Школа магов и общество колдунов каннибалов. Часть

Часть 1. День благодарения. Встреча.

- Лукас, мы точно успеваем накрыть стол к приезду твоей бывшей одногруппницы из школы магов, а то я уже начинаю волноваться? Мы столько времени потеряли на кухне с готовкой салатов! - в попыхах говорила Луанда, вытаскивая при этом индейку из духовки, которая своими ароматами на весь дом, начинала сводить с ума и вызывать зверский аппетит.

- Дорогая, не волнуйся! Я уже практически все закончил. Не хватает только самой малости, твоего изумительного блюда с индейкой и тебя, - с очень довольным голосом Лукас ответил своей любимой жене, и с помощью своих магических способностей начал передвигать чайный сервиз и всевозможные блюда с салатами и гарнирами по огромному столу.

 Когда Луанда вошла в зал и внесла блюдо с огромной индейкой, на шикарно сервированный стол опускались с воздуха, последние два бокала для десертного, столового вина. Такое ощущение было, будто всю посуду дергали за невидимые ниточки, но это была особая магия -  телекинетическая, которой владел Лукас с самого рождения, без каких-либо магических предметов.

- Любимый, ты мне мало рассказывал о тех годах, когда ты учился в магической школе и о Саре, которая вот - вот будет у нас дома. Я не знаю, как мне себя вести с ней. Вы, тогда, наверное, любили друг друга, вдруг у нее еще остались к тебе чувства? - с ноткой грусти прозвучали из уст, последние слова Луанды и она от переживания опустила в пол свои большие красивые глаза.

- Девочка моя! Господи, ну, о чем ты говоришь! Нет, мы не были близки с Сарой. Мой близкий друг с ней несколько лет встречался, когда мы вместе учились в школе, они безумно любили друг друга, пока он внезапно не пропал, как несколько других наших студентов из школы. Но эти исчезновения произошли уже после того, как меня исключили из магической школы, когда я с головой ушел в музыку.

Насколько знаю, ребят так и не смогли найти. Сара обещала разобраться с этими исчезновениями, сегодня мы с тобой наконец-то узнаем, что же тогда произошло с исчезнувшими ребятами? Иди ко мне и никогда не сомневайся в моих чувствах к тебе, я жить без тебя не могу, как ты этого не понимаешь! - Лукас обнял Луанду с такой силой и страстью, что у нее немного вскружило голову.

Когда немного ослабив объятия, он очень нежно поцеловал свою красавицу в губы и казалось весь мир на некоторое время остановился для них двоих. Сладкий полет нарушил звонок в двери. Пара решила вместе встретить долгожданную гостью на пороге и проводить ее в гостиную.   

***

За дверью стояла Сара — и первое, что бросалось в глаза, было не пальто, мокрое от ноябрьского дождя, и не дорожная сумка, тяжёлая, как будто в ней лежали книги. Бросались в глаза её руки: она держала их близко к телу, словно боялась, что кто-то вырвет у неё из пальцев последнюю нить.

— Привет, — сказала она и улыбнулась. Улыбка получилась правильной, привычной, "вежливой". Только глаза не улыбались совсем. Лукас на секунду замер: лицо Сары будто стало острее, будто по нему прошёлся холодный нож времени. Он помнил её другой — шумной, с яркими заколками и смехом на весь коридор второго корпуса. Сейчас смеха в ней не было.

— Заходи, — сказал он. — Мы как раз накрыли.

— Пахнет… — Сара учуяв вкусный аромат, не смогла сдержаться. — Пахнет нормально. Как у людей.

Луанда, не понимая, почему эти слова прозвучали так, будто "нормально" — это редкость, взяла у Сары сумку.

— Проходи, Сара. Мы рады, что ты доехала.

Сара кивнула, но прежде чем сделать шаг, бросила быстрый взгляд в тёмный проём подъезда — туда, где не было никого. И всё равно будто проверяла, не идёт ли кто следом. Когда дверь закрылась, в доме стало заметно теплее. Но не до конца. Как будто холод с улицы вошёл вместе с Сарой. Они усадили её за стол. Индейка источала такой аромат, что любая другая гостья уже бы улыбнулась по-настоящему, а Сара только механически положила ладони на колени. Лукас налил вина.

— За встречу?

Сара подняла бокал, задержала дыхание, сделала маленький глоток — и будто только после этого снова смогла говорить.

— Я не ради вина приехала, — тихо сказала она.

Луанда осторожно спросила:
— Что-то с Роном?

Сара вздрогнула, и бокал на секунду дрогнул в её руке.

— Не произносите его имя вслух часто, — сказала она. — Серьёзно. Это… звучит глупо, но так безопаснее.

Лукас нахмурился:
— Почему?

Сара потерла запястье. Под рукавом мелькнул бледный след, похожий на ожог в форме кольца.

— Потому что так они слышат.

Луанда поставила вилку.
— "Они" — это кто?

Сара глубоко вдохнула, будто собиралась нырнуть.

