Потерянный голос Ивана Грозного

От автора
История редко предлагает нам простые и однозначные ответы. Особенно когда речь идет о такой фигуре, как Иван IV Васильевич, вошедший в летописи под грозным, но точным прозвищем – Грозный. Чем пристальнее мы вглядываемся в его эпоху, тем яснее понимаем: мы имеем дело не с одним монолитом истины, а с мозаикой, собранной из тысяч противоречивых свидетельств – русских летописей, записок иностранцев, дипломатической переписки и археологических находок.

Разные исторические школы предлагают свои, порой взаимоисключающие, интерпретации одних и тех же событий. Был ли царь мудрым реформатором, сокрушившим осколки Золотой Орды и выстроившим крепкие стены централизованного государства? Или же он – тиран, чья подозрительность и жестокость ввергли страну в пучину опричного террора и предопределили грядущую Смуту? А может, правда, как это часто бывает, лежит где-то посередине, в трагическом сплетении гения и безумия, величия и падения?

Эти споры – не слабость исторической науки, а её сила. Они заставляют нас не слепо заучивать факты, а критически мыслить, сравнивать аргументы и самостоятельно прокладывать путь через лабиринты прошлого. Наша задача – не вынести окончательный приговор, а попытаться понять: что двигало этим человеком? Какой ценой давались его победы? И в какой момент борьба за единство государства превратилась в войну с собственным народом?

Эта книга – попытка такого понимания. Мы проследим путь Ивана Грозного от венчания на царство в 1547 году – торжественного акта, который возвысил Московскую Русь в глазах Европы и Византии, – до последних дней государя, правившего дольше любого другого русского царя. Мы увидим, как Англия и другие страны признали его царский титул, а польские монархи яростно оспаривали его. И через призму этой сложной, полной драматизма жизни, мы попробуем проследить одну из самых великих и страшных загадок русской истории.

Часть 1. История зарождения идеи книги
Глава1. Как всё начиналось

Из дневника.
07.07. 2009 год.
В этот год я путешествовала по Италии и Греции. В Риме мы пошли в Собор Святого Петра. Туристов внутри было, как говорится, «яблоку не где упасть». Радио-наушники позволяли мне слышать гида, даже находясь на значительном расстоянии. Я глазела по сторонам в своём темпе. Гид вдруг сказала:
– Хорошо, что вы приехали в кризис, а то бы здесь не протолкнуться.
Эта фраза произвела на меня огромное впечатление. «Это как?» –думала я, если и сегодня не протолкнуться.

В конце экскурсии гид, как всегда и везде, посоветовала нам потереть мраморную стопу святого и загадать желание. К стопе тянулась очередь желающих. Я же стояла под куполом храма и думала: «Какое бы мне загадать желание? Здоровья? Так, если я в Риме, значит, здоровье хорошее». За детей я принципиально никогда ничего не загадываю, а то загадаешь, и будешь потом мучиться: «За что нам такое?».
И вдруг вокруг стало как-то приглушённо тихо, и в этой тишине мне пришла мысль: «Найти библиотеку Ивана Грозного». Мне на долю секунды показалось, что я одна в этом соборе. Мысль действительно пришла со стороны. Таких мыслей в моей голове не существовало. Я не слышала никакого шума. Я остолбенела. Долго смотрела вверх, на купол, словно искала следы мелькнувшей мысли. Она была не моя.

Почему эта мысль пришла именно ко мне? Мысль зацепила. Почему? Ведь я к этому моменту почти ничего не знала об Иване Грозном, кроме того, что это русский царь, и он убил своего сына: об этом написана картина Репина. Про библиотеку его я, может быть, и слышала, но осознанно в моей голове информация не отложилась. При этом я ни бизнесмен, чтобы дать средства на поиски, ни историк и даже ни археолог.

Почему именно мне пришла в голову эта идея? Ответ для меня, вероятно, навсегда останется загадкой. Если только свыше кто-то, наблюдавший за туристами, не сказал: «А вот ещё один бездельник не имеет никаких желаний, давайте-ка его озадачим». Озадачили! Ещё как!

Если бы я была математиком, то изобразила бы волнообразный график того, как менялась у меня эта идея во время путешествия, от подъёма до падения.

8.07. 2009 год. 
Я путешествовала по туристической путёвке, и у нас был свой российский автобус. Переезды занимали много времени, и я свободно могла размышлять. Я, как могла, интерпретировала свой опыт.
Собор Святого Петра – один из главных духовных центров христианского мира, место с колоссальной концентрацией энергии веры, истории и искусства. Пребывание под куполом (символом небесного свода) – это состояние возвышения, близости к сакральному.

Библиотека Ивана Грозного – величайшая историческая и мистическая тайна России. Это символ утерянного знания, несбыточной мечты, чего-то огромного и важного, что скрыто от глаз и ждет своего открывателя.
Соединив всё вместе, я подумала, что в точке сильной энергетики мне передали идею, связанную с поиском утраченного знания – не обязательно конкретно библиотеки, но чего-то столь же ценного и таинственного.

9.07. 2009 год.
А что, если это был не просто случайный импульс? Что, если это – спонтанный прорыв из самых глубин подсознания? Мое собственное «Я», наконец-то освобожденное от ежедневной суеты и нашедшее голос в уникальной, возвышенной обстановке собора, послало мне кристально четкий сигнал. Сигнал о моём истинном, забытом интересе… или о каком-то нереализованном потенциале, что годами тихо стучался в дверь моего сознания.

Библиотека Ивана Грозного… Я всё больше ловлю себя на мысли, что она здесь – всего лишь метафора. Мощный, древний символ. Может быть, самой Вселенной, самой моей судьбой мне было сказано: пора «найти» свою собственную «библиотеку» – то глубинное, сокровенное знание о себе, о своём предназначении, тот творческий дар, что я закопала в землю повседневных забот. Или, быть может, это прямой призыв наконец-то заняться тем серьёзным исследованием, той областью, что всегда манила меня, как далекий, мерцающий огонёк, но до которой «никогда не доходили руки».

Позже, в тишине своей комнаты, я пыталась честно задать себе эти вопросы. Что я на самом деле хочу «найти» в своей жизни? Есть ли в ней какая-то великая «тайна», неразгаданная загадка, которую я – сознательно или нет – игнорирую, отгораживаюсь от нее списками неотложных дел?

В ответ – лишь тишина. Ничего не откликалось. Ни единой нити, за которую можно было бы ухватиться.

И теперь я сижу с этим осколком непостижимого откровения, и мне кажется, что все это – слишком сложно. Слишком эфемерно и глобально, чтобы быть правдой. Проще списать все на усталость, на впечатлительность, на что угодно… Но мысль, как заноза, оставалась.

10.07. 2009 год.
А что, если всё гораздо проще и одновременно сложнее? Что, если это не мистическое откровение, а чистейший творческий посыл? Внезапный акт вдохновения, посетивший меня не в кабинете, а под сводами древнего собора. Возможно, мне просто «подарили» сюжет. Не карту с координатами клада, а живую, дышащую идею, целую вселенную, заключенную в одном образе – трагическом царе и его утраченной библиотеке.

И тогда моя задача меняется коренным образом. Мне не нужно становиться археологом и искать библиотеку физически, в земле. Моя миссия – отныне творчески осмыслить этот образ, вдохнуть в него жизнь. Написать не отчет о поисках, а историю, рожденную из этого глубочайшего личного переживания, сделать так, чтобы царь и его эпоха заговорили.

Каждый вечер я садилась в тишине, стараясь отогнать суету дня, и вглядывалась в возникший перед внутренним взором образ. Я медитировала и снова и снова задавала безмолвный вопрос: «Что я должна понять? Какой смысл скрыт в этом даре?»

***

Я вернулась домой из путешествия взволнованная, хотелось побыстрее поделиться с родными своими переживаниями. Начала собирать исторический материал.
Путь от того самого замысла, робкого и туманного, до решимости написать книгу занял долгие годы. Это не были пятнадцать лет паузы; это были пятнадцать лет вызревания. Я погружалась в историческую литературу, вынашивала мысли об эпохе Ивана Грозного, как вынашивают драгоценность. Мои размышления находили первый выход в детских проектах – под моим руководством было написано немало работ для школьных научных конференций, где я старалась говорить об Иване IV без штампов и клише, видя в детских глазах искренний интерес. Это была моя первая, пробная защита его имени.

И вот, наконец, наступил день 14 ноября 2025 года – дата, которая стала рубежом. Внутри что-то щелкнуло, и я с абсолютной ясностью поняла: пора. Пора перестать вынашивать и начать писать. Не завтра, не с понедельника, а именно сегодня. И я решительно начала свою книгу.

Резюме
В эпоху, когда неоновые города будущего пронзают цифровые небеса, а человеческая мысль растворяется в бесконечном потоке алгоритмов, кажется, будто голоса прошлого обречены на вечное молчание. В мире, где правят бал искусственный интеллект и виртуальные реальности, шепот истории едва различим за всепоглощающим гулом технологий.
Именно в этом стремительном мире родился мой путь – дерзкое и своевременное путешествие вглубь веков. Мы отправились на поиски не просто утраченной библиотеки, но самого голоса эпохи, намеренно заглушённого предвзятыми трактовками и политическими мифами. Мы пошли, чтобы услышать его сквозь толщу клеветы, искажений и равнодушия, чтобы вернуть нашему настоящему его фундамент.

Ведь только вступая в диалог с прошлым, вновь обретая его забытые истины, мы получаем единственный шанс построить будущее, которое не будет возведено на зыбком песке забвения, а устоит на прочном фундаменте исторической памяти и подлинного самопознания.

Часть 2. Наследие Византийского орла
Глава 2. Родословная Ивана Грозного: Софья Палеолог и рождение идеи «Третьего Рима»

Рассмотрим родословную Ивана IV Васильевича. Особое место, можно сказать ключевое, в ней занимает   Софья Палеолог, жена Ивана III, мать Василия, бабушка Ивана Грозного.
Софья родилась около 1440 года в Морее, области на юге Греции, входившей тогда в состав Византийской империи. Она происходила из императорской династии Палеологов, её отец, Фома Палеолог, был братом последнего императора Византии Константина XI.
Жизнь Зои перевернулась из-за страшного события: пала Византия. Её империя. В 1453 году, когда турки взяли Константинополь, погиб император Константин. Зоя, совсем еще ребенок, вместе с младшими братьями – семилетним Андреем и пятилетним Мануилом – была вынуждена бежать в Рим.

Именно в Риме греческая принцесса Зоя получила новое, более знакомое нам имя – София. Семья поселилась при папском дворе, у самого папы Сикста IV (того самого, кто заказал знаменитую Сикстинскую капеллу). Чтобы заручиться поддержкой могущественного покровителя, её отец, Фома, в конце жизни принял католичество.
Вскоре София и её братья стали сиротами. После смерти родителей в 1465 году заботу о детях взял на себя умнейший человек того времени – греческий кардинал Виссарион. Из его писем мы знаем, что жизнь при папском дворе была совсем не бедной. Папа выделял на содержание детей солидную сумму – 3600 экю в год (200 экю в месяц – на детей, их одежду, лошадей и прислугу; плюс следовало откладывать на черный день и тратить 100 экю на содержание скромного двора).
Но самое интересное – у них был свой собственный, хоть и небольшой, «ученый двор». В него входили личный врач, учителя латинского и греческого языка, переводчик и даже священники. Так папа римский инвестировал в образование и будущее последних византийских принцессы и принцев.

