Тайна Моны Лизы. Глава 34

                Глава  34  "Экстренный педсовет"

Утром к нам на третий этаж добрела секретарь со свежеотпечатанным приказом об экстренном педсовете для учителей средней и старшей школы и обошла всех педагогов под роспись. Приказ был написан от имени Раисы Васильевны.
На первой перемене ко мне заглянула Ирина Федоровна. Глаза ее горячечно блестели под очками, было видно, что ситуация, сложившаяся в школе, ей крайне неприятна.
"Лиза, - начала она, - что же это, девочка? Я ничего не понимаю, абсолютно ничего! Как, как такое могло случиться? Ты можешь мне пролить свет на все это дело?"
Я, перемучившись выходными, изобиловавшими всей этой круговертью, старалась держаться спокойно: "Ирина Федоровна, я сама задаю себе вопросы, на которые у меня нет ответов. Только в одном я уверена - Оле внушили это сделать. Она никогда не вызывала у меня опасений своим поведением. Ну, закрытая девочка, ну, молчунья...Но и при таком раскладе мы нашли с ней контакт и я радовалась, что она начала получать у меня хорошие оценки! И нате вам - гром среди ясного неба!"
-И правда, не было печали, гром среди ясного неба! Но ты не волнуйся, Лиза! Вместе переживем. Конечно, ужасно неприятно! Еще педсовет этот! Раиса Васильевна так и ждет сегодняшнего окончания уроков, чтобы вцепиться в кого-нибудь, кто хоть поперек слово скажет!
-Я не боюсь ее! Жаль, всей правды не знаю, мне было бы легче ей отвечать. С Олей был кто-то из моих парней, но я уверена, никто не мог ее спровоцировать...Только Родичев. Или Закордонец. Кроме этих двоих никто, пожалуй. Склоняюсь к Родичеву. Или оба сразу - могло быть и такое. Интуитивно чувствую.
-Ой, грех-то какой, Лизонька! Приготовься, нападки будут от администрации. Но коллектив не даст тебя в обиду! Хочется верить, что не даст!
-Рауль Хадырович кажется мне человеком адекватным и справедливым. На это лишь и уповаю.
-С утра ходят слухи, что снимут его теперь с должности директора...
-Как снимут?! За это?!
- Да, Лизонька, такие дела...Ведь это произошло на территории школы и, если девочка покалечилась, министерство образования обязано будет принять меры. У них это в качестве профилактического наказания.
-То есть, другие варианты невозможны?
-Думаю, уволят по статье. Несоответствие занимаемой должности. Пришьют, что не уследил и что в коллективе такое произошло.
-То, что вы говорите, это ужасно! Получается, в этом моя вина. Невольно, конечно... Да что ж за напасть!
-Ладно, не горюй заранее! Веди уроки, постарайся себя вести, как ни в чем ни бывало. Чтобы к педсовету у тебя не было волнения. Тем более, ты в положении. Имей в виду, Лиза, сегодня хороший повод сказать об этом, если начнут нападать...Самое подходящее время.
-Вы ж говорите, что коллектив не даст в обиду...
-Не должен...А там, кто знает?

Звонок прервал наш невеселый диалог и мы разошлись по кабинетам.
Мой одиннадцатый "Б" вошел и сел за парты в полном молчании.
"Здравствуйте, - сказала я классу. - Открыли тетради, записали число, тема на доске!"
"Елизавета Валерьевна, - подал голос Борисов, - неужели вот так вот после случившегося в субботу, будем сидеть и просто писать в тетрадках?"
-Ты предлагаешь отменить уроки?
-Я предлагаю провести классный час и свое расследование, почему так получилось.
-Думаю, Андрей, что и без твоих предложений расследование будет. Если расценивать этот случай, как инцидент, повлекший за собой физическое увечье человека,  надо найти виноватого в этом и наказать его. Только самосуд нам устроить не дадут, а все должно быть по правилам. Но, думаю, вы все за правду и справедливость.
Ребята заволновались, загалдели. Многие толком не знали о происшедшем, узнавали только по приходе в школу и эта ошеломляющая новость  пугала . Кто-то из девочек всплакнул за партой.
