Под властью Кроноса. XVII век книга 1. Феодосия

(не-историческая поэма)

И вот мы дошли уже и до Акимовых этого столетия.
В целом - это время конца "Третьего Рима"... 
Но лично Феодосия представляет один из возможных путей человека того времени - монах. Но ясно, что она делает это как Акимова. 
 

 
Оглавление


Отрывок из ее жизни 2
Одинокий пират 2
Начало века 3
Сусанин. Архетип жертвы 3
Часть 1. Детство и юность 4
Ребенок 4
Часть 2. Взрослая жизнь 5
В плену 5
Пират понимает, что он не один 6
“Разветвление” Тадеушей - в ее душе и в ее жизни 7
В 1598 году умирает Филипп Испанский 8
Кровь на белоснежной степи... 9
Чукча Яя 9
Русские 9
Отец Василий и его дочь Анна 10
Поворот номер 1 11
Поворот номер 2 12
Поворот номер 3 12
К какой мысли пришел Декарт, лежа в печи 13
“Собинный враг и собинный друг” 13
Тайная ересь Хелены 15
Часть 3. Расцвет жизни 16
Точка отсчета 16
Татарская девочка 17
Огонь вокруг тела ученого-монаха 18
Падение небесного свода 18
Осколки 19








Отрывок из ее жизни 
 
Монахиня....
Что это значит - быть монахиней в это время?
И вот она идет по дороге одна с посохом и небольшой сумой за плечами.   
Посох - не потому что она стара и “согнута в горбу”, а для удобства. 
Как она там оказалась и чем кончит?
 
Одинокий пират 
 
Пиратство в то время было очень распространено. 
И вот мы видим небольшое одно-мачтовое судно, которое идет в районе Кубы -  на котором лежит на палубе - пират лет 40. В его губах трубка с дорогим бриллиантом.   
Он только что убил последнего конкурента за сокровища. 
Он смотрит на ноябрьское небо с тучами... 
И думает: я победил.
Я один. 
Все золото у меня. 
Я и правда один? 
Так что он может быть спокоен - за свою “воровскую честь”? 
Стыдиться некого.
...
Что еще остается?
Может, и самому прыгнуть за борт? 
 
Начало века 
 
Она родилась в 1599-м, - и вступила в  это столетие. 
Весь прошлый век  был для страны бурным и трудным. 
Опричнина Грозного, - которого у нас, конечно, любят защищать по принципу - чем тиран и убийца дальше во времени, - тем мы должны больше его любить (а еще - на Западе его все ругают, значит, он был хорошим).
Опричнина же и кризис власти и привели к Смуте и войнам с Польшей. 
Ясно, что поляки не имели оправдания - хотя они и говорили о присоединении Руси к папе - но намного больше любили войну. Так что и получили ее в ответ. 
Ляхи убивали во имя Христа, папы и себя самих, - а русские во имя Христа и Москвы. 
Ясно, что относительно ляхов - мы были правы. 
А вот были ли мы правы относительно себя и Бога - возведя на престол царя - уже внук которого стал уже совсем “абсолютным”? 
Вечный вопрос выбора. 
Русь успокоилась, потому что обрела новую династию. И это и правда было хорошо.   
Но не стали ли мы жить, - словно в своем параллельном мире? 
Агрессивные поляки - сыграли плохую службу. 
А между тем, Европа уже начиная с XVI века, - активно развивается.   
Наступивший век станет временем роста науки и техники, колоний, голландской живописи, и завершения голландской же революции, а также временем  революции английской.   
Русь не могла просто присутствовать во всем этом, - словно она была местом на карте. 
Это значит, что изменения снова будут, пусть и в болезненной форме, - что и произошло.   
 
Сусанин. Архетип жертвы   
 
Народное предание о Сусанине, который завел ляхов в болота, спасая новоизбранного царя юного Михаила – сохранилось сквозь века. 
В 1830-х годах композитор Глинка написал оперу, которую первоначально назвал Сусанин. Однако царь Николай повелел исправить на: Жизнь за царя. В опере много народной музыки и танцев. Однако сам Петербург был очень немецким - как и Николай, и все наши цари. 
Песня стала русским гимном: славься, русский царь! 
Она стала частью ритуала - потому что ее должны были ставить после венчания всех царей в Москве. 
Никого не смущало то, что все это превратили в театр.   
Жизнь за царя. 
Никто не думал, что это можно было кармически обернуть: царь сам станет жертвой... сам отдаст свою жизнь за народ...   
Думали ли об этом убийцы в 1881-м  и в 1918-м... 
Ясно, что сегодня монархисты приводят нам текст клятвы того самого 13 года, - и говорят, что мы ее нарушили и что мы все прокляты (а коммунисты, - что мы прокляты их божеством “Ленин-Сталин”).   
Можно ли после такого все еще использовать слово Бог?
Можно.... но осторожно... 

Опера все равно хорошая. 
И вот Сусанин заводит этих шумных и злых ляхов в дикие холодные болота. 
И гибнет вместе с ними. 
Он молится... плачет по детям... мысленно благословляет дочь замуж и заботиться о брате... 
А что если его последняя мысль была такой (это уже мое видение):
Слышал, что там какие-то гезы свергли короля гишпанского, и стали править сами... сами... Это как?   
Ой...
Может, я что-то не то делаю?
...
И лишь Бог разрешил все его вопросы.