Судьба Софии Палеолог в Риме напоминала изысканную, но затянувшуюся игру, где её, византийскую принцессу без трона, пытались разыграть как ценную карту на большой политической шахматной доске.
Первые неудачные ходы. Ещё в 1466 году венецианцы, ловкие купцы и дипломаты, попытались сделать свою ставку. Они предложили её руку королю Кипра Жаку II. Но кипрский монарх, прагматично оценив ситуацию, вежливо отказался. Как метко заметил историк Пирлинг, «блеск её имени и слава предков» – плохая защита от реальной угрозы – могущественных османских кораблей, которые уже хозяйничали в Средиземном море. Её титул был велик, но за ним не стояло ни армии, ни казны, только тень угасшей империи.
Чуть позже, около 1467 года, папа Павел II через всё того же кардинала Виссариона подобрал Софии нового жениха – князя Параччиоло, знатного итальянского вельможу и, что важнее, очень богатого человека. Дело, казалось бы, сдвинулось с мёртвой точки: состоялось даже торжественное обручение. Но и этот брак по какой-то причине расстроился, оставив Софию снова в ожидании своей участи.

Гениальное сочетание: из Рима в Москву.
И вот, в 1469 году римский папа делает наконец свой главный ход. Через того же Виссариона, который был для Софии как приёмный отец, в Москву к великому князю Ивану III было направлено предложение: взять в жёны византийскую принцессу.
Что двигало папой? Его расчёт был далеко идущим. Он лелеял надежду, что вслед за Софией, воспитанной при папском дворе, на Русь проникнет влияние католической церкви. Возможно, он даже мечтал о великом – вновь объединить расколотые христианские церкви (как когда-то пытались сделать во Флоренции), но уже под эгидой Рима. Для него София была прекрасным послом ватиканской политики.
А что же Иван III? Недавно овдовевший правитель молодого и набирающего силу Московского государства тоже был не прочь заключить этот брак. Его расчёт был иным, но не менее верным. Брак с последней наследницей византийских императоров резко поднимал его международный престиж. Он как бы перенимал эстафету власти у павшей Византии, становясь главным защитником православного мира. Это был брак не столько по любви, сколько по высшей государственной необходимости.

И хотя официально идею этого союза предложил папа, многие историки полагают, что её истинным вдохновителем был мудрый кардинал Виссарион. Грек по крови, он, возможно, видел в этом браке не столько победу Рима, сколько последний шанс для наследия Византии обрести новую жизнь и силу в далёкой, но могущественной православной Москве.
Переговоры о браке растянулись на целых три года и напоминали сложный дипломатический танец, где каждый шаг был тщательно выверен.

Всё началось холодным февралём 1469 года, когда в Москве, при дворе великого князя Ивана III, появился посланник Папы Римского. Он был направлен мудрым кардиналом Виссарионом и привёз с собой необычное предложение. В своём послании кардинал предлагал государю руку знатной невесты – Софии, дочери аморейского деспота Фомы. Особенно хитроумно было подчеркнуто, что она – «православная христианка». О том, что её семья ради выживания приняла покровительство Папы Римского и католичество, дипломатично умолчали. Иван III был человеком осторожным. Он не стал принимать решение единолично, а собрал совет из самых уважаемых людей: своей матери, митрополита Филиппа и верных бояр. После долгих раздумий они дали добро: союз сулил огромные выгоды для престижа молодого Московского государства.

В тот же год в Рим отправился первый свадебный «экспедитор» – итальянец на русской службе Иван Фрязин (настоящее имя – Джан Батиста делла Вольпе). Его миссия увенчалась невероятным успехом. Папа Римский встретил его с королевскими почестями, но главным сокровищем, которое Фрязин привёз обратно в Москву, был не дипломатический договор, а… портрет невесты.

Для московского двора, где привыкли к суровым иконам, это был настоящий культурный шок. Летописец с изумлением отмечает: «…а царевну на иконе написану принесе». Это светское произведение искусства, вероятно, созданное кистью одного из блестящих мастеров, работавших при папском дворе, – современника великих Перуджино или Мелоццо да Форли. К огромному сожалению для нас, этот портрет, первая светская картина на Руси, до наших дней не дошёл.

Папа, окрылённый интересом Москвы, попросил прислать за невестой делегацию. В январе 1472 года Иван Фрязин снова пустился в долгий путь в Рим, куда прибыл в конце мая. А уже 1 июня в величественной римской базилике Святых Апостолов Петра и Павла состоялась пышная церемония заочного обручения. Роль жениха исполнял сам Иван Фрязин. Среди знатных гостей, пришедших посмотреть на «византийскую невесту», были сама Клариче Орсини, супруга правителя Флоренции Лоренцо Великолепного, и королева Боснии. Щедрый Папа не поскупился: кроме богатых подарков, он выделил Софии солидное приданое в 6000 золотых дукатов.

24 июня 1472 года большой обоз во главе с Софией Палеолог тронулся в долгий и опасный путь из Рима в неизвестную Московию. Вместе с невестой ехал и её опекун, кардинал Виссарион, который не оставлял надежды использовать этот брак для усиления влияния Ватикана на Руси.

С этим путешествием связана одна из самых романтичных и загадочных легенд русской истории. Говорят, что в составе приданого Софии был не только золотой запас и драгоценности, но и бесценное сокровище – древние греческие рукописи и книги. Считается, что именно они, упакованные в крепкие сундуки, и стали ядром знаменитой «Библиотеки Ивана Грозного», её внука, – легендарной коллекции, которую ищут уже несколько столетий. Так византийская принцесса везла с собой в новую родину не просто приданое, а целую культуру.

Путешествие Софии в Москву напоминало не триумфальный кортеж, а скорее сложную дипломатическую операцию с элементами детектива. Маршрут пришлось прокладывать с оглядкой на политические бури. Обычная сухопутная дорога через Польшу была закрыта – Иван III находился в состоянии конфликта с польским королём. Пришлось идти на хитрость и выбирать длинный объездной путь.

Кортеж тронулся на север, минуя враждебные территории, через германские земли. К 1 сентября усталые путники добрались до вольного ганзейского города Любека, где их ждало новое испытание – путешествие по суровому Балтийскому морю. Одиннадцать дней паруса их корабля трепали осенние ветра, пока на горизонте не показались знакомые очертания берега. Корабль пристал в городе, который в русских летописях звался Колывань (сегодня это Таллин).

Сойдя на твёрдую землю в октябре 1472 года, византийская принцесса сделала свои первые шаги по землям, которым ей предстояло править. Её путь лежал через древние русские города: Юрьев (ныне Тарту), вольный и богатый Псков и величественный Новгород. Это путешествие по Руси стало для Софии первым настоящим знакомством с её новой родиной – суровой, бескрайней и совершенно непохожей на солнечную Италию.

И именно во время этого путешествия стал ясен грандиозный провал замыслов Ватикана. Папа римский надеялся, что София станет его тайным агентом и «троянским конём» для распространения католичества на Руси. Но принцесса, едва ступив на православную землю, немедленно и демонстративно показала, где её истинная вера. Она открыто вернулась к вере своих предков-императоров – православию. Этот шаг был настолько очевиден и решителен, что сопровождавшему её папскому легату, Антонию, было прямо запрещено въезжать в Москву, неся перед собой католический латинский крест. Его миссия провалилась, даже не успев начаться.

Наконец, 12 ноября 1472 года после долгого и утомительного пути многочисленный обоз торжественно въехал в Москву. Спустя всего несколько дней, не откладывая дело в долгий ящик, состоялось главное событие. Венчание прошло в самом сердце русского государства в недостроенном Успенском соборе Московского Кремля. Обряд венчания совершал сам митрополит Филипп (по другим данным – коломенский протопоп Осия). Под сводами храма соединились судьбы византийской принцессы, несущей на себе отблеск величия павшей империи, и могущественного правителя молодой и амбициозной Московии. Это был не просто брак двух людей; это был брак двух миров, который навсегда изменил историю России.

Если бы мы могли перенестись в Болонью времён Возрождения и стать свидетелями проезда её кортежа, то мы увидели бы, как местные летописцы, поражённые зрелищем, спешно делают заметки. Со слов этих современников, византийская царевна не была высокой статной красавицей из сказок. Она была невысокого роста, но её облик обладал совершенно особой, пленительной харизмой. Особенно все отмечали её большие, очень выразительные и красивые глаза, которые, казалось, видели гораздо больше, чем говорили. И конечно, все обращали внимание на удивительную аристократическую белизну её кожи. На вид этим наблюдателям она казалась совсем юной – они давали ей около 24 лет.

Однако по приезде в Москву внешнее обаяние быстро перестало быть её главной характеристикой. При русском дворе византийская царевна так и не смогла стать своей и завоевать всеобщую любовь. Бояре и приближённые относились к ней с настороженностью и недоверием. Её считали непомерно умной, но ещё более гордой, хитрой и даже коварной. Старая русская знать с подозрением наблюдала, как привезённые ею обычаи начинают менять привычный уклад жизни. Как метко и с упрёком заметил современник, боярин Берсень, с её появлением «старые обычаи князь великий переменил». Суть перемен была ещё более красноречивой: «Ныне Государь наш, запершись сам третей у постели всякие дела делает». Это означало, что Иван III начал принимать важные решения не в кругу бояр, а в узком кругу доверенных лиц, и молва единогласно приписывала Софии роль той самой «третьей» – главной советницы за царской ложей.

Её жизненный путь завершился 7 апреля 1503 года. Она ушла из жизни за два года до смерти своего могущественного супруга, который последовал за ней 27 октября 1505 года.

Местом её последнего упокоения стал массивный белокаменный саркофаг в усыпальнице Вознесенского собора в Кремле. Её могилу разместили рядом с могилой первой жены Ивана III, Марии Борисовны, – молчаливое и вечное свидетельство сложной династической истории. На крышке её гроба кто-то острым инструментом, возможно, уже после погребения, процарапал короткое и ёмкое имя – «Софья». Эта простая надпись стала её главным посмертным портретом.

История распорядилась так, что и после смерти ей не было суждено обрести вечный покой. В 1929 году древний Вознесенский собор был разрушен. В акте научного спасения саркофаги с останками великих княгинь и цариц, в том числе и саркофаг Софии Палеолог, перенесли в подземную палату южной пристройки Архангельского собора, где они находятся и по сей день. Так византийская принцесса, и при жизни не нашедшая полного покоя в чужой стране, и после смерти продолжила своё вечное странствие.
София Палеолог, последняя византийская принцесса, сыграла в судьбе Московского государства роль, которую сложно переоценить. Она прибыла в Москву не с пустыми руками – в составе её пышного кортежа находилось наследство куда более ценное, чем золото и драгоценности: несколько сундуков, доверху набитых древними книгами и манускриптами. Эти свитки и фолианты стали зримым символом передачи культурной и духовной эстафеты от павшей Византийской империи молодому и набирающему силу Русскому государству.

Но её главный вклад был не в книгах, а в силе духа и политической воле. Историк Василий Татищев сохранил для нас яркую легенду, которая, даже будучи преданием, прекрасно характеризует влияние Софии на мужа, великого князя Ивана III.

