагов в лицо. — А если тебя убьют? — спросила она о том, что меня самого не слишком радовало. — Ну, тогда мне уже будет всё равно, не так ли?
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
      
      — Ты в курсе, что у нас «хвост»? — спросила Дженнифер через пару минут после того, как мы отъехали от отеля на её машине. Я, конечно, знал, но мне было любопытно, заметит ли она. — Знаю. Это один из людей инспектора Мольера. Похоже, теперь я под постоянным наблюдением. — Как ты умудрился так вляпаться в полицию? — поинтересовалась она. — Помнишь в газетах историю о женщине, убитой в своей квартире пару дней назад? — Да.
      
      Я рассказал ей всю историю, и она слушала молча, не перебивая. Но вопрос, который она задала в конце, меня застал врасплох: — Ты спал с ней? — Что это еще за вопрос? Она поджала губы. — Полагаю, это означает «да». — А какое это имеет значение? — Никакого, — быстро бросила она. — Абсолютно. — Вот и отлично.
      
      Спустя мгновение она добавила: — Ну, теперь понятно, почему инспектор приставил к тебе филеров. Он думает, что ты её убил. — Ошибаешься. У него на уме что-то другое. Не знаю что, но если бы он считал меня убийцей, он бы не вернул мне пистолет. — Логично. Ладно, давай вернемся к твоему плану «живой приманки». Какое место выберем? — Где-нибудь в безлюдном районе, но чтобы было пространство для маневра. И чтобы ты могла наблюдать за мной, оставаясь незамеченной. — Значит, я буду твоим телохранителем? — Именно. Твоя работа — оставить меня в живых. Ты готова к этому? — Конечно. Ты бы не доверил свою шкуру мне, если бы сомневался. — Справедливо.
      
      — Тогда держись крепче, — сказала она. — У меня есть на примете одно место. Хочешь, я сброшу хвост? — Сможешь? — Да. — Не стоит. Не хочу, чтобы они объявили меня в розыск по всему городу. Я сам скажу, когда придет время от них оторваться. Она на мгновение ощетинилась, словно хотела напомнить, что не стоит ей указывать, но потом промолчала — и я стал думать о ней еще лучше.
      
      Мы ехали через Монреаль, и я просто смотрел на город. Наконец она затормозила. — Парк? — спросил я. — Сейчас он закрыт, но мы можем пройти. Я буду наблюдать за тобой вон с той башни, — она указала на старое, обветшалое строение. — Это безопасно? — Если быть осторожной — да. А если нет, то пол может провалиться или камень на голову упасть. Но не волнуйся, я знаю эту башню как свои пять пальцев. — Откуда? — В детстве я здесь играла. — И как называется это место? Она пожала плечами. — Оно так давно закрыто, что все уже забыли название. — А как ты его называла? Она на секунду задумалась, уходя в свои воспоминания, и ответила: — Святилище. Это было моё убежище от всего мира. По крайней мере, на какое-то время. — У меня чувство, что ты до сих пор им пользуешься. Она смущенно улыбнулась: — Иногда. — Что ж, мне подходит.
      
      — Когда начнем? — спросила она. Я прикинул варианты. — Сегодня ночью я наведаюсь в «Убежище». А эту часть плана оставим на завтра. — Согласна. Давай возвращаться. Если ты собираешься в офис к Бретту сегодня, нам нужно придумать отвлекающий маневр. Ты умеешь визжать? — спросил я её. Она посмотрела на меня, не заводя мотор. — Я бы предпочла обойтись без этого. Я пожал плечами: — Ладно, придумаем что-нибудь другое.
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
      
      — Это не должно выглядеть слишком очевидным, — сказал я ей чуть позже. — Бретт сразу почует неладное. — Я в курсе, — ответила она.
      
      Последние пару часов мы только и делали, что спорили в моем номере, пытаясь придумать убедительный повод, чтобы отвлечь охрану, пока я проникаю в кабинет. Каждую её идею, где она должна была активно участвовать, я отметал. — Ты права, — признал я наконец. — Извини, что придираюсь.
      
      Она долго и серьезно смотрела на меня, а потом придвинулась ближе и положила руку мне на плечо. Мы сидели на диване, и до этого момента нас разделяло приличное расстояние. — Мне приятно, что ты беспокоишься, — мягко сказала она. — Это даже мило. Но мы ведь партнеры, Ник. — Верно, — согласился я. Я притянул её к себе. — Но если мы партнеры, ты сидишь слишком далеко. — Ник... — предупреждающе произнесла она, упираясь ладонями мне в грудь.
      
      Но по силе она не могла со мной тягаться. Я прижал её к себе и, игнорируя протесты, поцеловал — сначала нежно, потом требовательнее. Она сопротивлялась еще секунду, а затем сдалась, отвечая на поцелуй со всей страстью. Когда мы наконец оторвались друг от друга, оба тяжело дышали. Она посмотрела мне в глаза и прошептала: — Пошли в спальню.
      
      Я последовал за ней. Она начала раздеваться, стоя ко мне спиной. Я с восхищением наблюдал за игрой мышц на её спине и изгибами бедер, пока сам скидывал одежду. Она была прекрасна — широкие плечи, идеальная кожа, крепкое, тренированное тело. Я подошел сзади, касаясь кончиками пальцев её груди, чувствуя, как она реагирует на каждое моё движение. — Я обещала себе, что не допущу этого, — прошептала она. — Ты же знаешь, для чего существуют обещания, — напомнил я, разворачивая её к себе.
      
      Её кожа была удивительно горячей. Мы сплелись в объятиях, и мир вокруг перестал существовать. Когда я опустил её на кровать, она вздрогнула от удовольствия. Мы искали и находили ритм друг друга, пока не достигли пика в диком, изнуряющем восторге.
      
      Когда всё закончилось, я лежал рядом, совершенно обессиленный. — Я придумала! — вдруг вскрикнула она. — Что именно? — слабо спросил я, не готовый к такой резкой смене настроения. Она повернулась ко мне, прижавшись всем телом в порыве возбуждения. — Я знаю, как провести тебя в тот офис! — Она сделала драматическую паузу. — Мы просто ограбим этот клуб!
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
      
      — Готовы? — спросил я двоих мужчин, стоявших рядом со мной. — Да, — ответил тот, кого звали Сэнди. Второй, Питер, просто кивнул. — Хорошо. Сэнди, помни: в основном говоришь ты, пока я не вступлю в игру. Понял? — Понял. — Пошли.
      
      Мы втроем натянули резиновые маски и ворвались в клуб. — Всем стоять! Никому не двигаться! — заорал Сэнди. Мы начали размахивать пушками — у каждого был тяжелый и смертоносный кольт .45 калибра. Втроем мы держали под прицелом весь зал.
      
      Я быстро направился к бару, наставив ствол на бармена прежде, чем тот успел подать сигнал Бретту. — Стойте смирно, и никто не пострадает, — командовал Сэнди. За стойкой сидели четверо мужчин и одна женщина. В зале было занято около половины столиков — всего человек двадцать пять. Я знал, что некоторые из них наверняка вооружены, но профессионалы понимают: деньги не стоят того, чтобы за них умирать. На этот здравый смысл я и рассчитывал.
      
      Впрочем, у бармена в глазах промелькнула шальная мысль, но я тут же взвел курок. — Даже не думай об этом, — предупредил я. — Итак, дамы и господа, выворачивайте карманы! — приказал Сэнди. — Я знаю, что некоторые из вас при пушках. Я с радостью отправлю кого-нибудь на встречу с Создателем, только дайте повод.
      
      Желающих рискнуть не нашлось. На столы посыпались ценности. — И ты, бармен. Очисти кассу... и свои карманы тоже, — добавил Сэнди. Бармен, не сводя с меня глаз, подчинился. Я следил за его руками, ожидая, не попытается ли он нажать тревожную кнопку под стойкой.
      
      Мой взгляд упал на женщину у бара — симпатичную рыжую, которая даже не прикоснулась к своей сумочке. — Давай, милочка, — сказал я ей. — Вытряхивай всё из сумки. — Не буду, — вызывающе ответила она. — Леди, делайте, что он говорит, — вмешался бармен, но она лишь смерила его презрительным взглядом. — А она чертовски хороша, правда? — спросил я бармена. Тот промолчал. — Сэнди, тут дамочка не хочет открывать сумочку! — крикнул я напарнику. — Это твои проблемы, Джим, — отозвался он. Мы выбрали простые имена, чтобы не запутаться.
      
      Я снова повернулся к бармену: — Позови босса. Он начал протестовать, мотая голвой, но я ткнул дулом ему в лицо: — В каждом таком заведении есть кнопка вызова, приятель. Жми её. И если из двери выйдет человек с пушкой — ты ляжешь первым.
      
      Я старательно имитировал бруклинский акцент. Мои канадские подельники тоже справлялись неплохо. Бармен кивнул, прошел в конец стойки и чего-то коснулся. Питер прижался к стене у двери в кабинет Бретта. Когда управляющий вышел, Питер тут же приставил ствол к его виску. Как истинный профи, Бретт замер на месте. — Правильное решение, — одобрил Сэнди. — Найди свободный стул и присядь.
      
      Бретт оценил обстановку и подчинился. — Так, леди, — сказал я рыжей. — Пошли. — Куда? — спросила она, теперь в её глазах страха было больше, чем гонора. — Я покажу тебе, что приказы лучше выполнять сразу, — я подошел вплотную и провел стволом пистолета по её груди. — Если будешь паинькой, может, даже оставлю тебе сумочку. Шевелись.
      
      Она соскользнула с табурета и, широко раскрыв глаза от испуга, направилась к двери кабинета. Я последовал за ней. — Не задерживайся там, Джим! — крикнул вслед Сэнди. Я махнул рукой и закрыл за нами дверь кабинета.
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
      
      — Есть что-нибудь? — спросила она спустя десять минут. — Ничего. Мы не можем здесь долго торчать, — я кивнул на часы. Дженнифер (а это была она в рыжем парике) начала закрывать ящик, но там застрял листок бумаги. — Верни всё в точности так, как было. Он поймет, что кабинет обыскали, но пусть это случится не сразу. Она кивнула, поправила бумаги и закрыла ящик. — Вскрикни еще раз, — скомандовал я. Она посмотрела на меня, открыла рот и издала неуверенный крик. — Ну, вот и всё, — сказал я. — Здесь ничего нет. Где моя маска? Я снова натянул резиновую рожу. — Ровно? — Да. А у меня? — она поправила парик. — Отлично. Акт второй.
      
      Мы вышли в зал. Я грубо вытолкнул её вперед — достаточно сильно для правдоподобности, но осторожно, чтобы не сбить парик. Снаружи Сэнди и Питер уже упаковали добычу в скатерть. — Закончил? — спросил Сэнди. — Пустое дело, — буркнул я. Дженнифер опустилась на свой стул с идеально разыгранным выражением стыда и унижения на лице. — Уходим! — позвал Сэнди. Питер подхватил узел, и мы направились к выходу. — Чтобы никто не высовывался в течение десяти минут, — услышал я голос Сэнди за спиной. — Иначе пристрелим.
      
      Мы запрыгнули в машину, которую мои временные напарники «позаимствовали» для дела. Питер сел за руль. Через полтора часа меня высадили на углу. — Уверен, что не хочешь долю? — спросил Сэнди. — Оставь себе, приятель. Разделите с Питером, — я протянул ему конверт с обещанной платой за работу. Он взял деньги и добавил: — Скажи этой девчонке, Дженнифер, если ей снова что-то понадобится — пусть зовет нас. — Обязательно. Спасибо, парни.
      