Смысл Смуты не только в том, что установилась новая династия, - но и в свободе, в росте гражданского сознания, пусть еще и смутном, непроявленном до конца. Пример этого в том, что царь Шуйский - заступая во власть, - обязался ограничить себя в пользу бояр.   
Москва в то время была свободной - и чем-то похожей на Лондон времен революции.  Москва была свободной! Вот о чем нужно помнить. 
 






 
Часть 1. Детство и юность 
 
Ребенок 
 
Итак, Феодосия Акимова родилась в 1599 году. В обычной семье потомственных священников, с довольно невысоким достатком. Их доходы были связаны со взиманием денег с общины. Реже - что-то доставалось от их правящего архиерея - которым для них был патриарх. По сути, она и сама могла потом стать  “попадьей”. Маму звали Евдокия, а отца Иван. Жили они рядом со своим храмом - на окраине Москвы. Их усадьба была небольшой, и служили им двое слуг.
Отец был грамотным, любил свою жену. Он весь “уходил” в свою службу. Феода - как ее звали в детстве, - была в словно в раю и не знала, что может быть по-другому.
Она тоже быстро полюбила службу, и все жалели, что она девочка.   
Тем не менее, она чувствовала, что в Москве и в стране что-то происходит. 
После смерти Годунова  - “все волнуются”. На прежде спокойных улицах - бегал народ,  и много разбойников. Ворота их двора все чаще закрывались.   
В 5-м году приходят ляхи и на трон садится самозванец.
Простой народ радуется. Но многие священники и более серьезные москвичи - были против. 
Ее отец говорит в храме слова против Дмитрия и ляхов.
Мама ревет и крестится. 
Краем памяти Феода помнит - как какие-то жуткие существа с крыльями (так выглядели поляки) - пришли в их двор и сделали ее отца - неподвижным... лежащим на песке..  На том самом дворе, где они вместе играли и читали требник.
Куда они его забрали? 
Они придут за всеми - и за мной тоже?
Феода упала в обморок... и с тех пор почти не разговаривала... 
Она слабо  понимала, что вокруг происходит.
Мать боялась, что та бросится в реку.
 






















Часть 2. Взрослая жизнь 
 
В плену
 
А потом их забирают в плен. Это были те самые ляхи, Речь Посполита. И они были - вместе с ее мамой - в свите патриарха Филарета. Хотя в 13 году поляков изгнали, но война еще не кончилась, и в плену еще многие оставались.
Первые годы - из-за смерти отца она не особо все чувствовала.   
И вот ей было уже 14-ть... Надо сказать, что поляки относились к ним терпимо - и просто ждали выкупа. 
Тут она понимает, что Речь не так уж ужасна. Здесь красивые храмы, люди. А самое главное - здесь были не только католики, но и протестанты, и даже язычники (страна станет фанатично-католической чуть позже).   
И вот она все чаще бегает с некими братом и сестрой Тадеуш. Их родители - мелкие дворяне при дворе одного магната. 
Они купаются на речке, а иногда и целуются...
• Кто вы по вере?  - спрашивает их Феода, видя, что они отличаются. 
• Мы в учении Кальвина.
• А кто это?
Те пытаются рассказать. Среди прочего -  и о том, что все их адепты выносят из храмом иконы и скульптуры.
• Правда?
• Правда! - кричат они.
Мальчик добавляет:
• Я сам это делал.
• А зачем?
• Бога не видел никто и никогда.
• Ну и потом, - добавляет сестра, - все это уже давно было предано и продано папой и кардиналами.   
В юном мозгу идут мысли: мой батя бы это не одобрил.... или одобрил бы, ведь он был хорошим? 
• Почему у нас в Москве о таком даже не говорят? Не высказывают...
С другой стороны - всегда ли это хорошо? Эти люди начинают с икон, а закончат тем, что Бог умер?
Трагедия Европы - в том, что она высказывает? Малейшую мысль и чувство... требование... и часто делает из этого насилие (ведь и тот самый Кальвин в Женеве - быстро стал духовным тираном).   
А с другой стороны - а сама-то Москва? 
Она жила тем - что высказала давно ушедшая в небытие Византия...   
Можно сказать, так что если Европа слишком все вербализирует и реализует, - то Россия запуталась в молчании и подавлении своих подлинных мыслей и желаний. А все потому, что у нас есть Сибирь и по многим другим причинам. (Это особенно так именно сейчас - в 2025 году). Европа слишком легко все объективирует, а мы слишком легко - “гасим внутри”. 

То время с Тадеушами она не забудет. Они ее спасли. Причем столько же он, сколько и она. Они были втроем и по другому их дружба-любовь не “работала”. 
Они лежали в саду летом и смотрели на небо. Их руки терялись  в тройных объятиях. В мире не было людей более глубоких, более погруженных в землю и одновременно поднятых в небо, “отец бы мне позавидовал...”   

