Любовь на всю жизнь N7

Часть 7.
Колхоз

Всё было в новинку. Я сидела в передней части кузова грузовика у борта и тёплый ласковый осенний ветер обдувал лицо, трепал волосы. Я смотрела по сторонам. Нас, первокурсников, везли в колхоз собирать кукурузу, в помощь колхозникам. Напротив сидел взрослый мужчина и смотрел на меня не моргая. Он улыбался. Он был такой огромный и чёрный: смуглая кожа лица, чёрные волосы, чёрные глаза, густые чёрные брови. Я взглянула на него и тут же отвела глаза, испугалась. Выждав недолгую паузу снова глянула: он продолжал смотреть прямо мне в глаза и улыбаться.

– Что ему от меня нужно? Что он уставился на меня? – лихорадочно думала я и от страха сердце моё бешено колотилось.

– Я Казик, 14-я группа, а ты? – спросил он.

– Я тоже в 14-ой группе, Таня.

Машина остановилась, приехали. Он спрыгнул на землю и протянул ко мне вверх обе руки:

– Ну, давай, прыгай, не бойся, я тебя поймаю.

Я зажмурила глаза и прыгнула из кузова грузовика. Он ловко подхватил меня и поставил на землю.

Договорились вечером после ужина встретиться у сарая и погулять. Вокруг темно так, что ничего не видно. Мы шли по грунтовой дороге и только яркие огромные звёзды освещали нам путь. Фонарей не было. Повстречались две девочки из колхоза и что-то сказали на осетинском языке.

– Они сказали, что ты очень красивая и у тебя белая кожа.

– Белая кожа? – удивилась я.

– Да, белая, она так и светится под звёздами.

Казик был на 6 лет старше меня, мне только полгода, как исполнилось 16 лет. Его семья с матерью, отцом и сестрой переехала из Волгограда в Орджоникидзе после его зачисления в институт. Он поступил по какой-то льготе, как отслуживший срок в Советской Армии.

Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту…

Тихим голосом на наших вечерних прогулках Казбек читал стихотворения Владимира Маяковского. Он знал многие его стихи.

– Лучший поэт советской эпохи, – говорил Казик.

Не смоют любовь
ни ссоры,
ни вёрсты.
Продумана,
выверена,
проверена.