Vagina Evropy. 13

- 13 -
 Поздним вечером шестого марта 887 года от рождества Господа Бога нашего Иисуса Христа на солнце случилась вспышка. Огромная масса солнечного вещества преодолела силу притяжения, вырвалась из пылающих недр небесного светила и устремилась к Земле. Солнечный ветер сплющил земную магнитосферу и вызвал полярные сияния. Над северной землёй, вселяя в людские сердца восторг и ужас, разноцветными дугами и полосами вспыхнуло небо. Небесный пожар полыхал трое суток, пока красное и зелёное свечение не сменилось на фиолетовое. Через движущиеся разноцветные столбы и занавеси из света проступили яркие звёзды. Столбы бледнели, а звёзды разгорались, потому что всеблагой Бог не допустит, чтобы красоты в мире стало меньше.

 -Что это, Кэйя? Что за чудесный свет сходит с небес? И почему мне так тревожно на душе? Возможно этот свет - свидетельство наступления судного дня?
- Радуйся, муж мой. Это сияние света на начищенных до блеска доспехах валькирий. Вышли встречать небесные девы героя. Закончил он свой земной путь и торопится занять место подле высокого престола Одина.

 В далёкой и негостеприимной, болотистой Фризии от арбалетного болта, пущенного со стены в сторону группы норманнских всадников, погиб конунг Сигурд. Тяжёлая стрела попала конунгу в левую глазницу, проломила нёбную кость, задела позвоночник, порвала ярёмную вену и вышла с правой стороны шеи, натянув изнутри кольчужный капюшон. Удар сбросил тело конунга на землю. Горячая кровь залила дорогой плащ и кольчугу.
 Обеими руками ухватил арбалетный болт за древко Сигурд и потянул из раны. «Как не вовремя!» - успел подумать конунг и умер.
 Так закончилась земная жизнь грозного норманна, победителя франков при Эльслоо, и началась жизнь вечная. Арбалетный болт, пущенный на удачу рукою фризского мальчишки, не дал Сигурду Отважному стать Сигурдом Великим.
 Смуглолицый христианский бог на небе довольно усмехнулся.


 Чтобы собрать виру для Скегги Тетерева Харду пришлось изрядно тряхнуть мошной. Под оханья и причитания толстой Тофы, доходы от торговлишки за два года и часть погребального серебра упаковали в крепкие сумы из кожи и погрузили на корабль. В рискованное путешествие на бывшую родину вызвались отправиться сын Болли и надёжный друг старого ярла из Хельге верный Гарди.
 В конце марта корабль вышел из Хельгефьёрда и направился в Намсус, откуда не позднее середины апреля рассчитывал прибыть в Телемарк. Ярл Хард надеялся на помощь в деликатном деле улаживания неловкой ситуации с расторжением помолвки на помощь своей любимой сестры Илвы и её мужа, которому в прежние времена делал немалые благодеяния. Старик забыл, что благодарность людская - товар скоропортящийся.


 С крыльца было видно море. От одного взгляда на подвижную морщинистую поверхность всю в оспенных пятнах пенистых волн Балдуину становилось дурно. Будь его воля, граф ни к одной посудине, большей чем лохань для мытья, не подошёл бы. Но море - единственный путь на родину.
 Чтобы научиться править лодкой и парусом, граф напросился в помощники к рыбакам и часто выходил с ними в море, к вящему неудовольствию ярла Харда, который бы предпочёл, чтобы его франк больше учил, чем сам учился.
 Норвежцы немало потешались над лысым франком, который начинал «кормить рыб» при любой качке. Гордый граф терпеливо сносил насмешки и сам первый смеялся над своей слабостью, но когда здоровяк Колль попытался перечить ему на берегу, сбросил норвежца с мостков. Колль вылез на берег мокрый и злой, но взяться за меч не решился. Картинка из пяти безголовых тел на пороге ярлова дома ещё не стёрлась из его памяти.


 «Положи сюда руку, муж мой! - сказала Кейя, - чувствуешь? Твой сын тебя приветствует». Молодая жена была уверена, что беременна мальчиком. Старая нянька хозяйку не переубеждала.
 Эльфус опасливо прикоснулся ладошкой к округлившемуся животу подруги. «Не так. Надави сильнее. Ты думаешь я из снега? - рассмеялась Кейя, -давай, я тебе помогу!»
 Жена накрыла ладонь Эльфуса своею рукою. «Чувствуешь?» - спросила Кейя, заглядывая в лицо мужа. Чтобы не расстраивать жену, Эльфус с готовностью кивнул. И когда Кейя уже убирала с его руки свою, вдруг почувствовал, что изнутри тела жены прямо в его ладонь кто-то упруго толкнул. Это было так удивительно!