Пират понимает, что он не один 
 
Здесь надо сказать, что он был британцем по имени Генри. Он родился в семье преступников, которые жили уже не в самой Англии, а среди пиратов, здесь, в районе Кариб. Его родители погибли в ходе очередных разборок. Такое же он и устроил своим  врагам сегодня. И вот теперь, корабль был полон золота - и врагов не было. Но и желания плыть дальше тоже. 
Атлантика казалась ему могилой, машиной смерти с ветрами и течениями... 
Он был уверен, что никого нету. Есть только он и гроб океана.   
И тут он услышал плач младенца.   
Что?
Да что это значит?
Он отыскал его в глубоком трюме. Как он здесь оказался? 
Ребенок был крохотным, наверное, полу-месячным, завернутым в пеленки...
Он был живым.    
Блин... блин...
Генри ругался и не верил. 
Машина смерти отменялась? 
Он никогда не был отцом. У него даже не было постоянной женщины.  Зачем  это ему? 
Что делать? Как остановить его плач? 
Ты, конечно, можешь и его выбросить за борт. 
Да нет, не можешь. 
Что делать?
Молока у него, конечно, не было. 
Но он нашел сок - и довольно много, а не только виски и ром. 
А как его поить? 
...
Генри делает крохотную пипетку.
И поит малыша из него.
Видели бы его все его убитые товарищи. Они бы назвали его мамашей и бабой (и снова полетели бы за борт). 
И вот малыш успокоился. 
И как же Генри был рад, но не тому, что тот перестал докучать, а тому, что он уже почувствовал в нем родное существо. 
Да, он бы сам так не сказал. 
Но именно так и было.
Он почувствовал - другого человека.   
Стал думать о том, кто же была его мать, и где она. Неужели он ее убил? Но кажется, это были лишь мужчины - а такое бы он запомнил.
Засыпая, он все думал о его маме, и словно мог чувствовать все, что с ней происходит или могло происходить.
Он становился не только собой, - но и младенцем,  и его мамой, а на себя смотрел со стороны.   
И ему казалось, что даже сама Атлантика становилась другой. Не просто успокаивалась, а переливалась всеми цветами радуги, была полна сказок, обещаний,  и таких слов, в которые он раньше и не верил.   
Одним из таких слов был Бог - хотя он раньше его и не поминал, а лишь смеялся над молитвами, которые шептали в ужасе перед смертью те, кого он убивал.   

“Разветвление” Тадеушей - в ее душе и в ее жизни
 
Шли годы. Феодосии было уже 18. Большая часть пленных была в Москве. Но она со своей мамой все еще была у этих самых магнатов. 
Все было неопределенным. Мать видела, - что дочь просто не хочет от них уезжать. Хотя они были согласны их отпустить, потому что выкуп был заплачен. При этом родители - видя их дружбу - шли им навстречу. Мать же устраивала ей скандалы.   
• Да как ты можешь? Как ты можешь не хотеть вернуться на родину! Это же Москва! А это - ляхи. Они убили отца.   
Она спорила и с их отцом. 
После этих скандалов Феодосия плакала. 
Она была девушкой и ей было все равно - что подумают русские. Она хотела быть со своими друзьями. Хотела быть в этой стране - более европейской и цивилизованной. Она уже ко всему привыкла.
Надо сказать, что представление современных патриотов о жестком конфликте того времени не  соответствует правде. Польша была рядом и всегда была с нами тесно сказана. Ведь именно в Литве, - которая была ее частью - жили не так давно тот самый князь Андрей Курбский и тот самый первопечатник Иван Федоров (потому что их выгнал Иван Грозный).   
Так будет и потом, и сохранится до следующего века. Многие наши молодые люди учились в польских университетах - потому что у нас их не было.   
А война была эпизодом, и он уже проходил. 
В эти годы она понимает, что есть он, Анджей Тадуеш, а она, Марина Тадуеш (но как бы она хотела в глубине души оставить все как есть, но понимала, - что это детство и что оно проходило).
И вот они все чаще  целовались с Андежеем. При  этом он учил ее читать и даже писать. И хотя посыл Реформации - частью которой и был кальвинизм - всегда был на национальных языках - но все знали и латынь - на ней писались философские и научные книги. И вот они ее учили. Это, кстати, было не так уж трудно. Так что даже ее мать на какое-то время замолчала. 
А потом они сделали это. Словно сама земля освятилась. Но это была польская земля и она была такой не единственной русской в то время. Так она победила одного поляка. Вернее - они нашли место, где войны не было.
Марина все сразу поняла - и радовалась за них. И все теснее обнимала и целовала подругу. 
И они снова стали гулять чаще вместе. Как будто прошел некий цикл. 
Но в глубине души Феодосия хотела бы, чтобы то их единение не нарушалось. Ей казалось - что именно оно дало бы намного больше, без каких-то особых действий.
От той их любви и единства   - тем более спровоцированного разностью наций и наивным желанием преодолеть его здесь и сейчас - словно сами должны были появляться дети.   
То их единство - до любви, до созревания тел и душ - и называлось словом Эдем. Но оно означало и его утрату  - сразу же, как только это слово появлялось в их душах - и выводило с собой на свет свою тысячелетнюю историю, традиции, религии.   
Они любили - но это была любовь растущих отдельных личностей. 
 
