История со старых слайдов

             Роясь в глубине шкафа, я наткнулся на, невостребованные с давнего времени, коробочки со старыми слайдами. Однако, уже в следующее мгновение они превратились в неожиданную дорогую находку – артефакт, хранящий моменты событий более 50-летней давности. На несколько секунд я впал в ступор, не отвечая на трижды заданный женой вопрос:
        – Что ты там ищешь?
        Я растерялся, я действительно забыл с какой целью рылся в шкафу. Сидя на полу, я наугад открыл одну из коробочек и затуманенным взором смотрел на заполненные рамочками ячейки… Да ведь им было минимум 50 лет! Давно уж нет устройств для просмотра слайдов, как и их самих. Технический прогресс…Из-за суеты переездов слайды оказались оставленными так, на всякий случай, и поэтому оказались на дне шкафа. Посмотрев первый попавшийся слайд на свет не очень яркой лампы, я увидел, так любимые в молодости, горы с зубцами пилы из верхушек, сбегающих по склону горы, елей. Какое-то необычное чувство растерянности, раздвоенности между далеким прошлым и явью охватило меня.
        Возникло жгучее желание вновь погрузиться в прекрасное время нашей молодости.
      С помощью недорогого сканера я за несколько вечеров сделал ревизию и отобрал самые интересные и хорошо сохранившиеся слайды. Процесс медленный – при каждом новом слайде невольно останавливаешься и ныряешь в глубины памяти, оживляя связанные с этим слайдом события.
       Совсем мало слайдов сохранилось о пешеходном походе по маршруту Алма-Ата – Иссык-Куль, но какие яркие впечатления он оставил в памяти сам и события вокруг него!
       А дело было так. Начало августа – очень жарко, на рынках города Фрунзе (сейчас Бишкека) горы арбузов и самых популярных «мирзачульских» дынь (торпеда, но тогда их так не называли), сладких, сочных с насыщенным сложным ароматом ананаса, ванили и дюшеса. Как вспомнишь, так сразу чувствуешь во рту сладкую слюну. Однако, не начав один сюжет из прошлого, я ныряю в другой. Хорошо, когда есть, что вспомнить.
       Мы были послевоенными «индейскими» детьми, чье детство проходило хоть и в городской черте, но рядом с домом были большие неокультуренные пространства ландшафтного разнообразия, мало вовлеченные в хозяйственную деятельность: большая как лес Карагачевая роща с ручьями, озерами, прудами и полноводный в летнее время с быстрым течением Большой Чуйский канал.
       В свободное от помощи родителям время мы, постоянно меняющейся по составу ватагой, гоняли мяч, лазили по садам, купались, ловили рыбу, строили в кронах больших деревьев индейские хижины и занимались маленьким бизнесом (правда, в то время такого термина никто не знал). Два, три раза в неделю во второй половине дня, ближе к вечеру, мы на большой поляне с богатым разнотравьем ловили кузнечиков, налавливая за выход от 100 до 150 штук на брата. Дома каждый устраивал кузнечикам импровизированную гостиницу из ведра или другой подобной емкости с питанием и проживанием до утра. Ну а в 8 утра мы, слегка поеживаясь от утренней свежести, собирались и с наполненными живыми кузнечиками марлевыми мешочками отправлялись на зообазу. Там работник серпентария вытряхивал кузнечиков в террариумы с небольшими извивающимися змеями, ждущими свой завтрак, и, доверяя, давал записку в кассу с указанным каждым «кузнечиколовом» количеством.
       Получив немалую зарплату из расчета: копейка за одного кузнечика, мы отправлялись в центр города ее «обмывать», нет, грубо, – пиршествовать, поскольку это был праздник наших удовольствий. Сейчас трудно представить, что такое 1 рубль 44 копейки, наверное так же, как рассмотреть микроба невооруженным взглядом, а тогда…10 копеек – билет в кино, 11 копеек – эскимо, 3 копейки – стакан кваса или газводы с сиропом, 4 копейки – пирожок с картошкой (рис с яйцом), 7 – коржик, 15 – стакан виноградного сока, 22 – пирожное.