      Они уехали. Это были двое сомнительных личностей, которых люди Дженнифер подобрали специально для этого дела. Надеюсь, касса клуба их порадовала. Через двадцать минут подъехала Дженнифер. Я сел в машину. — Ну как? — Всё прошло гладко. Бретт просто встал и ушел к себе в кабинет. Некоторые начали кричать, мол, надо вызвать полицию, но большинство посетителей не хотели светиться перед властями. Я выбежала оттуда, изображая горькие слезы.
      
      — Мне нравилось, когда ты была рыжей, — заметил я. Она бросила на меня взгляд, сорвала парик, встряхнула свои черные волосы и швырнула платье на заднее сиденье. — Но такая ты мне нравишься больше, — добавил я искренне. Интересно, заметил ли кто-нибудь в клубе её темные брови? Единственный, кто мог быть настолько наблюдательным — это Бретт, но он вряд ли успел её разглядеть. — Ну, в офисе мы побывали, — сказала она. — Что дальше по списку? Я посмотрел на неё. — Ты сама знаешь, Дженнифер. Она крепче вцепилась в руль: — Я надеялась, что ты об этом забудешь.
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      
      Мы вернулись в отель тем же путем, что и ушли — через служебный вход. Я гадал: почему такой умный человек, как Мольер, не выставил пост у черного хода? Особенно после того, как нашел меня на складе, пока его человек дежурил у парадного входа. Это не имело смысла, если только он не хотел, чтобы я выходил незамеченным. Но зачем? Чтобы я привел его куда-то? Но за мной ведь никто не шел. Рано или поздно нам с инспектором предстоит очень откровенный разговор.
      
      — Ну, — сказала Дженнифер, когда мы оказались в номере. — Всё прошло по плану, за исключением того, что мы ничего не нашли. — Всё в порядке. Мы ведь и не ждали легкой добычи, помнишь? — Знаю, но всё равно обидно. — Не стоит, — я сел рядом с ней. — Мы имеем дело с Риком Мендосой. Это не могло закончиться так просто. — Думаю, ты прав. Слушай, я столько слышала о Рикардо Мендосе. Он правда в этом бизнесе уже тридцать лет? — Да. И я бы сказал, это примерно в десять раз дольше, чем ты.
      
      Она резко взглянула на меня, а потом смиренно улыбнулась. — На самом деле чуть дольше. Два с половиной года. Это так заметно? — Едва ли. Ты отлично справляешься. Сегодня ты была на высоте. Тебя выдает только молодость. Ты не могла быть в деле долго, но ведешь себя как старый профи. Я немного приукрасил, но нам обоим нужна была уверенность перед завтрашним днем. Это могло спасти мне жизнь. — Спасибо, Ник. Я о тебе тоже много слышала. — Охотно верю. Но давай не будем о прошлом. Хочешь заказать еду в номер или поедешь домой?
      
      Её лицо смягчилось. Она протянула руку и коснулась моей щеки. — Ни того, ни другого.
      
      Мы легли в постель и занимались любовью — сначала нежно, а потом со страстью, граничащей с отчаянием. — Ник, — прошептала она позже. — Насчет завтра... — Что? — Если что-то пойдет не так... Если я стану причиной твоей... — Эй, — я приложил палец к её губам. — Не волнуйся. Всё будет хорошо. Ты профессионал, Дженнифер. Ты сделаешь свою работу. — Завтра ты отдаешь свою жизнь в мои руки. — И я бы не сделал этого, если бы не доверял тебе, — заверил я её, сжимая её ладони в своих. — У Рика Мендосы нет ни единого шанса. Я обнял её, стараясь заставить забыть о завтрашнем дне. Нет смысла дергаться, пока бой еще не начался.
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
      
      — Тебе придется провести там почти весь день, — сказал я Дженнифер на следующее утро, — если только мне очень не повезет. Я буду постоянно в движении. Кто-нибудь обязательно «сядет на хвост». Как только я пойму, что это не полиция, я направлюсь в парк.
      
      Она внимательно слушала, переодеваясь в темную одежду, которую приготовила специально для этого дела. — А если они попытаются взять тебя раньше, чем ты доберешься до места? Я пожал плечами. — Придется рискнуть и держаться от них на достаточном расстоянии. А ты? Уверена, что сможешь спрятаться так, чтобы тебя не заметили? Она улыбнулась. Ночная неуверенность исчезла с её лица. — Это моё «Святилище», помнишь? Никто не найдет меня там, если я сама того не захочу. — Умница.
      
      Она была готова. Я быстро поцеловал её на прощание. Она накинула плащ поверх своего черного костюма. — Увидимся в парке, — сказал я, открывая ей дверь. — Чем раньше, тем лучше. — Просто будь начеку.
      
      Она легонько хлопнула меня по руке и ушла. Единственное, что могло всё испортить — если бы Мольер решил приставить хвост и к ней, и она не смогла бы оторваться.
      
      Дженнифер дала мне список «горячих точек» в Канаде, где я мог бы засветиться, но у меня был план получше. Мне предстояло использовать арендованную машину, а значит — сначала сбросить полицию. Я решил рискнуть и оставить человека Мольера не у дел, даже если это взбесит инспектора при нашей следующей встрече. К тому времени я, скорее всего, сам буду готов к очень откровенному разговору с ним. Мне хотелось знать, что у этого человека на уме.
      
      Я принял душ, оделся и проверил свое снаряжение: Вильгельмина (Люгер), Хьюго (стилет) и Пьер (газовая граната) были на своих местах. Сегодня они могли мне понадобиться как никогда.
      
      Я вышел из отеля через главный вход, изображая сильную спешку. Я застал человека Мольера врасплох — он как раз вышел из машины за кофе. Увидев меня, он бросился обратно, на ходу обливаясь горячим напитком из бумажного стаканчика. Я прыгнул за руль своей машины и рванул с места, молясь, чтобы непрогретый двигатель не заглох на морозе. Несмотря на ледяной ветер, на мне была лишь легкая нейлоновая куртка — я не хотел, чтобы лишняя одежда сковывала движения, когда придет время действовать.
      
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
      
      Филер Мольера едва не устроил аварию, пытаясь не упустить меня. Я слышал визг тормозов, и вскоре его малолитражка пристроилась сзади в шести корпусах от меня. На первом же оживленном перекрестке я решил от него избавиться.
      
      Мой маршрут лежал к дому Мендосы. Большая часть пути проходила по шоссе, а дорога оттуда в парк была прямой и скоростной — идеальное место, чтобы избежать покушения до того, как мы окажемся в ловушке парка. Мне удалось удачно проскочить на желтый, оставив полицейского зажатым между машинами на красный свет. К тому времени, как он выберется, я буду далеко. Если он сообразителен, он поедет прямо в парк и будет ждать меня там. Я надеялся, что он не слишком умен и не бросится сразу звонить боссу — лишние свидетели нам с Дженнифер были не нужны.
      
      Дом Мендосы оказался впечатляющим — здание в стиле швейцарского шале, расположенное в глубине участка. Я припарковался за четверть мили и прошелся пешком. Если за домом следили, меня точно заметили. Я кружил вокруг, не приближаясь слишком близко — моей целью было просто привлечь внимание «нужных» людей.
      
      Проведя в районе дома около двадцати минут, я вернулся к машине. Если снайпер не снял меня по дороге, значит, план работал. Я завел мотор и посидел в машине, давая преследователям время подготовиться. Затем с ревом и визгом резины сорвался с места, направляясь обратно в Монреаль. В зеркале заднего вида долгое время было пусто. Я даже начал нервничать, но вдруг на въезде на скоростную трассу заметил движение в лесу.
      
      Из-за деревьев вырулила машина и последовала за мной. Они проглотили наживку. У меня появился «хвост», и теперь я вел его туда, куда мне было нужно.
      
      Я без труда удерживал дистанцию. Преследователь не пытался приблизиться, явно собираясь проследить, куда я направляюсь. Это меня устраивало. Дженнифер сидела в парке уже часа три, и я надеялся, что она не потеряла бдительность.
      
      Въездные ворота парка оказались открыты — Дженнифер как-то умудрилась взломать замок. Я проехал по извилистой дороге к той самой ветхой башне. Машина преследователя остановилась поодаль, скрывшись из виду. Скорее всего, он решил войти в парк пешком.
      
      Теперь передо мной стоял выбор. Я мог зайти в башню и ждать его там, но он мог просто залечь в засаде и подстрелить меня, когда я выйду. Весь смысл этой шарады был в том, чтобы сделать себя легкой мишенью. Я вышел из машины и направился в центр поля перед башней.
      
      Было холодно. Ветер пробивал куртку, но, возможно, это был холод близости смерти, от которого не согреет никакая одежда. Я шел, держа руки в карманах, стараясь выглядеть как человек, ожидающий встречи. Я гадал, где затаился враг. Самым логичным местом для выстрела была башня — оттуда открывался идеальный обзор.
      
      Я прошел полполя и обернулся. В этот момент прогремел выстрел. Я инстинктивно прыгнул влево, перекатился по земле и выхватил пистолет. Ранения не было. Выстрел был странным — приглушенным, словно он донесся изнутри здания. «Дженнифер!» — пронеслась мысль. Неужели они столкнулись внутри?
      
      Я бросился к башне. Если он убил её, мне нужно добраться до него раньше, чем он возьмет меня на прицел. Когда я добежал до входа, из двери вышла фигура. Я присел, целясь в упор. Это была Дженнифер.
      
      — Ты в порядке? — выдохнул я. Она кивнула: — Да. Я ждала наверху. Он залез через заднее окно. Но он не знал, Ник, куда здесь нельзя наступать. Он провалился сквозь гнилую доску на лестнице почти с самого верха. Не успел даже крикнуть, винтовка выстрелила сама при падении. — Он жив? — Пока да. Кажется, спина сломана. Посмотри на него.
      
      У входа лежал человек. Его ноги были вывернуты под неестественным углом, изо рта сочилась кровь. Подойдя ближе, я узнал его. — Алекси... — произнес я. — Ты его знаешь? — Дженнифер была ошеломлена. — Это Алекси Иванов. Я наклонился над русским агентом, с которым не раз сталкивался в прошлом. Его глаза были полны боли, но он узнал меня. — Алекси, ты меня слышишь? Откуда ты узнал, что я в Монреале?
      
      Он молчал. Очередной приступ боли и кашель с кровью сотрясли его тело. — Алекси, послушай. У тебя сломаны ноги, спина, внутреннее кровотечение. Если я оставлю тебя здесь, ты будешь умирать долго и мучительно. Если расскажешь, что мне нужно — я обещаю, что убью тебя быстро, прежде чем уйду.
      
      — Ник! — вскрикнула Дженнифер, но я не обращал на неё внимания. Алекси захрипел. Он принял сделку. — Телефон... — прошептал он. — Звонок... Нам позвонили. — Кто еще в городе? — Немцы... Фон Сюдов... Эрик фон Сюдов. Мы работали вместе... но это ненадолго.
      
      Это было плохо. Фон Сюдов был опаснее Иванова. — Кто еще? — Фрилансеры... Колофф... Пизье... Штайнбруннер...
      
      Список был устрашающим. Иван фон Колофф — поляк-наемник. Пизье — француз, жестокий убийца, который, скорее всего, и устроил то первое покушение. Но хуже всего было имя Кристиана Штайнбруннера. Швейцарец, второй в мире после Мендосы. Теперь, когда Алекси выбыл из игры, мне предстояло столкнуться с настоящей элитой. Мендоса явно планировал стравить нас всех, чтобы заключить сделку с победителем.
      