— Ты спрашивал, что может заставить человека внезапно исчезнуть, Лукас. В обычной жизни — страх. Стыд. Желание наказать. Желание не объясняться. Иногда — просто трусость. "Гостинг" работает, потому что молчание оставляет другому человеку работу: он сам придумывает причины, сам себя мучает, сам постепенно привыкает к пустоте. Сара подняла глаза на Лукаса.

— А в школе магии это превращают в инструмент.

В доме вдруг щёлкнули часы — слишком громко, как выстрел. Лукас понял, что они с Луаной уже давно не едят: просто сидят и слушают.

— Рон не "пропал", — продолжила Сара. — Его сначала… заглушили. Так, чтобы он не мог "дотянуться" до нас. Потом начали делать вид, что его вообще не было. И самое ужасное — это работает. Лукас сжал стакан.

— Никто не помнит?

— Помнят. Но как будто через вату. — Сара прижала ладонь к виску. — У людей появляются логичные объяснения, которые они повторяют, как заклинания: "Он взял академ", "он устал", "он всегда был странный", "он сам ушёл". Их ответы гладкие, удобные. И ты начинаешь сомневаться в себе: а вдруг правда? А вдруг я навязчивая? А вдруг я выдумала нашу любовь? Она резко усмехнулась — без радости.

— Я дошла до того, что перечитывала наши письма и думала: "Это точно он писал? Или я сама?"

Луанда тихо сказала:
— Это уже похоже на наведённую порчу памяти.

Сара кивнула.
— Порча, только тонкая. Не "стереть", а "сделать неважным". Чтобы ты сама перестала искать. Чтобы сама согласилась.

Лукас резко поднялся и начал ходить вдоль стола — привычка, когда внутри копится злость.
— Но зачем? Ради чего?

Сара открыла сумку и вытащила тонкую тетрадь в чёрном переплёте. На обложке — едва заметный знак: круг, разделённый на зубцы, как раскрытый рот. Луанда побледнела.

— Это…
— Да. — Сара положила тетрадь на стол, но не отпустила, будто тетрадь могла укусить. — Я видела такой знак в одном подвале под старой библиотекой. Там, куда студентам нельзя. Куда даже преподаватели ходят по одному и недолго.

Лукас наклонился ближе.
— Каннибалы?

Сара кивнула.
— Общество колдунов-каннибалов. Они "едят" не плоть, Лукас. Им нужна магическая сила — та, что держится на имени и связях. Чем сильнее человека знают, любят, помнят — тем сочнее его магия. И чтобы забрать её без шума, они сначала делают так, чтобы ты остался один: без сообщений, без ответов, без свидетелей, без "тех, кто будет шуметь".

Луанда прошептала:
— Гостинг как ритуал…

— Да, — сказала Сара. — Только не бытовой, а обрядовый. Они доводят окружение до состояния, когда все, кто мог бы искать, сами себя уговаривают не искать.

Лукас остановился.
— А Рон… он жив?

Сара молчала слишком долго.
— Я не знаю, — наконец ответила она. — Но я знаю, что он пытался со мной связаться. Один раз.

Она полезла в карман и достала сложенный листок — обычная бумага, вся исписанная одинаковой фразой, как будто кто-то писал её снова и снова, пока не закончились силы: "САРА, НЕ ВЕРЬ ТИШИНЕ."

— Это было под моей дверью, — сказала она. — На утро. Камеры ничего не записали. Соседи никого не видели. А бумага… пахла школьными коридорами. Мелом и мокрыми мантиями.

Луанда взяла листок, поднесла ближе к свету. Чернила слегка блестели, как будто были смешаны с чем-то вязким.

— Это не чернила, — тихо сказала Луанда. — Это… смесь с привязкой. Он писал этим, чтобы пробиться. Чтобы ты почувствовала, что это он.

Сара сжала губы.
— После этого письма в школе начали говорить, что Рон был "опасен", что он "экспериментировал", что он "не справился с собственной магией". А потом директор пригласил меня и сказал: "Вы должны отпустить. Иначе вас тоже исключат".

Лукас рассмеялся, но в смехе не было веселья.
— Значит, им мешают те, кто не отпускает.

— Да. — Сара посмотрела прямо на него. — Поэтому я здесь. Мне нужно вернуться в школу официально. Восстановиться. И мне нужны вы двое. Ты — потому что ты Рона знал с детства, и у тебя… — она кивнула на сервиз, который всё ещё стоял слишком ровно, будто готовый сорваться, — сильная телекинетика и я чувствую в тебе что-то еще, я такого раньше ни в ком не ощущала. Ты можешь вытаскивать вещи из мест, где к ним нельзя прикасаться. А ты, Луанда… — Сара перевела взгляд на неё, — ты умеешь ставить защиты так, что их не замечают. Мне сказали, ты после выпуска из ветеринарного колледжа ушла в "тихие" чары.

Луанда напряглась:
— Кто сказал?

Сара отвела глаза.
— В школе о Лукасе и Роне помнят больше, чем вы думаете и, Луанда, о твоей магии неуправляемого дракона уже тоже наслышаны.