 В конце апреля Болли вернулся в Хельге. Лицо сына ярла сияло, как начищенный медный котёл. Красавчик привёз Харду подарки от родственников из Намсуса и вино из Телемарка от несостоявшегося жениха. Рассказал, что дело удалось уладить. Хард был счастлив.
 Ярл похвалил сына и своего верного помощника Гарди, устроил в честь переговорщиков знатную попойку и наделил их серебром. «Может не всё потеряно, и из моего балбеса выйдет толк? - размечтался старик. - Не много я прошу у судьбы — спокойствие на старости лет для себя, мира для детей и внуков, чтобы сети были полны рыбы, амбары хлеба, чтобы наши люди не знали голода и болезней!»
 Забыл ты старик, что стоит человеку набить брюхо, в его причинном месте тут же возникает нестерпимый зуд перекроить весь мир под себя и с непреодолимой силой тянет обрести величие.
 Вечером Красавчик посетил хромого Орма и о чём-то долго с ним шептался.


 На вершине Вороньей скалы сыро и ветрено. Холод пробирает до костей.  Если долго смотреть на море с горы, кажется, что оно стена, начинающаяся у подножья скалы и круто поднимающаяся до самого горизонта, на который опирается покрытое низкими тучами небо.
 Жрец говорит, что небо сделано из черепа великана Имира, а облака из его мозгов. Это какой величины должна быть башка у прародителя мира, чтобы мы все в неё влезли? Удивительно, почему вода из стены не обрушится на берег и не затопит нас всех вместе с деревьями, овцами и камнями?
 -Когда же он придёт? -нетерпеливо спросил один караульный у другого. Эйнар пошевелился, и иллюзия исчезла. Море вновь стало плоским.
 -Чего ты всполошился, Кнут? - сказал приятелю мечтательный Эйнар, - Домой торопишься? По мне лучше в карауле сидеть, чем говно за свиньями чистить! Или тебе не терпится зелья из лысых голов отведать?
 -А ты бы отказался? Но я бы лучше говно чистил, чем сидел в камнях на ветру, как безмозглая чайка! - ответил крепыш Кнут худощавому бездельнику Эйнару.
- Да. Мне нравится пить настойку из грибов и покидать тело, - сказал Эйнар, - жрец говорит, что я избранный. Он возьмёт меня в ученики. Худощавый мечтательно закрыл глаза. Работать и воевать ему не нравилось. Пусть недотёпа Кнут служит ярлу. Эйнар будет служить могучему Одину!
 Крепыш Кнут продолжал что-то ворчать себе под нос и возиться у костра.
 Для себя огонь караульные разводили среди огромных камней. Так его не могли заметить с моря. Шум, производимый деятельным приятелем, Эйнара раздражал.
- Если не сидится, сходи, дров принеси. Ночь длинная, - предложил напарник другу, - я покараулю. Всё равно в море никого нет. А он придёт, не беспокойся. Уже который день к нам таскается. К чему бы это?
 Порассуждать любознательному Эйнару не пришлось. По крутой тропинке среди камней, опираясь на палку, подымался хромой жрец Орм.


 День прибыл. Стаи диких уток, взбивая воздух короткими крылами, заполнили небо: узкоклювые крохали, рыбоядные поганки, сутулые гагары с серебряной полосой на коротких крыльях. Караваны серых гусей потянулись в богатые тундровые болота следом за короткошеими казарками с чёрными, как у ворон, крыльями.
 Вчера он увидел лебедей. Белые птицы летели высоко в небе правильным клином со стороны Франции милой к холодному северу. Сердце графа тоскливо сжалось.
 Птичья суета в небе предвещала скорые изменения.


 Словно липкая болотная грязь туман затопил долину Хельге, сделав простой и привычный мир загадочным. Мокро заблестели дерновые крыши домов и сараев. Закапало со старой берёзы у дома ярла Харда, на толстой ветке которой висят качели из длинной суровой верёвки и маленькой дощечки, где в детстве любила сидеть резвая дочь ярла, и где скоро будет играть её сынок. Красное, как кровь, солнце вылезло из-за гор на востоке, тронуло плотные волны тумана. От тёплого прикосновения серое начало пухнуть, слоиться, рушить твёрдый край, становиться прозрачным.
 Молодой ворон с вершины Вороньей скалы в тумане увидел длинные тени кораблей, крадущихся к Хельге. Но не корабли привели сюда вещую птицу.
 У потухшего костра в лужах собственной мочи и блевотины лежат два скорченных тела, с лицами искажёнными гримасой ужаса и страдания. Пучат глаза в пустое небо.
 Некому поднять тревогу.


