Vagina Evropy. 11

- 11 -
 Ушко Кэйи под завитком светлых волос было крохотным. Если провести пальцем по краю ушной раковины можно ощутить мелкие зубчики как на берёзовом листе. Эльфус часто целовал её туда, ощущая под губами нежные зубчики, таял от всепоглощающей нежности. Она смеялась. Странно, Эльфус легко мог вызвать в памяти лица женщин, которые его любили, но не мог представить лица Кейи, когда её не видел. Возникал образ чего-то домашнего, тёплого и большого, как облако.
 Старому Харду ничего не осталось, как смириться с выбором дочери. Свадебный дар Скегги Тетереву вернут с первым кораблём в Телемарк. Закон и обычай дозволяет это сделать. За отказ Хард заплатит виру, чтобы загладить ненамеренную обиду отвергнутому жениху. Приличия будут соблюдены. Нынешний хозяин Теламарка слишком много взял у Харда, чтобы ещё отдать ему единственную дочь! Пусть знает - помолвку устроили помимо отцовской воли.
 Чтобы с рождением ребёнка не было конфуза, со свадьбой решили не тянуть, а малочисленность гостей объяснить зимними штормами.
 Клятвы произнесены, жертвы Богам принесены. Молодые были счастливы. Эльфус посвятил жене длинную сагу о трудном пути викинга домой с войны. Хард вынужден был признать, что лучшего он никогда не слыхал, что зятя нужно беречь, нельзя относиться к нему как к простому смертному, потому что новая сага была много лучше, прочитанной на состязании скальдов.
 Зимы спокойней старый Хард не припомнит. Шторма обходили Хельге стороной, уловы были обильны, охоты удачны. Еды хватало даже собакам и женщинам. Скот и люди хорошо питались, крепли и плодились. Когда Тофа намекнула Харду, что летом он станет дедушкой и отцом, старик её не понял. Женщина рассмеялась и сказала: «Глупый! Я в тяжести. Дай бог, летом разрожусь. Ты станешь папой и дедушкой!» Старый ярл почувствовал себя счастливым и молодым. Боги дали ему добрый знак: столько лет прожил с Тофой, а ребёнок от него у этой женщины будет первый, и Кэйя порадует его внуком или внучкой!
 Болли из Хельге не ушёл. Он как-то притих и будто стал меньше. Много времени стал проводить с младшей сестрой, вспоминал детство в Телемарке, рассказывал о покойных братьях и матушке. Кейя была счастлива переменой и всем сердцем потянулась навстречу брату.
 Хард обрадовался сближению детей. Только молодой муж Кейи хмурился и недоверчиво поглядывал на внезапно изменившегося шурина. Не верил Эльфус в скорые перемены, но Болли терпел такое несправедливое к нему отношение со стороны нового родственника и всячески старался ему услужить. Он даже подарил Эльфусу круглый, норманнский щит и показал как им пользоваться.


 Балдуин с брезгливым выражением на хмуром лице кутался в плащ, доставшийся ему от Барана, и смотрел как ловко действует Болли в учебном бою. Вместо мечей противники бились на палках. Когда Эльфус пытался ударить сверху, норманн поднимал щит, и сам мог ткнуть франка в грудь или живот. Если Эльфус атаковал снизу, щит опускался и незамедлительно следовал удар в голову его бывшего оруженосца и ученика. Тактика норманна была простая и эффективная как палка, которой он орудовал.
 По разговорам Балдуин понял, что ярл Хард со своими людьми жив лишь потому, что у норвежского короля Харольда не дошли до них руки. Но рано или поздно король за своим придёт. Рисковать головой в чужих разборках глупо, но Балдуин решил, что будет защищать Харда. Проигрывать предстоящую схватку честолюбивый граф не собирался. Умереть за болтливого старика и его людей благородно, но не умно. Нужно искать средство как победить, имея в распоряжении слабосильное воинство из Хельге.
 «Если ткнуть норманна в лицо, он поднимает щит, открывая ноги. При должной сноровке можно рубануть в бедро. Где эту сноровку простому мужику взять?» - думал граф, задумчиво теребя длинный нос.
 Болли отбил круглым щитом удар Эльфуса и ударил его палкой в живот. Бывший оруженосец скорчился от боли и с отчаянием посмотрел на Балдуина. «Ну уж нет! Выпутывайся сам. Надо было учиться владеть мечом, а не по бабам шляться!» - подумал граф и сделал вид, что не замечает взгляда своего оруженосца.
 Решение, как справиться с «норманнской палкой», пришло в голову графа как-то сразу, словно его туда готовым вложили. Балдуин довольно рассмеялся своим мыслям.
 Великий норвежский скальд Эльфус получил удар по ногам, заметил ухмыляющуюся физиономию прежнего хозяина и обиделся, сочтя, что тот потешается над его поражением.