        Но на этом наша программа не заканчивалась. Она включала и вторую часть – заход на Центральный рынок за большой «мирзачульской» дыней и еще теплыми тандырными лепешками для апофеоза нашего праздника.
       Однако, пропуская отрочество и юность, я возвращаюсь к вышеупомянутому августу 1972 года. Мой друг Валерий – неутомимый организатор очень многих туристских походов, в которых я участвовал, сделал неожиданное предложение – «смотаться» на Иссык-Куль. Оно было неожиданным потому, что, как я помню, у него была одна страсть – горы, и просто невозможно было представить его лежащим на пляже. Заметив мою оторопь, Валерий, поясняя, предложил:
         – «Смотаться» на Иссык-Куль, но из Алма-Аты и, конечно же, пешком – четыре дня – и мы на Иссык-Куле. Насколько я помню, ты ведь в отпуске? А такая разрядка тебе просто необходима. Я все спланировал, достал подробную карту, изучил маршрут. Уже собираю команду. Подумай.
        Я почти сразу клюнул на его предложение – шесть лет вечернего обучения во Фрунзенском политехническом институте позади, осталось только получить заветный диплом. Ну, конечно же, нужно расслабиться.
        Валерий, окончивший политехнический институт с красным дипломом, стал отличным специалистом, но не стремился к тому, чтобы занять руководящую должность. Он был удивительно спокойным по характеру, неторопливым и взвешенным в рассуждениях. Я не помню ни одного случая проявления им бурных эмоций. Он был разносторонне развитым, коммуникабельным человеком, всегда довольным жизнью. Но, в отличие от других, он был фанатически предан своему большому увлечению – горному туризму. Среди любителей в этой области он был непревзойденным лидером. Валерий находил интересные маршруты и тщательно изучал их по неизвестно где добытым подробным картам. Окончательно определившись, подбирал оптимальный состав участников похода, хорошо коммуницировавших между собой. После того, как команда определялась, он детально планировал поход по каждому дню прохождения маршрута, намечая места ночевок и даже остановок на обед. Валерий, определяя мобильность группы, оптимально распределял общественное снаряжение (палатки, примусы, горючее, кастрюли, топоры и др.), давал рекомендации по экипировке и снаряжению, рассчитывал количество необходимых продуктов в дорогу, исходя из составленного им меню на каждый день, а также денежные вложения на билеты до места начала маршрута и обратно домой. Мало того, каждому участнику он вручал тонкую картонку перфокарты с записанным на обратной стороне перечнем продуктов (с количеством, ценами и подбитым итогом), которые тот должен приобрести и взять с собой. Смета похода, как и отчет по ней были всегда идеальны. Его авторитет был очень высоким, даже старшие по возрасту и имеющие больший накопленный туристский опыт участники похода без каких-либо обсуждений выполняли все его просьбы-поручения. Валерий не командовал, он был умелым, тактичным, внимательным руководителем, не упускавшим даже мелочей. Валерий отвечал за нас морально и фактически, каждый серьезный поход регистрируя надлежащим образом. Он был всегда уверенным и надежным, вызывая наше полное доверие.
       Прошло несколько дней, и наша группа из четырех человек (в аккурат одна палатка) после обеда стояла в тени под деревьями во Фрунзенском аэропорту в ожидании вылета. Втроем: Валерий, я и Владимир, которого между собой мы называли уважительно «Боец», потому что он, в отличие от нас, отслужил в армии, проводили предстартовую ревизию, а наш четвертый участник похода, незнакомая мне и «Бойцу» девушка, стояла поодаль со своим провожающим другом. Валерий сообщил нам с «Бойцом», что тот тоже собирался в поход, но произошла какая-то накладка. Очно же с этой девушкой нас познакомил Валерий уже в самолете, представив ее, как Людмилу, нашего походного доктора, студентку мединститута. Группа собралась в условиях ограниченного времени каждого участника и потому, в целях экономии, решили первый раз воспользоваться услугами Аэрофлота, за 11 рублей с каждого. Вылетев на Ан-24 в 15 часов, уже через 50 минут мы были в аэропорту Алма-Аты.