Согласно этому свидетельству, ключевой момент русской истории –свержение монголо-татарского ига – произошёл не без прямого вмешательства Софии. Когда хан Ахмат прислал своих послов с требованием дани, на княжеском совете многие бояре, привыкшие к осторожности, советовали «умиротворить нечестивого дарами», чтобы избежать кровопролитной войны. Ситуация казалась тупиковой.

В этот критический момент слово взяла София. Горько расплакавшись от стыда и негодования, она с упрёком обратилась к супругу. Она, выросшая в тени гибели своей собственной империи от рук иноверцев, страстно убеждала Ивана III покончить с унизительными данническими отношениями. Она напомнила ему о его долге православного государя и о том, что лучше бороться за свободу, чем вечно платить позорную дань.

И её слова возымели действие. В 1480 году, как считается, во многом по «совету» и настойчивости супруги, Иван III вывел своё войско к берегам реки Угры, где стояла орда хана Ахмата. Произошло знаменитое «Стояние на Угре». Решающей битвы так и не случилось – противники стояли друг против друга на противоположных берегах, как две равные силы. Начавшиеся ранние морозы и отсутствие фуража деморализовали татарское войско. В итоге хан Ахмат был вынужден отдать приказ об отступлении.

Эти события стали точкой в долгой истории зависимости Руси от Орды. И в этой победе была и доля заслуги византийской царевны, которая привезла в Москву не только книги, но и идею суверенитета, достоинства и независимости православной державы, унаследованной от империи её великих предков.

Приезд Софии Палеолог стал для Москвы настоящим культурным прорывом. Византийская царевна, выросшая в атмосфере великолепного итальянского Ренессанса, не могла мириться с провинциальным обликом своей новой родины. Она стала главной покровительницей искусств и инициатором грандиозной перестройки Московского Кремля, превратив его из мощной, но грубоватой деревянной крепости в величественный каменный символ могучего государства.

Благодаря её связям и стараниям в далекую Московию потянулись лучшие умы и таланты Европы. По её личному приглашению и распоряжению из Италии, бывшей тогда центром культурной жизни, прибыла целая плеяда блестящих архитекторов. Эти мастера были не просто строителями, а настоящими звёздами своего дела:

Аристотель Фиораванти – инженер-универсал, сравнимый с Леонардо да Винчи.
Пьетро Антонио Солари и Марко Руффо – зодчие, создавшие светский шедевр.
Алевиз Новый (также известный как Апевиз Фрязин – мастер, привнесший изящные детали.

Именно их руками под руководством Софии был создан тот неповторимый архитектурный ансамбль Соборной площади Кремля, который мы знаем сегодня.

Под их руководством развернулось невиданное по размаху активное каменное строительство. Вместо дерева главные здания государства теперь возводились из белого камня и кирпича, символизируя прочность и величие власти.

Что же конкретно они построили?

Успенский собор (Аристотель Фиораванти) – главный храм России, где венчались на царство все монархи. Его простор и свет стали олицетворением новой эпохи.
Грановитая палата (Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари) – парадный тронный зал для приёмов иностранных послов, поражавший своим богатством и изяществом.
Благовещенский собор – домовая церковь великих князей, ставшая более уютной и красивой.
Архангельский собор (Алевиз Новый) – великолепная усыпальница правителей, завершившая ансамбль площади.

София Палеолог выступила не просто как заказчица, а как просвещённый меценат и градостроитель. Благодаря её воле и вкусу Москва буквально за несколько десятилетий преобразилась, унаследовав от Византии через Италию статус «Третьего Рима» не только на словах, но и в камне. Эти соборы и палаты до сих пор остаются зримым свидетельством её огромной роли в истории русской культуры.

При поддержке своей греческой супруги Ивану III удалось окончательно сбросить татарское иго и объединить рассеянные княжества русской земли в большое и сильное государство – прародителя современной России. При этом он добился, чтобы его государство стало преемником захваченной и разоренной Восточной Римской империи, что стало возможным благодаря браку с Софией Палеолог, единственной наследницей Византийской империи, от которой унаследованы и её символы, такие как двуглавый орёл и её влияние в тогдашнем православном мире. Русь была провозглашена «Третьим Римом», после Древнего Рима и Константинополя.
Московский герб с Георгием Победоносцем был объединен с двуглавым орлом – древним гербом Византии. Этим подчеркивалось, что Москва – наследница Византийской империи, Иван III – «царь всея Руси», Русская Церковь – преемница греческой. Под влиянием Софии церемониал великокняжеского двора приобрел невиданную ранее пышность, схожую с византийско-римской.
По словам великого русского историка В.О. Ключевского, Софии «нельзя отказать во влиянии на декоративную обстановку и закулисную жизнь Московского двора, на придворные интриги и личные отношения; но на политические дела она могла действовать только внушениями, вторившими тайным или смутным помыслам самого Ивана».

Путь Зои-Софии Палеолог из греческого Мистраса в католический Рим, а оттуда в средневековую Москву отражает распад одной цивилизации и восхождение новой.
Она же ввела ради женитьбы своего сына Василия III византийский обычай – смотр невест.

Иван IV родился 25 августа 1530 года в селе Коломенское под Москвой. Сын великого князя Василия III и Елены Глинской.
Иван IV вырос под сенью двух великих, но угасших империй. По отцу, Василию III, он был наследником Московских Рюриковичей, собирателей земель русских. Но куда более могущественный, почти мифический образ определял его самосознание – образ Византийской империи, принесённый его бабкой, Софьей Палеолог. Это наследие было не просто генеалогической строкой; оно стало идеологическим фундаментом его власти и бременем, под которым копилась его личная ярость.

Брак Ивана III и Софьи Палеолог был не просто династическим союзом. Это был акт наследования. После падения Константинополя в 1453 году Москва постепенно осознала себя последним оплотом православной веры – «Третьим Римом». Старец Филофей сформулировал это так: «Два Рима пали, а третий стоит, и четвертому не бывать».

Для маленького Ивана это означало одно: он – не просто великий князь. Он – Царь, преемник византийских императоров и, по сути, единственный в мире православный государь, «помазанник Божий». Эта идея была его духовным и политическим компасом.

Иван рано познал, что такое предательство и жестокость. Он стал правителем в 3 года, после смерти отца. Фактическая власть перешла к его матери, Елене Глинской, но и она скоропостижно скончалась, когда мальчику было 8 лет. Версию об её отравлении разделяют многие историки. С этого момента для Ивана начался ад.

Он стал свидетелем и жертвой жестокой борьбы боярских кланов – Шуйских, Бельских, Глинских. У него отнимали и убивали верных ему людей.

Резюме
Наследие Софьи Палеолог можно суммировать в трёх аспектах:

1.Имперская геральдика и символика власти:
   – С прибытием Софьи в Москву окончательно утвердился византийский двуглавый орёл как государственный герб. Это стало зримым воплощением концепции «Москва – Третий Рим», унаследовавшей преемственность от павшей Византийской империи.
   – При её дворе установился сложный церемониал и этикет, подчёркивавший сакральный статус великокняжеской власти.

2.Влияние на внешнюю и внутреннюю политику:
   – Софья способствовала укреплению самодержавной модели правления, поддерживая курс на централизацию власти и ослабление влияния удельных князей и боярства.
   – Через её дипломатические каналы поддерживались связи с европейскими дворами (Ватикан, Венеция, Священная Римская империя), что способствовало интеграции Руси в общеевропейскую политическую систему.

3.Формирование архитектурного ансамбля Московского Кремля
   – По её инициативе и при участии итальянских зодчих, приглашённых через её посредничество, началось масштабное каменное строительство в Кремле.

Глава 3. Эпоха железа и крови: Россия в кольце врагов

Иван IV, чье имя навсегда отмечено в летописях эпитетом «Грозный», от природы обладал умом, который и спустя столетия продолжает поражать исследователей. Его мыслительные способности выходили далеко за рамки обыденного правительственного кругозора, достигая масштабов, редко встречавшихся среди современных ему монархов.

Интеллект государя отличался необыкновенной остротой и проницательностью. Подобно опытному фехтовальщику, он молниеносно рассекал сложнейшие проблемы, отделяя главное от второстепенного, умея не только анализировать текущую ситуацию, но и предвосхищать развитие событий на много ходов вперед. Однако его мышление не было сухим и безжизненным калькулятором. Напротив, оно было согрето – или, точнее, опалено – мощной, почти стихийной эмоциональностью.
Это уникальное сочетание рождало феномен, редкий для правителей любой эпохи: искусство слова, превращённое в оружие власти. Иван Грозный был блестящим оратором и выдающимся писателем-публицистом. Его послания, полные сарказма, библейских аллюзий и яростной полемики, сегодня можно назвать шедеврами политической пропаганды. В его текстах сплетались воедино богословская эрудиция, тонкая ирония и бездонная ярость.

Он мог одним точным, отточенным словом возвысить соратника или уничтожить репутацию оппонента, словно обнажив перед всеми тайные изъяны его души. Его знаменитая переписка с беглым князем Курбским – это не просто исторический документ, а настоящая словесная дуэль, где перо острее шпаги. Таким образом, Иван IV был не просто государем, вершащим судьбы из тронного зала. Он был творцом и стратегом информационной войны, чьё слово становилось либо благословением, либо приговором, а его литературное наследие остаётся немым, но красноречивым свидетельством мощи и противоречивости его гения.

Даже Карамзин, тиражировавший образ Ивана IV как тирана, писал: «Иван имел разум превосходный, не чуждый образования и сведений, соединенный с необыкновенным даром слова, чтобы бесстыдно раболепствовать гнуснейшим похотям. Имея редкую память, знал наизусть Библию, историю Греческую, Римскую…» 

Уже в юности, в возрасте 17 – 20 лет, это сочетание ума и эмоциональной напряжённости делало его фигурой уникальной. Окружающие, привыкшие к иному стилю правления, буквально поражались интенсивности его внутренней жизни. Казалось, его сознание вбирало в себя непомерное количество впечатлений, а его ум перерабатывал такое количество сложных и смелых мыслей, до которых его предки-князья «не додумались бы и в зрелом возрасте». Он жил и мыслил с опережением своего времени, что одновременно было и его величайшим даром, и источником трагедии.

Эти качества делали его исключительно эффективным правителем в периоды трезвого расчёта. Иван Грозный проявил себя как тонкий и хитрый политик, мастерски игравший на противоречиях врагов. Он был искусным дипломатом, чьи послания могли быть и льстивыми, и угрожающими, достигая поставленных целей без единого выстрела. Наконец, он был крупным военным организатором, под его руководством проводились масштабные военные реформы и успешные кампании, значительно расширившие границы России.

В одном человеке сочетались глубина мысли философа, дар слова поэта, хитрость стратега и воля полководца. Однако эта мощь, лишённая внутреннего равновесия, стала тем горнилом, в котором ковалась как сила государства, так и его беды.

Но посмотрим, каково было его окружение в России. Что происходило в это время в Европе? Сколько и где погибло людей?

Окружение в России – настоящее «Змеиное гнездо».

После смерти его отца, Василия III, и матери, Елены Глинской, боярские кланы (Шуйские, Бельские, Глинские) устроили неприкрытую борьбу за влияние над малолетним государем и троном.