 Норвежский мастер нипочём не соглашался делать щит не круглым, ссылаясь на его бесполезность. Пришлось высокородному графу вырвать плетёную калитку из овечьего загона и наскоро приспособить к ней ремни. Против палки сойдёт. В свою дружину граф отобрал двух мальчишек и до темна гонял на поляне за овечьим загоном.

 «Эй, придурки! Зачем ворота разобрали?» - потешалась детвора над воинством графа. Мальчишки, вооруженные высокими щитами, длинной палкой вместо копья и палкой чуть покороче, заменившей секиру, краснели и показывали кулаки, обещая жестоко разобраться с обидчиками после того как всё закончится. В противники к ним Балдуин назначил  Болли и Гарда. Посмотреть как дружинники отделают молокососов собрался весь Хельге. «Не покалечьте мальчишек!» - попросил Хард сына, открывая схватку.
 Зрелище выглядело комичным, когда пацаны попёрли на дружинников, прячась за калиткой от овечьего загона. Болли и Гард чуть животики не надорвали от смеха, поэтому пропустили момент, когда оказались в пределах досягаемости длинного оружия молодых противников. Сверху из-за калитки высунулась палка и атаковала Болли в голову. После памятной раны наследник Харда особенно не любил, когда ему тычут в лицо. Болли поднял щит и легко отбил прямой удар. Тут же получил «секирой» по ноге от второго бойца.
 Мальчишка метил в бедро, но попал в колено. Раздался звук словно деревом ударили по дереву. Болли взвыл, повалился на землю и принялся кататься, стеная от боли. Гард замешкался и пропустил свирепый тычок «копьём» в живот и «секирой» по голове. Триумф графа был полный!


 Белый снег падал из чёрного неба. Мороз щипал щеки. Люди и скот прятались в тёплых хижинах. Тусклое солнце пугливо кралось по кромке округлых вершин и торопливо скатывалось в море. Предваряя его исчезновение, небо на западе вспыхивало розовым. Снежные горы и море нежно светились отражённым светом. Небесный свет вселял в живое надежду, что придёт время, солнце наберётся сил и не исчезнет в холодных водах.
 В дымных хижинах люди не переставали мечтать. Старый ярл Сказитель ждал, что его запустевший дом, построенный им для большой семьи, вновь наполнится родными голосами и любовью.
 Балдуин ждал весны и расспрашивал норвежцев о единорогах и драконах. Люди пожимали плечами и крутили у виска пальцем, когда граф отворачивался. Конечно, франк великий воин, но и великому воину не пристало нести чушь. В море живут животные с длинным зубом похожим на копьё. Их мясо можно есть или кормить им собак, но ничего волшебного в них нет.
 Эльфус и Кейя мечтали… Нет они не мечтали, они были счастливы сегодняшним днём, каким бы тёмным или ненастным этот день ни выдался. Бывший оруженосец твёрдо решил остаться в мире северных людей, где обрёл дом и семью.
 Тофа и Болли мечтали… О чём мечтали женщина и сын старого ярла, нам лучше не знать. Черны были их мысли, но и они мечтали о хорошем для себя, жарко молили Богов о помощи и обещали им обильную жертву. Только на чью сторону встать Богу, кому помогать, если счастье одних, смерть для другого?


 Узнав о предстоящем отцовстве, Хард сочился довольством и хотел всех вокруг облагодетельствовать. Для начала он решил осчастливить сына. Мужику четвёртый десяток, а живёт без жены. У старого приятеля Скулли есть внучка Сигга - подходящая пара для Болли. По слухам, девица родовитая и добронравная. Почему их не окрутить? Пора, давно пора его сыну жить своим домом и умом. Но вначале было решено устроить охоту на медведей, в которой старый ярл слыл большим мастером.