 
В 1598 году умирает Филипп Испанский 
 
Тот самый, который был главным врагом голландской революции. 
И военным противником - Елизаветы Анлийской, которая победила его непобедимую армаду. Она так же была протестанткой, - как и голландцы. 
Тот самый, который инициировал инквизицию и власть папы во всей Европе, кто гнал евреев  и мавров. 
Он и был одним из воплощений Кроноса...   
 

 
Кровь на белоснежной степи... 
Чукча Яя 
 
Его жизнь - как и всего его небольшого племени - была суровой? Хотя он к этому и привык. 
Вечный холод и белый лед. 
Ледяная степь была словно площадкой - на которой боги создали для них некую сцену, пространство жизни.   
Все “сшито” детерминацией выживаниея. 
Веками из предки ставили и потом снимали свои юрты. 
Мало говорили  и вообще не писали. 
Пасли оленей, и запрягали их в упряжку, кочуя  в другие места.   
Убивая пушнину  и реже тех самых оленей. Удя рыбу.   
Когда ты убивал зверя, - то и проливалась красная жидкость на белый лед. 
А еще когда была война с другими племенами - а ведь чукчи были очень воинственны.
Красное на белом льду. 
В этом было что-то очень важное для человека,  - связанное с голодом или с враждой и утверждением себя среди других племен.   
Всегда это связано со страстью, то есть - с самими богами.   
Ведь душа зверя, рыбы и особенно человека - в крови. 
И душа богов тоже?
Боги - это и есть кровь. 
На эти пятна потом никто не смел наступить. 
А то, как они потом исчезали и становились белыми - оставляло ощущение ужаса, жути.
Смерть и растворение души... бога...   
Но когда площадка снова белела -  то было видно, что пришло новое время, - и можно жить, “запускать” жизнь заново.   
Яя был молодым, лет 20 - и у него еще не было жены.   
Мужчины смеялись над ним: ты спишь со своими оленями и собаками.
Яя плакал, но это была правда. 
А он и не видел в этом чего-то страшного. Ему и так было хорошо. 
Его собаки и олени - грели его, а он их.
А что еще делать в ледяной степи ночью, особенно зимой?
А еще он мечтал:
Однажды  весь этот белый холодной мир станет теплым... 
И можно будет купаться...   
Это будет конец известного нам света,  - когда в наш мир придут боги. 
 
Русские 
 
Этот народ пришел не так уж давно и быстро завоевали все их белое пространство. Поставил свои остроги и в высокие здания с крестом на вершине. В нем они поклонялись своим богам.  У чукчей никогда не было таких зданий - они молись сами и кланами, племенами. Значит, русские боги сильнее?
Ведь у русских солдат и офицеров были не только копья, но и особое оружие с грохотом и огнем. Оно всех пугало и быстро положило начало их господству. Это оружие и есть их боги, раз у них еще и каменные здания? 
Снова лилась кровь в белом пространстве мира. Это была кровь местных племен, но часто и русских.
Для тебя ты Яя или еще кто-то. А для них ты - ясачное население.
Чукчи и другие племена должны были регулярно поставлять пушнину. Русские говорили, - что они теперь поданные далекого московского князя. Это и есть их бог? И мы теперь ему поклоняемся? 
Нужно сказать, что колонизация Сибири проходила по разному: в том числе и довольно кроваво. Поэтому любимое сравнение патриотов будущего о том, что наша империя никогда не была злой - в отличие от британской -  неверно (здесь можно вспомнить еще и Кавказскую войну.) Не бывает добрых империй. Просто относительно Британии мы были чуть добрее - и то, вынужденно. Из-за холода и того, что мы занимали пространства, которые были рядом - в отличие от Индии или Америки. 
Несмотря на доминирование - войны русских с чукчами и другими племенами в районе Чукотки - продолжаться вплоть до времен Екатерины II. И вот тогда сопротивление будет подавлено. Прольется много крови на белый снег и это будет кровь местных.
Все выживают - как могут.   
Вода, суша, растения, рыбы, звери, люди. 
В этом круговороте побеждает сильнейший. 
И вот местный воевода Алексеев - все чаще приводил их к бедам.   
Он становился личным врагом Яя и всех остальных. 
Однажды его отряд убил целый клан. Чтобы все остальные испугались. Это был очередной этап в войне.
Кровь чукчей в большом количестве лежала на льду.
Все видели это и думали: 
Мы отомстим...  их кровь тоже будет на белом... боги будут довольны...   
 
