Неоконченная война. Часть 2. Глава 3

          Прошло три года, как Александр Коваль приехал и обосновался в Мироновке. В тот раз по приезду его встретили, хоть была и ночь: на городской небольшой железнодорожный вокзал к последней электричке из Киева приехал на своем стареньком «Запорожце»  дед Наум Ефимович.  Незадолго перед этим он на днях покопался в семейных альбомах, стараясь найти хоть какие-то фото, на которых был бы запечатлен внук. И нашел их несколько штук.

 Правда, они все были давнишние и еще в черно-белом изображении, но хорошо сохранились. И фотографии были сделаны большей частью общими снимками всего семейства Ковалей, как раз тогда, когда Сашка со своими родителями был у них в гостях. Тогда его старший сын Богдан с невесткой Клавдией, когда еще были живы, специально взяли семейный отпуск, для того чтобы приехать сюда и показать им их внука Сашку.

 А это случилось, как вспоминал Наум Ефимович, в то время, когда внук учился, наверное, во втором или третьем классе. И нашел также фотокарточку, где Александр принимает присягу, когда служил в армии. А более поздних снимков, где внук возрастом уже старше этих армейских годов, он не нашел. И Наум Ефимович с беспокойством все думал, сможет ли узнать сегодня внука на их городском вокзале, куда приехал встречать, ведь прошло много лет с тех пор. Почитай, наверное, как лет двадцать с гаком минуло, когда они последний и единственный раз виделись.

          Наум Ефимович в легком предвкушении уже был на перроне, к которому подошла последняя электричка. И внимательно вглядывался в лица выходящих из неё пассажиров. Их было совсем немного в этот неурочный час. А люди проходили мимо него и шли дальше на платформу и потом через здание вокзала выходили на привокзальную площадь, оттуда разбредаясь кто куда по своим делам. И, вроде бы, среди них похожего на его Сашку никого не приметил.

И уже потихоньку волнение в нем стало нарастать, что такого могло случиться и где же его внук? «Неужели просмотрел», - первым делом мелькнуло в его голове, когда на перроне уже никого не оказалось. Он стоял здесь один-одинешенек! Тогда он развернулся и решительным шагом быстро пошел в сторону вокзала, надеясь попросить там дежурного по станции сделать объявление по радио об их встрече.
 
       «Ну, с другой стороны, если он оказался таким раззявой, то как же тогда Сашка в свою очередь тоже не приметил его? Просто этого не может быть! Тут что-то не так», – подумал он, и его сердце сильнее застучало от взволнованности и тревоги за внука.

         Как тут неожиданно откуда-то со стороны к нему подошел быстрой походкой крепко сложенный, но вместе с тем худощавого вида молодой человек среднего роста, с короткой стрижкой. И застенчиво, но в то же время твердым голосом поздоровался:
       – Здравствуй, дед, вот я и приехал!
 
       И после этих слов, давая деду, возможность как-то прийти в себя, медленно наклонился и поставил у ног свою спортивную сумку с вещами и выжидающе стал смотреть, что скажет дед, узнает ли и что будет дальше. Нельзя сказать, что Наум Ефимович сразу узнал своего внука Сашку. Нет, конечно! Еще бы, ведь он помнил его до сих пор маленьким мальчишкой, а тут вот какой плечистый парень стоит перед ним. Ростом выше его и своего отца.
 
         «Ниче себе! Вымахал таким, должно быть, в ту родню. В родню своей матери», – подумалось ему. А Александр с ходу узнал своего постаревшего деда, тем более он поразительно сейчас напоминал ему отца, каким он его помнил в своей голове и сердце. Наум Ефимович знал за долгую свою жизнь, что глаза человека способны передавать чувства или даже душевное его состояние, а возможно, то и другое вместе.

       И увидел открытый прямой и добрый взгляд внука, но вместе с тем какой-то острый и даже настороженный: его глаза долго на одном месте не задерживались и бегали туда-сюда. Он то и дело без надобности зачем-то постоянно озирался вокруг, смотрел на всех исподлобья, поворачивая голову в разные стороны. Но потом, когда они останавливались на какое-то мгновение вновь на нем, от них веяло добром и теплотой и чем-то еще необъяснимо родным. Это про себя как-то невольно тоже отметил Наум Ефимович, но сразу не мог понять еще чем?
 
        Он остановился и внимательно во все свои округленные глаза стал рассматривать парня. И вскоре убедился, что перед ним действительно его внук. И тут никакого спору нет и не может быть! И очевидно, больше не надо было никаких других слов, кроме этих тихо произнесенных, из-за которых внезапно у него пробежали мурашки по коже.

По своим ощущениям и каким-то шестым чувством оба поняли, что в них течет одна и та же родная кровь! Не иначе как у обоих случился так называемый зов предков, и возникло непреодолимое влечение двух родственных душ. И они сами и их души теперь наполнились радостью!

        Тут же крепко обнялись и троекратно расцеловались. И так стояли, молча, некоторое время в тесных объятиях, прижавшись друг к другу. И не говорили ни слова. Потом спонтанно, как это бывает, одним разом о чем-то заговорили, шепча какие-то важные слова, идущие из глубины их душ и сердец. И такие слова, какие могут быть произнесены всего один раз между дедом и внуком при встрече после долгой разлуки. И если потом попросить их случайно повторить, что было ими сказано – уже вряд ли так проникновенно получится, потому что сейчас все шло от них неподдельно и искренне.
   
         У Наума Ефимовича при этом глаза были полны слез, и они обильно потекли по его старческим и морщинистым уже щекам. Их было так много, что при лобызании они появились также и на лице его внука. И Александр их горький и соленый вкус почувствовал своим языком. И не обращая ни на что внимания и, тем более, не стыдясь проходящих мимо людей отвечал деду своими горячими поцелуями в губы, брови, глаза. Оба были ошеломлены такой встречей.

Хоть наверняка каждый из них в голове перед этим выстраивал свои догадки, как она произойдет. Но получилось на удивление все просто и скоро. И самое главное – была приятной для обоих. Все произошло почти без лишних слов, их души за них все сказали.

        Отошли с дороги в сторону, чтобы не мешать другим. Там и перекурили за разговором. Естественно, дед все больше спрашивал, а внук отвечал. И потом, пока шли к машине, он осторожно продолжал присматриваться к Александру. И пришел к выводу, что все равно по походке, разговору, жестам и другим каким-то пока неуловимым признакам можно было понять или почувствовать, что внук находился в местах не столь отдаленных или, попросту говоря, в местах лишения свободы.

Или предвзято так на сей счет он думал про себя. Разумеется, он тактично об этом промолчал и не стал заострять эту тему с Александром. «Ну и что с того, что человек сидел, кому какая разница? У нас были времена и похуже, когда полстраны сидело, а полстраны охраняло», – горько он усмехнулся.
 
         И вот вскоре показались уже знакомая улица и дом, в котором жила семья Ковалей. Приехали домой поздно ночью, их ждал небольшой перекус с дороги, который им устроила Вера Андреевна. Она была безмерно счастлива видеть внука и что он вернулся к ним. Посидели тихо за столом за недолгими разговорами, боясь разбудить остальных. Александру отвели отдельную комнату. На том до утра и расстались.
Продолжение следует...