Находка золотоискателей на Аляске... ч. 3

Продолжение...

Синтез кристалла стал не просто их  техническим триумфом. Он стал катализатором, сломавшим последние внутренние барьеры. Если раньше они были союзниками по необходимости, то теперь стали уже одной командой. А в тесном, изолированном пространстве корабля, где каждый день был битвой за выживание и надеждой на чудо, зародилось теперь нечто даже  большее...

Восстановление основных систем заняло еще несколько недель. С новым источником энергии ожили дополнительные отсеки, открылась библиотека данных, запустились расширенные сканеры.

Мир Элиры и Талис,  их культура, наука, искусство,  стал чуть более доступным для Джека. Он смотрел голограммы их городов, парящих среди биолюминесцентных облаков, слушал странную, математически совершенную музыку, построенную на гармониях, которые земное ухо не могло даже уловить, а лишь чувствовало,  как вибрацию в груди...

Именно в эти дни напряженной работы и растущей надежды начали меняться их взгляды друг на друга.

Для Финна, который после пробуждения с ложными воспоминаниями о предательстве Джека исчез в глубинах территории, чтобы зализывать свои раны и вынашивать планы мести, корабль оставался лишь миражом, как то стертым из памяти.
Но для Джека он уже стал почти  домом.
А Элира и Талис… они перестали быть для него «инопланетянками».
Они стали Лирой и Тал. Сокращения пришли сами собой, в моменты их  неформального общения, и девушки приняли их,  как знак близости к нему...

Лира, всегда сдержанная и сосредоточенная, начала проявлять любопытство к земным эмоциям. Ее завораживала человеческая иррациональность,  смех Джека над неудачной шуткой, его вспышки гнева на какой то упрямый и неоткручивавшийся болт, его тихая задумчивость вечерами. Она, чьи эмоции были подобны глубокому, спокойному озеру, видела в нём бурную, непредсказуемую реку. И ее это тянуло к нему, как наркотик...

Тал, чья внешняя оболочка воина начала давать небольшие трещины, обнаружила в Джеке родственную душу. Солдата. Человека действия. Их молчаливое понимание в экспедициях переросло в уважение, а затем в нечто теплое, что таилось под маской суровости. Она начала задавать ему вопросы не о тактике, а о нём уже самом. О его прошлом, о его страхах, о том, что он считал своим «домом»...

Разговор, настоящий, глубинный, шел через «Венцы», через образы, через чувства. Но постепенно они начали общаться и без них. Лира, с феноменальной памятью и лингвистическим талантом, стала быстро схватывать английский. Ее речь была странной, лишенной большого разнообразия сравнений, но невероятно точной. Тал училась медленнее, предпочитая короткие, емкие фразы и язык жестов, который они выработали вместе. Джек, в свою очередь, пытался воспроизводить щелчки и гортанные звуки их языка, что неизменно вызывало у Лиры мягкую улыбку, а у Тал редкий, искренний смех, звучавший, как мелодичный перезвон хрусталя.

Однажды вечером, когда основные системы корабля были стабилизированы и они впервые за долгое время позволили себе расслабиться, Лира включила в главном зале запись чего-то вроде своего «заката»,  танец светящихся частиц в атмосфере ее планеты под звуки, похожие на пение китов и звон колоколов. Джек сидел на полу, прислонившись к теплой стене, и внимательно смотрел. Он чувствовал, как рядом опускается Лира. Она не смотрела на голограмму. Она смотрела сейчас на него...

«Это… так красиво», – сказал он, не находя других слов.

«Да, – тихо ответила она уже  по-английски. – Но здесь… тоже красиво. Тишина. Белый снег. Такая чистая искренность!»

Она положила свою тонкую, длиннопалую руку на его грубую, покрытую шрамами ладонь. Контраст был очень поразительным. Но тепло рук было почти одинаковым.
Джек замер, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть этот хрупкий для него  момент. Он посмотрел в ее огромные фиолетово-золотые глаза и увидел в них не аналитический блеск ученого, а что-то мягкое, уязвимое, почти  человечное...

