Игра в жизнь. Гл. 12

12.

Давно отгремели залпы войны.
Мы теперь уже не солдаты...
Но терзает, терзает чувство вины
За тех, кто погиб когда-то!
И теперь, спустя много лет,
Снятся нам бои, перевалы,
Пот и кровь, и Отчизне обет,
И друзья - полегло их немало!
И от ран умирая сегодня,
Когда битвы уже миновали,
Мы не просим у Бога ни дня,
И пощады попросим едва ли...

      Мне 20 лет, но кажется, что война состарила меня лет на десять… И я читаю заметку обо мне, написанную корреспондентом газеты «Красная Звезда» месяц назад, и не знаю, гордиться ли мне тем, что попал на страницу газеты, или выразить самому себе соболезнование. Он написал все, что хотел, в том числе, и о моей внешности: «… У него загорелое лицо с выгоревшими бровями, жёсткое и волевое. Углы рта прорезаны глубокими складками. Лицо кажется рябым – при подрыве БТРа разведчиков на фугасе его посекло мелкими осколками и камешками. Старшина курит «Приму», выуживая сигареты из мятой красной пачки, лежащей перед ним на столе»…
      
     Не знаю, как у кого, но у меня это описание не вызвало ничего,  кроме недоумения – зачем пытаться с первых строк интервью вызвать к собеседнику жалость…