Отец Василий и его дочь Анна
 
Они жили в другом остроге, - а не в том, где находился тот самый воевода. Ему было лет 50, а ей 20. Их городок был небольшим, с высокими стенами и не очень большими воинским отрядом. И с храмом.   
Священники посылались для “мисссии”, - но это было во многом формальностью. Когда завоевывали Казань - то она хотя была рядом и по своей культуре не так уж чуждой - мусульманской... А Чукотка - была далекой, дикой и холодной. Таких священников было очень мало, - они даже за хорошие деньги сюда не шли (и лишь через века все изменится, станет более прозрачным, завоеванным - все заполнится многочисленными храмами, а местные будут хотя бы формально крещены, а еще у них будет письменность).   
Так что Василий был “романтиком”, - который верил в просвещение народов светом Христа... 
Анна это понимала. Когда они сюда ехали, то она боялась, но все же - они привыкли и к погоде, и к местным. 
Вот только ей было скучно - в этой белой степи (у местных был лечение скуки - пролей кровь на этот белый мир рыбы или медведя - и все станет лучше).
Племя Яя налетело на их городок как летящий коршун. 
Все солдаты были убиты.
Вот - красное на белом. 
Мы отомстили. 
А теперь убьем и служителей этого бога высокого здания с крестом. 
Странно - но они не заметили страх в глазах Василия.
Он смотрел на них мужественно.
А вот Анна кричала, - и как же им было сладко было это слушать. Мы сделали вас мертвыми и кричащими от ужаса. 
Мы владыки... мы боги...    
И тут Василий, - который уже неплохо говорил на их языке- сказал: 
• Мы выживаем. Мы все в суете. Но боги так не задумывали. 
Он открыл дверь в дом - не такой, как у них юрты, там были полы и столы, крест, иконы, книги, много рисунков (карты) и даже какой-то странный шар (глобус). 
• Заходите, и мы все обсудим. Да, Анна?
Та преодолевала желание тошнить, вытерла глаза и нос, кивнула.   
Она была красивой в этот момент.
Вот что подумал Яя. 
 
 
Поворот номер 1 
 
Пират Генри вдруг понял, что его корабль очень давно никуда не приставал и что нужно пополнить запасы - а то его ребенок станет голодным. Его ребенок, его пассажир... 
Он стал у берегов Кубы. Которая в то время принадлежала Испании - так что этот флаг гордо реял везде - так же как на форме испанских солдат. Он вдруг подумал, что вся эта борьба за флаги за океаном между европейцами, - в которых его родина,  хотя он и был пиратом, и другие европейские страны -  искусственна и придет время - когда вся Америка станет независимой - освободившись от этой “горделивой опеки”. 
Накупив пороха, еды и даже молока - Генри вдруг видит женщину-европейку лет 30, - которую ведут под стражей в тюрьму. Впрочем, по ней видно - что она, скорее, безумна, чем преступна. Она моложе его, но лицо ее было словно покрыто тьмой.
И тут Генри делает то, что никогда не делал: освобождает пленницу. Он - пират, который был ужасом для всех своих друзей и врагов. Он даже хочет убить солдат, но что-то ему подсказывает, - что не нужно.   
• Кто ты? - спрашивает он у нее. 
• Я Хелена. Я из Голландии. Меня там осудили. Так что я оказалась здесь.   
Они бежали от шума и преследования - к пристани. 
• Поедем со мной? У меня на борту ребенок и я не знаю, как за ним ухаживать. 
• Но ты тем не менее, - как-то смог! 
Они смеются, и она добавляет:
• Ребенок! Мальчик? 
• Я даже как-то не смотрел.
• Эх ты. 
- ...
- Да, бежим. Я с тобой. 
И вот Генри уже отшвартовывается,  а Хелен -  увидев ребенка и его характерные пеленки - падает в обморок.   
• Что? Что? 
• Это мой сын... мой Питер... 
Такие совпадения были возможны в те времена, да еще и в среде пиратов. 
Генри очень быстро выводит корабль из гавани и они несутся.   
У него возникает один вопрос: за что же ее осудили... да так круто - сослав в колонии... 
Хелена прижимала в объятиях сына и понимает, о  чем он думает. 
• Меня осудили за ересь. 
И это в Голландии! Которая сама была еретической в глазах Испании и пол-Европы. Генри улыбался, - как же он был счастлив за ребенка. 
Ну а Хелен.... теперь у них есть время.... 
 
Поворот номер 2
 
На дворе был 1619-й. 
Москва теперь не “принимала” на родине ляхов - а все чаще била на их территории - пусть этот процесс и не был гладким и быстрым. 
Их мир у Тадеушей был окончательно разрушен. Мама - которая все время ее ругала - уже умерла, не в последнюю очередь из-за переживаний. 
Они усиливались от тог, что у Феодосии уже был ребенок от Анджея - девочку назвали Сусанна. Это был скандал - но ничего уж совсем такого тут не было, такие дети в то время появлялись часто.
Анджея и его отца - отозвали на войну. Потом их обоих убили русские. А Марина осталась. Теперь она помогала Феодосии. Так всегда было и будет.   
Они обе тосковали по Анджею. Так что иногда у нее пропадало молоко. И тогда кормила Марина. 
Они поддерживали друг друга и спали в одной постели. 
Так - от их того юношеского единства - осталось лишь двое.
В этом и проходит жизнь человека.
Хотя, если подумать, - их не двое, а трое.
Кто она - младенец Сусанна? Какое будущее ее ждет?
Нас снова трое - сквозь слезы и войну. 
Снова трое.
Вот только бы не думать, - что поляки убили ее отца (а в плену из-за переживаний и маму), а русские в ответ - ее любимого (а в плане переживаний и его сестру). 
Только бы не думать.
В этом мужском мире войны. 
И вот они вместе с Мариной - не думали.
Но потом имение заняли русские. Ими руководил воевода Бутурлин - он был высоким и сильным мужчиной, лет 50. 
И теперь их взяли в плен. 
Вернее, ее освободили, - а Марину увели.
Такое тоже бывало. 
Так все путалось. 
Феодосия вернулась в Москву. Но  ее дом был в полу-запустении. 
А вот дом того самого Бутурлина был в отличном состоянии. Так же содержались  пленники и Марина тоже.
Как же был велик соблазн - сдаться на милость этого сильного человека, ведь он был не  женат. И освободить этим подругу.   
Но она не пошла на это.
Ей было 20, и она стала поднимать свой дом сама, с немногочисленными слугами. Но такое тоже часто бывало - после Смуты и гибели или пропажи мужей и других родственников. 
Можно было подумать о замужестве. Не с Бутурлиным, - а вообще. 
 