 После того как Балдуин выкинул Колля в воду, здоровяк проникся к графу почтением, и мужчины сблизились. Колль готовил лодку, чтобы выйти в море. Такая безделица как туман его не могла остановить. Всю жизнь ходит под парусом. Последние годы по Хельгфьёрду шарит чаще, чем под юбкой жены.
 Франк задерживался. Колль сам принёс из сарая вёсла и мачту, бросил на дно лодки. Собирался идти за парусом, когда с моря послышались удары вёсел и частое дыхание десятков людей. Здоровяк выпрямился, ухватил багор с причала и стал всматриваться в туман. Внезапно из серой клубящейся мути высунулась зловещая голова дракона, следом за ней нос длинного корабля.
 Первое копьё, брошенное с драккара, Колль отбил и тут же получил три стрелы в грудь. Багор выпал из рук норвежца. Земля толкнула мужчину, вздыбилась под ногами. Большое тело обитателя Хельге рухнуло на прибрежную гальку, окрасив воду кровью.
 С борта драккара посыпались вооружённые люди и сноровисто побежали вверх по склону. Грузный человек в богатой одежде с круглым щитом, окованным по краю узорчатой латунью, и дорогим мечом в руках подошёл к Коллю.
 Здоровяк был ещё жив. «Тетерев…», - прохрипел Колль, разглядев некогда рыжие брови на лице ярла. «Тетерев», - подтвердил ярл, разрубая голову норвежцу.


 Ленне Меченому семейные разборки поперёк горла, но жену было не остановить. Старая ведьма не успокоится, пока своего не добьётся. В первые годы совместного проживания норвежец пробовал её поколачивать. Без толку.
 «Змеиная натура, крапивное семя», - ворчал про себя муж, но каждый раз убеждался, что хитрая баба умела видеть выгоду.
 «Хард Сказитель хороший мужик, но если бы я за ним пошёл при Хафрсфьёрде, давно висел на берёзе в роще Одина,- думал Ленне, медленно поднимаясь по дороге, ведущей в поселение шурина,- что поделаешь? За некоторые ошибки приходится платить всю жизнь. Тут ещё дурацкое сватовство придумали. Любимый племянничек постарался: «Поговори с Тетеревом. Пусть Кейю в жёны возьмёт. Получишь выгоду. Мы тебя не забудем отблагодарить». Отблагодарили. И Илва пристала хуже репья: «Поговори» да «поговори». Вот и поговорил. Теперь на родственника войной приходится идти! - Меченый длинно сплюнул, - Старик Хард совсем из ума выжил — отказывать Тетереву! Злопамятней человека чем нынешний владелец Телемарка на всём севере не сыскать».
 Ленне остановился, чтобы отдышаться. У входа в долину возник шум и сумятица. Там уже бились.
 «Пусть их! Он не будет торопиться марать топор кровью родича. И Тетерев ещё на причале возится. Пусть сам идёт за своим Цыплёнком и берёт его», -подумал Меченный и надвинул шлем с серебренными бровями глубже на глаза.


 Вбежала простоволосая Кейя, крикнула: «Скорее, муж мой!». Схватила со стены топор, круглый щит и выскочила в дверь. «Куда она — беременная?» - болезненно сжалось сердце Эльфуса. От спешки путаясь в рукавах, влез в куртку, взял колчан, лук, крикнул Тофе: «Запри дверь!» Бросился следом за женой.
 Первым движением было бежать к входу в площадь, где слышались крики и звуки ударов по щитам, и куда умчалась Кейя. Но прежний хозяин не зря потратил время. Ноги сами понесли лучника на крышу, где ему предписано быть.
 Залез по жерди с зарубками на позицию. Там уже ждали четверо из его пятёрки: трое парнишек и долговязая девчонка. Машут: «Давай к нам». Втянул жердь на крышу, оскальзываясь на отсыревшем дёрне, бросился к краю. Высунулся из-за барьера.
 Всё видно, как на ладони. Прямоугольная площадь, образованная длинными стенами домов и каменными изгородями. Посредине площади - жертвенник и столбы для казней, которыми, сколько существует Хельге, ни разу не пользовались. На противоположном краю площади за хижинами спуск к морю. Что там за перегибом франку не видно, но кричат оттуда, и туда убежала жена.
- Что случилось?
- На нас напали!
- Кто?
- Тебе не всё равно? Потом разбираться будем! Смотри, наши строятся.
 Эльфус видит как в пространстве за домами, окружающими площадь, собираются два отряда.