В этот момент на столе еле слышно звякнула ложка. Не от сквозняка. Просто слегка дрогнула — как стрелка компаса возле магнита. Лукас заметил это и сразу поднял ладонь, удерживая предметы своей силой, чтобы больше ничего не двигалось.

— Что это было? — спросила Луанда.

Сара сидела неподвижно. Только шепнула:
— Они слушают, когда говорят про них. И приходят, когда их называют.

Лукас медленно опустил руку. Он понял вдруг: настоящий страх — не в том, что за тобой следят. А в том, что тебя заставляют молчать, чтобы выжить. Заставляют делать вид, что пропавший сам "перестал отвечать". Сара встала.

— Я не хочу, чтобы вы сейчас мне верили на слово. Я хочу, чтобы вы поехали и увидели сами. В школе есть место, где стены помнят исчезнувших лучше людей.
Она полезла в сумку и достала ещё одну вещь — маленький колокольчик без язычка, весь в потёртостях.

— Это колокольчик из комнаты Рона, — сказала она. — Я забрала его до того, как комендант "случайно" всё выбросил. Я подозреваю, что члены тайного сообщества находятся среди преподавателей школы магии и причастны ко всем исчезновениям. А колокольчик звенит только тогда, когда рядом… пустое место, которое должно быть занято человеком.

Луанда взяла колокольчик. Он молчал. А потом — еле-еле, почти неслышно — дрогнул, как будто удар по нему пришёлся изнутри. Дзынь. Лукас почувствовал, как по позвоночнику проходит холод. Потому что пустое место сейчас было не в школе. Оно стояло рядом с ними. Прямо здесь, в доме. Между столом и дверью на кухню — там, где никого не было. Сара тихо сказала, не поворачивая головы:

— Не оборачивайтесь.

Но Лукас уже видел краем зрения: в воздухе, в этом "пустом месте", сгущалась тень, похожая на человеческий силуэт. Не полностью — как недорисованный человек. И от неё шёл запах… сырого подвала и старых книг. Луанда, не меняя позы, прошептала:

— Лукас… держи посуду.

Он поднял руку, напрягая телекинез. Стаканы перестали дрожать, приборы прижались к столу, как пригвоздённые. Сара достала из кармана маленький мешочек и медленно посыпала соль по краю стола, как по границе. Тень сделала шаг ближе — и колокольчик дрогнул сильнее. Дзынь. И тогда в доме, в тишине, прозвучал чужой голос — как будто его произнесли сразу несколькими глотками:

— Он сам не захотел отвечать.

Слова были простые, бытовые, почти человеческие. Именно от этого становилось хуже: так обычно говорят друзья, когда хотят закрыть тему. Сара, не моргая, ответила:

— Ложь.

Голос будто улыбнулся:
— Вы тоже устанете. Все устают.

Лукас почувствовал, как внутри поднимается странное желание… согласиться. Махнуть рукой. Сказать: "Ну да, бывает". Убрать боль в удобную коробку. И тут он понял, что это и есть магия "гостинга": не нападение, а уговор. Не нож, а тёплое, сладкое "забудь". Луанда сжала колокольчик так, что побелели пальцы.

— Назови своё имя, — сказала она тени. — По закону гостя в доме.

Тень задержалась. В воздухе разлилось что-то вязкое.

— Имена — еда, — прошептал голос. — Вы сами научитесь не произносить их.
И колокольчик наконец ударил громко, будто его дёрнули невидимой рукой. ДЗЫНЬ.
Сара резко подняла голову, и впервые за весь вечер в её глазах появилась не усталость, а ярость.

— Завтра мы едем, — сказала она. — Иначе завтра "пустого места" станет больше. Тень не исчезла сразу. Она просто… рассыпалась на тонкие ниточки, как дым, который кто-то тянет назад в щель. А на кухонной двери, где никто не стоял, проступили мокрые буквы: НЕ ИЩИТЕ. И ниже — тоньше, будто писали ногтем: ОН УЖЕ ДЕЛИТСЯ.

Лукас медленно опустил руку. Пальцы дрожали — не от силы, а от того, как легко его почти уговорили. Вот как реагирует тот, от кого исчезли: сначала боль, потом злость, потом стыд, а потом — опасная тяга смириться. Вот как реагирует тот, кто исчез: он пытается пробиться любым способом, пока его имя ещё что-то значит. А вот что заставляет исчезнуть в этой истории: не "характер" и не "решение", а охота. Ритуал, который делает молчание заразным.

— Поедим? — глухо спросила Луанда, пытаясь вернуть мир в обычные рамки. Сара посмотрела на индейку, на сервированные тарелки, на уютный свет лампы.

— Да, — сказала она. — Пока мы ещё можем делать вид, что мы дома. И они начали есть, потому что голод — тоже якорь к реальности. Но каждый из них уже знал: в школе магии их ждёт место, где слова "он просто перестал отвечать" и "он исчез" произносят так часто, что они становятся заклинанием.