Детство при «опекунах»: бояре не просто советовали – они захватывали власть, сажали друг друга в тюрьмы, убивали и отравляли конкурентов прямо на глазах у ребёнка-государя. Например, князя Ивана Овчину-Телепнева-Оболенского, фаворита его матери, заморили голодом в тюрьме. Мальчик Иван был свидетелем унижений, жестокости и полного пренебрежения к своей царской особе. Это воспитало в нём параноидальную подозрительность и глубокую ненависть к боярской аристократии, которую он пронёс через всю жизнь. Для него бояре были не опорой трона, а стаей голодных волков.

В первые годы своего сознательного правления (конец 1540-х – 1550-е) Иван попытался опереться на кружок умных советников – так называемую «Избранную раду» (священник Сильвестр, Алексей Адашев, князь Андрей Курбский). Это период блестящих реформ (новый Судебник, создание стрелецкого войска, освоение Сибири). Однако очень скоро Иван стал воспринимать и их как ограничение своей единоличной власти. Конфликт привёл к падению Рады, казням и бегству Курбского к врагу – польскому королю. Это окончательно убедило Ивана в тотальной измене вокруг него.

Ответом на эту «измену» стала опричнина (1565 – 1572). Страна была разделена на «земщину» (которую оставили на управление боярам) и личный удел царя – «опричнину».

Иван Грозный правил в условиях, которые современная политология назвала бы «небезопасной средой».

Образ Ивана Грозного в массовом сознании часто сводится к одному-единственному эпитету – «кровавый». Эта тень лежит на нём так плотно, что за ней почти не разглядеть реального человека и правителя. Приговор истории звучит сурово: за 40 лет у власти он отправил на смерть, по разным оценкам, от трёх до четырёх тысяч человек. Цифра, безусловно, ужасающая.

Однако картина становится гораздо сложнее и трагичнее, если мы попытаемся увидеть её в полном контексте.

Во-первых, важно понимать, за что карала царская опала. XVI век был временем жестоким, и законы его были суровы. Большинство приговоров выносились не по прихоти, а за преступления, которые в ту эпоху считались тягчайшими. Государственная измена в условиях перманентной войны с мощными соседями (Польша, Литва, Крымское ханство, Швеция) была равносильна удару в спину всему государству. А преступления против веры и морали, такие как мужеложство, карались смертью по церковным уложениям по всей Европе – от Лиссабона до Москвы. Для своего времени Иван Грозный часто действовал в рамках чудовищной, но общепринятой правовой логики.

Но самый главный контраст, заставляющий переосмыслить масштаб «кровавости» русского царя, открывается, если мы посмотрим по сторонам – на его современников в «просвещённой» Европе в «век железа и крови».

Пока Иван Грозный правил в России (1533 – 1584), вёл свою мрачную борьбу с «изменой» внутри страны, его коллеги-монархи творили такое, что московские казни меркнут в сравнении.
Европа была не тихим уголком просвещения, а гигантским полем боя, где масштабы насилия и жестокости многократно превосходили русские ужасы.

Религиозные войны (Франция, Нидерланды, Священная Римская империя)

Во Франции Варфоломеевская ночь (1572 год). На фоне войн между католиками и гугенотами (протестантами) в Париже произошла одна из самых чудовищных резня в истории. За одни сутки было зверски убито от 5 000 до 30 000 гугенотов, собравшихся на свадьбу их лидера Генриха Наваррского. Трупы сбрасывали в Сену, убивали женщин, детей, стариков. Это был не спонтанный погром, а спланированная акция по уничтожению политических противников с санкции короля. Убийства по признаку веры. По жестокости и концентрации зверств за один день «Варфоломеевская ночь» превосходит даже новгородский погром.

В Нидерландах восстание против Испании началось в 1566 году. Герцог Альба, назначенный испанским королем для подавления восстания, учредил «Совет по делам о мятежах» (прозванный «Кровавым советом»). За 6 лет он казнил около 18 000 человек. Методы казней были ужасающими: массовые повешения, сожжения заживо, четвертования. Это была целенаправленная кампания террора для подавления воли целого народа.

Испанская и римская инквизиция в это время была на пике могущества. Сожжения «еретиков» на кострах (аутодафе) были публичными зрелищами, собиравшими толпы горожан. Казни проводились с санкции высшей власти и при активном участии церкви. Количество жертв исчисляется десятками тысяч по всей Европе за XVI век.

Колониальные завоевания. В это же время испанские конкистадоры уничтожали целые цивилизации в Новом Свете. Завоевание империй ацтеков и инков сопровождалось массовыми убийствами, уничтожением городов и гибелью миллионов людей от завезенных болезней. По масштабам это был геноцид планетарного уровня.

Резюме: Иван Грозный в контексте «века железа и крови»

1.Дитя своей эпохи. Оценка правления Ивана Грозного не может быть вырвана из исторического контекста XVI столетия – периода, который по праву называют «веком железа и крови». Методы управления, которые современному человеку кажутся чрезмерно суровыми, были во многом порождением своего времени. Жестокость была универсальным языком власти, а религиозные войны, инквизиция и колониальное насилие являлись обыденной практикой. Пока Иван Грозный укреплял централизованное государство, его современники – европейские монархи – топили в крови целые регионы и континенты, превосходя масштабами репрессий внутри своих стран и за их пределами.

2.Масштаб в перспективе. На фоне Варфоломеевской ночи во Франции, «Кровавого совета» герцога Альбы в Нидерландах, костров инквизиции и истребления коренного населения Нового Света, внутренняя политика русского царя теряет ореол уникальной, беспрецедентной аномалии. Она предстает одной из многих трагических, но характерных для той эпохи страниц. Это не оправдание конкретных действий, а признание суровой закономерности: XVI век был эпохой, когда террор стал инструментом государственного строительства по всей Европе, и Россия в этом отношении была частью общеевропейской тенденции, а не исключением из нее.

Глава 4. Роль Ивана IV Васильевича в истории

Иван IV Васильевич – первый русский царь, правивший с 1533 по 1584 год. Его правление стало важным этапом в истории России, когда государство начало приобретать черты централизованной монархии. Иван Грозный оставил значительный след в политической, социальной и культурной жизни страны. Этот раздел посвящен анализу роли Ивана Грозного в становлении Государства Российского.
Иван IV родился в 1530 году и стал великим князем Московским после смерти своего отца Василия III в 1533 году. Первоначально власть находилась в руках боярской думы, но в 1547 году Иван официально принял титул царя, став первым русским правителем, который использовал этот титул. Это событие символизировало усиление центральной власти и стремление к независимости от Золотой Орды.

Реформы Ивана Грозного
Одним из ключевых аспектов правления Ивана Грозного были реформы, направленные на укрепление государственной власти и централизацию управления. Важнейшими среди них стали следующие:

1. Военная реформа: Создание стрелецкого войска – первого постоянного регулярного войска в России. Стрелецкое войско было хорошо вооружено и обучено, что значительно повысило боеспособность армии.
   
2. Судебная реформа: Введение Судебника 1550 года, который систематизировал законодательство и установил единые правила судопроизводства на всей территории государства.

3. Земская реформа: Проведение земских соборов, которые играли важную роль в управлении государством и способствовали развитию местного самоуправления.

4. Церковная реформа: Собор 1551 года (Стоглавый собор), который утвердил единые церковные каноны и укрепил положение церкви в государстве.

Эти реформы позволили укрепить центральную власть и создать основы для дальнейшего развития государства.

Опричнина – один из наиболее известных и противоречивых периодов правления Ивана Грозного. Она была введена в 1565 году и представляла собой систему чрезвычайных мер, направленных на подавление боярского сопротивления и укрепление личной власти царя. Опричники получали земли и привилегии, а их противники подвергались репрессиям и конфискации имущества. Опричнина привела к значительному усилению самодержавия, но одновременно вызвала массовые репрессии и разрушения, что негативно сказалось на экономике и обществе.

Внешнеполитическая деятельность Ивана Грозного была направлена на расширение границ государства и укрепление международного положения России. Основные направления внешней политики включали:

1. Ливонская война (1558–1583 годы): Попытка завоевать выход к Балтийскому морю через Ливонию. Несмотря на первоначальные успехи, война закончилась поражением России, что показало слабость её военной организации.

2. Казанские походы: В 1552 году Иван Грозный успешно завоевал Казанское ханство, что открыло путь для дальнейшей экспансии на восток и укрепления позиций России в Поволжье.

3. Сибирские походы: Начало освоения Сибири связано с деятельностью Ермака Тимофеевича, который возглавил казачьи отряды, завоевавшие Сибирское ханство в конце XVI века.

Правление Ивана Грозного оставило глубокий след в истории России. С одной стороны, его реформы способствовали укреплению центральной власти и созданию основ для дальнейшего развития государства. С другой стороны, жестокие методы правления, особенно в период опричнины, привели к значительным внутренним потрясениям и ослаблению страны.

Он сыграл ключевую роль в становлении Государства Российского, заложив основы для будущего превращения Москвы в мощную империю.

Иван Грозный был сложной и противоречивой фигурой в русской истории. Его правление характеризовалось как значительными достижениями, так и трагическими ошибками. Однако именно в этот период Россия начала обретать черты современного государства, что делает его одним из важнейших этапов в процессе формирования национальной идентичности и государственности.

Культурное развитие: правление Ивана Грозного также связано с развитием культуры и науки в России, популяризацией грамотности и искусства.

В летнюю пору 1570 года царский кортеж, поднимая тучи дорожной пыли, приблизился к стенам Устюга. Город, стоявший на стремительном слиянии двух рек – Сухоны и Юга, открылся взору государя во всей своей северной мощи и красе. Белокаменные храмы, отражавшиеся в темной воде, шумные пристани, груженые сибирской пушниной и вологодским полотном, и особая, деловая и крепкая атмосфера – всё это составляло портрет города, который был не просто крепостью, а живым узлом русской торговли и колонизации.

Иван Грозный, человек с даром провидения, обостренным до паранойи, вероятно, почувствовал в Устюге нечто большее, чем просто богатый посад. Какое чутьё подсказало ему, что этот город будет Великим? Что он разглядел за его бревенчатыми стенами? Возможно, он увидел в нём «окно» не в Европу, а в Азию – форпост, откуда начнется неудержимый поток русских землепроходцев в Сибирь. Он определил Устюг в число своих личных владений – опричных городов, и именно по его воле в конце XVI века к названию города навечно приросло гордое слово – «Великий».

Но не только стратегическим расчетом жил государь. Его визит в Устюг окутан легендами, и самая яркая из них связана с чудотворной иконой, хранившейся в городском соборе, – «Устюжское Благовещение». Говорили, что царь, известный своей глубокой, хотя и мрачной, религиозностью, был потрясен древним образом. По его личному приказу святыня была с великими почестями препровождена в Москву. Этот поступок был не просто жестом благочестия; это был важнейший символический жест объединительной политики.

Царь-реформатор, стремившийся собрать под своей властью все уделы, собирал под сень столичных храмов и духовные святыни со всех уголков Руси. «Устюжское Благовещение» заняло место в самом сердце государства – в иконостасе Успенского собора Московского Кремля, где венчались на царство все русские самодержцы. Этим жестом Иван Грозный как бы вписывал северный Устюг в сакральное пространство общерусской истории.