      — Пожалуйста... — прохрипел Алекси, умоляя о смерти. — Ник, ты не можешь! — Дженнифер схватила меня за руку. Я посмотрел на неё, потом на Алекси. Он заслужил избавление. Я убрал свой Люгер в кобуру. Дженнифер с облегчением выдохнула и отвернулась, чтобы уйти. В этот момент я поднял упавшую винтовку Иванова и выстрелил ему в голову.
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
      
      Дженнифер приехала в парк на такси, поэтому обратно в отель мы ехали в моей арендованной машине. Она молчала всю дорогу — с того самого момента, как я застрелил Алекси Иванова. Я отчетливо помнил выражение шока и недоверия на её лице, когда прогремел выстрел и она обернулась. Она наблюдала, как я вытер винтовку там, где касался её, и бросил её рядом с телом. — Я всегда выполняю свою часть сделки, Дженнифер, — сказал я ей тогда. Она просто отвернулась и ушла.
      
      У отеля я припарковал машину и вышел. Она просидела на пассажирском сиденье еще несколько минут, прежде чем тоже выйти. — Хочешь подняться? — спросил я. Она лишь покачала головой. — Тогда позвони мне, — сказал я, — когда повзрослеешь и поймешь, что это было необходимо. Я оставил её на тротуаре и вошел в вестибюль.
      
      — Месье, — окликнул меня клерк. — Да? — я остановился. — У вас в номере гости. — Неужели? — я поднял глаза на потолок, словно мог видеть сквозь этажи. — Кто именно? — Полиция. Инспектор Мольер. — Он показал удостоверение? Клерк выглядел оскорбленным: — Конечно, месье. Иначе я бы его не впустил.
      
      Я протянул ему двадцатидолларовую купюру. — Спасибо. — Я счел, что вы должны знать, месье, — сказал он, принимая деньги. Я вошел в лифт. Пришло время поговорить с инспектором. Я мысленно поставил на то, что первым делом он захочет проверить мой пистолет.
      
      Мольер сидел на диване с бокалом в руке. На столике стояла бутылка бурбона, опустошенная на четверть. — Что ж, инспектор, — сказал я, не выказывая удивления. — Чувствуйте себя как дома. Он протянул руку: — Ваш пистолет, пожалуйста, месье Ризонер... если это ваше настоящее имя, в чем я сильно сомневаюсь. — Вы уже связались с Нью-Йорком? — спросил я, передавая ему Вильгельмину. Он осмотрел оружие и понюхал ствол. — Вы знали, что я это сделаю.
      
      — Тогда нет смысла отпираться. — Никакого, — он положил пистолет рядом с собой и отхлебнул из бокала. — Инспектор, если позволите мне налить себе, я объясню всё так, что вы останетесь довольны. — Пожалуйста. Надеюсь, вы не против, что я сделал заказ в номер. Я добавил щедрые чаевые в счет. — Нисколько, — я налил себе порцию «Old Grand-Dad» и сел на другой край дивана.
      
      Я рассказал ему всё: кто я такой, зачем приехал в Канаду и кто еще охотится за рукописью. — Кажется, мою страну захватывают, — резюмировал он, когда я закончил. — Вы мне верите? — Конечно. Это звучит куда логичнее той глупой гангстерской истории, которую вы мне скормили раньше. — Каюсь, — я изобразил смущение. — Это было единственное, что пришло в голову. — О, вы были правы, предположив, что тема меня увлечет. Но я не настолько наивен, чтобы поверить в такой бред. — Честно говоря, я так и думал. Почему же я решил открыться сейчас? — Потому что сегодня я убил человека. Его глаза метнулись к Люгеру, но я покачал головой: — Нет, не из этого. Я объяснил ему обстоятельства смерти Иванова.
      
      — Убийство из милосердия, не так ли? — Называйте как хотите. Но если те люди, которых упомянул Иванов, действительно в городе, я не могу позволить себе сидеть в вашей тюрьме. — Понимаю. А кто, по-вашему, сделал те анонимные звонки? — Кто угодно из них. Надеясь, что полиция уберет меня с доски. — Вы должны быть польщены таким вниманием, — заметил он. — В моем деле нет места лести, инспектор. Только профессиональному уважению. — Справедливо. Что вы хотите от меня теперь? — Простите за резкость... ничего. Он воспринял это спокойно. — Вы можете прикрывать меня, когда я попрошу, но уберите своих людей от моего хвоста. — Какая разница? — спросил он. — Вы всё равно сбрасываете их, когда захотите. — Я бы предпочел на это не отвлекаться. И еще — съездите в парк и заберите тело Иванова. Сделайте так, чтобы его имя попало в газеты. — А, психологическая война. Ваши оппоненты решат, что вы его устранили. — Именно. Но есть еще кое-что. Тело в сгоревшей машине... вам удалось его опознать? — Да, через Интерпол. Француз по имени... — Пизье, — закончил я за него. — Как вы узнали? — У него было меньше всего терпения.
      
      — Вы хорошо знаете своих врагов, месье Картер. — Я не считаю их врагами. У меня нет к ним ничего личного. Кроме, пожалуй, Штайнбруннера. — Знаете имена остальных? — Фон Сюдов, Колофф и Штайнбруннер.
      
      Мольер не записывал, но я знал, что он запомнит. — Тогда вам будет интересно кое-что еще, — он встал и вернул мне пистолет. — Сегодня утром в переулке за отелем мои люди нашли еще один труп. Опознать его было проще, чем француза. — И? — Иван Колофф, — произнес он.
      
      
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
      
      После ухода инспектора я подвел итоги. Список жертв рос. Карен Талбот была первой, затем Билли Филд. Любой из них мог знать что-то важное. Из моих прямых противников выбыли Алекси Иванов и Иван Колофф. Жертвы неосторожности. Если меня пытался убить Иванов, то кто убрал Колоффа? Фон Сюдов? Или Кристиан Штайнбруннер — человек, способный убить только за то, что его назвали «Крисом»?
      
      Никто из этих профессионалов не стал бы убивать Карен Талбот только для того, чтобы подставить меня. Они привыкли решать проблемы радикально и просто. Значит, в игре есть еще кто-то, чье имя мне неизвестно. Подстава — это не стиль Мендосы. Рик пока предпочитает сидеть в ложе и наблюдать за гладиаторами.
      
      Я думал и о Дженнифер Пауэрс. Какова её роль? В парке у неё в руках не было оружия. Как она собиралась меня прикрывать? Если она и не собиралась этого делать, то альтернатива мне совсем не нравилась. Я понял, что у меня даже нет возможности с ней связаться. Если она сама не позвонит, то может исчезнуть навсегда. Я так и не узнаю, была ли её история об «Убежище» правдой или очередной ловушкой.
      
      Я решил лечь спать. По крайней мере, об Иванове и Колоффе можно больше не беспокоиться. Но фон Сюдов, Штайнбруннер и сам Мендоса — это более чем достаточно. У этой истории еще много путей развития, думал я, засыпая с Вильгельминой под подушкой. По крайней мере, теперь мне не грозит тюрьма.
      
      
      .
      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
      
      К утру я решил, что единственный ход, который мне остался, — это проникнуть в дом Мендосы и поискать рукопись. Я знал, против кого я теперь выступаю, это было правдой, но я не знал, где их найти или что бы я сделал, если бы нашел.
      
      Было еще кое-что, что меня беспокоило, и это была Дженнифер. Я не знал настоящую девушку, а хотел бы. Я хотел знать, использует ли меня дилетант или профессионал. Нужно обладать настоящим талантом, чтобы сойти за дилетанта и при этом не быть убитым в процессе. Сцена в башне беспокоила меня. Она не показывала пистолет, и я нигде не видел, чтобы она могла нести хоть какой-то эффективный ствол. На ее одежде не было выпуклостей, а .22 калибр на ее лодыжке не стоил бы и плевка в той ситуации, в которую нас поставили.
      
      Почему она не взяла пистолет, если должна была меня прикрывать?
      
      Я позвонил Мольеру в его кабинет, и меня соединили, как только я назвал свое имя. — Что я могу сделать для вас сегодня, месье? — спросил он. — Есть ли у вас какая-либо связь с вашим правительством? — спросил я его. — Ну, я старший инспектор, — заметил он довольно гордо, — с определенным политическим подтекстом. — Я хотел бы, чтобы вы проверили Дженнифер Пауэрс, чрезвычайно привлекательную молодую женщину, которая утверждает, что работает на ваше правительство, — сказал я ему. — Ах, та юная леди, которую вы упоминали мне… сегодня. — Именно она. — Хорошо, я сделаю все, что смогу. Вы верите, что она не была с вами правдива? — Не знаю. Мне не понравилось, как она отреагировала на сцену в башне, и я не знаю, как связаться с ней прямо сейчас, — признался я. Мои слова попали в цель. — Разве это не было немного неосторожно с вашей стороны? — спросил он. — Признаю это и прошу вашей помощи. — Хорошо, я сделаю все, что смогу, — согласился он.
      
      Я повесил трубку. Думаю, он согласился просто потому, что оценил сам факт того, что его просят. Он не был слишком счастлив прошлой ночью, когда я просил его убрать своих людей с пути. Как и любой человек, наделенный властью, он обладал эго, и я не хотел наступать на него. То, что я нуждался в его помощи и просил о ней, в какой-то степени его умиротворило.
      
      Я повесил трубку и подумал, что я могу делать до наступления темноты, когда я проверю дом Мендосы. Я намеревался осмотреть его для будущего взлома, но если бы представилась возможность этой ночью, я был бы готов довести дело до конца.
      
      Я открыл свой дорожный чемодан и задумался, стоит ли брать с собой миниатюрную камеру внутрь. Если я найду рукопись, скорее всего, она будет слишком длинной, чтобы её фотографировать целиком. С другой стороны, я мог бы просто сфотографировать важные части, хотя это означало прочитать всё это. Я решил взять её с собой; она поместилась бы в моем кармане без каких-либо проблем.
      
      Я был в процессе чистки Вильгельмины, когда зазвонил телефон. Я подумал, что для инспектора слишком рано перезванивать с информацией о Дженнифер. Возможно, это была сама Дженнифер. — Алло, — ответил я. — Если вы хотите найти Эрика фон Сюдова, — сказал мужской голос, — идите в парк Санктуари в три часа дня. Затем голос тихонько засмеялся, но не повесил трубку. Видимо, кто бы это ни был, он хотел поиздеваться надо мной. Я повесил трубку, что, должно быть, ужасно его разочаровало.
      
      Теперь мне предстояло решить, была ли это ловушка или фон Сюдов действительно будет там. Был ли я единственным, кому позвонил этот голос, или он также позвонил Эрику и сказал ему идти в парк, если он хочет найти Ника Картера? И если так, то во сколько он сказал фон Сюдову быть там — до или после того, как он сказал мне?
      
      Я решил пойти и быть там к половине третьего, что должно сработать нормально, если только Эрик не решит вообще не приходить. Если подумать, если бы Эрик фон Сюдов получил такой же звонок, как я, он не смог бы устоять перед этим ходом. Так же, как и я.
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
      
      Я оставил арендованную машину у ворот Санктуари, потому что на этот раз ворота были заперты. Я вышел и огляделся, но никого не было видно, поэтому я продолжил, перелез через забор из сетки-рабицы и спрыгнул вниз с другой стороны.
      
      Если бы там была припаркована другая машина, я бы все равно перелез, так что я не боялся, что, оставив там мою машину, фон Сюдов не сделает то же самое. Я работал против Эрика несколько раз раньше, достаточно раз, чтобы понять, что мы очень похожи. Пизье был импульсивным убийцей. Кристиан Штайнбруннер был холодным, жестоким убийцей. Колофф был машиной, солдатом, который делал всё по инструкции. Эрик и я, однако, мы действовали по ситуации, делали то, чего требовала обстановка. Мы были не такими предсказуемыми, как остальные — кроме как друг для друга.
      