Я понимала, что разговора не избежать и про тетради сейчас никто не вспоминает.
Поэтому я  сделала пару шагов назад, уперлась лопатками в классную доску и скрестила руки на груди.
Ребята продолжали галдеть.
"Тихо! - крикнула Северьянова. - Ребята, Елизавета Валерьевна стоит и смотрит на нас. И молчит, хотя ей наверняка есть, что сказать! Она была дома у Оли! Елизавета Валерьевна, расскажите нам, что сами знаете! Пожалуйста! Мы тоже должны знать! Почему она так сделала?"
"Хорошо, - сказала я, воспользовавшись наступившей тишиной и села за стол.- На вопрос, почему она так сделала, правильнее было бы ответить всем вам. Я с вами недавно, а вот все вы вместе с Олей учитесь не первый год. И никому никогда не было дела, почему она всегда сидит одна, почему ни с кем не разговаривает на переменах...Вы считали, что так и должно быть, просто Шевченко - человек - одиночка, да? А она взяла и прыгнула со второго этажа вниз. И теперь неизвестно, выздоровеет ли она или останется на всю жизнь калекой? И ничего еще, если просто хромой останется, а если будет парализована?"
"Но ведь чужая душа - потемки!" - сказал кто-то из ребят себе в оправдание; остальные снова загудели, соглашаясь.
Я кинула взгляд на стенд с Олиными работами.
"Есть вина явная, что вполне доказуема, - сказала я, отводя взгляд от рисунков и снова встречаясь глазами с классом, - а есть косвенная, как та, о которой я сейчас говорю. Конечно, все вы кипите праведным гневом и хотите узнать, кто Олю подбил, меня и директора просто - напросто подставил, а о своей вине не думаете.
Давайте начнем каждый с себя!"
"Вы предлагаете начать с себя, Елизавета Валерьевна, - сказала Наташа Васютина, - а чем вы-то виноваты? Как раз, вы уделяли Шевченко много внимания! Вон, стенд в классе с ее рисунками оформили! До вашего прихода никому из учителей в голову не приходило вешать ее рисунки. За них вы ей пятерки стали ставить по литературе. Этого до вас тоже никто не делал. Чем же вы виноваты?"
-Вроде, ничем. Я пыталась с помощью рисунков поднять ее самооценку. И мне казалось, у меня это получилось. А теперь я вижу, что все не так, как мне хотелось. А хотелось мне на тот год, что мы вместе, подружиться с вами и подтянуть успеваемость, чтоб класс не был сиротой без учителя и чтобы была в нем дружба, уважение и взаимопонимание. Оказалось, ничего этого нет. Значит, я оказалась мечтательницей.
"Неправда, - возразила Блаватская с которой я была знакома еще с прошлого года. - Все у нас с вами сложилось! И атмосфера в классе хорошая, дружная и ребята вас ценят, и родителям вы понравились!
"Все, казалось бы, так, - кивнула я. - Но все время происходят какие-то досадные случаи, которые мешают мне видеть и чувствовать безоблачную картину всеобщей гармонии. Закордонец пристает к Рахлину с завидным постоянством, а классу на это глубоко плевать! Родичев выводит из строя Ромашову, чтобы посмотреть, пойдет она у него на поводу или нет! А классу плевать! Теперь вот Шевченко...И прямо перед окончанием школы! За это теперь директора по статье уволят, невинного человека, а классу опять будет плевать! Что тут осталось-то ? Полтора месяца - и разбежитесь, думать забудете, что были в школе люди, думали о вас, переживали за вас, пеклись о вашей успеваемости, о вашем здоровье, наконец!"
Я поймала себя на мысли, что кричу во весь голос, а в классе стоит звенящая тишина.
"Простите за резкость, - понизила голос я. - Я в шоке от того, что произошло! Оттого и говорю все это! Наверно, я не должна этого делать ведь, действительно и хорошего много было! Просто я понимаю, что чей-то поступок, пока не знаю, чей, в результате которого Оля Шевченко сейчас лежит в двадцать девятой больнице, повлечет за собой много несправедливого и обидного. Он зачеркнет разом все хорошее, что у нас с вами было за этот год. Ну скажите, разве директор должен быть уволен за чью-то шалость?