— «Я не хочу, чтобы это заканчивалось, Лира», – прошептал он.

— «Что заканчивалось?»

— «Это вот. Всё. Наш союз. Наши с вами обоими  разговоры. Даже наша борьба вместе. Я боюсь дня, когда ваш  корабль будет готов, и вы… улетите отсюда!»

Лира наклонила голову:

—  «Ты… хочешь, чтобы мы остались здесь?»

— «Нет, – честно сказал Джек. – Вы должны вернуться к себе домой. Это даже правильно. Но… мне будет не хватать вас. Страшно не хватать...»

Она помолчала, ее пальцы слегка сжали его ладонь:

— «Наш дом очень и очень далеко. Путь страшно долог. Кораблю… нужен экипаж. Двое нас…  это очень мало для такого  долгого пути. Особенно если один  ученый, а второй  солдат. Нужен… ещё кто-то, кто понимает и металл, и душу. Кто-то, кто видел звезды снизу, но и мечтал всегда о них!»

Сердце Джека заколотилось:

— «Ты предлагаешь…»

— «Я не предлагаю. Я делюсь своей  мыслью. Но… да!
Мы хотим, чтобы ты летел с нами, Джек. Мы… обсуждали уже  это. С Тал.»

В этот момент из тени у входа в зал вышла сама Тал. Она подошла и села с другой стороны от Джека, не говоря ни слова, просто положив голову ему на плечо. Этот простой, доверчивый жест значил больше любой речи. В ее молчаливом согласии была вся их общая  вселенная...

Так начался новый, самый сложный и самый прекрасный этап их отношений. Решение было принято в тишине, тремя сердцами, бьющимися сейчас в унисон. Джек Морган, бродяга и золотоискатель, улетит к звездам? С ними?

Но одно дело  принять решение. Другое, это осознать его последствия. Джек не был космонавтом.
Он был человеком конца XIX века. Концепция космического полета, других солнечных систем, жизни, растянутой на века из-за релятивистских эффектов (что ему осторожно объяснила Лира), была для него совсем  ошеломляющей. Его охватывал ужас и восторг одновременно...

Лира и Тал стали его проводниками в этом новом мире. Лира  через знания. Она начала его обучение основам астронавигации, устройству корабля, их языку и истории...

Тал  через тело и дух. Она тренировала его, подготавливая к перегрузкам, учила пользоваться системами жизнеобеспечения в невесомости, показывала приемы рукопашного боя, адаптированные для таких  узких коридоров корабля.

И где-то посередине, между уроками физики и тренировками в спортзале, рождалась уже  любовь. Это не было какой то  стремительной страстью. Это было медленное, глубокое погружение, как таяние ледника под первыми лучами весеннего солнца.

С Лирой это были тихие вечера за изучением звездных карт, когда ее объяснения постепенно переходили в рассказы о ее мире, о ее детстве среди их  кристаллических лесов, о том, как она выбрала путь исследователя. А он подробно  рассказывал о своем детстве на своей  ферме, о первой добытой лисице, о тоске по чему-то большему, чем может предложить ему  земля. Их разговоры были мостами, перекинутыми через пропасть между мирами, и с каждым днем эти мосты становились прочнее.

А первый их с Лирой  поцелуй случился в обсерватории корабля, под светом проекции туманности Андромеды.
Ее губы были удивительно мягкими, а прикосновение к ним для него,  одновременно нежным и полным какой то неземной силы. Для Джека это было, как падение в новое, неизведанное небо и космос... И стремительная близость с этой девушкой совсем не походила на секс с земной!
Это было слияние двух раскалённых звезд и рождение сверхновой одновременно!
С каждым движением этого чудного, необъяснимо желанного тела инопланетянки, Джек бессчётное количество раз умирал от страсти и рождался заново...
Как он остался живой после таких страстей, для него было полной  загадкой...