Значение иконы для него было столь велико, что он заказал с неё точные списки для самых важных соборов. Один из них украсил иконостас Архангельского собора – великокняжеской и царской усыпальницы, где спустя годы, в 1584 году, нашел свой последний приют и сам Грозный. Другой список, по его же указу и на его средства, был помещен в иконостас Успенского собора Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, главной православной обители России, которую он отстраивал в честь своих величайших побед – покорения Казанского и Астраханского ханств.

Так через судьбу одной иконы проступает целая эпоха. Великий Устюг стал символом грядущего расширения России на Восток, а «Устюжское Благовещение» – духовным знаменем, под которым это расширение совершалось. И в центре этой грандиозной панорамы стоял он – сложный, противоречивый, «грозный» государь, чьё чутьё на силу земли русской и её святыни было поистине царским.

Он был одним из самых образованных людей своего времени, обладал феноменальной памятью и богословской эрудицией. Он – автор многочисленных посланий, музыки и текста службы праздника Владимирской Богоматери, канона Архангелу Михаилу. Царь способствовал организации книгопечатания в Москве и строительству храма Василия Блаженного на Красной площади.

Наиболее значительным событием в истории русского просвещения в середине XVI века стало начало книгопечатания в Москве. Инициаторами его стали Иван Грозный и митрополит Макарий, которые хотели с помощью книгопечатания распространять церковные книги для укрепления авторитета религии и церкви. Иван IV Грозный повелел в 1553 году основать Московский печатный двор. Царь пригласил мастеров книжного ремесла из Европы. Иван Фёдоров долго был у них подмастерьем, упорно и тщательно перенимал основы и тонкости книгопечатания. Книгопечатание в России началось 1 марта 1564 года, когда была напечатана первая книга – «Апостол». «Апостол» – богослужебная книга, сборник текстов из Нового Завета, рассказывающих о деяниях и посланиях святых апостолов.
По указу царя от 1568 г. первопечатник отправился в Великое Княжество Литовское, в Московию он больше не вернулся. Иван Фёдоров писал, что его ненавидели и делали ему пакости не сам царь, а его окружение, церковнослужители и агрессивно настроенная местная знать, считавшая книгопечатание ремеслом не от Бога.

Д. С. Лихачёв в своей работе «Иван Грозный – писатель» писал: «Он горячо отстаивает свои убеждения и всю свою политическую деятельность, и в его посланиях чувствуется та же вера в силу убеждения, в силу мысли, которая отличала и его корреспондентов. Грозный – политический деятель, тщательно доказывающий разумность и правильность своих поступков, стремящийся действовать силой убеждения не в меньшей степени, чем силой закона и приказа. И в его писательской деятельности не меньше, чем в его деятельности государственной, сказалась его исключительная талантливость».
В другой своей работе «Сочинения царя Ивана Васильевича Грозного» он отмечал: «… Речь Грозного поразительно конкретна и образна. Свои рассуждения он подкрепляет примерами, случаями из своей жизни или зрительно наглядными картинами».
Народ того времени сохранил преимущественно положительную оценку деятельности Ивана Грозного.

Даже Н.М. Карамзин, называя Ивана IV не иначе как Мучитель и Тиран (том 9 глава 7), отмечал, что «народ в течение веков видел Казань, Астрахань, Сибирь как живые монументы Царя-Завоевателя, именует его только Грозным более в хвалу, нежели в укоризну».  К Карамзину мы ещё вернёмся в следующих главах.

На протяжении всего периода своего правления Дом Романовых выстраивал сложную и неоднозначную линию в отношении фигуры Ивана Грозного. Официальная, укорененная в государственной идеологии и духовно-исторической традиции, позиция заключалась в том, чтобы признавать в нём прежде всего великого собирателя и устроителя Земли Русской.

Согласно этой точке зрения, масштабные заслуги первого венчанного царя были столь фундаментальны, что его личные ошибки и нравственные падения отходили на второй план, не в силах затмить общую картину его царствования. В фокусе внимания оказывались не человеческие слабости государя, а его историческая миссия: превращение раздробленных княжеств в мощное, централизованное государство, значительное расширение его границ и укрепление международного престижа.

В официальной трактовке Иван IV представал не как «кровавый тиран», а как трагический и суровый правитель, чья железная воля была направлена на созидание державы, пусть даже ценой суровых и жестоких мер против бояр и знати. Его грехи воспринимались как неизбежная тень, отбрасываемая величием его свершений, – печальная, но не отменяющая самой сути его колоссального вклада в становление Российской империи. Эта позиция позволяла династии, с одной стороны, чтить основателя царского титула, а с другой – дистанцироваться от самых мрачных аспектов его наследия, списывая их на суровость эпохи и бремя абсолютной власти.
Умер Иван Грозный 18 марта 1584 году за шахматной доской.

Резюме: Роль Ивана Грозного в становлении Российского государства
1.Масштабные государственные реформы. Иван Грозный провел комплексную административную и военную реформу, создав первую в истории России регулярную армию – стрелецкое войско. Его Судебник 1550 года стал фундаментом единой правовой системы, а земская реформа заложила основы местного самоуправления, заменив систему кормлений.

2.Укрепление и расширение территорий. В правление Ивана IV продолжилось активное строительство городов-крепостей, обеспечивавших безопасность границ и способствовавших хозяйственному освоению новых земель, в том числе, таких стратегически важных центров, как Орёл, Уфа и Чебоксары, что позволило укрепить рубежи государства.
Всего за время правления Ивана IV было основано 155 новых городов и крепостей.

3.Развитие книгопечатания и просвещения. При Иване Грозном в России появилось первое государственное типографское предприятие, где Иван Фёдоров и Пётр Мстиславец издали «Апостол» – первую точно датированную печатную книгу. Это положило начало систематическому книгопечатанию, сделав знания более доступными.

4.Расцвет культуры и искусства. Правление Грозного ознаменовалось значительным культурным подъёмом: строились выдающиеся архитектурные памятники (собор Василия Блаженного), развивалось летописание, иконопись и прикладное искусство. При дворе создавались литературные произведения, включая сочинения самого царя, что свидетельствует о внимании к развитию образования и искусств.

Несмотря на спорные аспекты своего правления, Иван IV осуществил глубокую системную модернизацию страны, заложив основы для последующего развития России как мощного централизованного государства.

Часть III. Суд: Обвинители и их улики
Глава 5. Андрей Курбский

Андрей Михайлович Курбский родился около 1528 года в семье знатного боярина Михаила Михайловича Курбского. С раннего возраста он проявлял интерес к наукам и литературе, получив хорошее образование. Уже в юности Андрей Курбский начал свою военную карьеру, участвуя в различных походах и сражениях.

Одним из наиболее значимых эпизодов его военной службы стала Ливонская война (1558–1583), где он вначале командовал войсками московского князя. Однако отношения между Курбским и Иваном Грозным постепенно ухудшались, особенно после введения опричнины в 1565 году. Опричнина была системой террора и репрессий, направленной против боярства и духовенства, что вызвало недовольство среди многих представителей знати, включая Курбского.
В 1564 году князь Андрей Курбский, доверенное лицо Ивана Грозного, совершил неслыханное предательство. Тайно бежав из Дерпта и бросив жену с малолетним сыном на произвол судьбы, он переметнулся к литовцам. Этот шаг был не просто бегством от опалы, а осознанным переходом на сторону врага: Курбский не просто изменил государю, но и возглавил вражеские отряды, идя войной на собственный народ.

За доблестную службу Курбского в рядах польской армии король Сигизмунд Август пожаловал город Ковель. Сами понимаете, что служить новым покровителям надо было верой и правдой.

Стремясь оправдать свою измену, князь направил царю гневное письмо, где, прикрываясь «горькой обидой», пытался выставить себя жертвой, взвалив вину на «тиранство» Иоанна. Это послание стало классическим образцом информационной войны XVI века, целью которой была не просто самозащита, а создание идеологического оправдания своего поступка и дискредитация русского царя в глазах мира.
Ответ Грозного, полный сарказма и библейских цитат, был выдержан в ином ключе – не оправдания, а обличения. Царь обвинял Курбского в самом страшном – в отступничестве от Бога.
Царь ответил изменнику так: «…Ты же ради тела погубил душу, презрел нетленную славу ради быстротекущей и, на человека разъярившись, на Бога восстал. Пойми же, несчастный, с какой высоты в какую пропасть ты низвергся душой и телом!

…Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, то почему же испугался безвинно погибнуть, ибо это не смерть, а дар благой? В конце концов, всё равно умрёшь.

…Почему ты презрел слова апостола Павла, который сказал: «Всякая душа да повинуется владыке, власть имущему; нет власти кроме как от Бога: тот, кто противится власти, противится Божьему повелению»? Посмотри на это и вдумайся: кто противится власти – противится Богу; а кто противится Богу – тот именуется отступником, а это наихудшее из согрешений. А ведь сказано это обо всякой власти, даже о власти, добытой кровью и войнами. Вдумайся в сказанное, ведь мы не насилием добыли царства, тем более поэтому, кто противится такой власти – противится Богу.
 
…Но это уже воля Господня, если придётся пострадать, творя добро. Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и заслужить мученический венец?»

Князь Курбский вменял царю в вину казни многих невиновных, в числе которых были видные чиновники и опытные военачальники. В ответ Иван Грозный писал:
«…Чтобы охотиться на зайцев, нужно множество псов, чтобы побеждать врагов – множество воинов: кто же, имея разум, будет без причины казнить своих подданных!»

Так же он апеллировал к божественной природе самодержавной власти. Царь ссылался на послание апостола Иуды, доказывая своё право сурово карать изменников и преступников, дабы «спасать их страхом». Он был убеждён, что их «злонамеренные заговоры» способны ввергнуть страну в хаос междоусобиц. По его словам, суть царской власти заключается в том, чтобы «управлять с помощью страха, запретов и обуздания». Иван IV Васильевич был строгим приверженцем единовластия. В первом же послании царь писал:
«…Так же неприемлемо и ваше желание править теми городами и областями, где вы находитесь. Ты сам своими бесчестными очами видел, какое разорение было на Руси, когда в каждом городе были свои начальники и правители, и потому можешь понять, что это такое…»
(Выдержки из письма взяты из переписки Андрея Курбского с Иваном Грозным. Библиотека литературы Древней Руси. Том 11). Письма есть в интернете, их можно почитать. Первое полное письмо Ивана Грозного Курбскому приведено в приложении.

Андрей Курбский, оказавшись в эмиграции, создал свой главный труд – «Историю о великом князе Московском». Многие современные исследователи сходятся во мнении, что это сочинение было откровенным политическим заказом, призванным дискредитировать Ивана Грозного как потенциального претендента на польский престол в 1573 году. Вся «История» подчинена этой единой цели: будь то личная месть или стремление выслужиться перед новыми покровителями. Курбский писал не объективную хронику царствования, а тенденциозный памфлет, стремившийся объяснить и оправдать метаморфозу Ивана из «государя-реформатора» в «кровожадного тирана».

Находясь в стане врага, князь методично перечислял казнённых бояр, создавая из них подобие лика святых мучеников, невинно пострадавших от царского произвола. Он сознательно замалчивал их реальные проступки и участие в заговорах, выстраивая картину ничем не спровоцированного террора.

Его сочинение стало не просто мемуарами обиженного вельможи, а мощным идеологическим оружием в гибридной войне XVI века, последствия которой ощущаются в исторической науке до сих пор.