        На площади перед аэровокзалом стояло много машин, и Валерий наметанным глазом быстро нашел уже немолодого, но разговорчивого водителя потрепанного ГАЗ-69, готового подбросить нас к Большому Алма-Атинскому озеру, от которого и начинался наш маршрут. Уловив наши сомнения по поводу вида его вездехода, водитель бодро успокоил:
        – Всего 50 км, через 1,5 часа будете на месте, а я по дороге еще и буду рассказывать всякие «легенды».
        Его оптимизм вселил уверенности и, договорившись о цене, мы загрузились и стартовали. Начавшись у аэропорта, наш путь пересек с севера на юг всю Алма-Ату и продолжился по широкому ущелью реки Большая Алмаатинка, вытекающей из озера (но, как позже выяснилось, протекающей через озеро).
      Начальная часть пути имела слабовыраженный подъем по ущелью, удивляя отсутствием воды в русле реки. Но скоро все стало понятно. Петляя, дорога то пересекала, то шла рядом с большой, чужой в этом ландшафте, металлической трубой, как будто вытесняемой еловым редколесьем, сбегающим с пологих склонов. Водитель оказался неплохим гидом и почти всю дорогу не умолкал. Рассказал он и о трубе:
      – Труба – диаметром порядка метра и протяженностью около десяти километров – идет в город от Большого Алма-Атинского озера, фактически, вобрав в себя реку. Труба является частью большого гидротехнического комплекса, состоящего из плотины на озере, самой трубы и гидроэлектростанций. По ней поступает в город вода. А весь этот гидротехнический комплекс построили после Великой Отечественной войны пленные японцы.
      Последнее заставило меня задуматься. Мой отец воевал с немцами и поэтому Вторую мировую войну я представлял в основном с той стороны. Но буквально накануне отъезда я был в гостях у дяди, которого призвали в армию в начале 1945 года, и он участвовал только в войне с японцами. По тем событиям мало было информации, и я, любопытствуя, порасспрашивал его. Он нехотя, но все же немного рассказал. Настоящие фронтовики, хватившие лиха, не были многословными. И вот труба – опять, неожиданное прикосновение к «японской» теме – почти как сон в руку, или о том, что дядя, дембель, после победы пригнал японцев сюда для трудового покаяния.
        Дальше дорога местами довольно крутым серпантином стала забираться в горы. ГАЗ-69 на ухабах прыгал, как дикий козел, и всем стало понятно, почему к нему прикрепилось народное имя «козёл». После серпантинного участка было уже не так круто, труба и дорога соединились и шли вместе до озера.
       Легенды водителя закончились информацией и советом:
       – Озеро находится на высоте 2500 метров. Здесь свежо. Одевайтесь теплее.
        И мы, поблагодарив и рассчитавшись с ним, включили в работу засидевшиеся ноги.       
        День заканчивался. Солнце уже цеплялось за макушки гор. Некогда было любоваться красотами озера, да и без яркого солнечного света они просто исчезли. Мы обошли озеро и, пройдя вверх по долине реки Большой Алмаатинки около километра, стали искать удобное место для бивака. Быстро стемнело, непроницаемая темнота поглотила все вокруг.
        Расслабляющий шум реки добавлял благодушия после ужина. Потрескивал костер, и в этой идиллии искры костра поднимались вверх, превращаясь в мириады ярких звезд. Ночное небо в горах – фантастическое, завораживающее зрелище. В городе вы не увидите Млечный Путь – нашу галактику, величественную звездную систему, раскинувшуюся в космическом пространстве на десятки тысяч световых лет. Огромное количество звезд, сливающихся вместе и наблюдаемых в виде млечного пути, как говорят «сухари» специалисты. У лириков совсем другое видение, как, например, у Натальи Павловой:

        «Белесый Млечный Путь дрожит высоко,
        Как-будто кто-то пр;лил молоко...
