О жажде тщеславия

Он давно живёт не настоящим, а своим будущим образом.
Памятники, камни, музеи — не о прошлом,
а о попытке удержать себя после себя.
В восемьдесят пять это становится главным горизонтом.
Он так тщательно строит свой посмертный образ,
что любое упоминание его имени —
о статусе, списках, участии или отсутствии —
кажется вмешательством в этот образ.
Ныне тщеславие не грех,
и ничего плохого в этом нет —
каждый строит себе вторую жизнь,
пока первая ещё продолжается.


Рецензии