      Если Эрик придет, он будет знать, что я там, так же как я знал, что он будет там. Я подошел к башне и решил подождать там. Я заглянул внутрь, она снова была пуста. Там было пятно крови — единственный признак того, что Иванов когда-либо там был.
      
      Я посмотрел прямо на башню, но решил не испытывать эти ступеньки. Я не хотел рисковать и закончить так же, как Алекси. Я решил просто сидеть на крыльце, где Эрик увидит меня, и ждать.
      
      Как я и предполагал, ждать мне пришлось недолго. Там было так тихо, что я даже услышал, как его машина затормозила у ворот и остановилась. Через несколько мгновений я увидел его огромную, грузную массу за поворотом дороги, двигающуюся ко мне. Увидев меня, он остановился, нахмурился, а затем его лицо расплылось в широкой улыбке, и он помахал. Я помахал в ответ, но остался сидеть, ожидая.
      
      Мы настороженно относились друг к другу, хотя знали друг друга довольно хорошо — а может быть, потому, что знали. Если между нами и не было подлинной привязанности, то безусловно было уважение и восхищение. — Николай, друг мой, — поприветствовал он, подходя к ступеням. — Привет, Эрик, — ответил я, вставая и протягивая руку. Он взял её в лапу, которая могла бы раздавить мою в клочья, если бы он захотел, но просто крепко пожал. — Так рад тебя видеть, — сказал он. — Должен признаться, Эрик, я тоже рад тебя видеть. Ты в курсе того, что происходит? — спросил я.
      
      Он нахмурился и ответил: — Если мы говорим об одном и том же, то я думаю, что, возможно, кто-то рассчитывал на эту встречу, надеясь, что мы убьем друг друга. Увы, они не знали, как мы на самом деле любим друг друга.
      
      Из его ответа я предположил, что он не знает, что происходит. — Тебе тоже звонили? — спросил я. — Да, звонили. Сказали, что я найду тебя здесь в три пятнадцать. — Он посмотрел на часы и сказал мне: — Ты рано, товарищ. — Ты тоже. Мне сказали, что ты будешь здесь в три.
      
      Его брови поползли вверх, когда он понял, что подстава, если бы она сработала, благоприятствовала тому, чтобы я убил его, а не наоборот. — Понимаю. — Были ли тебе звонки до этого, Эрик? — спросил я. — Действительно, да. Звонок от того же человека сообщил мне, что мой друг, Ник Картер, прибыл в город. Он также сказал мне, где я могу тебя найти. — Я думаю, все получили этот звонок, старый друг. Мое прибытие было отмечено в момент приземления самолета. — У тебя были проблемы? — спросил он. — У всех нас проблемы, мой друг. Нами играют, как струнным квартетом. Я не пробыл здесь и дня, когда Пизье попытался задавить меня машиной. — Ты всё еще здесь, — заметил он. — Ты убил безумного француза? — Да. — Это должно было случиться. Он был слишком раздражительным. — На следующее утро женщина, с которой я, хм, проводил время прошлой ночью, была убита, и меня подставили, чтобы я понес наказание. — Опять же, мой друг, я должен заметить, что ты всё еще здесь. Подстава, хм, как бы это сказать, не удалась. — Местные полицейские были очень понимающими, — ответил я. — Ты знаешь об Алекси? — спросил я. — Алекси? Иванове? — Да, он тоже мертв.
      
      Покачав головой, он сказал: — Бедный Алекси. Ты вносишь большой вклад в очистку Канады, Николас. — Не совсем так, — сказал я и объяснил обстоятельства смерти Алекси. — Благородный поступок с твоей стороны, Николас. — Любой из нас поступил бы так же, Эрик, или мне хотелось бы в это верить. Теперь я должен задать тебе вопрос. — Конечно. — Иван Колофф был найден мертвым прошлой ночью. Ты знаешь что-нибудь об этом?
      
      Он выглядел смущенным и ответил: — Боюсь, что да, товарищ. Мне поступил звонок, похожий на тот, что мы оба получили сегодня, назначающий встречу такого же типа. К сожалению, мы с Иваном не так любили друг друга, как мы с тобой. Что я мог сделать? — Итак, ты видишь, — сказал я ему, — нас используют кем-то, чтобы мы убили друг друга, и тогда он сможет заняться рукописью и Мендосой. — Если только это не сам Мендоса дергает за ниточки, — предложил он. — Не думаю, Эрик. Я думаю, Рик просто сидит и ждет, когда один из нас выйдет победителем. Ты позаботился о других коллегах, которые были в городе? — спросил я.
      
      — Забавно, что ты спрашиваешь, — ответил он. — Хоган и Джейкс оба пытались убить меня в день моего приезда. У них не вышло.
      
      Я знал два имени, которые он упомянул. Это были наемники, не уровня Эрика, но хорошие бойцы. Их смерть тоже должна была быть кем-то организована. — Это проясняет ситуацию, Эрик, сужая её до тебя, меня… — И Кристиана. — Ты знаешь о Штайнбруннере. — Действительно, да. Он здесь, и он опасный человек. — Ты знаешь его лучше меня, Эрик. Это он натравил нас друг на друга? — спросил он, а затем покачал головой и ответил: — Не его стиль. Он предпочел бы убить нас всех сам. — Даже тебя? — Даже меня, Николас. Мы не то чтобы друзья, но я думаю, он оставил бы меня напоследок. — Очень любезно с его стороны. — Так кто же звонил? И где он?
      
      Я посмотрел прямо через поле и сказал: — Хотел бы я знать. — И что нам теперь делать, а? Работать вместе… — Так мы проживем дольше, друг мой, — ответил я.
      
      — Ах, — сказал он, положив руку мне на колено. — Ты всегда был моим любимым противником, Николай. Ты не злой и не сумасшедший. Ты просто эффективен, очень эффективен. Я думаю, возможно, после меня ты лучший во всем мире, а? — Давай не будем обсуждать это сейчас, Эрик, а то мы можем закончить тем, чего хочет звонивший.
      
      Он громко рассмеялся и несколько раз сильно хлопнул меня по колену. — Давай вернемся к машинам, Эрик. Мы можем пойти куда-нибудь и разработать план.
      
      Мы встали и пошли обратно по дороге. — Я собирался напасть на дом Мендосы этой ночью… — говорил я, когда раздался выстрел, и Эрик крякнул. Он повернулся и посмотрел на меня с шоком и болью в глазах, а затем начал падать на меня. Попытка поймать его и удержать, но безуспешно... сделав это, спасла мне жизнь. Он был настолько тяжелым, что увлек меня за собой на землю, и если бы я стоял, я бы тоже попал под пулю.
      
      Я выбрался из-под его массивного веса и, вытащив Вильгельмину, побежал к башне зигзагообразными перебежками. Я не мог позволить себе роскошь выяснять, жив ли Эрик.
      
      Для меня было очевидно, что выстрелы были сделаны с вершины башни, и я собирался проверить эти ступеньки сейчас, потому что у снайпера не было бы времени спуститься до того, как я войду в башню. Спускаясь по этим ступеням, он был бы как Алекси, так что он все еще был там. Он был так уверен в успехе против нас обоих, что по чистой случайности оказался заперт там.
      
      И я поднимался за ним.
      
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
      
      Ступени были установлены так, что каждый пролет был перекрыт лестничной площадкой сверху. Тот, кто находился на вершине башни, не мог наклониться и прицельно выстрелить в меня, пока я поднимался. Ему пришлось бы ждать, пока я не достигну вершины, и в этот момент один из нас был бы убит.
      
      Я несколько раз проверял каждую ступеньку ногой, прежде чем позволить ей принять весь мой вес. Из-за этого подъем был мучительно медленным, и человек в башне, должно быть, вспотел так же сильно, как и я. Мне хотелось поторопиться и покончить с этим быстро. С каждым шагом я напоминал себе, что Эрик всё еще может быть жив там, внизу, и когда я достигну вершины, он наверняка уже истечет кровью. Тем не менее, образ Алекси, лежащего на полу со сломанными ногами и спиной, с внутренностями в крови, стоял перед глазами, и я продолжал осторожно проверять каждый шаг перед использованием.
      
      Я несколько раз перекладывал Вильгельмину из одной потной ладони в другую. Когда я дошел до последнего пролета ступеней, я остановился на мгновение на площадке и прислушался — к шороху ноги, к хриплому дыханию, к чему угодно, что могло бы подсказать мне, куда я должен повернуться, когда достигну верха.
      
      Тишина была полной, и я пошел дальше. Я не сводил глаз с верхней части ступеней на случай, если он попробует прыгнуть в поле зрения, выстрелить и снова скрыться. На самом деле, именно так я бы и поступил на его месте, потому что это означало бы проявление инициативы вместо пассивного ожидания. Я был удивлен, что, раз этот человек явно был профессионалом, он этого не попробовал.
      
      Подойдя к верхней ступеньке, я переложил Вильгельмину в левую руку, а правой взял Хьюго. Мой стилет мог оказаться полезным. Бог знает, он спасал мне жизнь бессчетное количество раз и заслужил еще одну возможность.
      
      С последним дрожащим вздохом я ворвался через открытый люк в колокольню башни и быстро повернул направо, а затем налево. В тот миг, когда я повернул направо, я не ожидал, что у меня будет та доля секунды, которая потребовалась, чтобы повернуться налево. Ошибись я, я ожидал бы почувствовать, как пуля зарывается мне в спину.
      
      Ничего не случилось, однако, когда я повернул налево, я замер в полном удивлении. Я был один!
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
      
      Я проверил стороны и обнаружил сзади длинную веревку, которая доходила до нижнего этажа. Видимо, так он и попал внутрь, и, вероятно, именно так он поднялся наверх, если знал о ловушке на лестнице, на которой разбился Алекси.
      
      Возвращаясь вниз, я шел по ступеням немного быстрее, хотя всё еще не доверял им настолько, чтобы бежать. Когда я добрался до Эрика, он был мертв. Я искренне надеялся, что он умер мгновенно, а не пока я поднимался на башню.
      
      Возвращаясь к парадным воротам, я надеялся, что снайпер не спрятался где-то еще, поджидая момента, чтобы снять меня с верхушки забора, когда я буду перелезать. В спешке я порезал левую ладонь об острое звено сетки наверху, выругавшись, когда плоть разорвалась. Спрыгнув на землю, я плотно обернул платок вокруг руки, сел в машину и направился в отель.
      
      Когда я вошел, портье окликнул меня. — Месье Ризонер! — позвал он. Он начал было что-то говорить, но тут увидел мою руку. — О, месье, вы ранены!
      
      Я посмотрел на свою руку, перевернув её ладонью вверх, чтобы увидеть, сколько крови просочилось сквозь ткань. То, что я увидел, меня не встревожило. — Пустяки, — заверил я его. — Врач отеля... — начал он, но я прервал его. — Всё в порядке, уверяю вас. Для меня есть сообщения? — подсказал я ему. — Оуи, месье, инспектор звонил несколько раз и просит, чтобы вы набрали его, как только приедете. — Спасибо. — Месье, надеюсь, у вас нет проблем с полицией? — спросил он. — Нисколько, — сказал я ему. — Инспектор и я — старые друзья. Спасибо.
      
      Я вернулся в свою комнату, размотал руку и промыл её в раковине. Кожный лоскут лег прямо над раной, и кровотечение остановилось. Я заклею его пластырем позже, просто чтобы рана не открылась снова. Сделав это, я позвонил инспектору.
      