 Из прохода, ведущего к морю, начинают выбегать люди. Наши. Где Кейя? Вот она. Стоит в строю рядом с лучшими воинами из Хельге. Пятёрка жены пятится, прикрываясь круглыми щитами, ощетинившись копьями.
 «Что ты делаешь? Тебе нельзя рисковать нашим ребёнком!» - хочется закричать молодому мужу. Не услышит! «Держись, моя девочка. Отходи! Отходи!»- шепчут пересохшие губы. Врагов всё больше, подымаются со стороны бухты, строятся в боевые порядки.
 Наши кидают дротики, воспользовавшись замешательством, поворачиваются, бегут. «Скорее, милая!» - почти во весь голос кричит Эльфус, не замечая что от волнения кричит на родном языке.
 «Не высовывайся! - говорит ему коренастый крепыш, - твой Балдуин голову грозился свернуть, если нас заметят раньше времени!»
 Эльфус оглядывается на юных соратников. Мальчишки выглядят помятыми. Утром сменились с караула. «Эйнар, хватит спать! Готовь стрелы!, - говорит деятельный Кнут мечтательному приятелю. «Смотрите, смотрите,- кричит тощая Линн, -дочь ярла упала!»


 Под покровом тумана они ворвались в сонный посёлок, как волки в овчарню, сильные и яростные, готовые убивать, грабить и насиловать.

 «На корабле болтали, что у старого ярла с севера вновь завелось серебришко. Тетерев обещал щедро поделиться добычей и отдать на круг свою несостоявшуюся невесту. Видали мы эту дылду. Тот ещё приз. Чего Тетерев в ней нашёл? Надеюсь, в деревне Сказителя найдутся девки покраше ярловой дочурки, хоть надо признаться, дойки у ней отменные.
 Большие титьки - это на любителя. Лично он предпочитает такие, чтобы входили в ладонь»,- думает молодой воин по имени Матс, которого отец первый раз отпустил в набег, наказав клювом не щёлкать, и своего не упустить.
 Матс сорвал дорогой пояс с тела здоровяка, которого убил его ярл, и бросился догонять своих. Бегал Матс лучше всех в Телемарке, но когда добрался до прохода в поселение, трусливые вояки Харда удирали во все лопатки, оставив в проходе несколько трупов. Вид чужой крови вызвал в мальчишке радостное возбуждение, ощущение собственной силы и желание отличиться.
 Девка с топором, здоровенная как сосна, так торопилась сбежать, что наступила себе на подол и шлёпнулась на землю. «О-па, это же сама несостоявшаяся Тетеревиха валяется в грязи,- решил быстроногий Матс, - надеюсь ярл не поскупится на подарок для молодца, который притащит за косы его шлюшку!»

 «Есть баба, жди неприятностей»,- с досадой подумал Гарди, заметив, что дочка ярла упала. Жаль было беременную дурочку, полезшую в самое пекло.
 На Кейю уже набегал шустрый безбородый мальчишка с простым топором и дешёвым грубо раскрашенным щитом в руках. Малый торопился отличиться. Кольчуги на сосунке не было.
 «Быстро бегать не всегда полезно для здоровья»,- подумал старый дружинник. Швырнул в желторотого копьём. Мальчишка оказался проворным — успел принять снаряд на щит. Тяжёлое копьё Гарди крепко застряло в деревянных планках, обитых по краю щита грубой железной полосою.
 Гарди вернулся к дочери своего ярла. Подскочил молодой, волоча за щитом копьё. «Эх, молодо-зелено,- подумал опытный воин, - кто тебя учил воевать?»
 Норвежец наступил на древко, торчащее из щита, и ударом меча убил шустрого парнишку. «Вставай, чего разлеглась!» - грубо крикнул Кейе Гарди и дёрнул на себя за руку.
 Подбегали новые враги…


 Скегги Тетерева душила обида. «Зачем было устраивать постыдный фарс с помолвкой, брать свадебный дар, если сама спала с грязным рабом, который не млел как пацан, а по-быстрому начинил её чрево семенем, - думал Тетерев, кусая от обиды губы, - сучья бабья природа - вертеть хвостом перед иноземным кобелём! Могла бы стать хозяйкой в моём доме, но если тебе нравится горячее между ног, ты его получишь, тварь! Хорошо, что дружок Болли раскрыл мне глаза!»
 В проходе между каменными изгородями и стеною дома лицами в землю в лужах крови лежит несколько трупов. Переступил. Не наши. «Старый тетеря! Развесил губы «молоком пахнет, чистая, непорочная». Сука она! Сука! Сука! - разжигал в сердце злобу Скегги,- старому лису Харду от мщения не уйти».
- Смерть изменникам! - закричал Скегги,- за Харольда Прекрасноволосого!
- За короля! - подхватили воины из Телемарка и Намсуса и толпою, радостные и возбуждённые, вывалили на площадь Хельге.
 Им было всё равно ради кого убивать. Лишь бы это приносило выгоду. Но, конечно, убивать во имя высоких идеалов приличней, чем делать то же самое беззаконно.