С Тал отношения развивались иначе. Их связывало совместно прожитое напряжение, опасность, взаимное спасение. Их язык был языком действий, доверия, молчаливого понимания. Близость с ней была подобна тоже шквалу,  эмоциональной и очень даже  физической. Она была пряма, искренна и невероятно предана.
Она почти перещеголялаЛирум в гибкости своего тела при близости с Джеком, доводя его  до полного растворения в ней, а он ее своими поцелуями и сильными руками почти до бесчувствия...
Он еще стеснялся как то заниматься сексом  с двумя по очереди, но как он потом узнал, это у них считалось нормой в  цивилизации...
Любовь Тал была не огнем в камине, как у Лиры, а уже большим  костром в степи,  жарким, ярким, защищающим от всех хищников ночи. Она научила его не бояться своей силы, а принимать ее, как часть себя, полностью...

Джек разрывался между двумя этими разными, но одинаково прекрасными вселенными. И удивительным образом, Лира и Тал, выросшие в культуре, где понятие парных связей отличалось от его земного, видели в этом не проблему, а естественное развитие их триединого союза. Они теперь были единой командой, экипажем. А экипаж должен быть обязательно сплочен.
Их связь с Джеком лишь укрепляла этот союз, делая его нерасторжимым для всех троих...

После первой, невероятной и сбивающей с толку близости, в которой смешались нежность Лиры и страсть Тал, а Джек отдал частичку своей земной, человеческой сущности им обеим, в корабле воцарилась новая, удивительная уже и невероятная гармония. Страх и неуверенность уступили место спокойной решимости. Они были теперь  вместе. Они были одним целым. И они собирались улетать...

Приготовления к отлету вступили уже в финальную, лихорадочную стадию...

Корабль, который они назвали «Наашида» в честь своего потерянного дома, был почти уже  готов. Системы навигации, используя новый кристалл, выстроили сложный маршрут с несколькими гравитационными маневрами вокруг планет Солнечной системы и прыжком в подпространство на окраине Пояса Койпера...

Джек прощался со своим миром...

Он вышел из корабля в ясную, морозную ночь и долго смотрел на Млечный Путь, россыпи звезд, которые теперь были не просто далекими огоньками, а пунктами маршрута, соседями их  по галактике. Он думал о Финне, о других золотоискателях, об индейцах, которые жили в гармонии с этой землей. Его Аляска...
Суровая, прекрасная, убивающая и всё равно дарующая жизнь. Он любил ее. Но его путь лежал теперь дальше...

Он собрал несколько сувениров: пригоршню золотого песка из ближайшего ручья (ироничный прощальный подарок от Аляски), гладкий черный камень с реки, засохший цветок арктического мака, который как  то  нашел под снегом. Лира и Тал с интересом наблюдали за этим ритуалом, потом добавили свои «сувениры»: образцы земной ДНК (волос Джека, каплю его крови), запись звуков ветра в ущелье, спектральный анализ их  северного сияния...

Именно в эти дни, когда они были наиболее уязвимы, поглощенные внутренним миром и грандиозными планами, внешний мир неожиданно  напомнил им о себе...

Сначала это были редкие, но регулярные пролеты орлов высоко в небе. Тал, сканируя их, заметила странную закономерность в этих маршрутах. Потом, на периферии дальних сенсоров, появились тепловые следы, совсем  не волков, а уже  людей. Одиночек, двигавшихся осторожно, с большими интервалами...

– Охотники? – спросил Джек, глядя на экран.

– Слишком методично для охотников, – мысленно ответила Тал, ее солдатская интуиция была уже на взводе. – И слишком близко к запретной зоне. Твои истории о «проклятом ущелье» перестали, видимо, там  работать...

Они усилили маскировку, заглушив все внешние излучения, кроме жизненно необходимых. Но было уже поздно. Кто-то уже что-то видел. Или давно уже заподозрил...