 Горные реки замерзают трудно, взламывают лёд, прорываются из его тяжкого плена, громоздят по берегам прозрачные наледи.
 Скрытые чувства подобны горным рекам. Когда Хард сказал, что хочет женить сына, толстая Тофа едва сдержала слёзы. Любовь к Болли, возникшая из жалости, набрала силу, как вода подо льдом. Тофа всё чаще отказывала мужу в близости, ссылаясь на недомогания, вызванные её нынешним положением. Хард не настаивал. Для счастья старому хватало тела молодой женщины рядом.
 Решение отца женить его на внучке ярла Скулли Болли разозлило. Видел он эту девицу - жеманную и плоскую, как камбала. К тому же ярл Скулли — ярл без земли. Бегать с провинившимся тестем от мести короля, пока тебя не прихлопнут как муху? Увольте, дорогой батюшка, от такого счастья!
 Болли отговорился от медвежьей охоты больным коленом. Это было легко. Все видели «неправильный» удар по его ноге от мерзкого мальчишки.
 Красавчик валялся в постели, делал страдающее лицо, ждал когда все уедут из дома и они останутся с Тофой наедине. Ода собиралась навестить племянницу, которая должна была скоро родить.

 Лошади увязли в глубоком снегу. Пришлось спешиться. Королевских способов ходьбы на лыжах не придумали. Граф взмок от пота. Норманны его бросили, посчитав, что с лыжни франк никуда не денется, коль не захочет околеть, доберётся до охотничьей хижины. Если старику Харду приспичило взять лысого на охоту, пусть сам с ним возится.
 Балдуин тяжело волочил подбитые коротким мехом лыжи и малодушно мечтал о смерти. Помирать высокородный граф не собирался, но почему не пожалеть себя несчастного? Стемнело. След охотников всё время шёл в гору. Балдуин несколько раз останавливался и отдыхал, повиснув на  воткнутом в снег охотничьем копье. Ноги от напряжения жалко дрожали. Хотелось пить. Граф жевал снег. От жажды помогало плохо, но остановиться не мог. Наконец долгий подъём кончился. Лес расступился.
 Балдуин застыл раздавленный величием открывшейся взору картины. Вся бездна чёрного неба над головой от края до края было наполнена колючими звёздами. Заснеженная, волнистая равнина, покрытая редкими стволами сосен и чёрных ёлок, словно начищенное серебро, мягко светилась отраженным светом, льющимся сверху. Ледяные снежинки вспыхивали подвижными, разноцветными огоньками, словно россыпь драгоценных камней. От нестерпимой, мёртвой красоты хотелось укрыться. Балдуин закрыл глаза и почувствовал себя маленьким и ничтожным.
 После долгого подъёма идти по равнине показалось почти приятно. Спуск в чёрную от глубины долину неожиданно выскочил под ноги. Граф огляделся. Никто не видит. Сел по-мальчишески верхом на древко копья словно на лихого скакуна и оттолкнулся от склона.


