Сияние Софи. Часть 2. Глава 12

                Глава 12.

   Ближе к вечеру, примерно часа за два до запланированного похода в аэропорт с Ириной, Татьяна, управившись с домашними дела и прихватив полотенце, выходит из дома и направляется к пруду.
   На пруду, как и всегда, догорает оставленный ребятнёй костёр. Время от времени из тлеющих углей с треском вылетают искры и оседают на утоптанной ногами земле. Татьяна, заметив, как одна из них упала совсем близко к сухой траве, спешит затушить её ногой. Затем подходит к своему привычному месту у бережка и присаживается на старое, наполовину вросшее в землю,  брёвнышко.
   Купаться не хотелось. Ей нужно было просто побыть одной и ещё раз спокойно, без спешки, обдумать всё то, что она услышала сегодня от Лены.
   Среди подступившей тишины её снова охватило то нежное и томительное чувство, что уже навещало её несколькими часами раньше. С внутренним умиротворением и в полном душевном покое, Татьяна сидит, широко открытыми глазами вглядываясь в даль…
  Но внезапно её отвлекает гул пролетающего мимо красного "пожарного" вертолёта, возвращавшегося на аэродром после дневного облёта тайги, где из-за раннего, засушливого лета то и дело возникали пожары.
   Татьяна поднимает голову, следит за машиной — и вдруг громкое рокотание мотора отчётливо перекликаются в её памяти с тем мартовским вечером… На ледяной горке прииска Киткан…

   Она пришла туда с Леной как раз в самый разгар всеобщего веселья и шумного хаоса. Немного побродив по ней, они направляются туда, где бурлили основные события.
   А они происходили, как всегда, у длинной ледяной дорожки, по которой с визгом и смехом слетала детвора, парни и девчата. Их  крики и весёлый гомон едва заглушал громкой рокот работающего неподалёку старенького бульдозера, расчищающего площадь от снега.
   Татьяна встаёт у самого края спуска, разглядывая, как по одному срываются вниз катальщики. И тут кто-то из парней неожиданно хватает её за талию — и они вместе стремительно срываются с места, несясь в низ по узкой ледяной дорожке.
   Стало немного страшновато, дух захватывает, и Татьяна, как и другие девчонки, не сдерживается — кричит весело и звонко.
   В конце спуска они врезаются прямо в толпу, падают, катятся по снегу, увлекая за собой других. Поднявшись на ноги, Татьяна находит шапку своего спутника, хватает её и начинает шутливо  колотить ею парня по его спине и плечам.
  Закончив свою весёлую "расправу", Татьяна, смеясь, отряхивает варежки, поправляет сбившейся на затылок пуховый платок и начинает подниматься на горку по краю дорожки.
   Она уже почти достигла вершины, как вдруг кто-то из парней, несущихся вниз лёжа на спине, случайно задевает её ногами. Татьяна теряет равновесие и с тихим вскриком падает прямо на него, успевая заметить, что это был Александр…

                * * *

   В это время, в летящем высоко над тайгой Ан-2, внутри стоит привычный для таких самолётов шум от работающего двигателя. Но он не мешает Александру погружаться в свои собственные мысли. Он сидит, не отрывая взгляда от иллюминатора, глядя на бескрайние просторы под крылом — зелёное море тайги, вкрапления рек, озёр и светлые маристые равнины в окружении невысоких гор.
   Постепенно монотонный гул мотора начинает в его сознании сливаться с другим звуком — рокотом бульдозера, работавшего у горки в тот самый мартовский вечер. Вечер, когда он впервые смог так близко заглянуть в глаза Татьяны…