Виновником, как это часто бывает, оказался простой человеческий фактор...
Один из двух беглецов, спасшихся в день перестрелки, по имени Ларс, был не просто напуган. Он был совсем одержим. Призрачные огни и стоны на старом прииске не убедили его до конца. В его памяти жил образ неземной красоты, упавшей от выстрела. Он вернулся в город не с историями о каких то призраках, а с бредовыми рассказами о «ледяных сиренах» и каком то  «дьявольском корабле».

Его высмеяли, но один человек, бывший армейский капитан, а ныне начальник только что сформированного отряда территориальной милиции (фактически, прообраза будущей  национальной гвардии на Аляске) – отнёсся к ним очень  серьезно.
Капитан Эдмунд Росс был честолюбив и видел в этой истории отличный шанс отличиться.
Донесение о «возможной деятельности иностранной державы (возможно, русских!) по созданию секретной базы в глубине нашей территории» ушло в Вашингтон. Ответ пришел быстрее, чем ожидалось: расследовать, установить контроль, задержать всех  подозрительных лиц!

Росс собрал отряд из двадцати человек,  бывших военных, следопытов и просто крепких парней, жаждущих действия. Они выдвинулись по следам Ларса. Им помогали местные проводники, которые и раньше замечали эту «странную скалу», но боялись к ней приближаться из-за злых духов.
Теперь, под давлением и за хорошее вознаграждение, они сами им  указывали путь...

– Десять тепловых сигналов. В пяти милях. Двигаются цепью. Остановились на ночь, – доложила Тал на третьи сутки наблюдения. – Они нас ищут! Систематически  точно и ожидаемо!

Лира закончила свои  последние расчеты. – Запуск возможен через семьдесят два часа!
Все системы должны пройти финальную калибровку. Раньше не получится, возможны риски сбоя в навигации!

– Семьдесят два часа,  это трое суток, – мрачно сказал Джек. – Они будут здесь завтра к полудню!

Они провели свой военный совет. Силовое противостояние было бесперспективным. У них было превосходство в технологии, но Тал всё же была одна, а это что  против двадцати вооруженных людей? Всего ничего! Поле снов требовало времени на перезарядку и оно могло быть нейтрализовано, если те  пойдут в атаку с разных направлений. Маскировка корабля была хороша против случайного взгляда, но не против целенаправленного осмотра местности обученными людьми...

– Мы должны оттянуть их, – предложил Джек. – Увести от этого  ущелья...

– Как? – спросила Тал.

– Я выйду к ним. Сдамся. Отведу в сторону, пока вы не закончите подготовку.

– Нет! – хором возразили Лира и Тал. Мысль Лиры была полна ужаса. – Они могут же просто убить тебя. Или взять в заложники, чтобы выманить уже  нас!

– Тогда мы ускоряем подготовку, – сказала Тал, глядя на данные. – Мы можем рискнуть. Запустить калибровку в параллельном режиме. Сократить время до… сорока восьми часов. Но это повысит риск сбоя на 30%!

– Риск сбоя,  или риск быть захваченными твоими сородичами?, – медленно произнесла Лира, глядя на Джека. – Джек… что они сделают с нами, если нас вдруг возьмут?

Джек судорожно  сглотнул комок в горле.
Он представлял себе это слишком хорошо! Лаборатории. Клетки. Цирковые представления. Пытки ради знаний. Смерть в лучшем случае...
В худшем, жизнь в неволе, как демонстрация  каких то  диковинных зверей для толп народа...

– Они не должны вас взять, – тихо сказал он. – Никогда! Иначе...

Решение было принято...

Они шли на огромный  риск. Максимально ускорили подготовку. Сорок восемь часов нервного, изматывающего ожидания...

На следующее утро патруль капитана Росса вошел в ущелье...