Резюме
1.Письма Курбского стали классическим образцом информационной войны XVI века. Их цель была не просто оправдаться, а возвысить свое предательство в глазах Европы и потомков, создав образ Ивана как безумного тирана, вынудившего верного слугу на отчаянный шаг.
2. Именно Курбский, как один из первых и самых яростных клеветников, заложил в своих письмах многие мифы о жестокости царя, которые потом некритично воспринимались историками. Поэтому, когда мы читаем у поздних авторов о злодеяниях Ивана, стоит задаться вопросом: а не восходят ли эти сведения к сводкам информационной войны, которую вёл против Москвы опальный князь-перебежчик?
 3.Курбский является ненадёжным свидетелем тех лет просто потому, что жил на территории другого государства, враждебного России, и воевал против русских.

Глава 6. Николай Карамзин и сила художественного слова.

Николай Михайлович Карамзин – один из выдающихся русских историков, писатель и публицист конца XVIII – начала XIX века. Его фундаментальное произведение «История государства Российского» стало первым систематическим изложением истории России от древнейших времен до Смутного времени. Одним из ключевых персонажей его труда является царь Иван IV Васильевич, известный также как Иван Грозный. Для написания главы об Иване Грозном Карамзину пришлось использовать разнообразные источники
в основном иноземные.
Современные историки «Историю государства Российского» Николая Карамзина называют обобщающим трудом по истории России.
 
Работа Карамзина вызвала критику. Некоторые историки отмечали, что «История» – художественное произведение, а не исторический труд. Да и сам Николай Михайлович называл свой труд – поэмой.

Николай Михайлович Карамзин называет царя не иначе как тираном, мучителем, призраком Великого монарха – и всё это по иностранным источникам и собственному воображению.

Однако, как жёстко ни писал о царе, но пройти мимо добрых дел не мог. 
Из «Истории», том 9, глава7.
Текст привожу дословно:
«Так Иван имел разум превосходный, не чуждый образования и сведений, соединенный с необыкновенным даром слова, чтобы бесстыдно раболепствовать гнуснейшим похотям. Имея редкую память, знал наизусть Библию, историю Греческую, Римскую, нашего отечества, чтобы нелепо толковать их в пользу тиранства; хвалился твердостию и властию над собою, умея громко смеяться в часы страха и беспокойства внутреннего…

Но отдадим справедливость и тирану: Иван в самых крайностях зла является как бы призраком Великого Монарха, ревностный, неутомимый, часто проницательный в государственной деятельности; хотя любив всегда равнять себя в доблести с Александром Македонским, не имел ни тени мужества в душе, но остался завоевателем; в политике внешней неуклонно следовал великим намерениям своего деда; любил правду в судах, сам нередко разбирал тяжбы, выслушивал жалобы, читал всякую бумагу, решал немедленно; казнил утеснителей народа, сановников бессовестных, лихоимцев, телесно и стыдом (рядил их в великолепную одежду, сажал на колесницу и приказывал живодерам возить из улицы в улицу); не терпел гнусного пьянства (только на Святой Неделе и в Рождество Христово дозволялось народу веселиться в кабаках; пьяных во всякое иное время отсылали в темницу). Не любя смелой укоризны, Иван не любил иногда и грубой лести: представим доказательство. Воеводы, Князья Иосиф Щербатый и Юрий Борятинский, выкупленные Царем из Литовского плена, удостоились его милости, даров и чести с ним обедать. Он расспрашивал их о Литве: Щербатый говорил истину; Борятинский лгал бессовестно, уверяя, что Король не имеет ни войска, ни крепостей и трепещет Иванова имени. "Бедный Король! - сказал тихо Царь, кивая головою: - как ты мне жалок!" и вдруг, схватив посох, изломал его в мелкие щепы о Борятинского, приговаривая: "вот тебе, бесстыдному, за грубую ложь!" - Иван славился благоразумною терпимостию Вер (за исключением одной Иудейской); хотя, дозволив Лютеранам и Кальвинистам иметь в Москве церковь, лет через пять велел сжечь ту и другую (опасаясь ли соблазна, слыша ли о неудовольствии народа?): однако ж не мешал им собираться для богослужения в домах у Пасторов; любил спорить с учеными Немцами о Законе и сносил противоречия: так (в 1570 году) имел он в Кремлевском дворце торжественное прение с Лютеранским богословом Роцитою, уличая его в ереси: Роцита сидел пред ним на возвышенном месте, устланном богатыми коврами; говорил смело, оправдывал Догматы Аугсбургского исповедания, удостоился знаков Царского благоволения и написал книгу о сей любопытной беседе. Немецкий проповедник Каспар, желая угодить Ивану, крестился в Москве по обрядам нашей церкви и вместе с ним, к досаде своих единоземцев, шутил над Лютером; но никто из них не жаловался на притеснение. Они жили спокойно в Москве, в новой Немецкой Слободе, на берегу Яузы, обогащаясь ремеслами и художествами. Иван изъявлял уважение к Искусствам и Наукам, лаская иноземцев просвещенных: не основал академий, но способствовал народному образованию размножением школ церковных, где и миряне учились грамоте, закону, даже Истории, особенно готовясь быть людьми приказными, к стыду Бояр, которые еще не все умели тогда писать. - Наконец Иван знаменит в истории как законодавец и государственный образователь.

К достохвальным деяниям сего Царствования принадлежит еще строение многих новых городов для безопасности наших пределов. Кроме Лаишева, Чебоксар, Козмодемьянска, Волхова, Орла и других крепостей, о коих мы упоминали. Иван основал Донков, Епифань, Венев, Чернь, Кокшажск, Тетюши, Алатырь, Арзамас. Но воздвигая красивые твердыни в лесах и в степях…

Стены новых крепостей были деревянные, насыпанные внутри землею с песком, или крепко сплетенные из хвороста; а каменные единственно в столице, Александровской Слободе, Туле, Коломне, Зарайске, Старице, Ярославле, Нижнем, Белозерске, Порхове, Новегороде, Пскове.

В Новогородском Таможенном уставе 1571 года сказано, что со всех товаров, ввозимых иноземными гостями и ценимых людьми присяжными, казна берет семь денег на рубль: купцы же Российские платили 4, а Новогородские 1 деньги: с мяса, скота, рыбы, икры, меду, соли (Немецкой и морянки), луку, орехов, яблок, кроме особенного сбора с телег, судов, саней. За ввозимые металлы драгоценные платили, как и за все иное; а вывоз их считался преступлением. Достойно замечания, что и Государевы товары не освобождались от пошлины. Утайка наказывалась тяжкою пенею.

В заключение скажем, что добрая слава Иванова пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими; но имя Иваново блистало на Судебнике и напоминало приобретение трех Царств Могольских: доказательства дел ужасных лежали в книгохранилищах, а народ в течение веков видел Казань, Астрахань, Сибирь как живые монументы Царя-Завоевателя; чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования; отвергнул или забыл название Мучителя, данное ему современниками, и по темным слухам о жестокости Ивановой доныне именует его только Грозным, не различая внука с дедом, так названным древнею Россиею более в хвалу, нежели в укоризну. История злопамятнее народа!»
_______   
 
Карамзин, как видели, сокрушался, что народ отвергнул название Мучителя, данное ему современниками. Однако эти «современники» были предателями и иноземцами, которые преследовали свои политические интересы.   

Проследим один эпизод из жизни Ивана Грозного – сведения о публичном покаянии молодого царя в 1547 году.

Это покаяние отличалось такой подлинной искренностью и глубиной, что царь без всякого лукавства предстал перед своим народом и с душевной болью публично признался в собственных грехах – ошибках своей молодости и неопытности, а главное – в греховности всей системы государственного управления.

Сначала на церковном соборе, в кругу высших священнослужителей, а затем и на Лобном месте перед толпами людей, специально собранных со всех уголков страны, он совершил этот беспрецедентный акт смирения. Царь просил прощения за всё содеянное зло и своей волей принудил к публичному покаянию бояр и чиновников – то есть всё правительство того времени.

По своей сути, это был акт общенационального покаяния, где через фигуру молодого государя раскаивалось само Российское государство, признавая коллективную ответственность за беззакония.

Совершенно естественно, что это событие произвело на современников ошеломляющее и неизгладимое впечатление. Под его непосредственным влиянием была создана даже фресковая роспись царской Золотой палаты, ставшая зримым памятником этому духовному перелому.

Примечательно, что этой глубокой и многогранной картины царского покаяния мы не найдем в труде Николая Карамзина, который предпочел сделать акцент на иных, более мрачных аспектах правления Ивана IV, которые рассмотрим в следующей главе.

Резюме

1.Вопрос источников. Фундаментальный труд Николая Карамзина, во многом сформировавший канонический образ Ивана Грозного, опирался на тенденциозную источниковую базу. За неимением полноценных отечественных архивов историк был вынужден активно использовать записки иностранцев – дипломатов, наёмников и путешественников, зачастую предвзятых, малограмотных в вопросах русской жизни или даже никогда не бывавших в России. Это предопределило проевропейский и зачастую критический угол зрения.

2.Народная память против литературного образа. Несмотря на мрачную картину, нарисованную в официальной историографии, в народной памяти сохранился иной образ государя. Добрая слава Ивана IV как защитника земли Русской, грозного для врагов и бояр-обидчиков, пережила и успешно сопротивлялась его «худой славе», насаждавшейся образованными классами-иностранцами.

3.Создание культурного мифа. В результате именно карамзинская версия, художественно мощная и морально ясная, стала доминирующей. Карамзин не просто описал, а по сути растиражировал и канонизировал образ Ивана Грозного как классического восточного диктатора и душегубца-мучителя. Этот литературно-публицистический труд надолго затмил в массовом сознании многогранность правителя-реформатора, стратега и одного из самых образованных людей своей эпохи.

Глава 7.  Кисть против царя: картина Репина как приговор общественности

Илья Ефимович Репин – один из величайших русских художников XIX века, чьи работы до сих пор остаются яркими примерами реализма в живописи. Его творчество наполнено глубокими социальными и историческими мотивами, отражающими дух эпохи. Одной из наиболее известных картин мастера является полотно «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года», также известное как «Иван Грозный убивает своего сына». Эта работа стала символом драматической сцены, проникнутой эмоциями и трагизмом.

Картина была написана Ильей Репиным в 1885 году. Вдохновением для художника послужила история, написанная Н.М. Карамзиным, о взаимоотношении Ивана IV Васильевича и его старшего сына Ивана Ивановича.