   …Александр хорошо знал: если не хочешь улететь вниз, к краю ледяной дорожке лучше не подходить. К тому же кататься в этот вечер особо не хотелось. Поэтому он держался в стороне, наблюдая за весёлой суматохой.
   Но устоять на месте среди всё время двигающейся, гудящей толпы было практически невозможно. И он, сам того не заметив, оказывается на этом "роковом" участке. Тут же его сбивают с ног ловкой подсечкой. Александр, потеряв равновесие, падает на спину и стремительно катится вниз.
   Не успев проехать и трети пути, он вдруг цепляет кого-то ногами — и прямо на него, как срезанная ветром берёза, падает девушка.
   Их сбившаяся пара продолжает нестись по скользкому склону. Где-то на середине отрезка дорожки их догоняют другие катальщики. Спотыкаясь об их тела, они начинают падать друг на друга, и вот уже целая пёстрая цепочка из весёлых, визжащих тел катится вниз, перекатываясь и цепляясь друг за друга.
   Чтобы как-то уберечь девушку, которую случайно сбил, Александр с трудом переворачивается на бок и чуть подминает её под себя, подставляя свою спину ударам. Девушка же, вцепившись в ворот его куртки, держится изо всех сил.
   Александр не успевает рассмотреть, кто она, — глаза у него зажмурены, голова втянута в плечи: он ждёт, что в любой момент по лицу прилетит чей-нибудь ботинок.
   Наконец эта живописная куча докатывается до конца горки и начинает распадаться. Смеющиеся ребята поднимаются, отряхиваются, шарят в снегу в поисках шапок и варежек.
   Александр опирается на левую руку и пробует подняться. Правую он резко выбрасывает вперёд, заметив свою оброненную шапку, катящуюся сверху. Но в ту же секунду чувствует: руки, сжимающие его воротник, не разжимаются…
   От удивления Александр смахивает ладонью снег со своего лица, наклоняет голову, чтобы разглядеть девушку, и замирает, приоткрыв рот: прямо перед ним, в каких-то нескольких сантиметрах, сияют огромные, широко распахнутые глаза. Он сразу узнаёт их — это были глаза Татьяны!
   Искрящиеся снежинки медленно тают на её ресницах, а слетающее с губ тёплое, трепетное дыхание нежно касается его лица.
   В одно мгновение весь мир исчезает. Все звуки растворяются в звенящей тишине. Остаются только эти бездонные глаза.  Александр больше не чувствует своего тела, об которое кто-то всё ещё спотыкается и падает, не осознаёт суеты вокруг. Всё его существо погружено в этот взгляд.
   И вдруг — он видит в них небо. Небо иное, неземное: усыпанное звёздами, что мерцают, как грани алмазов. Откуда-то извне струится золотистый, не слепящий свет, и звучит чарующая, успокаивающая мелодия…
   Ему вдруг захотелось остаться там — в этой беспредельной, сверкающей тишине, среди красоты, покоя и той реальной, осязаемой любви, что окутало его, как тёплое бархатное облако…
   Он не замечает, как ладонь левой руки, на которую опирается, с шипением начинает растапливать под собой лёд, медленно погружаясь в него. Не видит, что у обнаженной головы Татьяны вдруг замерцали искорки — разноцветные, потрескивающие. Сначала лишь несколько, но вот их уже десятки, потом сотни…
   Музыка, звучащая в его сознании, внезапно начинает стремительно набирать высоту…
   И в этот самый миг глаза, в которые он смотрел, закрываются. Руки, обнимающие его за шею, медленно разжимаются.
  Сознание возвращается. Александр рывком подаётся вперёд и подхватывает подкатившуюся к нему шапку. Поднявшись, начинает отряхивать с неё снег.
   К ним подбегает Лена. Прежде чем обратиться к Татьяне, она с сочувствием спрашивает у него:
   — Ну что, головой здорово стукнулся?
   — Да-а… — задумчиво и растерянно тянет Александр. —  Нормально. Даже искры из глаз посыпались.
   — Пройдёт, — успокаивает она. — Я сильнее ударялась. Как видишь — ничего!
   Александр надевает шапку и начинает подниматься вверх по склону.
   Лена подаёт руку подруге. Татьяна встаёт, смотрит ему вслед тревожным взглядом. Затем поправляет платок и идёт наверх другой стороной склона.