 Медвежья охота сразу не задалась. Из логова, присмотренного с осени, зверь ушёл. Пришлось рыскать по лесу в поисках другой берлоги.
 Неуклюжий франк сломал лыжу. Хард злился, бранил всех, кто попадался под горячую руку. От ворчания нудного старикашки охотники разбежались по лесу, как зайцы, бросив вождя с его франкским приятелем. Мол, господин, сиди на месте, жги костёр, мы найдём зверя и приведём тебя прямо к логову. Тебе для поддержания статуса умелого охотника останется только копьецом ткнуть, а тут уж мы, твои верные слуги, доделаем своё дело.
 Балдуин кое-как починил лыжу. Сидеть у костра было мокро и холодно. Решили идти к хижине. Граф перелез через занесённый снегом кедровый выворотень, как мехом опушённый желтоватым снегом. Хард — следом. Едва старик увидел жёлтый иней на корнях, переменился лицом.
 «Стой!» - приказал он сдавленным шёпотом. Франк недоуменно уставился на норвежца. «Берлога, - прошипел Хард и съехал с сугроба к Балдуину, - зверь там. Видишь жёлтый куржак от дыхания. Будем брать!»
 Граф ни разу не участвовал в медвежьей охоте и подумал, что может быть надо позвать помощников, но решил не лезть с советами к опытному человеку. Норвежцу, по его рассказам убившему не один десяток медведей, лучше знать что делать.
 Люди отошли от логова. «Сруби шест!» - приказал ярл франку и принялся стягивать чехол из кожи с широкого и длинного наконечника охотничьего копья, к основанию которого был прикручен крепкий рог. Старик сам таскал тяжеленную рогатину и никому не давал к ней даже притронуться.
 «Тычь жердь в логово. Как хозяин её схватит, дай мне знать и будь готов!» - наказал Хард. От близкой опасности старик словно помолодел. «К чему быть готовым?» - думал Балдуин, подступая к берлоге с жердью как с копьём наперевес. Старый охотник об этом не сказал.
 Стараясь держаться утоптанной площадки, граф ткнул в сугроб. Жердь ушла в пустоту. Пришлось шагнуть в снег. Провалился по пояс. Надеясь, что в берлоге никого нет, Балдуин ткнул снова. Конец жерди упёрся в твёрдое. Граф ударил сильнее. Терпеть такой удар ни один зверь не станет. Там точно никого не было. Балдуин недоуменно обернулся к норвежцу.
 Сугроб словно взорвался изнутри. От свирепого удара жердь вылетела из рук графа. Высокородный франк плюхнулся в снег. Это его спасло. Огромный зверь перелетел через франка и напал на ярла. Норвежец всадил копьё медведю в шею. Острый стальной наконечник разрезая жилы и сосуды, дробя позвонки, вошёл в грудь по рог-перекладину и упёрся. Медведь яростно захрипел, забил когтистыми лапами, стараясь достать охотника задел рогатину. Хард не удержал, оскользнулся, упал на колени. Медведь громко рыкнул, выбил древко из рук человека, разинул страшную пасть. Слюна смешивалась с кровью и падала на снег. Время словно остановилось.
 Пережитый первобытный страх вызвал в груди франка неистовую ярость. С диким воплем Балдуин выскочил из сугроба, подбежал к чудищу сзади и принялся бить медведя топором по черепу.
 От частых ударов зверь присел на задние лапы и замотал головой. Хард на четвереньках проворно, как ящерица, юркнул за толстую колоду.
 Медведь повернул голову в сторону нового убийцы. Из распоротой груди хлестала кровь и красила сугроб красным. Раскрытая рана клокотала пузырями и парила на морозном воздухе. Вымещая страх, франкский граф продолжал бить топором зверя, превращая медвежий череп в кровавое месиво.
 Помятый норвежец вылез из-за колоды. «Чего орёшь? Остановись. Зверь давно мёртв», - сказал ярл Балдуину. Старик немного помялся и попросил: «Помалкивай о нашем конфузе. Я не забуду о твоей услуге!» «О твоём конфузе», - подумал франк, но удержал обидные слова и молча поклонился.
 В берлоге охотники нашли двух новорожденных медвежат. Малыши по-детски плакали и звали мать, пока граф их не зарезал.
 Вечером Балдуин вышел из хижины, чтобы помочиться и наткнулся на подвешенную за передние лапы освежеванную тушу. Без шкуры медведица походила на голую бабу, распяленную между деревьев.


 Когда старый Хард вернулся с охоты, сын выглядел помятым и усталым, видно травма оказалась серьёзней, чем считали. Нога совсем замучила малого. Зато Тофа светилась счастьем и словно летала по дому. Женщина была так щедра и любезна, что не отказала истосковавшемуся ярлу в ласках. Сама предложила сбегать до хромого жреца за волшебным зельем. Ну, что за заботливая женщина! Просто прелесть. Храни её боги!
 Дочь с зятем ушли на рыбалку к горному озеру и задержались. Отец снисходительно посмеивался, догадываясь какой ловлей заняты молодые. С дороги мылись в бане, пили пиво. Хард предложил настойку из грибов Балдуину, но франк отказался. Глупый!