 Меченому показалось подозрительным, как легко люди шурина Харда бросили выгодную позицию. Он крикнул Скегги: «Вдруг это ловушка?» Тетерев пренебрежительно отмахнулся.
 Они ворвались на площадь. Расплата последовала незамедлительно.
 Стрелы посыпались дождём. Ленне Меченый видел, как замертво упал высокий, молчаливый дружинник из Телемарка, имени которого он не успел запомнить, как рядом ранило ещё насколько человек.
 «Закрыться щитами! Сомкнуть строй!» - закричал Тетерев. Команду выполнили быстро и умело. Не случайно воины из Телемарка считаются лучшими на севере. Черепаха из щитов замерла посредине площади, ощетинившись острыми копьями, как ёжик иголками. Пока они в строю, им ничего не угрожает. Попробуй - тронь!
 Раздался рёв сигнального рога. Из проходов между домами и изгородями, громко топая, с высокими щитами в руках высыпали воины Харда из Хельге, окружили вражескую черепаху. Лязгнуло дерево щитов, сошлись враги, грудь к груди, глаза в глаза. Носом чуешь, что твой соперник ел, как потеет от страха и надсады его тело.
 Стрелкам на крышах показалось, что в толстую и цветастую от щитов вражью шею вцепились две сильные руки и стали её сжимать.
 Эльфус стрелял не останавливаясь, пока не опустел колчан. Худощавый Эйнар подал новый, и франк продолжил сноровисто и размеренно пускать стрелу за стрелой в центр вражеской черепахи, где кричали и падали люди.

 Меченого стиснули так, что едва мог дышать. По щиту, поднятому над головой, градом сыпались стрелы. Рука скоро занемела, он её не чувствовал, что происходит снаружи за плечами стоящих рядом воинов не видел.
 Толкотня и крики. Соседу стрела попала в горло. Раненый хрипел и пускал кровавые пузыри в лицо Ленне пока не умер. Давка в черепахе была такая, что мёртвое тело продолжило стоять, словно стало бессмертным.
 «Неужели Гундосый заманил в ловушку. На что мелкий гадёныш надеется? Если Хард убьёт нас с Тетеревом, король Харольд это злодейство безнаказанным не оставит! Только мне это вряд ли поможет», - думал обречённо Ленне, стараясь изо всех сил удержаться на ногах.
 Тело убитого стрелою соседа осклизло от крови и сползло на землю. Пришлось на него наступить, чтобы не упасть. Грудная клетка несчастного проломилась под ногами, но этого никто не заметил.


 «Классический охват с флангов, окружение и истребление противника в котле»,- думал Балдуин, с удовлетворением наблюдая, как норманны, в соответствии с его замыслом, режут друг друга. Чем больше врагов сдохнет в этой деревне на краю света, тем меньше их придёт на земли Франции милой!
 Крики дерущихся слились в яростный вой.
 Граф оставил два десятка людей сторожить проход к морю. Воины из Телемарка и Намсуса предприняли отчаянную попытку прорваться к кораблям. Балдуин бросил в бой резерв и напал на врага сам. Он так долго ждал возможности рассчитаться за унижение, пережитое в плену, и вот этот миг настал.

 Ленне почувствовал себя мягкотелой личинкой в трухлявом дереве, которую перемалывают беспощадные зубы медвежьей пасти. Стена из грубо сделанных, высотою в рост человека щитов приблизилась. Из-за стены кололи длинными копьями, рубили секирами. Воины его черепахи попадали под удары, падали под ноги наступавшим и исчезали из вида. Скоро Меченый окажется на краю строя, где убивают.
 Впереди упал ещё один воин. Вокруг толкались и кричали. Он тоже кричал и толкался. Старался устоять на ногах. Шлем сполз на глаза. В груди стало томно и тоскливо. «Зачем я здесь, - думал Ленне, - что плохого мне сделал шурин Хард, по чьей злой воле мы должны убивать друг друга? Я хочу жить!» Стоны и хрип умирающих под ногами людей были невыносимы.
 Меченый первый закричал: «Пощады! Пощады! Мы сдаёмся! Хард отведи своих людей. Это я, твой родич Ленне, к тебе обращаюсь!» Крик Меченого подхватили.