Наган для Амура глава 6

Глава 6: Разгадка и погоня

Атмосфера в читальном зале отдела рукописей Российской национальной библиотеки была гробовой. Высокие сводчатые потолки поглощали любой звук, кроме осторожного шуршания страниц, сдержанного кашля и тиканья настенных часов. Воздух, прохладный и сухой, пах старинной бумагой, кожей переплетов и тишиной, которую вот-вот можно разрезать ножом.

Ксения, затерянная за грудами фолиантов и картонных коробок с архивными делами, казалась частью этого молчаливого пейзажа. Ее пальцы в белых хлопковых перчатках осторожно перелистывали страницы дневника — не самого дневника, а его копии, сделанной на папиросной бумаге для микрофильмов. Оригинал, небольшой кожаный блокнот в потускневшем сафьяновом переплете, хранился в спецхране под особым номером. Дневник Вероники Лазаревой-Веретеновой за 1925-1927 годы.

Она выпросила доступ через музейные связи, сославшись на научную работу о фарфоре эпохи НЭПа. Но ее интересовало не искусство, а личные заметки, сделанные тонким, летящим почерком на полях.

«15 марта 1926. Сегодня у Миши в глазах та же тень, что и тогда, в 19-м. Говорит, работа на „объекте“ осложняется. Часто ездит на Выборгскую сторону. Ваня почти не появляется, Лиза молчит, но видно, что измучена. Иногда ловлю себя на мысли, что наша дружба — как та старая дренажная решетка у особняка дяди: сверху все цело, а под ногами — пустота, текущая бог весть куда».

«3 июля 1926. Привез Миша странный подарок — коробку „Норд“ конфет. Сказал: „Помнишь, как мы с тобой в ливень прятались? Течет сверху — ищи снизу“. Взгляд был такой серьезный. Спрятала коробку. Развернула каждую конфету — пусто. Но фантики… рисунки на них, будто карта. Решетки, трубы, стрелки».

Ксения замерла. Дренажная решетка. «Течет сверху — ищи снизу». Она прижала ладонь ко лбу, пытаясь собрать мысли воедино. Старый особняк Лазаревых, где нашли Амура и наган. Выборгская сторона, завод. В 19 веке многие особняки и промышленные зоны были соединены сложной системой дренажа и ливневых коллекторов, чтобы отводить воду от болотистой почвы. Эти тоннели часто использовались дворниками, а в революционные годы — для конспиративных переходов.

Она схватила свой блокнот и начала набрасывать схему. Особняк. Завод. Между ними — несколько километров. Но если предположить старый коллектор…

Она достала телефон и сфотографировала страницы, отправив тут же Артему с пометкой: «ДРОНАЖ. ИЩИ ПОДЗЕМКУ. СВЯЗЬ МЕЖДУ ТОЧКАМИ НА КАРТЕ».

---

Артем в это время находился в номере гостиницы «Коринтия», который теперь больше напоминал штаб-квартиру киберрасследования. На большом экране телевизора была выведена 3D-карта Петербурга, поверх которой слоями накладывались старинные планы канализационных и дренажных сетей, скачанные с архивных сайтов и форумов диггеров.

Сообщение Ксении заставило его вздрогнуть. Он увеличил область между особняком Лазаревых и бывшей территорией Императорского завода. Старые планы, особенно инженерные чертежи 1880-х годов, показывали ветшающую сеть кирпичных коллекторов, проложенных когда-то для осушения местности. Один из таких тоннелей, согласно схеме, проходил как раз под полосой отчуждения железной дороги, соединяя район бывших аристократических усадеб с промышленной зоной. И на плане 1912 года он был помечен как «Заброшен. Вход засыпан».

— «Засыпан» не значит «уничтожен», — пробормотал Артем. Он запустил алгоритм, сопоставляющий эти данные с современными картами подземных коммуникаций. На экране возникла пунктирная линия, уходящая под современные постройки. И там, в районе старого парка недалеко от особняка, система показывала аномалию: полость, не учтенную в текущих схемах «Водоканала».

Его телефон завибрировал. Семенов, «архивист».
—Артем Игоревич, — голос был вежлив как всегда, но в нем появилась стальная нотка. — Наши сотрудники обратили внимание на вашу повышенную активность в архивных фондах, связанных с инфраструктурой города. Это не входит в рамки генеалогического поиска. Настоятельно рекомендую сосредоточиться на семейных документах. И, кстати, статуэтка… она должна храниться в надлежащих условиях. Мы можем предоставить эксперта для консультации.