Поворот номер 3 
 
Яя и Анна сделали это.
Как такое вообще возможно?
Как можно любить посреди ледяной пустыни... 
Но именно так и можно, по-другому нельзя. 
Отец Василий мог бы возражать, но не стал.
Пусть этот юный чукча все познает.
Все придет в норму, они поженятся. 
Да кому это все нужно здесь, - на краю света? 
Царю и писарям? Или Богу?
Он и так все видит. 
За эти месяцы он очень многое рассказал Яя, показывал ему карты, глобус. 

И вот он выходит из избы и смотрит на северное сияние. 
Слава нашим богам... и русскому Богу...
Слава Анне и этому доброму отцу Василию.   
Слава  моей Анне.
Моей Анне.

Вот ради такого - а не ради пушнины и других богатств - и нужно было двигаться в Сибирь. 
 
К какой мысли пришел Декарт, лежа в печи
 
Там он согревался. 
Он сам писал об этом писал в своих книгах. 
Он смог сосредоточиться на всем, что его волновало, сформулировал то, что стало выражением его мировоззрения.
И эта максима потом повлияла на философию и науку.   
Сомневаться можно во всем: в мире, в бытии своего тела.
Но лишь в самой мысли - нельзя.
Мыслю - следовательно, существую. 
Змея как бы ловила себя за хвост.
Все наше мировоззрение должно быть построено на проверяемых рациональных положениях. 
Так - в 1620-е годы - начался рационализм.
Который подарил нам потом мощную науку, особенно математику...
Но и  забвение души, чувства, превращение науки в некий вечный отчет обо всем.
И снова - проблема Запада в том, что его мышление слишком все вербализует. Наука и отчасти философия и стала орудием этого после Декарта. 
Он весь мир “пропесочил”  в своем анализе. Но что осталось от этого мира?
Не утратил ли европеец после этого его живое чувство?
И при этом он - все сильнее эксплуатировал колонии и природу.   
Это был прогресс, - но односторонний.
Что и приведет потом к последствиям. 

Русская философия в XIX веке критиковала за это Декарта и была права. 
С  другой стороны: в XVII веке у нас не было никакой философии и даже университета. 
 
“Собинный враг и собинный друг”
 
Вот кем стал для Феодосии  в эти годы тот самый Бутурлин. 
Она все чаще ходила к нему, - чтобы посещать Марину. Да, она содержалась не в тюрьме (как и все польские аристократы, и как - в свою очередь – и русские аристократы в польскому плену, здесь еще раз нужно напомнить, что Польша не была нашим врагом - как Гитлер). Она была как бы под  домашним арестом. Иногда Бутурлин разрешал ей присоединятся к разговорам его и Феодосии.   
Кем он был для нее? Мужчиной-загадкой, высоким, лет 50 и не женатым. 
Он требовал от родственников Марины выкуп. Это было нормально. Но те не платили, потому что не хотели тратить на нее деньги - учитывая разорение или ущерб после войны.   
Сначала она только ругала его про себя. А он - по этикету - принимал ее лишь вместе с кем-то, потому что она была женщина. 
И лишь год спустя он вдруг рассказал ей свою историю. И после этого он стал видеться с нее наедине (хотя, по Домострою, это запрещено, - а вот тот самый Декарт, например, давал уроки шведкой королеве Кристине...). 
Он был женат, но супруга умерла. А еще всю жизнь ненавидел Польшу. 
А она рассказала ему свою.
И тогда он отпустил Марину без выкупа.
И вот они уже были втроем. 
Марина жила в доме подруги, но они очень часто приходили.
Снова втроем?
Но уже не в Речи, и не с Анджеем и в Москве.
Что это?
Карикатура судьбы, попытка что-то реанимировать? 
И все-таки - им было хорошо.
И к ним еще иногда присоединялась крохотная Сусанна. 
А потом он позвал Марину замуж. В Москве браки всегда были очень “плотными”- все было наполнено взаимными интересами, объединением земель и крестьян. Любовь, влюбленность - как будто и не прописывались в этом мире. Поляки в этом смысле были уже более европейскими. Польские пани - красиво одевались, душились  и  были неким общим предметом восхищения для панов (именно такой была и тезка Марины - Мнишек - за это ее и полюбил Лжедмитрий). 
Почему Бутурлин не предложил свою руку - Феодосии?
В жизни все так и бывает. 
И потом - она была с ребенком. 
В каком-то смысле, ему было все равно. Они просто хотели - чтобы все так же и оставалось. 
И потом Феода поняла, что дружит с ним, а не любит.   
Ясно, что Марина приняла крещение. Но уж конечно - Москва была возмущена их венчанием. 
Вечный враг ляхов Бутурлин жениться на полячке. 
И все же, - царь Михаил был вынужден поздравить их с браком. 
Той системы “общественного осуждения” и оценки высшего слоя - которая будет потом, при Екатерине II - еще не было.   
В XVII  - все имело такой вот явочный характер. В конечном итоге, - каждый делал что хотел. У каждого был свой двор. А учитывая, что у Бутурлина были огромные хоромы - и он еще был богат -  тем более. 
В этой закрытости все и жили. 
Но все потом завидовали веселью Бутурлина и Марины... 
Их брак был не совсем браком. Они не спешили в постель. Очень долго все отмечали.... И лишь через неделю они это сделали.
И им понравилось. 
 