        Спиралью звездной тянется дорога
        В космическом плену…
        Вращаясь, Млечный Путь роскошной аркой
        На черном небе тянется дугой…»

Или у Николая Энгельгарда:

        «Мильоны звезд, мильоны и мильоны!
        Неистощимые, не ведая препоны,
        От беспредельности сверкают и текут,
        Созвездия покров над вечной бездной ткут».

       Можно бесконечно смотреть на небосвод, не в силах оторваться от этой магической картины, понемногу растворяясь, теряя связь с реальностью, и мысленно перешагивая в то, полное загадок и тайн, зазеркалье.
      – Хорошо сидим, но надо спать. Завтра трудный переход: через перевал Озерный к Чон-Кемину. Встаем рано, – напомнил Валерий.
      Он всегда придерживался правила: иметь время на маршруте в запасе, чем устраивать потом гонки.
      Утром был отдающий уютом подъем под самый приятный для каждого туриста шум испытанного во многих походах примуса «Шмель» с водруженной алюминиевой кастрюлькой, потом завтрак, упаковка снаряжения, и наша группа вышла на свой четырехдневный маршрут.   
       После Большого Алма-Атинского озера дорога шла сразу крутым подъемом на правый склон горы, и поэтому мы начали движение в медленном темпе. Минут через десять мы услышали сзади чьи-то крики и, оглянувшись, увидели человека, махавшего рукой и бегущего, явно к нам. Расстояние между нами и человеком быстро сокращалось, и вскоре мы узнали в нем друга нашего Доктора, провожавшего ее во Фрунзенском аэропорту. Нашему изумлению не было предела. Он был налегке, без рюкзака, в тонкой ветровке и кедах. Его раскрасневшееся лицо светилось радостью. Мы же стояли в полной растерянности, не понимая ситуации. Но Валерий удивительно строгим голосом, из которого исчезли нотки всей его обычной невозмутимости, спросил:
       – Ты откуда взялся и куда так спешишь? И вообще, что означает твое появление здесь?
       – Ребята, я с вами, я догнал вас. – радостно ответил «Друг» (я не знаю его имени – он для меня так и остался «Другом Доктора»).
       – Ты это серьезно? Будучи во Фрунзе, я приглашал тебя с палаткой и хорошо экипированным, а ты прилетел словно на ковре самолете в домашних тапочках. Ты о чем думаешь? Ты разве не знаешь, что нам через перевал по леднику идти? А в таком виде только по парку на зарядку бегать. В общем, я тебя не возьму, возвращайся назад.
        Мы с «Бойцом, словно статисты на сцене театра, стояли молча рядом. Категорично подчеркнув бесполезность дальнейших каких-либо разговоров, Валерий резко повернулся и попросил нас с «Бойцом» немного отойти с ним, а «Доктору» дал три минуты на расставание с «Другом».
       С испорченным настроением, под впечатлением происшедшего, цепочкой, словно маленьким караваном, мы по дороге потянулись в гору. Тяжеловато, еще плохо дружит спина с рюкзаком, как говорят бывалые туристы, не притерлись, но прохладный, прозрачный воздух немного бодрит. Пока не втянулись, часто останавливаемся передохнуть. Большое Алматинское озеро осталось позади, но некоторое время его еще видно.
       Постепенно настраиваемся на приемлемый для всех участников ритм движения и доходим до места рождения реки Большая Алмаатинка – места слияния реки Озерной и реки Проходной. Высота больше 2800 метров – стройные красавицы тянь-шаньские ели остались ниже.
       Немного отдохнув, дальше двигаемся по дороге вдоль реки Озерной. Но вот     дорога ныряет под воду и выходит на другой берег, обозначая брод. Воды не очень много, но как-то не хочется заходить в этот ужасно холодный, быстрый поток воды, по цвету напоминающий жидкий бетон. Однако нам еще сегодня идти и идти, и осознание этого не то что воодушевляет, скорее подгоняет и толкает на «подвиг».