Они пришли сюда,  не как банда Финна. Они пришли, как уже  солдаты. Дисциплинированно, используя укрытия, с разведчиками на флангах. Капитан Росс, человек с жестким лицом и пронзительными голубыми глазами, сразу оценил неестественную гладкость «скалы». Он приказал людям занять позиции по периметру ущелья, а сам с двумя сержантами и проводником-носильщиком медленно приблизился к тому  месту, где был люк...

– Здесь, – прошептал проводник, указывая на еле видимый шов. – Дух камня живет здесь!

Росс постучал прикладом карабина. Звук был глухим, металлическим. Он обменялся взглядами с сержантами.

– Это не скала. Это какая то конструкция. – Он сделал рупор из ладоней и крикнул: – Эй, там! Выходите с поднятыми руками! Вы окружены войсками Соединенных Штатов! Сопротивление бесполезно!

Внутри корабля, в полумраке главного зала (все несущественные системы были отключены для экономии энергии на подготовку к запуску), трое смотрели на экран, транслирующий всю  внешнюю обстановку...

– Еще тридцать шесть часов, – тихо сказала Лира, ее пальцы летали над панелью управления, ускоряя процессы. – Системы жизнеобеспечения и навигации в финальной фазе синхронизации...

– Они не станут ждать, – сказала Тал, не отрывая взгляда от солдат, занимающих позиции. – Они попытаются взломать люк. Или использовать свою взрывчатку...

Джек смотрел на экран, на лица этих людей. Они были не злодеями. Они выполняли   приказ. Защищали, как они думали, свою страну от неизвестной угрозы. Он понимал их. И от этого было еще больнее...

Снаружи Росс, не получив ответа, приказал попробовать взломать люк. Солдаты подтащили небольшой заряд динамита. Прикрепили его к центру прямоугольника...

– Приготовьтесь! – скомандовал Росс, и все отступили за укрытия.

Взрыв грохнул, разрывая тишину ущелья. Клубы дыма и снежной пыли взметнулись в воздух. Когда они рассеялись, Росс с разочарованием увидел, что на поверхности «скалы» осталась лишь небольшая черная сажа. Металл совсем не поддался...

– Черт побери, – выругался он. – Что это за материал? – Он снова подошел ближе и в ярости ударил по поверхности прикладом...

Этот удар, случайно, пришелся точно по скрытому сенсору. Люк отозвался. По швам снова побежали голубые огни. С глухим шипящим звуком секция отъехала в сторону, открыв черный проход...

В ущелье воцарилась мертвая тишина. Солдаты вскинули винтовки, нацелив их в темноту. Из прохода повалил легкий пар,  теплый воздух корабля встречался с лютым морозом...

– Выходите! – закричал Росс, отступая на шаг. – Иначе мы бросим внутрь гранаты!

Внутри корабля прозвучал резкий, тревожный сигнал. – Синхронизация прервана! – воскликнула Лира. – Взрывная волна вызвала резонанс в кристалле! Нужно перезапустить цикл! Еще минимум двенадцать часов!

Двенадцать часов?

 У них не было этих двенадцати часов...

Тал взглянула на Джека. В ее глазах была ясность как бы понимания их последнего рубежа...

– Мы запускаемся. Сейчас. В аварийном режиме...

– Но навигация… – начала Лира.

– Навигация подправит курс потом! – резко оборвала ее Тал.
– Сейчас или никогда. Они уже внутри коридора!

На экране видно было, как несколько солдат, крадучись, с факелами и винтовками наперевес, вошли в открытый проем люка...

Лира закрыла глаза на мгновение, потом резко кивнула. Ее пальцы затанцевали по панели, отменяя одни процессы, запуская другие. По всему кораблю замигали красные аварийные огни, загудели сирены, перешедшие на неслышимую для человека частоту. Корабль содрогнулся, как живое существо, пробуждающееся ото сна в полной  панике...

– Системы запуска онлайн, – голос Лиры был холоден и точен. – Обратный отсчет: три минуты до отрыва. Импульсные двигатели готовы!