— Спасибо за заботу, — сухо ответил Артем. — Как будет что-то по существу — свяжемся.

Он оборвал звонок. Давление нарастало. Значит, они следят не только за ними, но и за их запросами.

В дверь постучали. Артем насторожился, подойдя к глазку. В коридоре стоял молодой человек в куртке с капюшоном, с нервным выражением лица.
—Веретенов? Тебе передачу, — пробормотал он.

— Оставьте у двери.
—Не могу, товар хрупкий. Открой, брошу и уйду.

Артем, не раздумывая, схватил дорожную сумку, где в специальном футляре лежал Амур, и документы. Он тихо отступил в глубь номера к запасному выходу, ведущему в служебный коридор. В эту секунду в основной двери что-то щелкнуло — отмычка. Артем рванул ручку запасного выхода и выскользнул наружу, как раз в тот момент, когда дверь в номер распахнулась.

Он мчался по узкому, пропахшему моющими средствами коридору, слыша за спиной сдержанную ругань. Лифт был рискован. Он бросился к лестнице и стал спускаться вниз, два шага за раз. На ходу набрал Ксению.
—Выезжай. Встречаемся у… — он вспомнил точку на карте, ближайшую к аномалии в парке. — У Чесменской церкви. Через 20 минут. Меня палят.

---

Ксения уже ждала его в своем стареньком Volkswagen Polo, припаркованном на пустынной улице у розово-белого псевдоготического храма. Артем вскочил на пассажирское сиденье, запыхавшийся.
—Поехали. К парку. Осторожно, смотри, нет ли хвоста.

Ксения, бледная, но собранная, тронулась с места.
—Что случилось?
—Взлом. «Черные археологи», судя по всему. Им кто-то подсказал, где я остановился. Семенов звонил за полчаса до этого. Предупреждал, чтобы не лез в «инфраструктуру».
—Значит, они все в сговоре? Или просто используют друг друга?
—Неважно. Главное — мы на правильном пути. Если за нами так активно охотятся, значит, мы близки.

Они въехали в старый, заброшенный парк. Среди чахлых деревьев и покосившихся скамеек Ксения остановила машину в кустах. Достала планшет.
—Смотри. Запись Вероники. «Течет сверху — ищи снизу». И фантики от конфет «Норд». Я нашла их изображение в каталоге упаковки 20-х. На них был стандартный рисунок — корабль во льдах. Но в дневнике она пишет: «рисунки… будто карта. Решетки, трубы, стрелки». Значит, Миша принес ей не обычные фантики. Это была карта-шифровка. Устное указание плюс визуальный ключ. Чтобы передать информацию, если письмо перехватят.

Артем включил мощный фонарик и сканер подземных пустот, который он, к счастью, захватил с собой из Москвы «на всякий случай». Прибор был предназначен для поиска кабелей, но мог фиксировать и крупные полости.
—Идем. Ищем решетку. Старую, чугунную.

Они бродили среди деревьев, сканируя землю. Было сыро и холодно. Ветер шелестел голыми ветвями. И вдруг прибор запищал, показывая явную пустоту на глубине около двух метров. Они отгребли слой прошлогодней листвы и мерзлой земли. И там, под ним, оказалась она: массивная чугунная решетка конца XIX века, почти полностью заросшая ржавчиной и мхом, но с еле видным гербом — тем же двуглавым орлом, что и на печати Лазарева.

— Лаз… — прошептала Ксения. — Он вел в особняк. А с другой стороны, должен выходить к заводу.

Артем с трудом оторвал решетку. Под ней зияла черная дыра, откуда потянуло запахом сырой земли, старого кирпича и стоячей воды. Ведя фонариком, он увидел начало крутой кирпичной кладки, уходящей вниз.

— Ты останешься здесь, — сказал он Ксении.
—Ни за что. Это моя история не меньше, чем твоя.

Они спустились. Тоннель был узким, им приходилось идти согнувшись. Кирпичные своды местами обвалились, под ногами хлюпала вода. Фонарь выхватывал из темноты паутину, корни деревьев, пробегавших крыс. Они шли, сверяясь с компасом в телефоне, в направлении завода.

И вдруг тоннель расширился, перейдя в небольшое подземное помещение, похожее на техническую камеру. Стены здесь были укреплены бетоном более поздней заливки. И на одной из стен, под слоем плесени, Артем различил следы краски. Он стер грязь рукавом. Проступили буквы, нанесенные от руки: «В. + Ж. 20.Х.27. Истина в пути. Константинополь».