Ребята завозились, зашумели, завозражали.
"Елизавета Валерьевна, - крикнула Алена Алешина, - а может, Шевченко все это сама придумала? Ну, прыгнуть? Она всегда была чудачкой!"
-Нет, Алена! Эту преступную мысль ей кто-то внушил. И пока мы вместе, хотелось бы выяснить это! Может быть, это и Раулю Хадыровичу поможет остаться в школе.
-А как это сделать? Нас ведь не было при этом!
-Есть два способа.
_-Какие? Говорите, какие?
Я выдержала паузу, во время которой класс абсолютно затих: "Вчера я была у Оли в больнице и спрашивала ее об этом. Она не захотела выдавать своего сообщника. Остается надеяться, что она передумает. Но есть и еще способ..."
-Ну, говорите же, Елизавета Валерьевна?
-Очная ставка. Мы приглашаем в класс уборщицу, которая мыла полы в субботу, она смотрит внимательно на мальчиков и указывает нам того, кто был с Олей позавчера.
Класс просто прорвало, все кричали, что надо это сделать и немедленно.
Открылась дверь в класс и в дверях встала Раиса Васильевна.
"Елизавета Валерьевна, - спросила она, глядя не на меня, а на ребят, - почему такой шум?"
-Обсуждаем случившееся в субботу, Раиса Васильевна .
-Почему на уроке русского языка? Для всего должно быть свое время и место!
- Не владею ситуацией настолько, чтоб дождаться нужного времени и места. Всех живо волнует произошедшее. Не хотят ждать конца урока!
-Вот и плохо, что не владеете ситуацией, вот и плохо! Оттого, что не владеете, все и случилось!
Мне стоило промолчать перед лицом начальства, но я не сдержалась: "То есть, вы хотите сказать, что происшествие в классе - по моей вине? Вы так считаете?"
"Что я считаю, я вам объясню на педсовете! - взбеленилась Раиса Васильевна - Вы расписались в приказе?"
"Конечно!"- отвечала я, благоразумно отведя глаза.
"Одиннадцатый "Б", не отвлекайте друг друга! Делом займитесь!" - Раиса Васильевна обвела класс строгим взглядом и скрылась за дверью.
В классе после ее ухода молчали. Класс смотрел на меня, я смотрела на ребят, переводя взгляд с одного на другого.
"Елизавета Валерьевна, - подал голос Андрей Борисов, - еще осталось время до звонка выяснить, кто же это был? Вот, вы говорите - очную ставку. А мне крайне неприятно, что на меня тоже могут подумать! Да на любого из нас могут сейчас подумать! Как мне доказать, что не я был тем уродом, что подбил девчонку на прыжок, а сам по лестнице спустился и сбежал?"
-Андрей, меньше всего я могла бы подумать на тебя! Ты зря волнуешься!
-Нет, не зря! Эта ситуация тайны напрягает всех- каждый под подозрением! Что будет тому, кто это, все-таки, сделал?
-Надеюсь, его исключат из школы, это будет справедливо.
В классе снова загомонили. Я не спешила никого унимать и молча наблюдала за реакцией каждого.
Закордонец кричал: "У отца целый штат следователей в милиции!  Он пошлет следователя к Шевченко и тот расколет ее с признанием!"
Девочки утирали слезы. Родичев сидел за своей второй партой в среднем ряду и смотрел в одну точку, словно происходящее в классе его абсолютно не касалось.
"Ребята, - сказала я, взглянув на часы и понимая, что вот-вот прозвенит звонок, - я пишу на доске домашнее задание. Оно будет большим, включая и те упражнения, что мы должны были сделать в классе! Пожалуйста, не добавляйте ко всем нашим неприятностям еще и новые, не ищите поводов для взбучки. Запишите в дневники задание и идите! Сейчас уже не задавайте вопросов, мне надо сохранить силы для педсовета. Возможно, там будут новости. Обещаю ничего от вас не скрывать!"
Ребята вразнобой попрощались со мной и потекли из класса. Их места тут же заняли неугомонные пятиклашки.

                (Продолжение следует)