      — Это Ник Ризонер, инспектор, — сказал я, когда он ответил, продолжая использовать вымышленное имя по телефону. — Ах, месье, я звонил. У меня есть информация, которую вы запрашивали. — Насчет девушки? — Оуи. Судя по всему, её не существует. По крайней мере, не под тем именем, которое она вам дала. — Вы уверены? — Уверяю вас, месье, мой источник очень надежен. — Согласно вашему источнику, инспектор, в канадском правительстве есть кто-нибудь, кто работает по этому вопросу? — Месье, меня заверили, что в этом деле нет ничего, что могло бы смутить канадское правительство. Мы совсем не заинтересованы. Я, напротив, был бы очень рад, если бы вы и ваши друзья закончили свои дела и покинули мою страну. Надеюсь, в городе больше не будет... хм... мусора.
      
      — Я уверен, что мы сделаем всё возможное, инспектор, но я думаю, вам стоит послать кого-нибудь в парк Санктуари. Я не знаю имени, — сказал я ему, но продолжил описывать Эрика. — Я знаю это место, месье. Думаю, я найду там еще одно тело? — спросил он, напирая. — Радуйтесь, что вас там не ждут двое, инспектор, — сказал я ему. — Да.
      
      Я поблагодарил его и повесил трубку. Значит, не было такой женщины, как Дженнифер Пауэрс, работающей на правительство Канады. Что она делала на складе Филдхауса? Знала ли она, что я буду там? Была ли её встреча со мной лишь способом установить контакт и следить за мной? Или же это она заманила меня на смерть в парк, который сама же назвала «Святилищем»?
      
      Кое-что поразило меня в этот момент, и я сел, пытаясь вытащить эту мысль на поверхность сознания. Святилище — вот оно! Голос в телефоне велел мне идти в парк «Святилище», но ведь это было неофициальное название, которое, по словам Дженнифер, она сама придумала для этого парка, когда была ребенком?
      
      Откуда человек по телефону мог знать это название? Откуда он мог его знать, если она не работала... вместе с ним?
      
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
      
      Я вышел за дезинфицирующим средством и пластырем для моей руки, и как только я привел ее в порядок, я выложил одежду, которую надену этой ночью — для моего проникновения в дом Мендосы. Я очень сомневался, что встречу большое сопротивление со стороны самого Мендосы, когда дело дойдет до этого. Он, вероятно, считал это частью игры. Человек, который наконец добрался до его дома, имел бы честь встретиться с ним лицом к лицу.
      
      Я ожидал, что никто из моих ныне покойных коллег еще не пытался войти, потому что они были слишком заняты друг другом и мной. Хоган и Джейкс столкнулись с Эриком, так что они тоже не могли попробовать.
      
      Где, черт возьми, был Кристиан Штайнбруннер всё это время? Может быть, он всех нас обошел, проник в дом и либо был убит, либо — что еще хуже — скрылся с рукописью?
      
      Все это дело превратилось в съезд лучших талантов в этом бизнесе, и мы были чертовски заняты, убивая друг друга. Могло ли это быть планом Мендосы с самого начала? Не из мести, а просто чтобы доказать, что он был лучшим и всегда им будет?
      
      Стал ли он тщеславен в старости? Возможно, тщеславие и подняло свою уродливую голову, но я сомневался, что к нему присоединится небрежность. Я должен был помнить об этом, если и когда я, наконец, доберусь до его дома.
      
      А еще был Бретт. Как защитник Мендосы и очевидный наследник, я был уверен, что мне придется встретиться с ним лицом к лицу прежде, чем я доберусь до Рика Мендосы. Не то чтобы я не был уверен, что справлюсь с ним, я просто не хотел терять из виду ни его присутствие, ни присутствие девушки, представившейся как Дженнифер Пауэрс. Она всё еще скрывалась где-то на заднем плане, и вскоре она должна была проявиться и раскрыть свою истинную сущность и цель.
      
      Я не осознавал, насколько я был прав в этом, и как скоро это произойдет.
      
      Я натягивал черную кожаную перчатку, чтобы проверить раненую руку, подложив в нее платок в качестве дополнительной прокладки, когда зазвонил телефон. Я поднял трубку и просто сказал: — Да. — Ник, это Дженнифер, — произнес голос. — Неужели? — спросил я. — Насколько мне известно, такого человека не существует.
      
      Она помолчала, а затем сказала: — Я внизу. Пожалуйста, разреши мне подняться. Нам нужно поговорить. — О чем? — Обо всем, — сказала она, а затем с легкой дрожью в голосе добавила: — О нас.
      
      Я посмотрел на свою левую руку и несколько раз согнул ее, сводя дискомфорт к минимуму с помощью дополнительной подкладки. — Ладно, поднимайся, — сказал я ей и повесил трубку.
      
      Когда в дверь постучали, я прижался к стене слева от нее, так чтобы не оказаться прямо за дверью, когда она откроется. С Вильгельминой наготове в правой руке я крикнул: — Заходи!
      
      Дверь открылась, и на мгновение никто не входил. Когда она, наконец, вошла, я был лишь слегка удивлен, что это действительно была она. Частично я ожидал, что это еще одна ловушка, и что ее напарник будет тем, кто на самом деле поднимется.
      
      — Ну, — сказал я, и она подскочила, прижав руку к горлу. — Ты... — начала она, но остановилась, чтобы перевести дыхание. — Извини, что напугал тебя, — сказал я ей, — но ты должна признать, что у меня были причины для подозрений.
      
      Я осторожно выглянул и проверил коридор. Убедившись, что там пусто, я вернулся в комнату и закрыл дверь. Она была одета так же, как в нашу последнюю встречу — во всё черное. Я заметил, что под черным пуловером была лишняя, совсем не женственная выпуклость.
      
      — Вижу, на этот раз у тебя есть пушка, — сказал я ей, протягивая к ней левую руку. Она задрала свитер и вручила мне автоматический Браунинг .380 калибра. Я отбросил его в угол комнаты, предварительно вынув магазин и положив его в карман. — Я не виню тебя... — начала она, но я не дал ей закончить. — Но ты же можешь всё объяснить, да? — Могу! — выпалила она. — Ну, тогда нам стоит устроиться поудобнее, — сказал я ей. — Пожалуйста, присаживайся.
      
      Она села на диван, а я убрал Вильгельмину под руку и сел на противоположный край. — Извини, не могу предложить тебе выпить, — сказал я ей. — Инспектор выпил весь мой бурбон, когда был здесь в прошлый раз. — Ник, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. — Тогда говори. Кстати, как твое настоящее имя?
      
      Она посмотрела на меня мгновение с грустным выражением лица, а затем сказала: — Дженнифер — это правда. — А фамилия? Она поколебалась секунду, затем произнесла: — Мендоса.
      
      Признаюсь, я был застигнут врасплох, и это, должно быть, отразилось на моем лице. — Да, — сказала она. — Рикардо Мендоса — мой отец.
      
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      
      — Дженнифер Мендоса? — переспросил я. — Верно. Мне жаль, что я обманула тебя, Ник. Я думала, что помогаю отцу.
      
      Я стряхнул с себя удивление, взял трубку и заказал бутылку бурбона в номер. Я посмотрел на нее, безмолвно спрашивая, не хочет ли она чего-нибудь, но она покачала головой и сказала: — Мне ничего не нужно.
      
      Я повесил трубку и снова взглянул на нее. — Хорошо, Дженнифер. Зачем говорить мне это сейчас? — Потому что ты кое-что мне показал, — ответила она. — Когда ты убил того беднягу (Алекси), ты показал мне, что слова моего отца были неправдой. — И что же он говорил? — Что вы все звери. Он сказал, что перед тем как уйти на покой, он должен показать вам, кто на самом деле лучший. Я согласилась помочь ему, потому что он сказал мне, что я нужна ему для защиты от животных, которые придут обгладывать его кости, как только услышат о его отставке и о его книге. — Так книга существует? — спросил я.
      
      Она покачала головой, но это не был ответ на вопрос. — Я пришла сюда не для того, чтобы предавать своего отца, Ник, — сказала она мне. — Но приходя сюда, ты и не помогаешь ему, — ответил я, затем внимательно посмотрел на нее и добавил: — Или всё-таки помогаешь? — Я здесь, чтобы помочь тебе, — сказала она. — Но не ценой предательства отца.
      
      Я посмотрел на нее, и мне захотелось рассмеяться, но я успешно подавил этот порыв. — Дженнифер, ты не можешь усидеть на двух стульях сразу. Она посмотрела в потолок, и ее глаза затуманились. — Черт возьми, я это знаю, — проговорила она.
      
      Если она играла роль, то делала это потрясающе. Правильная дрожь в голосе, слезы в глазах. В дверь постучали, и, приняв надлежащие меры предосторожности, я убедился, что это обслуживание номеров. Я взял бутылку, дал мальчику на чай и закрыл дверь. — Я скоро вернусь, — сказал я ей.
      
      Я пошел в ванную за двумя стаканами, а когда вернулся, вручил ей один. Усаживаясь поудобнее на кушетку, я бросил быстрый взгляд в угол, куда отшвырнул ее пистолет — он всё еще был там. Это было в ее пользу. Я намеренно тянул время со стаканами, чтобы дать ей шанс подобрать оружие. Даже если бы она заметила, что в нем нет магазина, она не смогла бы положить его в точности на то же место и вернуться на диван до того, как я вернусь в комнату.
      
      Я налил ей немного бурбона, а себе — порцию побольше. — Тебе придется решить, что ты хочешь делать, — сказал я ей. — Зачем ты на самом деле пришла? — Чтобы спасти тебе жизнь, — ответила она. — Если ты попытаешься забрать эту книгу моего отца, он убьет тебя. — Значит, книга всё-таки есть?
      
      Она смотрела на меня почти целую минуту, а затем произнесла: — Да, есть. Но есть только один экземпляр, о котором я знаю. — Ты уверена? — Так мне сказал отец. Он сказал, что нужен лишь один кусок приманки, чтобы зацепить дюжину рыб.
      
      Он не зацепил дюжину, но подобрался к этому чертовски близко. — Где она, Дженнифер? — спросил я. — Если я скажу тебе, ты попытаешься ее забрать и тебя обязательно убьют. Я не смогу этого вынести, Ник.
      
      Она была женщиной, но всё еще молодой девушкой, с эмоциями молодой девушки. — Дженнифер, — сказал я ей. — Ты не можешь это остановить. Твой отец заварил это дело, и оно уже катится само по себе. Поверь мне, ты не в силах это прекратить. — Если он тебя не убьет, — рассуждала она вслух, — то ты убьешь его. — Он был хорошим отцом? — спросил я. У меня было чувство, что будь это так, она бы не сидела сейчас в моем номере.
      
      Она невесело рассмеялась: — Хорошим отцом? Нисколько. Я даже не знала, что он жив, до прошлого месяца, когда он позвонил мне. Он сказал, что я ему нужна. — Она посмотрела в свой стакан и добавила: — Думаю, на самом деле я нужна была ему, чтобы он мог меня использовать. — Дженнифер, где книга? — повторил я. — Она в его доме, — ответила она. — Там, где он может за ней приглядывать.
      
      Меня посетила мысль. — Если бы я просто собрался и уехал домой, что бы он с ней сделал? — спросил я. Она посмотрела на меня с удивлением, а может, в ее глазах мелькнула надежда. — Он бы ее опубликовал, — честно ответила она. — У него действительно есть несколько заинтересованных издателей. Но ведь ты всё равно этого не сделаешь, верно, Ник? Даже если бы я сказала, что он ее сожжет. — Нет, думаю, нет.
      