Эту яркую сцену я приведу дословно из книги Карамзина «История государства Российского», том 9, глава 5.
«Во время переговоров о мире страдая за Россию, читая горесть и на лицах Бояр – слыша, может быть, и всеобщий ропот – Царевич исполнился ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: «Мятежник! Ты вместе с Боярами хочешь свергнуть меня с престола!» и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать ее: Царь дал ему несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им Царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровию. Тут исчезла ярость Иоаннова. Побледнев от ужаса, в трепете, в исступлении он воскликнул: «Я убил сына!» и кинулся обнимать, целовать его; удерживал кровь, текущую из глубокой язвы; плакал, рыдал, звал лекарей; молил Бога о милосердии, сына о прощении. Но Суд Небесный совершился!.. Царевич, лобызая руки отца, нежно изъявлял ему любовь и сострадание; убеждал его не предаваться отчаянию; сказал, что умирает верным сыном и подданным... жил четыре дни и скончался 19 Ноября в ужасной Слободе Александровской…»

Этот текст Карамзин написал в доказательство, что Иван Грозный – тиран и детоубийца. В своей «Истории государства Российского» историк скомпилировал версию гибели царевича Ивана, опираясь на Псковскую летопись. Летописец так пояснял произошедшее в Александровой слободе: «Глаголют, яко сына своего царевича Ивана того ради остием поколол, что тот ему учал говорити о выручении града Пскова». И никакой крови. Запись сделана по слухам («глаголют»).
А фразу, якобы сказанную при этом царём, Карамзин добавил в своё сочинение по собственной инициативе, творческому воображению или со слов иноземцев, которые не являлись свидетелями этой сцены.

Вдохновленный этим текстом, Илья Репин пишет свою знаменитую картину.
Созданный Репиным образ цареубийства представляет собой, безусловно, мощный художественный манифест, однако он остаётся именно литературной интерпретацией, а не документальной фиксацией исторического факта. Однако в умах общественности чётко отложилась связка: Иван Грозный убивает сына.

Судьбоносная ирония заключалась в том, что для полотна об убийстве Репин пригласил людей, чьи судьбы были ему хорошо знакомы. Роль грозного царя исполнил художник Григорий Мясоедов, а роль его несчастного сына – писатель Всеволод Гаршин. Внешность последнего приводила Репина в восхищение: «Гаршин красив, словно красная девица, но в его лице – печать обречённости. Именно то, что требуется: кажется, будто этот человек предназначен для скорой гибели». Это наблюдение оказалось пророческим: вскоре Гаршин, мучимый психическим недугом, свел счеты с жизнью, шагнув в лестничный пролёт.

Отношение к картине было неоднозначным.

Бытует мнение, что здоровье художника пошатнулось из-за многолетней работы над полотном – рука уставала от неудобной позы и отсохла. Однако множество музыкантов и живописцев сохраняют профессиональное здоровье до преклонных лет. Возможно, причина кроется в ином: не в физическом напряжении, а в тяжести морального выбора, который делает художник, возводя художественный вымысел в ранг исторической истины.

Картина «Иван Грозный и сын его Иван» продолжает влиять на умы, занимая почётное место в Третьяковской галерее. Но что, если мы зададимся простым вопросом: а был ли сам факт убийства? Современные историко-антропологические исследования, включая анализ останков царевича Ивана, указывают на отравление как вероятную причину его смерти. Примечательно, что отравление стало роковым и для других близких государя – его первой жены Анастасии и матери Елены Глинской, что рисует иную, куда более сложную картину придворных интриг.

При этом после кончины Иван Грозный нередко изображался с нимбом – как государь, чьи заслуги перед страной были признаны церковью того времени:
– фреска царя Иоанна в Грановитой палате Московского Кремля (XIX в. по образцу XVI в.);
– моление царя Иоанна Грозного с сыновьями Феодором и Димитрием перед иконой Владимирской Божией Матери (XVI в.);
– фреска «Царь Иоанн» в Спасо-Преображенском соборе Новоспасского монастыря (XIX в. по образцу XVII в.).
Так в церкви изображали святых.

И возникает горькая ирония: знаменитое полотно, по сути, стало клеветой на царя, что, быть может, и нашло своё символическое отражение в личной трагедии художника.

Не случайно именно на эту картину неоднократно покушались люди с неустойчивой психикой – её разрушительный пафос находит отклик в смятенном сознании.

История знаменитого полотна Репина омрачена двумя актами насилия, которые словно отражают ярость, запечатленную на самом холсте.

Атака 1913 года: вандализм как моральный протест. 
В январе 1913 года молодой иконописец-старообрядец Абрам Балашов, находясь в состоянии глубокого душевного потрясения от изображенного на полотне, совершил акт вандализма. С криками «Довольно крови, довольно смертей!» он трижды ударил ножом по картине, нанеся серьезные повреждения в области лиц обоих персонажей. Эта история получила трагическое продолжение: по распространенной версии, хранитель Третьяковской галереи, художник Георгий Хруслов, не перенес известия о порче шедевра и покончил с собой, бросившись под поезд.

Повторное нападение в 2018 году: осознанное разрушение. 
Спустя более века, в мае 2018 года, картина вновь стала мишенью. На этот раз нападавшим оказался 37-летний безработный Игорь Подпорин. Схватив металлическую стойку ограждения, он нанес ею несколько мощных ударов по защитному стеклу и самому холсту. Вандала немедленно задержали. Последующая судебно-психиатрическая экспертиза признала Подпорина вменяемым, и в 2019 году суд приговорил его к 2,5 годам лишения свободы. Учтя время, проведенное в СИЗО, он вышел на свободу уже в 2020 году.

Эти два инцидента, разделенные целым столетием, демонстрируют, как мощное, но спорное произведение искусства продолжает провоцировать крайне разрушительную реакцию, становясь своего рода мишенью для накопленной в обществе агрессии.

Сейчас многострадальное полотно Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», пережившее шесть лет реставрации, наконец-то обрело вечный приют в Третьяковской галерее в Лаврушинском переулке. Кажется, сама картина, несущая в себе столь деструктивный эмоциональный заряд, нашла, наконец, покой и больше никогда не покинет своего зала. Музейные специалисты, словно предвидя её бурную судьбу, поместили шедевр в зале Репина в специальную климатическую антивандальную капсулу, намертво прикреплённую к стене. Теперь это творение отечественной живописи будет вечно пребывать на одном месте, защищённое от внешних угроз и собственной мрачной ауры.

Созданный когда-то образ Ивана Грозного – «детоубийцы», берущий начало в тенденциозных повествованиях перебежчика Курбского и Карамзина, продолжает жить собственной жизнью, подменяя историческую правду эмоциональным шоком и закрепляя в массовом сознании миф, уже давно опровергнутый наукой.

Резюме: Художественный миф как исторический приговор

1.Трансляция карамзинской версии. Илья Репин, находясь под глубоким впечатлением от литературного повествования Николая Карамзина, выступил не просто как художник, а как главный визуальный интерпретатор мифа о царе-детоубийце. Его кисть закрепила в массовом сознании поколений эмоционально заряженный, но исторически сомнительный образ патологической кровожадности Ивана Грозного, придав художественной гипотезе статус неоспоримой визуальной истины.

2.Сила художественного вымысла. Сцена убийства, запечатленная на полотне, представляет собой, безусловно, мощнейший психологический и драматический образ. Однако его происхождение коренится не в документальных свидетельствах, а в области литературы и субъективного творческого осмысления. Картина фиксирует не исторический факт, а версию, рожденную на стыке публицистики и искусства.

3.Искусство как орудие мифотворчества. Полотно Репина – это ярчайший пример того, как искусство способно формировать коллективную память, подменяя сложную историческую реальность ясным и шокирующим мифом. Художник создавал не реконструкцию события, а страстный эмоциональный отклик на проблемы своей собственной эпохи – тему власти, насилия и ответственности. В итоге его произведение функционирует не как беспристрастный протокол, а как гениальная публицистика, облеченная в форму исторической живописи, чье влияние на восприятие личности Ивана Грозного оказалось неизмеримо сильнее, чем голос профессиональных историков.

Часть IV. В поисках утраченного голоса.
Глава 8. Главная улика пропажи: тайна библиотеки Ивана Грозного

Когда мы говорим о пропаже библиотеки Ивана Грозного, мы говорим не просто об утрате собрания редких манускриптов. Мы говорим об исчезновении целого пласта истории, о вырванной странице национальной памяти. Пропали не только книги – пропал его голос. Умолкли его личные мысли, зафиксированные на полях, исчезли дневниковые записи, черновики указов, дипломатическая переписка и те самые документы, что могли бы одним своим существованием опровергнуть или подтвердить ключевые обвинения, выдвинутые против него. Пропали архивы, способные пролить решающий свет не только на тайну смерти царевича, но и на множество других загадок его правления.

Таким образом, история царя Ивана – это во многом история огромного, зияющего пробела. Это вакуум, который не образовался случайно, а был во многом намеренно создан и тщательно заполнен чужими интерпретациями, политическими заказами и откровенной клеветой, которые на столетия заменили собой подлинный образ государя.

Именно поэтому поиск материальной библиотеки сегодня – это нечто гораздо большее, чем архивный розыск или авантюра кладоискателей. Он превращается в глубокий символический поиск утраченной истины. Это отчаянная попытка сквозь густую толщу лжи, намеренных искажений и молчания веков вновь «услышать» живой голос самого Ивана Грозного – государя, поэта, богослова и стратега, чье подлинное наследие до сих пор остается для нас великой исторической загадкой. Найти библиотеку – значит не просто обнаружить книги, а вернуть России часть ее украденной истории.

Где хранили раньше ценные вещи?
Из летописей известно, что казна великого князя Ивана III Васильевича хранилась в церкви Рождества Богородицы и св. Лазаря, а казна его супруги, великой княгини Софьи Фоминичны, – под церковью Иоанна Предтечи на Бору, у Боровицких ворот.

Известно, что библиотеки погибали от пожаров или от рук врагов во время войны. Так, Александрийская библиотека горела несколько раз.
В России же часто бывали опустошительные пожары.
Во времена царствования Ивана Грозного многие иностранные гости свидетельствовали о наличии у царя хорошей библиотеки. Царь подарил Джерому Горсею Библию, которая сейчас хранится в Британском музее. Споры вокруг библиотеки Ивана Грозного не утихают уже несколько столетий. Библиотеку можно представить в виде двух составляющих: библиотека бабки Ивана Грозного и архив, библиотека самого Ивана Грозного. Софья, византийская принцесса, привезла в качестве приданого несколько сундуков с книгами. Для перевода древних манускриптов был приглашен в Москву монах Максим Грек. В связи с его именем упоминается в летописи и о книгах. Софья видела, что на Руси, с одной стороны не ценятся книги, а с другой – были постоянные пожары. Страх за манускрипты заставил ее сделать надежное хранилище для книг.
По мнению других историков, никакой тайны с библиотекой Ивана Грозного нет. Книги либо сгорели, либо разошлись по монастырям, некоторые хранятся в Российской государственной библиотеке (РГБ).
 Но есть также свидетельства о том, что книги надежно спрятаны. 
Легенда, сохраненная в «Хронике Франца Ниенштедта» и трудах летописца Ф. Клоссиуса, гласит, что Иван Грозный, наслышанный о высокой учености Иоганна Веттермана, распорядился продемонстрировать ему свою знаменитую библиотеку. Для этого по царскому указу были вскрыты замурованные каменные своды, не открывавшиеся около ста лет. В присутствии переводчиков, владевших русским языком, из тайников извлекли несколько книг и передали Веттерману для изучения.
Исследователи называют наиболее вероятными места, где можно обнаружить
библиотеку: Москва – Кремль или Александров.  Несколько лет назад
возникла вологодская версия, но она мало правдоподобна.  Первые две
версии признаются и ученым миром.
   