    « - Расскажите, как вы попали в разведку? - ручка в моей руке слегка подрагивает от нетерпения: не каждый день выпадает удача взять интервью у  этих «засекреченных» парней…
     - Да очень просто все получилось, - говорит неторопливо старшина, затягиваясь горьким дымком сигареты. – В «учебке» это было. В один из дней в наш кубрик вошел лейтенант, как потом оказалось, командир взвода разведки. Он сказал, что ему требуется набрать во взвод двадцать человек, вкратце рассказал, что значит быть разведчиком. И сказал, что весь взвод после учебки пойдет служить дальше в Афган: кто хочет, мол, добровольно записывайтесь. Ну, я и записался…
     - И что, лейтенант оказался прав? Вы прямо из учебного взвода отправились в Афганистан?
     - Ну да! Причем, так получилось, что и попали мы в разведроту все вместе – рота тогда понесла жестокие потери… Воевать еще толком не научились… А уже через две недели роте поставили задачу: во взаимодействии с другими подразделениями разведчики ночью должны выйти к высоте, на которой располагался укрепрайон духов, и захватить его. Снега в ту зиму в горах было много. Шли по пояс в снегу. Устали очень, пока добрались до вершины… По сигналу ракеты бросились вперед. Духи, как будто ждали нас: мгновенно открыли ураганный огонь из всех видов вооружений. Голая гора - местность открытая, никаких укрытий не было, кроме снега. Это был мой первый бой. Укрепрайон нам захватить не удалось, его потом авиация раздолбала с воздуха… А мы потеряли семнадцать пацанов, которых тащили потом вниз на руках…
     - И какие впечатления вы вынесли из того – первого боя?
     - Я понял, что такое бой, как себя вести, не подставляя себя мишенью для противника, – тихо сказал старшина.
     - Расскажите о первом выходе на караван…
     - Первый выход?.. – старшина вдруг криво ухмыльнулся. – Да-а… Первый блин…Было, значит, так… Вошли мы в ущелье и дальше двигались по мандеху…
     - По мандеху?...
     - Ну, это русло высохшей речушки так называется. Так получилось, что мы оказались на открытом месте, ущелье там широко раскинулось. Короче, духи нас засекли и обстреляли с высот. Залегли. Одного пацана убило. Сзади, метрах в ста, было небольшое ответвление ущелья, мы туда отступили, там залегли. Наступила ночь. Говорю командиру: думаю я убитого нашего сюда приволочь, и автомат его забрать. Вместе со мной назначили ещё одного – Саню из Кемерова, фамилию не помню его. Поползли мы с ним. Автомат я забрал, за спину закинул. Убитого на плащ-палатку положили, потащили его волоком к своим в укрытие. Вдруг видим: по мандеху люди идут. Да так идут, что ни один камешек не скрипнет. Подумал, что командир нам подмогу отправил… А Саня спрашивает: «Стой! Кто идёт»? Остановились. Саня опять: "стой! кто идёт"? Оттуда в его сторону, на звук голоса – автоматная очередь. Мы за камни бросились, огонь открыли. Наши услышали, сзади им тоже огоньку поддали. Короче, всех накрыли.
     - Получается, что у духов более профессионально разведка была организована, – ходят тихо, вашу группу прошли так, что никто их и не заметил?!
     - Так это же совсем другой уровень! Их же в специальных лагерях готовили в Пакистане, в Турции. А какой из меня разведчик в 19 лет, без специального обучения работы разведчиком? И прочие в нашем взводе примерно такие же. Опыта не было… Это потом все пришло… А тогда нас утром забрала броня, вот и весь выход. Хотя, шестерых духов мы завалили и оружие их забрали. С перепугу…
     - А как к вам пришло решение стать офицером?
     - В Панджшере это было. Войска большую операцию проводили, а нашу разведроту в резерве держали. Бой сильный был. Потом все стихло. Через пару часов к нам подходит ПНШ-1 – помощник начальника штаба по разведке. На меня показывает: пойдём со мной. Я взял автомат, китайский «лифчик» на шесть рожков, гранаты. Идём в 1-й батальон. Подходим с ним к палатке штаба батальона. Он в штаб, я у связистов остался. Выходит, даёт указание: «надо 6-ю роту найти! 6-я отошла, видимо, к соседям, но неизвестно где она». Пошёл я по оврагу, метров двести прошёл. Думаю: а что я по оврагу-то шарюсь, по кустам этим... Если здесь духи – они обязательно дозор выставили, как раз на него и напорюсь. Решил подняться на обрез оврага. Добравшись до вершины склона, услышал внизу тихую речь, не нашу: как бы наставления какие-то, или указания кто-то даёт. Присел, думаю: что дальше делать? Разговор всё тише, тише, вообще не слышно стало. Ещё посидел немного, поднимаю голову, смотрю вправо, откуда разговор мне слышался – нет никого. Влево смотрю, а там идут человек пятнадцать духов с автоматами, два пулемета у них… А я у них сзади теперь оказался. Если бы я немного раньше выглянул, они бы меня увидели.
     - Это как же так получилось, что и духи здесь ходят, и вы тут же?
     - Так ведь здесь не бывает чёткой линии фронта в виде траншей противников, наших напротив и нейтральной полосы между ними. Здесь эта линия проходит, так скажем, «по воздуху». После того, как духи Ахмад Шаха потеснили нас на этом участке,  они заняли наши окопы. А нашим солдатам пришлось держать оборону, лёжа прямо в открытом поле. В общем, увидел я духов, пригнулся, побежал в сторону реки. Смотрю: солдат идёт. А я экипирован-то совсем не по форме: серые шаровары, серая длинная рубашка, чёрная жилетка, чалма. Он увидел меня: сразу на землю плюхнулся – автомат в руках дрожит. Я тоже быстренько упал, кричу ему: «не стреляй! я разведчик 601-го полка!». Автомат за спину забросил: «смотри, у меня автомат за спиной, я встаю». Встал когда, вспомнил, что у меня за пояс трофейный «Кольт» засунут – увидит, примет за диверсанта. Быстренько застегнул жилетку на нижние пуговицы. Подхожу к нему, говорю, мол, ищу 6-ю роту по заданию ПНШ-1. Иди, говорит, метров сто по тропинке – там какие-то командиры сидят. Пошёл я в ту сторону, метров двадцать отошёл, оглянулся – он автомат на изготове держит, смотрит в мою сторону. У меня автомат всё ещё за спиной. Более я уже не оглядывался, ещё немного прошёл, перекинул автомат на грудь, продолжаю идти дальше. Вскоре увидел - под деревьями сидят командиры. Доложил, что сержант такой-то, такого-то полка, разведчик. Сказал, что ищу 6-ю роту. Один из них говорит: я старший лейтенант такой-то, заместитель командира роты, командир роты убит, за командира – старшина, потому что я ранен тяжело. Смотрю, у него грудь перевязана и рука на перевязи. Говорю, я выведу вас тем же путем, каким сам пришел. И вывел… И вот тогда подумал, что нравится мне это дело! Разведка… И решил учиться дальше. Жду вызова.

     Я отложил ручку и посмотрел на старшину. На груди парня теснились две нашивки за ранения и ленточки: двух орденов «Красной Звезды», медалей «За отвагу», «За боевые заслуги» и «За отличие в воинской службе»…
     Тяжелые руки в шрамах от осколков…
     И невыразимая грусть, застывшая в серых, усталых глазах, повидавших такое, что и в самом страшном сне не приснится»…

     Ну, и как я должен был воспринимать эту статью? Я негодовал. Ибо корреспондент сделал из меня какого-то бездушного монстра, которому нравится воевать.  И молил бога, чтобы эту статью не увидел отец и моя родня.  Потому что, лично мне, себя из газеты был жалко!
     Тогда я еще просто не знал, что ждет меня впереди…