       После брода дорога не очень круто, но идет все же вверх, темп замедлился, чувствуется усталость, да и подошло время обеда…
       Сил после обеда стало больше и даже появилось ощущение, что перевал Озерный стал ближе.
       Высота здесь уже выше 3000 метров, и природа становится суровее: на склонах гор только трава и каменные осыпи. Еще выше – только камни и скалы.
      Перевал Озерный – широкая седловина на высоте 3600 метров, и с него долина реки Чон-Кемин видна как на ладони. Там, внизу, мы должны устроиться на ночевку и поужинать.
       Спускаемся по дороге, сначала пологой, но через некоторое время она выходит на крутой склон и дальше по нему идет петлями серпантина до самого низа. Мелькнувшая мысль – срезать хотя бы одну петлю серпантина – быстро вернулась к здравомыслию проходивших именно по этой дороге караванщиков: дольше, но надежней.
      День заканчивался. Находим подходящее место, ставим палатку и начинаем готовить ужин. Солнце заходит, и сразу ощутимо холодает – сказывается высота.  Ужинаем уже в полной темноте под шум Чон-Кемина. С ужином справляемся быстро. Сегодня мы без костра. Холодно. Чувствуется усталость. И надо ложиться спать, поскольку завтра лучше встать пораньше, чтобы успеть как можно быстрее перейти вброд, пока мало воды. Позже вода, как правило, быстро прибавляется – на солнце ледники начинают активно таять.
       Проснулись мы рано, но из спальников вылезали с кряхтеньем: после вчерашнего перехода болели спина и ноги. Холодновато, но день солнечный.
       Позавтракали, собрали все, что сюда принесли (и даже увы, уже теперь пустую банку сгущенки), и стартовали. Наш путь будет идти вверх по долине Чон-Кемина до притока Чон-Кемина – реки Восточный Аксу, и дальше, уже по его долине будет подниматься к леднику Восточный Аксу.
       Завтрак придал сил и физических, и моральных. Вокруг необычная красота. Ловишь себя на мысли, что как будто и не было городской суеты и надоевшего городского шума. Как на сеансе релаксации, мы перенеслись в мир расслабляющих звуков: только монотонного шума горной реки и пересвиста сурков. Сурков много, они сторожевыми столбиками стоят у своих нор, наблюдая за непрошенными гостями.
       Идем уверенно, но дыхание учащенное, набираем высоту. Постепенно яркая зелень склонов бледнеет, заменяется редкой растительностью, еще немного – и мы вступаем в зону серых скал, каменных осыпей и вечных льдов.
      Особенно тяжело идти по каменным осыпям – большая нагрузка на голеностопный сустав. Стопа непривычно часто наклоняется то влево, то вправо. 
       – Ребята, будьте максимально внимательными – это может привести к растяжению связок, – предупреждает Доктор. Идем не торопясь, смотрим под ноги и при каждом шаге ставим ногу на всю ступню.
      Впереди уже виден ледник Восточный Аксу, и наша задача – поближе подойти к нему и устроиться на ночь.
        Находим более-менее ровное, но каменистое место, недалеко от родника, ставим палатку и готовим ужин.
       Даже после ужина еще светло, давая отдых ногам, сидим, делимся впечатлениями и обсуждаем завтрашний день – непосредственный контакт с ледником у всех впервые. Я вспомнил рассказ моего друга-сокурсника Анатолия, мастера спорта по альпинизму, о трагическом восхождении, когда на леднике в трещину упал один из участников.
       Мой пересказ, скорее всего, оказался неуместным – «пугалкой», как легенда о черном альпинисте. Так или нет, но все замолчали с тенью задумчивости на лицах.