Джек стоял, чувствуя, как вибрация проходит через его ступни в самое его  сердце. Он смотрел на экран, где солдаты осторожно продвигались по светящемуся коридору. Он смотрел на Лиру, ее тонкий профиль, освещенный алым светом тревоги. Он смотрел на Тал, которая уже заняла место у пульта защитных полей, ее лицо было каменной маской воина...

И тут до него дошло. У них есть эти  три минуты. Но у него… тоже есть свой  выбор. Последний, страшный выбор!

Он мог выйти. Сдаться. Объяснить всё. Может быть, его бы даже не расстреляли. Он стал бы частью величайшей тайны века. Узником. Экспонатом. Но живым. На своей  Земле...

Или он мог здесь остаться, в корабле...
Улететь в неизвестность, к звездам, с двумя существами, которых он любил теперь больше своей жизни, но в мир, о котором ничего не знал совершенно. Рискнуть всем? Навсегда?

Лира обернулась, услышав его тяжёлое дыхание. Она всё поняла без слов. Ее огромные глаза наполнились такой мукой и такой надеждой одновременно, что у Джека совсем  перехватило дыхание...

– Джек… – прошептала она. – Дверь… она открыта. Ты можешь уйти. Вернуться к своему небу. К своему снегу. Мы… мы не можем решить это за тебя!

Тал тоже обернулась. В ее взгляде не было мольбы. Было  принятие всего, что можно принять...
Она готова была отпустить его, как отпускают товарища, выбравшего свой путь. Но в глубине ее глаз горела, своя открытая и видимая ему,   бездонная боль.

– Выбор твой, землянин, – сказала она хрипло. – Но знай: если ты останешься, ты будешь нашим. Навсегда! А если уйдешь… ты будешь нашей памятью. Тоже навсегда!

Внешние камеры показали, как капитан Росс, осмелев, уже стоит в самом начале главного коридора, крича что-то своим людям. До старта оставалось две минуты...

Джек посмотрел на золотой песок в прозрачной колбе на полке,  его прощальный сувенир. Он посмотрел на звездную карту на главном экране, где мигал курс, уводящий куда то далеко из Солнечной системы.
Он почувствовал тепло руки Лиры, которая бессознательно протянула ее к нему, и твердую уверенность в позе Тал...

Он сделал шаг. Но не к люку. Он подошел к панели управления, рядом с Лирой, и положил свою грубую, сильную руку поверх ее тонких, дрожащих пальцев...

– Я уже сделал свой выбор, – сказал он тихо, но так, чтобы слышали обе. – Я выбрал вас! Там, – он кивнул на экран с солдатами, – для меня ничего нет. Здесь, для меня и вы и  целая вселенная. Запускай!

Слезы блеснули в глазах Лиры. Тал резко, отчеканивая каждое слово, коротко произнесла: «Принято!»

Лира, сжав его руку, набрала финальную последовательность клавишами:

 – Аварийный старт. Системы жизнеобеспечения  на максимум. Импульсные двигатели на  полную  мощность. Отрыв через тридцать секунд. Герметизация всех отсеков!

Она нажала большую, пульсирующую красным,  кнопку.

На корабле что-то взревело. Гул, в тысячу раз мощнее, чем при тесте кристалла, заполнил всё пространство. Красные огни замигали в бешеном ритме. Стены задрожали. Снаружи, в ущелье, солдаты в ужасе попадали на землю и бросились бежать прочь!

Капитан Росс, стоявший в коридоре, увидел, как стены вокруг него вспыхнули ослепительным синим светом. Раздался резкий шипящий звук,  атмосферный шлюз закрывался в дальнем конце коридора, отрезая его людей. Он инстинктивно бросился назад, к выходу...

Из открытого люка повалил густой белый пар. Внутри что-то мощно гудело, нарастая. Росс выскочил наружу и откатился в сторону, крича:

— «Отходи! Отходи от скалы!»