      Она рассердилась, выкрикнула: «Упрямец!» — и швырнула свой нетронутый напиток через всю комнату. Стакан разбился о стену, осыпав ее пистолет осколками и хорошим бурбоном. Пистолет. — Дженнифер, почему у тебя не было пистолета позавчера в «Святилище», когда ты должна была меня прикрывать?
      
      Она выглядела смущенной моим вопросом. — Я не привыкла к такой работе, Ник. Отец тренировал меня две недели, но... — она беспомощно пожала плечами. — Я забыла пистолет в бардачке. Я так нервничала, — добавила она извиняющимся тоном. — Ты очень хорошо это скрыла, — сказал я с усмешкой, думая о том, как легко я вверил свою жизнь в ее руки. Хорошая актриса, да. Или, может быть, слишком хорошая? — Ты всё еще не доверяешь мне, — констатировала она. — Эх, — я коснулся указательным пальцем виска. — Это трудно, признаю.
      
      — Ник... — вздохнула она и придвинулась по дивану, чтобы обнять меня за шею. Она прижала свои нежные губы к моим, позволяя языку жадно проникнуть в мой рот. Когда поцелуй прервался, она прошептала: — Ты можешь верить хотя бы тому, что я хочу тебя. Что бы ни случилось этой ночью или завтра, я хочу, чтобы ты занимался со мной любовью, чтобы ты держал меня. Тебе ведь не нужно доверять мне, чтобы делать это?
      
      Я залез ей под свитер и нашел ее грудь — без бюстгальтера, горячую на ощупь, с сосками, затвердевшими от желания. В этом вопросе я ей верил.
      
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
      
      — Ни в коем случае, — сказал я ей спустя какое-то время, пока мы лежали в постели. — Почему нет? — спросила она. — Ты не пойдешь со мной, — повторил я максимально твердо. — Ты должен назвать причину, — потребовала она. — Потому что он твой отец. Как бы он ни обращался с тобой и что бы ты о нем ни думала, он твой отец. Если дело дойдет до выбора между мной и ним, я знаю, какую сторону ты выберешь.
      
      — Разве ты не видишь, Дженнифер? Я не могу так рисковать. Это главная причина, и я говорю честно. — Болезненно честно, — согласилась она. Я коснулся ее груди и добавил: — И есть вторая причина, такая же честная. — Какая? — Я не хочу видеть, как тебе причиняют боль — физически. — Я могу о себе позаботиться! — возмутилась она. — Ты сама сказала, что не привыкла к этому делу, — напомнил я ей. — Что у тебя было всего пару недель тренировок. — Да, — заметила она, — но тренировок от самого Рика Мендосы. — Боже, ты говоришь так, будто гордишься им, — сказал я ей.
      
      Она немного помолчала, а затем произнесла: — Думаю, ты прав. Он всё-таки мой отец. Она перекатилась на сгиб моей руки и спросила: — Можно я подожду тебя здесь? — Конечно. — Ты ведь вернешься? — Если он мне позволит, — ответил я. — Ты не убьешь его, правда? Ты сохранишь ему жизнь? — Если он мне позволит, — повторил я.
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
      
      Перед тем как я отправился к дому Мендосы, Дженнифер прояснила еще несколько моментов. Нет, до этого самого времени ее отец не предпринимал вообще никаких действий. Я был прав, предполагая, что он был доволен ролью наблюдателя, ожидающего победителя, который до него доберется.
      
      Она не знала, кто убил Карен Талбот. Она знала лишь, что это был не ее отец и не Стивен Бретт. Бретт знал о плане проникновения в его офис и обыске, поэтому он и позаботился о том, чтобы в ту ночь не было сопротивления. Она не знала, кто совершил все те звонки, предупреждая моих коллег о моем прибытии в Монреаль. Точно так же она не знала, кем был человек с хриплым голосом и как он узнал о «Святилище».
      
      Она очень старалась заставить меня поверить в последнее. — Клянусь тебе, Ник, я никогда никому об этом не говорила. — Даже отцу? — Не думаю, — сказала она, но ее отрицание прозвучало неуверенно. — Возможно, — добавила она.
      
      Значило ли это, что Мендоса сам звонил мне, или заставил это сделать Бретта? А может, Бретт сделал это по своей инициативе. Возможно, он стал чрезмерно амбициозным или нетерпеливым. — А Бретт? — спросил я. — Он верен твоему отцу? — Ха! Он верен только себе. Не могу поверить, что мой отец не знает, чем занимается Стивен. — И чем же? — Он использует его. Он учится у него, но одновременно использует его. — Он пошел бы против твоего отца? — спросил я. — Пошел бы против его воли? И сделал бы те звонки, ты это имеешь в виду?
      
      Она на мгновение задумалась. — Не знаю, Ник. Даже если он использует моего отца… — Или думает, что использует, — заметил я, так как мне было трудно поверить, что Рик Мендоса позволил бы кому-то использовать себя, если бы сам того не хотел. — Хорошо, даже если он так думает, я полагаю, он всё равно боится его. — Ладно, — сказал я, вставая с кровати. — Пора. Я собираюсь в душ и оденусь. А ты оставайся здесь. — Хорошо.
      
      В душе я невольно гадал, не пытается ли она сейчас найти обойму к своему пистолету. Вильгельмина была со мной в ванной — просто рефлекс, а не осознанная попытка спрятать оружие от нее. Самое забавное, что девушка заставила меня поверить ей — по большей части.
      
      Тем не менее, я не был сильно удивлен, когда вышел из душа и обнаружил, что она ушла. Я проверил свои брюки, а затем пол в гостиной. Она исчезла, как и ее пистолет — и обойма к нему!
      
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
      
      Прежде чем отправиться к дому Мендосы, я заскочил в «Явочную квартиру».
      
      Я рассудил, что было бы нелишним убедиться, что Стивен Бретт выведен из строя на всю ночь — так мне будет о чем меньше беспокоиться. Оставались еще Кристиан Штайнбруннер, не говоря уже о человеке в телефоне. И Дженнифер. И ее отец. Мне совершенно не нужна была лишняя проблема в лице крутящегося под ногами Бретта.
      
      Когда я вошел в бар, бармен был тот же самый. Если он и знал, что ограбление было инсценировкой, чтобы скрыть обыск в офисе его босса, и что я был одним из грабителей, он не подал виду. Однако он потянулся к тревожной кнопке, поэтому я обошел его и направился прямиком к двери.
      
      — Эй! — крикнул он.
      
      Я толкнул дверь и вошел внутрь. На мгновение мне показалось, что комната пуста, но затем я увидел его ноги, торчащие из-за стола. Бармен подошел ко мне сзади и положил руку на плечо. Он начал было что-то говорить, но затем посмотрел мимо меня и увидел то же, что и я.
      
      — Иисусе, — выдохнул он.
      
      Он остался у двери, пока я обходил стол. Лицо Бретта было одутловатым и посиневшим; он был мертв уже какое-то время. Я наклонился и смог разглядеть тонкую проволоку на его шее. Его кишечник и мочевой пузырь опорожнились одновременно, и вонь стояла прескверная. Я отошел от стола обратно к двери, где бармен ждал моего вердикта.
      
      — Он мертв, — сказал я ему. — Господи, — повторил он. — Давай закроем дверь, — я вывел его из кабинета и закрыл дверь. — Когда вы в последний раз видели своего босса? — Сегодня, сразу после полудня. — И с тех пор он не выходил из кабинета? Он на мгновение задумался, а потом сказал: — Нет, насколько я знаю. — Вы не видели его с полудня? — переспросил я. — Разве это не показалось странным?
      
      Он пожал плечами: — Нет, он проводил там много времени. Это был его офис. С чего бы ему выходить, если нет нужды? — Вы видели, чтобы сегодня кто-нибудь еще входил? Вы кого-нибудь впускали?
      
      Он выглядел потрясенным: — Господи, нет. Я к этому не причастен... — Я не говорю, что это сделал ты, друг. Я бы посоветовал закрыть заведение и вызвать полицию. Попроси инспектора Мольера. Скажи ему, что я был здесь и поговорю с ним позже. Понял? — Да, понял, — глухо ответил он. Он повернулся и уставился на дверь кабинета своего босса, затем снова посмотрел на меня. — Иисус! — сказал он.
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ
      
      Когда я уходил, он уже звонил. Мне пришлось буквально развернуть его и подтолкнуть к телефону, но до него наконец дошло.
      
      Я сел в машину и направился к дому Мендосы. Больше не было опасности наткнуться на Стивена Бретта. Кто-то убрал его окончательно. Теперь остались только самые реальные угрозы: Кристиан Штайнбруннер, Рик Мендоса и неизвестный фактор. И Дженнифер. Она либо поехала вперед, чтобы встать на сторону отца против меня, либо собиралась предотвратить столкновение вообще. Я надеялся, что она не наткнется по пути на Штайнбруннера или на «голос из телефона».
      
      Я оставил машину дальше от дома, чем во время первого визита; на этот раз я не хотел объявлять о своем присутствии, хотя был велик шанс, что меня ждут.
      
      Вокруг дома Рика Мендосы не было забора. Забор бы только возвещал о том, что внутри есть что охранять, и что хозяин — нечто большее, чем просто писатель по фамилии Эрнандес. Тем не менее, я был уверен, что в доме достаточно бесшумных сигнализаций. Пытаться избежать их или отключить не было смысла, так как Мендоса не представлял немедленной опасности. Насколько мы знали, он мог просто передать рукопись тому, кто первым до него доберется. Цель была в том, чтобы дойти до Мендосы, а не проскочить мимо него.
      
      Я подошел к дому с тыла и уже собирался проверить боковую сторону, когда заметил пару французских окон-дверей. Они были не просто не заперты, а приоткрыты. Открытое приглашение, и я собирался им воспользоваться.
      
      Я подошел к дверям и распахнул одну из них достаточно широко, чтобы проскользнуть внутрь. В комнате было темно; я замер, прислушиваясь и давая глазам привыкнуть. Когда они адаптировались, я смог разглядеть фигуру в кресле, лицом ко мне. В руке у меня была «Вильгельмина» (Люгер), я держал её у бедра, направив на него.
      
      — Кристиан? — спросил я. Ответа не было. Я отошел от дверей так, чтобы луч лунного света проник в комнату, осветив человека. Я увидел, что он худ, волосы светлые или, возможно, седые. Это был не Штайнбруннер, но я догадывался, кто это. — Мендоса, — сказал я. — К вашим услугам, — ответил он.
      
      Я огляделся, пытаясь найти лампу, но он сказал: — Пожалуйста, без света. Вы здесь за книгой. — Да.
      
      Он поднял левую руку и указал: — Там.
      
      Я посмотрел в ту сторону и увидел длинный темный коридор, ведущий вглубь дома. — Однако вам лучше поторопиться. Один уже впереди вас, — сказал он мне. — Штайнбруннер?
      
      Он кивнул: — Опасный человек, мистер Картер. Будьте очень осторожны.
      
      Я заколебался, гадая, что предпримет Мендоса, когда я пойду по коридору. — Поторапливайтесь, мистер Картер. Если вы окажетесь тем, кто получит книгу, мы еще поговорим.
      
      Я хотел спросить его о Дженнифер, но не думал, что он заговорит со мной снова, пока рукопись не будет у меня. Мои глаза привыкли, и коридор уже не казался таким мрачным. Бросив последний взгляд на человека в кресле, я бросился вдогонку за Штайнбруннером.
      