       – Нам не первым идти по леднику Восточный Аксу. Сколько групп за сезон
здесь проходит, и у всех все в порядке. Тем более, что ледник пологий,
технически несложный для прохождения, погода стоит хорошая и свежего снега
не должно быть. А раз так, то все трещины хорошо видны, нужно только
смотреть перед собой, – убедительно сказал Валерий, предупредив
дальнейшие возможные обсуждения страшилок. И продолжил:
       – На леднике требуется только внимательность, а вот дальше – подъем на
перевал Аксу Северный высотой свыше 4000 метров и спуск с него уже потребуют
немалых сил. Хоть это и самая сложная часть маршрута, но мы втянулись, идем
хорошо и я уверен – пройдем.
       Мы расположились на высоте около 3800 метров. И это была у всех самая
высокая ночевка в жизни, а утром выяснилось, что еще и жесткая. Видимо
поэтому и встали очень рано, еще до восхода солнца. Позавтракали, собрались и
– в путь.
       Выходим на ледник. Он немного все же присыпан снегом – в горах много непредсказуемого. Но это обстоятельство даже помогает идти, нога стоит прочно и обувь не скользит при ходьбе.
        Встречаются довольно глубокие трещины, но они хорошо видны и не вызывают чувства опасности. У одной, самой большой, остановились, визуально обследовали и спокойно обошли (среди обнаруженных слайдов даже оказался ее портрет). Ледник длинный, но нам нужно уйти с него влево на перевал Аксу Северный по тропе, которая четко видна на крутом каменистом склоне. Приблизившись к этому месту, уходим с ледника на тропу, которая и вывела нас на перевал Аксу Северный, на высоту 4150 метров – высшую точку нашего путешествия. Сам перевал представлял собой широкую каменистую седловину между вершинами со снежными карнизами, в центре которой была сложена пирамида из камней – перевальный тур.
       Немного отдохнув, мы без спешки начали спускаться в долину реки Чон-Аксу по тропе, идущей по каменистой осыпи.
       Спустившись к реке, мы, по еще небольшой воде, вброд перешли на правый берег, по которому дальше и шла тропа. По мере спуска долина становилась шире и просторней, на пологих склонах и у реки встречался вольно пасущийся скот. Чем ниже, тем больше было пасущихся лошадей, овец, коров и даже яков.
       Валерий планировал сегодня дойти до озера Верхнее и границы леса в долине реки Чон-Аксу. Именно с этого места начиналось живописное Григорьевское ущелье, являющееся еще одной фишкой нашего маршрута. Дорога, идущая по Григорьевскому ущелью, прямо выходила к Иссык-Кулю, а река Чон-Аксу впадала в него. Не зря первые очень практичные и деловитые поселенцы, но с душой и чувством вкуса, осели в этих благодатных местах, основав Григорьевку, где все самое лучшее сфокусировалось в небольшой географической точке с богатейшим содержанием: море, мягкий климат, плодородная земля, чистейшая вода, а в ближайших горах – уникальные лесные массивы тянь-шаньской ели и обильные пастбища. Все эти составляющие были окрашены яркими красками, и объединяла их вместе общая красота.
       Озеро Верхнее не произвело на нас большого впечатления – голый, лишенный древесной растительности, маловыразительный ландшафт – небольшая впадина на высоте более 3000 метров, заполненная прозрачной водой на фоне скалистых гор.
       Но были силы и время, и мы пошагали вниз вдоль реки Чон-Аксу до Среднего озера, расположенного уже в лесной зоне, в 6 километрах от Верхнего. Это, тоже небольшое по размерам, озеро выглядело эффектнее, прежде всего за счет лесного массива тянь-шаньской ели, сбегающего почти к самой воде. И еще оно запомнилось тем, что, присев передохнуть, мы наблюдали редкое явление: невероятное скопление красных божьих коровок – они были везде и в огромном количестве пролетали над нами.