                * * *

   Татьяна не замечает, сколько времени она просидела на бревнышке у берега пруда. Но тут не понятно от чего: то ли от пригревающих лучей ярко светившего солнца, то ли от скрытых внутренних переживаний, ей становится жарко.
  Она вытирает ладошкой выступившую испарину на лбу и расстёгивает верхние пуговички платья. Внезапно что-то отвлекает её…
   Не понимая — что, она оглядывается по сторонам и охает от неожиданности: вокруг начинает подниматься пламя. Татьяна вскакивает и в растерянности замирает. Опомнившись, хватает лежащее на бревне полотенце и начинает сбивать окружающие её со всех сторон языки огня.
   Но бороться с ним ей было не под силу — сухая высокая трава вспыхивает как порох, и пламя, гонимое внезапно поднявшимся ветром, начинает быстро уходить в тальники и дальше в сторону деревни и леса.
   Забежав в пруд, Татьяна долго стоит по пояс в воде, время от времени окуная в неё обожженную левую руку и дожидаясь, когда верховой пал уйдёт и можно будет вернуться домой.

   В мокром, во многих местах прожжённом платье, с лицом, испачканным гарью, Татьяна торопливо входит в свой двор.
   К ней тут же подбегает встревоженная мать:
   — Что случилось?
   — На пруду кто-то оставил костёр не притушенным, вот и загорелась трава. Я пыталась потушить, а что толку? И вот — руку обожгла.
   — Идём скорее в дом! Рану обработаем!
   Они направляются к двери.
   Им навстречу выбегает Женя. Бабушка кричит:
   — Быстро натри сырую картошку!
   — Чистить её?
   — Нет! Прямо с кожурой!
   Женя бросается в дом.

   Татьяна сидит на кухне у стола, мать стоит рядом и бережно обрабатывает ей обожжённую руку. Женя, как может, помогает.
   Не туго затянув бинт, мать присаживается на табурет. Передохнув немного от суеты, тихо говорит:
   — Слушай, я тут решила: поеду с вами недельки на три-четыре в город. Присмотрюсь, как там, что да как. А к осени, может, и переберусь к вам. Что мне тут одной куковать… То пожары, то зальёт всё.
   — Вот и хорошо! — радуется Татьяна. — Я давно звала тебя к себе в Рогачёв. Вместе и легче, и спокойнее будет. А кто за домом присмотрит на это время?
   — Попрошу Матвея. Он хоть и выпивоха, но человек честный, порядочный.
   Женя бросается к бабушке и крепко её обнимает:
   — Бабушка, ты молодец!
   Татьяна оборачивается к окну и смотрит на затянутое дымом небо.

                * * *

    Ан-2, в котором летит Александр, резко накреняется на одно крыло и начинает разворот. Озадаченные пассажиры удивлённо смотрят то в иллюминаторы, то на лётчиков, силуэты которых видны в приоткрытой двери кабины экипажа.
   Александр отвлекается от своих недавних дум, озирается, пытаясь сообразить, что происходит.
   Наконец, один из пассажиров, перекрикивая гул мотора, обращается к лётчикам:
   — В чем дело? Почему разворачиваемся?
   Сидящий за штурвалом лётчик скидывает с головы наушники, оборачивается и, чуть повысив голос, кричит:
   — По рации передали: сильная задымлённость по трассе. У прииска Почель горит тайга. Огонь подходит к складу ГСМ.
   — А облететь нельзя? — раздаётся тот же голос.
   — Нет. Нам нужно дозаправиться там, — отзывается лётчик. — А до Киткана и обратно топлива не хватит. Поэтому придётся возвращаться.
   Недовольные пассажиры начинают возбуждённо переговариваться, ругая и поджигателей, и засушливое лето, а, заодно, и авиацию. 
   Сидящая рядом с Александром молоденькая девушка, заглядывая через его плечо в иллюминатор, удручённо шепчет:
   — Ой!.. А вон и мой прииск. Мама должна была встречать меня…
   Александр смотрит туда же: внизу, сквозь разрывы в дымной пелене, на миг проступают крошечные, будто игрушечные домики посёлка — и тут же исчезают в сизой мгле.