Игра в жизнь, гл. 3

3.

Мы приходили пропахшие потом,
Запахом смерти, тротила, свинца...
Мы нашу войну называли работой,
И этой работе не видно конца...
Семьи ломались, и дети-сироты
Нас забывали, не видя годами.
Обрушив на нас об Отчизне заботу,
Власть предержащие нас предавали!
Шарик земной своей кровью обмыли -
Наши тела - от Чечни до Афгана.
В скальных породах ребята застыли,
На перевалах в снежных саванах...
В бой уходя за Россию, за Веру,
Мы никогда ничего не просили.
Лишь бы Всевышний смотрел на нас сверху.
Только б нас дети наши простили...
 
     Она встретила Андрея когда была молодой, незамужней и полной надежд. Они познакомились на какой-то вечеринке, и он понравился ей сразу, с первого взгляда. За праздничным столом было много народу, но она видела только его. Она не знала, что так бывает, да и откуда было взяться знаниям и опыту в неполных девятнадцать.
     Он пришел с девушкой, и в сердце нежданно-негаданно больно кольнула ревность…
     Он пару раз взглянул на нее, и она почувствовала, как обдало ее жаром изнутри. Потом были танцы, и совершенно неожиданно он пригласил ее. И тогда она узнала, что его зовут Андрей. И она произнесла: «Наташа»…
     - А девушка? – робко спросила она. – Она не будет ревновать?
     - Нет! – твердо сказал Андрей. – Мы просто друзья. Здесь много моих друзей - и парней и девушек. А я знаю тебя. Заочно. Мне о тебе Валёк рассказывал. Он влюблен в тебя, знаешь?
     - Знаю, - печально произнесла она. – Мне бы хотелось, чтобы он не искал встреч со мной. Я не знаю, как ему это сказать. Он ведь такой… Большой ребенок. Мне не хочется обижать его.
     - А не надо ему ничего говорить, - сказал Андрей. – Мы теперь будем с тобой всегда рядом, и Валек сам все поймет. Да, чтобы для тебя не было неожиданностью – я был женат. И у меня есть сын.   
     Они долго гуляли по улицам, стараясь не говорить ни о Валентине, ни о бывшей жене Андрея и его сыне.
     Ночь была сырая и ветреная, но они не замечали этого. Была уже полночь, когда они подошли, наконец,  к ее дому. Почти всю дорогу они болтали ни о чем, не отваживаясь произнести то, о чем думал каждый из них. Они шли теперь на расстоянии, словно прячась друг от друга. Она шагала впереди, нервно выпрямив спину, зажав свою сумочку под мышкой, а Андрей шел за ней, как провинившийся школьник – со своим прежним опытом, с бывшей женой, он будто чувствовал свою вину перед девушкой.
     Несколько часов пролетели так, словно они пребывали в другом измерении. Это был волшебный мир случайных прикосновений и взглядов, которые повергали в небытие ее рассудок. И сейчас, когда их прогулка по ночным улицам подходила к концу, она с каждым новым шагом  приближалась к реальности, подстерегавшей их в сумерках улиц и проходных дворов, и колдовство постепенно рассеивалось, оставляя после себя лишь болезненное желание и беспокойство, которому не было названия. Имей она достаточный опыт в общении с мужчинами, она бы, безусловно, поняла, что ее попытки сдерживать эмоции и обрести благоразумие были лишь жалким отголоском той бури, которая бушевала в его душе...
      Они остановились у подъезда и посмотрели друг на друга, даже не пытаясь скрыть захлестнувшие обоих чувства.
     И Андрея вдруг прорвало:
     - Наташа, я офицер, и скоро уеду. Скажи мне сейчас, что ты ни разу не упрекнешь меня за мою службу, за необходимость срываться ни свет, ни заря и куда-то мчаться. Туда, где война. Где я необходим. Скажи, что стерпишь все мои отлучки. Скажешь «нет», и я уйду. И мы больше никогда не увидимся.
     - Мне всегда будет не хватать тебя, Андрей, - тихо сказала она. – Но сейчас я должна идти домой. Я никогда не приходила так поздно, и мама, наверно, уже извелась, ожидая меня. Мы ведь живем с ней вдвоем. Ой, вру! Еще кот Рубль! Наглый и рыжий!
     Они расстались, и каждый пошел своим путем, чувствуя легкое высокомерие от услышанного, какое обычно пробуждают в нас вещи, которыми мы, сами того не сознавая, более всего хотим обладать, но все еще страшимся признаться себе в этом.
     Дома она долго ходила из угла в угол, не находя в себе сил взяться за стирку. С большим трудом ей удалось заставить себя.
     Потом Андрей уехал, и очень скоро она поняла, почему прежняя жена не могла ужиться с ним…
      Два года они были вместе. Он уезжал, приезжал. Пропахший потом, порохом, кровью… Она боялась этих запахов, и уже не хотела от него детей, боялась оставить их безотцовщиной. Он часто говорил, что на учениях, что скоро вернется… Она не верила.
     Он позвонил, и ее сердце замерло. Она знала, где он сейчас. Догадалась, когда услышала в трубке грохот разрывов, скрежет и лязг проезжающего мимо него танка. Но эти посторонние звуки перекрывал его голос – такой далекий и такой родной. Она чувствовала его.
     Он не часто звонил. Иногда пропадал где-то месяцами, а иногда звонил чуть ли не каждый день. В эти счастливые минуты безмятежности и покоя она ощущала какую-то особую легкость, его голос баюкал и ласкал, как морская волна, нежно касаясь ее уха. Когда-то он сказал, что все у них будет хорошо! Он обещал! И она верила ему даже больше, чем себе! Боже, как же давно это было!
     Замечтавшись, она улетела куда-то далеко-далеко и перестала следить за разговором. Хорошо, что он с увлечением рассказывал ей что-то.
     Он будто из пулемета тарахтел в трубку какие-то глупости,  чтобы только поднять ей настроение! "Давай уже, отключайся что ли, а то сейчас приземлишься", – не зло подумала она.
     Но он с упорством канатоходца продолжал балансировать по скользкой дорожке, и она нажала клавишу отбоя…