      Я торопился, и в какой-то момент мне действительно показалось, что я слышу шаги впереди. В конце концов я подошел к закрытой двери, но она оказалась заперта. У меня возникло ощущение, что это дело рук Штайнбруннера. Повернуть направо я не мог, поэтому свернул налево и подошел к другой двери. Эта была не заперта. Я повернул ручку, толкнул дверь и замер. Теперь я отчетливо слышал бег впереди. Я закрыл дверь за собой и сделал два шага. Я оказался на лестнице, ведущей вниз, и чуть не упал, но восстановил равновесие и начал спускаться.
      
      Мендоса оставил след, оставив незапертыми только те двери, через которые он хотел, чтобы мы прошли. Он также сделал невозможным для нас запирать двери за собой, иначе Штайнбруннер наверняка бы это сделал. Впереди всё еще было темно, но, прощупывая путь, я нашел следующую открытую дверь.
      
      Когда я вошел в неё, что-то ударило меня в плечо. Падая, я перекатился, но Штайнбруннер, вместо того чтобы искать меня в темноте, предпочел бежать дальше. Плечо ныло, но я вскочил и припустил за ним. Теперь это была настоящая гонка за рукописью. Я слышал его бег, так что опасности засады в темноте не было.
      
      Я услышал, как он прошел через дверь, и она закрылась за ним. Звук отличался от предыдущих дверей — металлический лязг вместо дерева. Когда я добрался до неё, это оказалась именно стальная дверь с пневматическим доводчиком. Я прошел, и дверь за мной громко захлопнулась на замок.
      
      Я удивленно обернулся. Внезапно вспыхнул свет, и я ослеп. Если это Штайнбруннер нашел выключатель, я труп; но если свет включил Мендоса, то мой противник так же слеп, как и я. Тот, кто первым придет в себя, получит преимущество.
      
      Я зажмурился, отчаянно пытаясь проморгаться, чтобы найти Штайнбруннера раньше, чем он найдет меня. Когда я наконец смог видеть, это было похоже на взгляд в зеркало: он тоже прикрывал глаза рукой, пытаясь обнаружить меня.
      
      Огни сияли с очень высокого потолка. Зрение возвращалось, и я понял, что мы в огромном зале, похожем на актовый или гимнастический. Поскольку я ясно видел его, он, очевидно, видел и меня — мы оба начали поднимать оружие.
      
      Затем свет погас так же внезапно, как и зажегся.
      
      Я присел, на случай если он выстрелит наобум, но выстрела не последовало. Снова пришлось привыкать к темноте. Зачем включали свет? Просто чтобы мы поняли, где находится противник?
      
      Внезапно с потолка ударил другой луч — это был одиночный прожектор. Я проследил за лучом до того, что напоминало подиум (конторку), а на нем лежала стопка бумаги.
      
      Рукопись Мендосы?
      
      Я мог броситься туда прямо сейчас, рискуя, что Штайнбруннер выстрелит и не промахнется, либо подождать и посмотреть, не сделает ли он то же самое. Я решил остаться на месте, и он, видимо, тоже передумал бежать.
      
      Все еще пригнувшись, я прижался спиной к стене и начал смещаться в сторону от подиума. Я искал самую темную часть комнаты — она должна была находиться прямо под прожектором, так как его луч был настолько сконцентрирован, что область под самим источником света оставалась в тени.
      
      Я был на полпути, когда понял, что имею дело с одним из лучших в своем деле. Если мне пришло в голову пробираться к самому темному месту, то и ему тоже. Каждое мое движение он мог предугадать. Если мы оба останемся на местах, возникнет тупик. Нужно было сделать ход и надеяться, что он тоже двинется.
      
      Я решил ползти к центру комнаты. Я лег на живот и пополз по-пластунски. Из центра я смогу контролировать любую точку в зале. Каковы были шансы, что он выберет то же самое и мы столкнемся головами?
      
      Закрыв глаза и вспоминая план комнаты при свете, я прикинул, где центр. Достигнув цели, я перевернулся на спину, держа «Вильгельмину» наготове.
      
      Внезапно я услышал щелчок. За долю секунды до того, как верхний свет вспыхнул снова, я зажмурился. На этот раз я не был ослеплен.
      
      Я огляделся и нашел Штайнбруннера. Он решил переместиться прямо под пятно прожектора и теперь сидел там, скорчившись и ослепленный светом. Я мог застрелить его на
      
      
      ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
      
      Я не сразу поднялся из-за своего укрытия. Я ждал, прислушиваясь, не раздастся ли еще какой-нибудь звук от Штайнбруннера или не появится ли в дверях новая угроза. Но в огромном зале стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь гудением ламп под высоким потолком.
      
      Штайнбруннер был мертв. Один из лучших в мире оперативников замер в нелепой позе у стены, и игра для него была окончена.
      
      Я медленно встал, не опуская «Вильгельмину». Мои глаза пробежали по полу. Зрелище было удручающим: сотни белых листов были разбросаны повсюду. Некоторые из них накрыли тело Штайнбруннера, другие пропитались кровью. Рукопись Мендосы, за которой охотились разведки нескольких стран, превратилась в хаотичную груду мусора.
      
      — Вы очень эффективны, мистер Картер, — раздался голос Мендосы.
      
      Он шел по залу, совершенно не опасаясь того, что я все еще держу его на мушке. Теперь, при полном свете, он выглядел именно так, как я и ожидал: человек, который прожил десять жизней и устал от каждой из них. На нем был простой домашний халат, а в руках он держал стакан с чем-то янтарным.
      
      — Ваша книга, — сказал я, кивнув на пол. — Боюсь, она немного пострадала.
      
      Мендоса остановился в нескольких шагах от меня и посмотрел на разбросанные страницы. На его лице не было ни тени сожаления. Он даже слегка улыбнулся — сухой, бесцветной улыбкой.
      
      — Книга? — переспросил он. — Мистер Картер, вы действительно думали, что я оставлю оригинал «Рукописи Мендосы» на деревянной подставке посреди пустой комнаты, зная, что за ней придут такие люди, как вы и Штайнбруннер?
      
      Я почувствовал, как внутри всё похолодело. — Вы хотите сказать, что это подделка?
      
      Он наклонился, поднял ближайший к нему лист и протянул его мне. Я взял бумагу. Страница была заполнена аккуратным машинописным текстом, но стоило мне пробежать глазами первые строчки, как я понял смысл его слов. Это был текст о выращивании орхидей в условиях тропиков. Следующий лист, который я подобрал, оказался главой из какого-то дешевого детектива.
      
      — Это всего лишь бумага, — мягко сказал Мендоса. — Мусор. Вес и объем, чтобы заставить вас двоих проявить себя. Мне нужно было увидеть, кто из вас выживет. Мне нужен был победитель.
      
      Я опустил пистолет. Гнев начал закипать во мне, но я подавил его. В этом человеке было слишком много спокойной уверенности. — Зачем? Зачем устраивать это побоище, если книги здесь не было?
      
      — Чтобы убедиться, что я передам её в правильные руки, — ответил он, пристально глядя мне в глаза. — Штайнбруннер работал на тех, кто хотел использовать мои знания как оружие. Вы... вы работаете на тех, кто хочет это оружие спрятать. Из двух зол я выбираю меньшее.
      
      Он повернулся и пошел к выходу из зала. — Идемте, мистер Картер. Настоящая рукопись находится в моем кабинете. И там нас ждет Дженнифер. Я полагаю, вам есть что обсудить.
      
      Я посмотрел на тело Штайнбруннера, затем на море бесполезной бумаги на полу. Игра Рика Мендосы была намного сложнее, чем я себе представлял. И, кажется, я только что прошел его финальный тест.
      
      Я сидел посреди белого одеяла из разбросанной бумаги. Подняв один лист и взглянув на него, я обнаружил, что он пуст. Я выбрал еще несколько — стало ясно, что всё, что лежало на том подиуме, было лишь грудой чистой бумаги.
      
      Я встал и подошел к телу Кристиана Штайнбруннера. Это был грузный мужчина среднего роста, лет сорока пяти. Он был в этом бизнесе долгое время и добился больших успехов своим безжалостным и порочным стилем работы. Я нащупал пульс — его не было. Положив руку ему на плечо, я произнес: — Извини, приятель. Даже ты не заслужил умереть ни за что.
      
      — Замечательно, что вы сочувствуете павшему товарищу, мистер Картер, — прогремел голос из скрытых динамиков. Я предположил, что это был Мендоса, хотя голос звучал не совсем так, как в тот первый раз, когда я вошел в дом.
      
      — Вы увидите дверь в другом конце комнаты, сэр, — произнес голос. Я посмотрел в ту сторону, откуда мы пришли, но голос поправил: — Не там. С другой стороны. Пожалуйста, пройдите в дверь и следуйте по коридору. Я буду ждать вас в конце.
      
      «Да, но ждать чего?» — подумал я.
      
      Я встал и заколебался, стоит ли убирать «Вильгельмину» в кобуру. Решил всё же спрятать её. Я чувствовал, что Мендоса определенно захочет сначала поговорить, если у него вообще осталось хоть что-то на уме.
      
      
      ГЛАВА СОРОК
      
      За дверью я обнаружил коридор, похожий на тот, по которому мы шли вначале, только этот был хорошо освещен. Впереди была деревянная дверь, а за ней лестница, ведущая вверх. Интересно, будет ли Дженнифер рядом с Мендосой, когда я наконец до него доберусь?
      
      В начале лестницы была еще одна дверь, за ней — следующий марш. Этот коридор был темным, но в конце туннеля виднелся свет. Я пошел на него, и коридор вывел меня в комнату, тускло освещенную настольной лампой на большом металлическом столе. За столом сидел мужчина с копной седых волос и длинным, бледным, сильно морщинистым лицом.
      
      — Мендоса? — позвал я. Ответа не было. Я подошел ближе и обнаружил две вещи. Во-первых, хотя комната была лишь тускло освещена, я понял, что это не тот человек, который говорил со мной, когда я впервые вошел в дом. Во-вторых, кто бы ни сидел за этим столом — он был мертв.
      
      Хотя я никогда не видел истинного лица Мендосы, некоторые его черты показались мне знакомыми. Я был уверен, что в кресле именно Рик Мендоса, и это означало, что его план, по-видимому, обернулся против него самого. Кто-то, с кем он не смог справиться, добрался до него и, вероятно, забрал рукопись.
      
      Я внимательно осмотрел тело: вокруг шеи была туго затянута проволока. Лицо еще не успело так сильно распухнуть, как у Стивена Бретта — значит, это произошло совсем недавно. Вероятно, убийца всё еще был в доме. Единственным пропавшим звеном оставался человек, который делал телефонные звонки. Может быть, он наконец решился на ход, который нельзя было совершить по телефону.
      
      Я быстро обыскал кабинет: стол, картотеку. Нашел заметки, подтверждающие, что Мендоса работал над чем-то важным, но никакой законченной рукописи не было. Я проверил стены на наличие потайных панелей или сейфа — ничего.
      
      Облокотившись о стол, я задумался: чей голос говорил со мной через динамики в подвале, если Мендоса уже был мертв? И где сейчас убийца? Ушел или ждет меня? И где Дженнифер Мендоса — если она вообще та, за кого себя выдает?
      
      
      ГЛАВА СОРОК ОДИН
      
      — Ты выглядишь потрясенным, — сказал мне Кевин.
      
      Его руки были опущены, но в правой он сжимал немецкий «Люгер». В данный момент он не целился в меня, но по прошлому опыту я знал, насколько быстры его рефлексы.
      
      — Так и есть, Кевин. — Конечно. Ты думал, что я умер. Или надеялся на это? — спросил он.
      