Снаружи было сейчас то зрелище, которое никто из присутствующих никогда не забудет и о котором, по приказу свыше, им потом запретят говорить под страхом тюрьмы...

«Скала» задрожала... Небольшие обломки льда и камня посыпались с ее «вершины». Затем по ее, теперь уже очевидно искусственной, поверхности побежали волны света,  не голубого, а тревожного, пульсирующего багрово-красного. Свет струился изнутри, проступая сквозь материал, как кровь сквозь кожу. Гул перешел в высокочастотный визг, от которого у людей пошла кровь из носа и из ушей...

И тогда «скала» оторвалась от земли!

Не было огненного столпа, как в поздних фантазиях очевидцев. Не было грохота двигателей. Был лишь резкий, беззвучный рывок.
Многотонная масса плавно, с нарастающей скоростью, поднялась в воздух, оставляя под собой воронку из растаявшего снега и обожженной земли. Красные огни слились в сплошное багровое сияние, очертания корабля стали размываться, как будто сама реальность искажалась вокруг него...

Капитан Росс, лежа в снегу, заслоняясь рукой от невыносимого света, видел, как корабль, теперь уже четко видимый, как сигарообразный объект с гладкими, обтекаемыми формами, завис на мгновение на высоте ста ярдов. Он видел, как на его темной поверхности вспыхнули и погасли несколько иллюминаторов. И в одном из них, ему показалось, он увидел лицо. Мужское лицо с грубыми чертами, которое на секунду встретилось с его взглядом, а потом отвернулось, глядя вперед, в небо...

Потом корабль резко  рванул вверх. Не по вертикали, а под углом, с такой умопомрачительной скоростью, что он просто мгновенно исчез. Не превратился как то в точку. Именно исчез, растворившись в низкой облачности, оставив после себя лишь воющий ветер, закручивающий в воронке снежную пыль, и запах озона,  да раскаленного металла...

В ущелье воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только стонами оглушенных солдат...

 «Скала» исчезла.
На ее месте зияла оплавленная яма...

Капитан Росс поднялся на ноги, вытирая кровь с губ. Он подошел к краю ямы. Глубина,  несколько футов. Земля и камень спеклись в черное, стекловидное вещество...

– Сержант, – хрипло позвал он.

– Я здесь, сэр.

– Что… что мы только что видели?

Сержант, бледный,  как полотно, молча покачал головой.

– Составьте рапорт, – тихо сказал Росс, глядя в небо, где уже не было ничего, кроме редких облаков. – Происшествие… напишите, что что то  было  необъяснимое. Возможно, геологической природы. Взрыв метановых газов что ли. Скала обрушилась в подземную полость. Потерь  нет. Свидетели  только личный состав. И… сержант?

– Да, сэр?

– Этот рапорт будет немедленно засекречен по приказу военного министерства. А все, кто был здесь, дадут подписку о неразглашении. На всю свою жизнь. Понятно?

– Так точно, сэр.

Росс еще раз посмотрел в небо. Где-то там, за облаками, за атмосферой, в черной бездне космоса, улетал корабль. И с ним уходила тайна. И человек. Землянин, сделавший выбор не в пользу своего мира...

Капитан почувствовал странное чувство,  не страх, а какую то  необъяснимую тоску.
Как будто он только что стал свидетелем конца одной истории и начала другой, гораздо более великой. И эта история уже никогда не будет рассказана его миру!

Он повернулся и пошел прочь, оставляя за собой оплавленную землю и двадцать перепуганных людей, которые до конца своих дней будут видеть в своих  снах багровый свет и беззвучный взлет этой скалы к звездам...

Внутри корабля, когда прошли первые, самые страшные перегрузки (Тал успела втолкнуть Джека в амортизирующее кресло в самый  последний момент), наступила непривычная тишина...