Тайная ересь Хелены 
 
Мне и самому это интересно. 
 
• Я просто чувствую жизнь и Бога - только в движении корабля. 
• Это же безумие?
• Да. Мой отец был мелким торговцем. Он часто брал меня с собой. А потом...
• Что потом? 
• А потом он погиб в бурю. Так что когда я на корабле, в движении - я как будто снова с ним... И могу многое ему сказать... Я родила Питера - от моряка и даже не венчалась с ним. Мне это было не нужно. Все мои родственники - осудили меня и сдали в сумашедший дом. Но я бежала вместе с ним, заплатив очень много денег, - так мы и оказались здесь. Самое счастливое время - когда мы с ним плыли через океан. 
Генри пытался заглянуть в ее лицо и понять - что же  у нее в душе. 
• А затем я... отдала его на воспитание местным белым, а сама ушла в море.   
• И что? 
• Я скучала по нему. Но не могла по-другому. И вот - ты меня освобождаешь и здесь Питер. И мы на корабле. 
А потом она полюбила его.
И он понял, что она и правда безумная. 
Но он и сам почувствовал так Бога. 
Хотя всю жизнь провел на море и был пиратом. 
Но  она показала ему некую грань - которая делала все другим. 
Бог не  в храмах и молитвах.
Он - здесь.
В буре и в штиле.
В смертельной опасности. 
В подъеме к небу и в спуске ко дну.
(А еще он в ней самой - думал Генри). 
Ясно,  - почему ее осудили. 
• Ты все-таки, должна понимать, что мы не можем быть на корабле всегда. 
• Да. 
• Это полезно и для Питера.
• Да.
Так он уговаривал не только ее, но и себя.   
В те времена - без интернета  и номера страховки -  таких “непрозрачных лакун” на карте земли и на карте жизни - было еще много.   

(А начал все Декарт...) 
Бог Хелены - был противоположностью Кроноса. 
 



















































Часть 3. Расцвет жизни
 
Точка отсчета 
 
В какой-то момент Бутурлин удивился - Феода стала просить его поговорить со знакомыми епископами - чтобы они постригли ее в монахи. 
Он все возражал - но она настаивала. 
Наконец, это произошло. 
При том, что у нее была маленькая дочь и по канонам ее нельзя было оставлять. 
Но это она тоже уладила и официально договорилась с Мариной и тем же Бутурлиным, - что те ее оставят.
Во время пострига она все слушала песнопения о покаянии и о том, что она рождается в новую жизнь, - где она уже живет во Христе. 
Постриг стал для нее точкой отсчета.   
Ей было предписано идти в свой монастырь - который находился в Рязани. 
Но до Рязани она так и не дошла. 
А все так и ходила по дороге. 

Что с ней произошло? 
Почему она легко оставила и друзей, и свою ненаглядную Сусанну?
Она просто почувствовала Бога. 
Как некое другое измерение. 
В нем она и стала жить.
Неужели такое возможно?
Ведь, по большому счету, - ну что такая наша церковь? 
Феодосия жила у католиков - и видела, - что у них все по-другому. 
А еще - наш патриарх Филарет - был поставлен на этот пост в лагере самозванца, и он был отцом нашего юного царя Михаила и все знали, что  он управляет страной вместо него. 
Вот что церковь:  что католики, что наши. 
И тем не менее, - она постриглась и вот теперь шла по дороге.   
И чем больше она шла, - тем сильнее понимала, - что вряд ли дойдет. 
Монахини - в отличие от монахов, - не могли вот так делать. 
И она это понимала,  - но ей это было все равно. 
Со временем, она станет известной. 
Хотя многие, конечно, считали ее ведьмой. 
(Она почему-то вспомнила - как Анджей говорил ей, что не так давно в Риме сожгли ученого монаха Бруно). 