        Пройдя еще немного, мы случайно встретились с большой плановой группой ленинградских туристов (23 человека), шедших этим же маршрутом и уже разбивших лагерь на просторном, ровном месте, рядом с шумящей Чон-Аксу. С первым встречным не принято разговаривать, но это правило не работает в туристской среде. Приветственное короткое общение переросло в приглашение встать рядом. И пока у них еще дымили костры от сыроватых дров, у нас уже уютно фырчал примус с закипающей в кастрюле водой. Валерий пошел поговорить с алмаатинским инструктором ленинградцев, а к нам, как при обмене делегациями, подошел знакомиться большой, с накаченным торсом, очень общительный парень «Пришелец» (между нами) из соседней палатки. За разговором ни о чем он заинтересованно наблюдал, как «Боец», со знанием дела, ловко хлопотал на импровизированной кухне. Мы с «Доктором», обустроив палатку, присоединились к незатейливой беседе, поскольку на предложение «Бойцу»: «Может, помочь?» – был ответ: «У меня все схвачено», – и после мимолетного взгляда на «Пришельца» – «И рассчитано».
        Минут через 15 пришел Валерий, и все, включая и «Пришельца», загремели чашками и ложками. После плотного и вкусного ужина, по независимой оценке:
        – Вот это да! Класс! Огромное спасибо! У меня 60 килограммов мышц, которые надо достойно, вот как сейчас, кормить. Наш же инструктор выдал всего по шоколадке, а ужин, вероятнее всего будет только к появлению первой звезды.
        И уже, как благодарность лично Валерию:
        – Хорошо у вас все организовано! Нам бы такого инструктора!
        В этот вечер под звездным покрывалом неба были и разговоры, и песни у костра под гитару и шум реки. Припозднившись, мы заползли в свою палатку, в предвкушении более комфортной ночевки (некоторые места спины еще помнили вчерашние камушки). Засыпали под успокаивающий рокот реки…
       Утро оказалось пасмурным, но дождя не было. Привычный завтрак, короткие сборы, прощание с «ленинградцами» – и в путь к Иссык-Кулю.
       Шагая по дороге, повторяющей рельеф ущелья и переходящей с берега на берег по деревянным мостам, над бурным и ревущим в теснинах потоком, мы много раз восклицали от открывавшихся видов, стараясь их надолго запомнить.   
       Уже к вечеру впервые, в отличие от предыдущих приездов на пляжный отдых, здороваясь с мрачным Иссык-Кулем, мы сказали: «Привет! Мы к тебе не приехали, мы к тебе пришли».
 В качестве послесловия.
       Было ветрено, накрапывал дождик, волны с шумом накатывали на берег. После некомфортного, ритуального купания в Иссык-Куле (дело чести) наша спаянная за четыре дня путешествия команда устроила плотный прощальный ужин, по мере возможностей доедая остававшиеся продукты. А на следующее утро, поклонившись уже сияющему яркими красками озеру, отбыла во Фрунзе. Наши общие взаимоотношения прервались на долгие, долгие годы, мы разошлись по разным жизненным линиям. Однако в частных взаимоотношениях участников того похода, как я узнал много позже, произошла маленькая, совершенно неожиданная, сенсация. «Боец» совершил кражу – «украл невесту». Особо хочу отметить, что во время похода никто не заметил даже малейших признаков подготовки «Бойцом» своего «коварного» плана. Как бы то ни было, но никто из всех наисерьезнейших жителей предгорной части Киргизии, побывавших в горных походах и хорошо знавших этого отважного мужчину, не осудил его… потому, что невестой оказалась наша милая «Доктор». Более того, все были рады такому дерзкому поступку «Бойца», кроме, и я в этом уверен, бывшего друга «Доктора», которому можно посочувствовать и дать совет, чтобы он не упустил свой шанс в следующий раз:
       – Надо хорошо знать классику! Примерно, как наш «Боец», который увел «девушку прямо из стойла».
      И еще. Перефразируя А. С. Пушкина, хочу добавить: «Это быль, но в ней намек! Добрым молодцам урок...»
      
       «Неба синего синь,
       Скал слепящий оскал,
       Сроки мне отодвинь –
       Я свое не сказал».
 
      Это слова из бардовской песни Валентина Вихорева «Мокрый клен за окном», которую иногда негромко напевал Валерий.