Искусственная гравитация выровнялась. Красное аварийное освещение сменилось на мягкое голубое. На главном экране вместо ущелья и лиц солдат было теперь  черное небо, усыпанное немигающими, холодными точками звезд, и сияющий серпом край огромной  Земли, но уже быстро уменьшающийся...

Джек отстегнул ремни и встал. Ноги были еще какими то ватными. Он подошел к иллюминатору и прильнул к нему лбом. Внизу, под ним, расстилалась бело-голубая мраморная сфера,  его планета. Его дом.
Он смотрел на нее, и сердце сжалось от боли, от восторга, от невероятной тоски и невероятного счастья одновременно...

Сзади обняла его Лира, прижавшись щекой к его спине. С другой стороны встала Тал, положив руку ему на плечо. Они молча смотрели на удаляющуюся Землю...

– Мы сделали это, – тихо сказала Лира.

– Мы сбежали, – добавила Тал, и в ее голосе звучало облегчение.

– Я… и я здесь, с вами – пробормотал Джек, и это было самым важным сейчас для всех...

Потом началась работа. Аварийный старт вызвал многочисленные мелкие сбои. Нужно было проверять системы, перенастраивать навигацию (они вышли на орбиту, но курс к точке прыжка требовал небольшой  коррекции), успокаивать возбужденный искусственный интеллект их  корабля. Работа спасала их от всех  грустных мыслей...

Через несколько часов, когда Земля стала просто самой яркой звездой в иллюминаторе, они собрались на своем первом «совете экипажа» на новом, звездном этапе своей жизни...

– Курс проложен, – доложила Лира. – Первый гравитационный маневр у Юпитера через три месяца. Прыжок,  через одиннадцать месяцев по вашему земному  времени. Субъективное время в прыжке… почти нулевое. А потом… еще целые годы полета. Но мы на пути домой!

– Домой, – повторил Джек. Для него это слово теперь имело двойное значение. Оно означало планету с зеленым небом и двойным солнцем. И оно означало этот их  корабль. Этих двух существ рядом с ним. Дорогих своих любимых существ...

– Есть ли у тебя сожаления, землянин? – спросила Тал, глядя на него пристально.
Джек посмотрел на иллюминатор, на тускнеющую голубую точку, которая была всем, что он знал до этого. Потом посмотрел на них.

– Ни одного, – сказал он честно. – Только благодарность. И любовь к вам обоим...

Так началось их великое путешествие.
Джек Морган, золотоискатель с Аляски, стал теперь звездоплавателем.
Он учил Лиру и Тал человеческим песням у костра (теперь уже только  у голографического костра), а они учили его понимать музыку их  сфер. Он осваивал премудрости инопланетной науки, а они с удивлением открывали для себя поэзию земных стихов, которые он по памяти наговаривал в их  бортовой журнал...

Они летели через бездну, трое против этой бесконечности, но их трое было теперь достаточно для этого...
Потому что они были вместе! Потому что они выбрали друг друга. Не в ущелье под дулами винтовок, а гораздо раньше,  в момент тихого доверия, в момент совместного преодоления трудностей, в момент, когда три одинокие сердца нашли, наконец, то, что искали: не золото, не славу, не даже путь домой. Они нашли друг друга!
И в этой любви, странной, межзвездной, невероятной такой для человеческого понимания, было всё: и их новое небо, и их вечный теперь уже совместный полет...

А на Земле, в засекреченных архивах, уже пылилась папка с грифом «Совершенно секретно».

В ней лежал рапорт капитана Росса об «аномалии геологического характера» в одном из ущелий Аляски и подписи двадцати свидетелей. И лишь иногда, очень редко, кто-то из этих людей, уже будучи стариком, глядя на особенно ясное звездное небо, вспоминал багровый свет и беззвучный взлет. И думал: а куда же он все-таки улетел, тот корабль-скала? И был ли там кто-то из землян?..

Но ответа не было...
 
Только звезды мерцали в безмолвном согласии, храня эту  величайшую тайну Золотой лихорадки на Аляске...