Татарская девочка 
 
Она проходила в районе Касимова, - когда увидела эту пару старой матери и девочки лет 7. 
Касимов был странным остатком Орды - в нем жили потомки ордынских князей, - которые были нам союзниками. (Вот что еще такое Московская Русь,  а не только сама Москва). 
Все они были мусульмане и у них стояла мечеть. 
Как только Феода увидела ее мать, - та была низкой полной и со сморщенным лицом, -  то сразу все поняла. Она всю жизнь служила мужчинам. И даже не могла разговаривать. 
Но ведь и она - образ Божий? 
Или только мы - православные, русские?
Русские и ляхи - громко пели в своих церквях.
А вот такие, как она, - молчали. 
Феода сказала:   
• Благослови - пойти ей со мной? - и указала на девочку.
• Идите. 
Вот здесь они и получили благодать. 
(А русские и западные подвижники в то время делали это - нося вериги и соревнуясь в этом друг с другом). 
Девочку звали Айган. 
И как же она была прекрасна. 
Когда они ночевали ночью в степи, то Айкан сказала, говоря по-русски с акцентом (и разве этот акцент не делает их всегда неполноценными - и в чужих, и в своих глазах... не мы должны говорить на их языке - а они на нашем):
• Бог - это не только светлый день, но и ночь.
• Конечно. 
И Айган даже немного танцевала в лунной ночи. 
Их пара неизменно вызывала подозрение. 
Почему не русская сиротка - а татарка? 
Феода и сама не знала, почему, - Бог так все привел. 
Она смотрела на ее прекрасное лицо и думало о том, что в нем - вся их история - диких... живущих степью и ее запахом, ее богами... и все время с нами воюющих...   
Вот это и нужно было - исправить, исцелить - и в них, и в нашем их образе. Через беседы и молчание.
Однажды Айган коснулась засохшей ступни одного мальчика - и та выздоровела, ожила. 

Странно, - что Бог позволяет себя находить.
Здесь - между небом  и землей. Где у нее убили отца, а потом и возлюбленного.
Может, потом это пройдет?   
Хотя у многих здесь был самообман. И даже просто обман. 
Но она никогда не будет судить - у кого. 
 
Огонь вокруг тела ученого-монаха
 
На дворе был 1600-й год. 
Вот так Европа вступала в это столетие. 
Он был слишком неспокойным итальянцем, нерациональным - в отличие от того же Декарта.   
Джордано Бруно открыл нам не просто солнце как центр нашего мира, но и наличие универсума - бесконечных вселенных. 
Он чуть ли не специально пошел на эту казнь - вернувшись в Италию из Англии. 
И вот теперь ему было страшно и больно. 
Но он знал - что в этом жутком огне - тот самый универсум, те самые вселенные. 
Он умер во имя Бога.
Но очень своего.
Он тоже боролся с Кроносом. 
Все ученые были в шоке. Так можно?

А он отвечал на это пламенем.
 
Падение небесного свода 
 
Однажды они шли с Айган все так же по полю. На дворе было довольно жаркое лето 25 года. 
Феода думала о том, что им не хватает третьего... 
Ведь на иконах именно так изображают. 
(А то, что раньше у нее была дружба с Тадеушами,  - уже показалось чем-то из прошлой жизни, что и нормально для монахини.)
Так вот, этим третьем - на самом-то деле, - был ее посох. 
Все так и должно быть.
И она лишний раз прочувствовала плоть его набалдашника и даже ударила несколько раз по земле. 
• Ты чего? - спросила с улыбкой Айган.
• Да так...
И вдруг на них пошли какие-то жуткие русские крестьяне - откуда они взялись, они и не знали. 
Те с хищными глазами смотрели на Айган - на ее татарское лицо и глаза. 
Для них она была воплощением, она была ответственной за те самые годы орды. 
Мужики легко оттолкнули Феоду в сторону - мол, не лезь.
Что делать? 
В виртуальной реальности она бы - как шаолинский монах - “надовала”  бы всем  этим самым посохом. Но она - закрыла собой Айгун и настолько прижалась к ее телу - что мужики не могли - да и уже не хотели - ее отнимать. 
Так - соединенными - их тела потом и нашли. 
Церковь потом постаралась побыстрее забыть скандальную и слишком свободную монахиню Феодосию Акимову. А уж тем более - татарскую девочку. 
И лишь ее родственники о них помнили.
Да еще несколько самых нищих баб, - которые их знали и которым они помогали. Они даже - молились теперь и блаженной Феоде, и  - блаженной Айгун. И рассказывали о них были - которые становились все “народнее” и существовали уже по своим законам. 
Что возмешь с простого неграмотного народа. 

Небесный свод рухнул для них. 

И они увидели те самые бесчисленные вселенные, - за которые умер мученик во имя Бога-свободы и познания Джордано.
Что же там было?
Что же там было?
Что же там было...   
 
 
Осколки 
 
Маленькая Сусанна - узнав о гибели мамы, - плакала и почему-то смеялась. 

Тот самый воевода Алексеев, - увидев однажды на улице острога Яя и Анну с их только что родившимся ребенком, - очень захотел сделать им какое-нибудь зло. Но не смог. 

Генри и Хелен в своем путешествии вдруг нашли еще таких же, как они. И вот теперь это была чуть ли ни флотилия тех, кто движется по морю. Их было три корабля. Как правило, они останавливались на каких-нибудь островах  осенью - а весной и летом отправлялись в путь. И Питер был уже не единственным ребенком. Подрастало новое поколение. 

Какой-то парень лет 13, - подобрал тот самый посох Феодосии.   
Зачем он тебе? 
Оставь уже его. 
Но он смотрит на меня с недоверием.
Не оставлю. 
Он будет мой. 
Ты что, не понимаешь - чей он? 
Он будет мой.
...
Ну и ладно!
 
 
 
 
 
 
 
 
1 – 7 ноября 2025 года,
Петербург