— Веретенов и Железнов, — сказала Ксения дрогнувшим голосом. — Дата… через несколько дней после записки в нагане. «Истина в пути. Константинополь».

Артем осветил пол. В углу камеры лежал прогнивший деревянный ящик, обтянутый толстой, прорезиненной тканью. Внутри, завернутые в промасленную бумагу, лежали несколько фарфоровых чашек и тарелок Императорского завода. Но не целых. Это были черепки. Аккуратно упакованные осколки.

Ксения, как специалист, ахнула.
—Это… это не брак. Это преднамеренный разбор. Смотри — сколы ровные, сделаны инструментом. И на каждом черепке… видишь? Микроскопическая гравировка. Цифры. Буквы.

Она взяла один из крупных осколков и поднесла к свету фонарика. На глазури, почти невидимо, был нанесен тончайший шифр: «Б-17. Гл. 4. Ст. 12-45».

— Это не художественная роспись, — прошептала она. — Это… инвентарные номера. Или шифр. «Б» — возможно, «буква». «Гл» — глава? Статья? «Ст» — строка?

Артем вытащил ноутбук из рюкзака, развернул его прямо на мокром полу. Запустил программу, в которую заранее загрузил все доступные оцифрованные документы ВЧК-ОГПУ середины 20-х.
—«Б-17»… Может, «дело №Б-17»? Ищем.

Программа, работая как поисковик по распознанному тексту, выдала результат через несколько секунд. «Дело №Б-17. О несанкционированной реализации культурных ценностей за границу («Синдикат»). 1926-1927 гг. ВХОД В ДЕЛО ОСУЩЕСТВЛЕН ПО РЕЗУЛЬТАТАМ РАБОТЫ АГЕНТОВ «ВЕРА» И «ЖНЕЦ».

— «Вера» и «Жнец», — прошептал Артем. — Вероника? Нет… Михаил? А «Жнец» — Иван Железнов.
—Агенты… внедрения, — добавила Ксения. — Они вели это дело. А эти черепки… это не список агентов «Синдиката». Это… отчет? Доказательная база? Зашифрованные данные, встроенные в партию фарфора, которая ушла в Константинополь в 1926 году. Туда, где была часть семьи Вероники! Они не просто вывозили ценности. Они вывозили информацию. Доказательства против высших чинов, которые прикрывали «Синдикат». И наши прадеды должны были обеспечить эту отправку. Или перехватить ее.

— Но что-то пошло не так, — продолжил Артем. — В 1927 году операцию свернули. Агентов «вывели». Документы спрятали здесь, в тоннеле, зашифровав в битом фарфоре. А ключ к шифру… — он посмотрел на Амура, которого нес в защитном футляре за спиной. — «Правда в фарфоре». Не в целой статуэтке, а в технологии. В том, как наносились эти знаки. Амур и Наган — просто сигнал для нас. Указатель на это место.

Внезапно из дальнего конца тоннеля донесся шум. Приглушенные голоса, скрежет подошв по кирпичу.
—Кто там? — крикнул грубый голос. Луч фонаря метнулся в темноте, выхватывая их фигуры.

Артем мгновенно схватил ящик с черепками и толкнул Ксению к противоположному выходу из камеры.
—Беги! Туда!

Они рванули в темноту, едва видя дорогу. Сзади раздались крики и тяжелые шаги погони. Они бежали по узкому тоннелю, спотыкаясь, обдирая руки о кирпичные стены. Впереди забрезжил свет — еще одна решетка, заваленная мусором. Артем ударил по ней плечом, потом ногой. Ржавое железо поддалось. Они выбрались наружу, оказавшись на задворках какой-то промзоны, под открытым небом, в холодном вечернем воздухе.

За спиной, из черной дыры тоннеля, уже вылезали двое преследователей. Артем увидел знакомое лицо — того самого парня в капюшоне, который стучал в дверь. Рядом с ним был коренастый мужчина с выцветшими татуировками на руках.

— Держи! — крикнул Артем, отталкивая Ксению к машине, видневшейся в сотне метров. Сам он развернулся, держа в руках тяжелый ящик как единственное оружие. Он не был бойцом. Но он был потомком Михаила Веретенова. И сейчас это было главным.

Погоня началась на поверхности, среди ржавых гаражей и сваленного строительного мусора. Они бежали, неся в руках хрупкую, страшную правду, упакованную в битый фарфор, а за ними, как тени прежних времен, неслись те, кто эту правду хотел навсегда похоронить.

"Все персонажи являются вымышленными, и любые совпадения с реально существующими людьми случайны и непреднамеренны."