      На Острове Удовольствий мы с Кевином работали вместе. Когда его подстрелили, ситуация не позволила мне проверить, жив ли он, но я был уверен, что с двумя пулями в груди не выживают.
      
      — Надеялся? Что ты имеешь в виду, Кевин? Ты же не можешь думать... — Что я не могу думать, старый друг? Что ты специально ушел, не проверив меня? Что ты не просто надеялся на мою смерть, а бросил меня умирать? Почему я не могу так думать, Ник? Ведь это правда. — Нет, это неправда.
      
      Он посмотрел на меня с отвращением и потянулся к стакану. Подняв его, он сказал: — Имбирный эль. Я больше не могу пить спиртное из-за того, что те две пули сделали с моими внутренностями. Но они не убили меня, Ник. Мне нравится думать, что я был слишком упрям, чтобы сдохнуть. Я продержался до приезда скорой. Врачи латали меня восемь часов. Ты мог бы облегчить мне жизнь, если бы вытащил меня раньше, но ты сбежал и бросил меня там.
      
      — Кевин, как мне убедить тебя... — Никак, так что даже не пытайся. — Он отхлебнул эля и поставил стакан. — О, я вижу, рукописи у тебя нет. — Нет. Ты забрал её, когда убил Мендосу.
      
      Он улыбнулся: — Да, я убил его. Хотя это даже не стоило упоминания — было слишком легко. Великий Рик Мендоса оказался просто усталым стариком. Я знал, что последним из выживших будешь ты. — Мы оба выжили, — поправил я. — Да, но тебе пришлось гораздо тяжелее, — заметил он. — Благодаря твоим звонкам. — Да, это было умно с моей стороны. Я хотел, чтобы вы перегрызли друг другу глотки. Я убил девчонку Талбот, а потом ждал твоего прихода, чтобы вызвать полицию. Я позаботился о Филдхаусе...
      
      — Ты забрал его главу? — спросил я. Он махнул рукой: — Это было неважно. Мемуары Мендосы меня никогда не волновали. Я взялся за это дело только потому, что знал: твоя страна пришлет тебя. И я получил шанс отомстить.
      
      Глядя в глаза Кевина Джозефа Джеймса Бэгли, я понял, что он сошел с ума. Он всегда был обаятельным и хитрым, но теперь осталась только злоба.
      
      — Я убил их всех, — продолжал он. — Кроме Иванова, которого убил ты, и поляка, которого убил Эрик. Бедный Эрик... Тебе повезло, что его тело увлекло тебя вниз, иначе мой второй выстрел был бы точным.
      
      Он сухо, зло рассмеялся: — Хотел бы я видеть твое лицо, когда ты поднялся на башню и нашел её пустой. Кстати, Эрик был еще жив, когда я спустился. Если бы ты помог ему, он мог бы выжить. Теперь на твоей совести две жизни, хотя твоя собственная продлится недолго.
      
      Я ждал его хода. — А что насчет девушки? — спросил я. — Дженнифер? Она не была угрозой. Старик считал тебя самой большой опасностью, поэтому приставил её к тебе. Он просто не знал, что я жив.
      
      — Где рукопись, Кевин? — У меня её нет. В кабинете старика её не было. Я даже не спрашивал его — мне плевать на эту книгу. Надеюсь, после того как я убью тебя и уйду, она сама найдет путь к издателю.
      
      Он начал медленно поднимать пистолет. — Ты не сможешь убить меня, Ник, — сказал он мечтательно. — Потому что я уже мертв. — Кевин, не надо, — попросил я.
      
      Его лицо было бесстрастным. Он даже не пытался ускориться, как будто сам хотел конца. — Тебе не победить меня. Даже Мендоса не смог.
      
      Он действительно в это верил. У меня не осталось выбора. Я упал на одно колено и выстрелил ему в грудь. Его тело дернулось, но он улыбнулся: — Этого мало, Ники...
      
      Я видел такое раньше — безумный выброс адреналина. Люди продолжают сражаться даже со смертельными ранами. Бэгли начал переводить ствол на мою новую позицию. С глубоким сожалением я всадил вторую пулю ему в горло.
      
      На этот раз пульса не было. Какая трата, подумал я. Человек боролся за жизнь только для того, чтобы потратить свой второй шанс на безумную месть.
      
      
      ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
      
      Так где же эта проклятая рукопись? Игра закончилась, и я остался стоять с пустыми руками. Единственным моим достижением был тот факт, что я всё еще жив. Я мог бы просто забыть обо всем и отправиться домой, надеясь, что книга никогда не выйдет в печать, но оставался последний шанс.
      
      Дженнифер. Куда она делась после того, как покинула мой гостиничный номер?
      
      Теперь я был в доме один, поэтому решил провести быстрый осмотр. На втором этаже было много комнат, но жилыми выглядели только две. Одна явно была спальней Мендосы — я обыскал там всё, даже под матрасом. Вторая комната была более женственной — видимо, здесь останавливалась Дженнифер. Обыск и этой комнаты ничего не дал.
      
      Может, рукопись в банковской ячейке? Если так, то она в безопасности, если только Мендоса не оставил инструкций опубликовать её после его смерти. Мне было горько от мысли, что столько людей — и невинных, и не очень — погибли в деле, которое так и не пришло к финалу.
      
      Я покинул дом. Вернувшись в город поздно вечером, я удивился, что в вестибюле отеля меня не ждет полиция, чтобы обсудить смерть Стивена Бретта. Клерк за стойкой окликнул меня по имени, но я слишком торопился и сразу зашел в лифт. Поднявшись, я открыл дверь, ожидая увидеть её на диване со стопкой бумаг на коленях.
      
      Диван действительно был занят, но не ей. — Здравствуйте, инспектор, — сказал я, закрывая дверь. — Ах, мистер Картер, вы вернулись. Как мило. — Я только что звонил в ваш офис, — солгал я, — но мне сказали, что вас нет. — И это правда, — театрально развел он руками. — Как видите, я здесь. Ваш пистолет, пожалуйста? — В этом нет нужды, инспектор. Стрельба окончена. Вы получили вызов из безопасного дома? — Да. Мы позаботились об останках мистера Бретта. Однако вас там не оказалось, чтобы объяснить обстоятельства его смерти. Я был разочарован.
      
      Я взял блокнот со столика и написал адрес дома Мендосы. — Если вы отправитесь по этому адресу, — я протянул ему листок, — вы найдете еще три тела. Инспектор Мольер скривился, будто у него разболелась язва. — Это будут последние жертвы, инспектор. Я гарантирую. — Ваше дело завершено успешно? — спросил он. — Завершено, но, боюсь, не успешно. С вашего позволения, я покину вашу страну завтра утром.
      
      Он долго смотрел на меня, вертя листок с адресом в руках. — Мистер Картер, я мог бы задержать вас на неопределенный срок до выяснения всех обстоятельств. Но бюрократическая волокита того не стоит. Хорошо. Если вы обещаете быть в самолете завтра утром, я не вижу причин продолжать разговор. До свидания, месье. Это было... необычно. — До свидания, инспектор.
      
      Мы не пожали друг другу рук. У самой двери он обернулся: — Я загляну сюда завтра. Если в одиннадцать часов вы всё еще будете в отеле, я приду с ордером на арест. Понятно? — Понятно.
      
      Я проверил номер, даже заглянул в душ. Дженнифер не было. Я сел на кровать и набрал прямую линию связи с Вашингтоном. — Я уже начал гадать, позвонишь ли ты когда-нибудь, — укоризненно сказал Хоук. — Я был занят, сэр. Дело здесь закончено. Я возвращаюсь завтра. — Надеюсь, успешно? — спросили меня во второй раз за ночь. — Не совсем, сэр. У меня нет пакета, и я понятия не имею, где он. — Понимаю. — Мендоса устранен? — Нет, сэр. — Ответа не последовало, и я добавил: — И если я не покину Канаду до одиннадцати утра, меня арестуют. — Ясно. Возвращайтесь, N3. Сделаете полный отчет по прибытии.
      
      Раздался щелчок — шеф не просто положил трубку, он её бросил. Я лег на кровать и уснул прямо в одежде.
      
      
      
      ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
      
      Утром я забронировал билет на ранний рейс. Собрал вещи и десять минут гипнотизировал телефон, надеясь, что позвонит Дженнифер. Звонка не было. Я спустился вниз. На стойке был уже другой клерк. Он принял ключи, и я оплатил счет.
      
      Я уже выходил из отеля, когда портье окликнул меня: — Месье Ризонер! Для вас посылка. Она пришла еще вчера вечером, но, видимо, клерк вас не заметил. На свертке, обернутом в коричневую бумагу, стояло мое имя и номер комнаты. Почерк был женским. Спрятав сверток под мышку, я вышел на улицу.
      
      У обочины стоял темный седан. Окно опустилось. — Месье Картер, — позвал инспектор Мольер. — Подвезти вас до аэропорта? — Почему бы и нет, — ответил я, садясь в машину. — Как вы узнали, что я уезжаю сейчас? — Проверил списки в аэропорту. У меня нет срочных дел сегодня утром, так что я решил лично убедиться, что вы благополучно сядете в самолет. — Я ценю это.
      
      Коричневый пакет лежал у меня на коленях. Я сгорал от нетерпения, но решил дождаться самолета. — Вы будете рады узнать, — сказал инспектор, — что мы убрали «беспорядок», о котором вы сообщили. Вы знали, кто были эти люди? Мы отправили отпечатки в Интерпол. Одного опознали сразу. — И кто же это? — Его звали Пьер Одомонте. Мелкий аферист, актер. Удивительно, что он делал в таком доме с такими опасными типами.
      
      В моей голове вихрем занеслись мысли. Вот почему Кевину Бэгли было так легко убить «Мендосу». Это был не Мендоса! Старый лис перехитрил нас всех. Он остался в тени, наняв дешевого актера, чтобы тот изображал его, если кто-то из нас доберется до логова.
      
      Мендоса был жив и действительно ушел на покой! Эта мысль почему-то сделала меня чуточку счастливее.
      
      Мы приехали в аэропорт. — Приятного полета, месье, — сказал Мольер. Когда я уже выходил из машины, инспектор протянул мне еще один коричневый конверт. — Что это? — Кое-какое чтиво в дорогу. Все факты по вашему делу. Официального полицейского отчета об этих инцидентах не будет. Прощайте, мой друг.
      
      В самолете я наконец открыл первую посылку — ту, что из отеля. Внутри была толстая стопка страниц. Черновик романа и записка:
      
       «Дорогой Ник, это черновик книги моего отца. Подумала, тебе это понравится. Не знаю, существует ли финальная версия, но если она когда-нибудь появится на полках — ты будешь знать заранее, что в ней. Ты особенный человек. С любовью, Дженни».
      
      Я пролистал страницы — около 240 листов с пометками красным карандашом. Значит, Дженнифер всё это время прятала рукопись у себя?
      
      Затем я взял тяжелый конверт от инспектора Мольера. Мои мысли замерли, когда я вытащил содержимое. Это была окончательная редакция рукописи Мендосы. Чистый текст, аккуратно напечатанный, чуть длиннее первого варианта. К ней была приложена короткая записка:
      
       «Нику Картеру. Победителю достается всё. М.»
      
      Подпись — просто буква «М». Означало ли это «Мендоса»? Или «Мольер»? Или они оба работали вместе с самого начала?
      
      Я откинулся в кресле. Рикардо Мендоса был лучшим вольнонаемным агентом в мире шпионажа. Он ушел на пенсию, оставив после себя то, что заставит мир помнить его имя — «Рукопись Мендосы». А Ник Картер, лучший агент AXE, выполнил свою работу. Рукопись была у него.
      
      КОНЕЦ