Библиотека Ивана IV Васильевича представляет собой одну из самых загадочных и легендарных коллекций книг в истории России. Несмотря на то, что существование этой библиотеки до сих пор остается предметом споров среди историков, многие исследователи убеждены, что она действительно существовала и содержала уникальные рукописи и книги, собранные со всего мира. Эта библиотека стала объектом множества легенд и гипотез, связанных с её происхождением, содержанием и судьбой после смерти царя.

Происхождение библиотеки.
Вот основные из них:

1.Византийская версия.
Согласно этой версии, значительная часть библиотеки была получена из Византии после падения Константинополя в 1453 году. Согласно преданиям, часть сокровищ Константинополя, включая ценные книги и манускрипты, была вывезена в Россию и попала в руки московских князей. Некоторые историки считают, что именно эти книги стали основой для будущей библиотеки Ивана Грозного.
Эта версия подкрепляется тем фактом, что Москва считалась преемницей Византии, особенно после брака Ивана III с Софией Палеолог, племянницей последнего императора Византии. Поэтому вполне вероятно, что вместе с династическими связями могли передаваться и культурные ценности, включая книги и манускрипты.

2.Итальянская версия.
Вторая версия связывает происхождение библиотеки с деятельностью итальянских гуманистов, приглашенных в Москву ко двору Ивана III. Эти учёные и архитекторы, такие как Аристотель Фиораванти, могли привозить с собой редкие книги и манускрипты, которые затем пополняли царскую коллекцию. Итальянцы играли важную роль в строительстве Московского кремля и других архитектурных проектах, поэтому их влияние на культуру и образование московского двора было значительным.

Некоторые историки предполагают, что именно благодаря этим контактам с Италией в библиотеку попали редкие западноевропейские издания и рукописи, а также переводы античной литературы.

3.Наследственная версия.
Третья версия утверждает, что библиотека Ивана Грозного была собрана постепенно, начиная с ранних времен московской государственности. Московские князья собирали книги и манускрипты на протяжении веков, и каждый новый правитель добавлял что-то своё в эту коллекцию. Таким образом, к моменту правления Ивана Грозного библиотека уже представляла собой значительное собрание редких и ценных текстов.

Поддержка этой версии заключается в том, что в XVI веке Москва уже была крупным культурным центром, и многие книги могли быть приобретены или переписаны непосредственно в столице.

4.Западноевропейская версия.
Ещё одна версия связывает происхождение библиотеки с дипломатическими и торговыми связями Москвы с Западной Европой. В эпоху Ивана Грозного Россия активно взаимодействовала с европейскими странами, такими как Англия, Германия и Нидерланды. Это взаимодействие могло включать обмен книгами и манускриптами, а также приобретение редких изданий за границей.

Английский посол Джером Горсей, например, писал о том, что Иван Грозный интересовался западной литературой и наукой и заказывал книги у европейских издателей. Это подтверждает возможность поступления западных изданий в царскую библиотеку.

5.Тайная версия.
Наконец, существует версия, согласно которой библиотека Ивана Грозного была создана искусственно, путём целенаправленного сбора редких и уникальных книг. Этот процесс мог осуществляться через специальные миссии, направленные в Европу и на Восток для поиска и приобретения ценных манускриптов. Такая версия объясняет отсутствие точных данных о происхождении библиотеки и её составе.

Каждая из этих версий имеет свои сильные и слабые стороны, но все они подчеркивают важность и значимость библиотеки Ивана Грозного для русской и мировой культуры. Пока не будет найдено убедительных доказательств в пользу какой-либо конкретной теории, вопрос о происхождении этой легендарной коллекции останется открытым.

Хотя прямых доказательств существования библиотеки Ивана Грозного нет, есть несколько исторических фактов и свидетельств, которые косвенно указывают на её возможное наличие:

1.Коллекционирование книг Иваном Грозным.
   Известно, что Иван IV был образованным человеком и интересовался книгами. Он поддерживал связи с западными учёными и коллекционерами, обменивался книгами и рукописями. Это подтверждает, что царь мог собрать значительное количество редких и ценных томов.
2.Указания иностранных послов.
Некоторые иностранные дипломаты, посещавшие Россию в XVI веке, упоминали о наличии большой коллекции книг у царя. Например, английский посол Джайлс Флетчер писал о "великолепной библиотеке", которую якобы видел в Москве. Хотя эти свидетельства не являются прямыми доказательствами, они дают основания полагать, что такая коллекция могла существовать.

3.Свидетельства современников.
В некоторых русских источниках также упоминается о существовании "царского книгохранилища". Например, Андрей Курбский, бывший соратником Ивана Грозного, писал о большом количестве книг, принадлежавших царю. Эти сведения, хотя и носят отрывочный характер, добавляют веса гипотезе о библиотеке.

4.Царские архивы.
В архивах Московского государства сохранились документы, подтверждающие покупку и получение книг для царской библиотеки. Это указывает на то, что процесс собирания книг действительно имел место.

5.Легенды и предания.
Народные легенды и предания, передаваемые из поколения в поколение, также рассказывают о "тайной библиотеке" Ивана Грозного. Хотя такие рассказы не являются историческим фактом, они отражают веру народа в существование этой коллекции.

6.Культурные и религиозные традиции.
В эпоху Ивана Грозного большое внимание уделялось культуре и образованию. Создание крупной библиотеки было бы логичным шагом для укрепления культурного влияния царя и распространения знаний.

7.Археологические находки.
Несмотря на отсутствие прямых доказательств, археологи периодически находят фрагменты древних книг и рукописей, датируемых эпохой Ивана Грозного. Эти находки могут указывать на существование большого собрания книг.

Хотя прямых доказательств существования библиотеки Ивана Грозного нет, совокупность этих фактов и свидетельств позволяет предполагать, что такая коллекция могла существовать.

Содержание библиотеки Ивана Грозного остаётся неизвестным. Однако существует множество предположений о том, какие книги могли в ней находиться. Считается, что коллекция включала древнегреческие и латинские тексты, а также произведения восточных авторов. Возможно, там находились труды античных философов, таких как Платон и Аристотель, христианские священные писания и комментарии к ним.

Кроме того, есть основания полагать, что в библиотеке хранились редкие исторические хроники, географические карты и атласы, а также научные трактаты по астрономии, медицине и другим наукам. Многие из этих книг могли быть уникальными экземплярами, написанными на пергаменте или бумаге высокого качества и украшенными миниатюрами и орнаментами.

Книги, которые предположительно могли находиться в библиотеке Ивана Грозного, представляют собой редкую и ценную коллекцию древних текстов, манускриптов и редких изданий. Среди возможных категорий книг можно выделить следующие:

1.Древнегреческая и римская литература:
– Поэзия и драма – произведения Гомера («Илиада», «Одиссея»), Эсхила, Софокла, Еврипида, Вергилия, Овидия и Горация.
 – Исторические хроники – работы Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Полибия, Тацита и Светония.

2.Религиозная литература:
 – Христианские священные писания – различные версии Библии, в том числе Ветхий Завет и Новый Завет, возможно, переведённые на разные языки.
– Комментарии и толкования труды Отцов Церкви, таких как Иоанн Златоуст, Василий Великий, Григорий Богослов и Августин Блаженный.
– Православные литургические книги – служебники, требники, минеи и прочие богослужебные тексты.

3.Средневековая европейская литература:
– Философские и теологические трактаты – работы средневековых схоластов, таких как Фома Аквинский, Альберт Великий, Дунс Скотт и Уильям Оккам.
 – Рыцарские романы – эпосы и рыцарские поэмы, такие как «Песнь о Роланде» и «Роман о Тристане и Изольде».
 – Научные трактаты – труды по астрономии, математике, медицине и алхимии, написанные учёными того времени.

4.Восточная литература:
– Арабские и персидские тексты – переводы Корана, а также произведения арабских и персидских поэтов и философов, таких как Омар Хайям, Авиценна и Аль-Фараби.
– Индийские и китайские источники – буддийские сутры, конфуцианские каноны, даосские трактаты и другие восточные религиозные и философские тексты.

5.Русская литература:
– Летописи и хронографы – такие как «Повесть временных лет», «Новгородская первая летопись», «Лаврентьевская летопись» и другие.
– Жития святых – жизнеописания русских святых, таких как Борис и Глеб, Сергий Радонежский, Александр Невский и другие.
– Церковные уставы и законы – сборники церковных правил и законов, регулирующих жизнь православной церкви и государства.

6.Редкие издания и инкунабулы:
– Ранние печатные книги – инкунабулы, изданные в XV веке, такие как Библия Гутенберга, «Нюрнбергские хроники» и другие первые печатные издания.
– Рукописные копии редких произведений – уникальные рукописные копии древнегреческих, латинских и восточных текстов, созданные специально для царского двора.

Эти категории дают представление о разнообразии и богатстве предполагаемой библиотеки Ивана Грозного. Если бы эта коллекция была найдена, она представляла бы огромную ценность для мировой культуры и науки.


Судьба библиотеки Ивана Грозного окутана тайной. После смерти царя в 1584 году никаких упоминаний о ней больше не встречается. Существует несколько версий того, что могло произойти с библиотекой:

1.Уничтожение:
По одной из версий, библиотека могла быть уничтожена во время пожара или разграбления Москвы в Смутное время начала XVII века. Это было время политической нестабильности и гражданских войн, когда многие ценности были утрачены.

2.Сокрытие:
Другая версия предполагает, что библиотека была спрятана от врагов или конкурентов. Возможно, кто-то из приближенных Ивана Грозного решил сохранить коллекцию, спрятав её в каком-то надежном месте. Существуют даже слухи о том, что библиотека может быть скрыта где-то в подземельях Кремля или других местах, в каменных сводах.

3.Переход в другие руки:
Есть предположение, что часть библиотеки могла перейти в собственность других монархов или частных лиц. Например, некоторые книги могли быть переданы польским королям или шведским монархам в качестве трофеев или подарков.

Библиотека Ивана Грозного является одним из самых загадочных и интригующих объектов российской истории. Хотя её существование до сих пор не подтверждено документально, многочисленные легенды и гипотезы продолжают привлекать внимание исследователей и любителей истории. Возможно, однажды удастся найти доказательства существования этой уникальной коллекции и раскрыть тайны, окружающие её судьбу.

Шансы на успешное обнаружение библиотеки Ивана Грозного зависят от множества факторов, включая точность имеющихся сведений, состояние сохранившихся документов и степень доступности предполагаемых мест поиска. Рассмотрим основные аспекты, влияющие на вероятность успеха:

1.Точность источников информации.
Если удастся найти точные и достоверные данные о местонахождении библиотеки, шансы на успех значительно возрастут. Однако большинство существующих источников являются либо фрагментированными, либо основаны на устных преданиях, что снижает их надёжность.

2.Состояние архивов и документов.
Архивные материалы могут содержать важные подсказки, однако за прошедшие столетия многие документы могли быть утрачены или повреждены. Сохранность таких материалов играет ключевую роль в определении шансов на успех.

3.Доступность предполагаемых мест поиска.
Многие потенциальные места нахождения библиотеки могут быть труднодоступными или закрытыми для исследований. Например, если библиотека находится в подземельях Кремля или в других охраняемых объектах, получить разрешение на проведение раскопок будет сложно.

4.Современные технологии.
Использование современных технологий, таких как георадары, лазерное сканирование и другие методы дистанционного зондирования, может существенно повысить шансы на успешное обнаружение. Однако применение таких методов требует значительных финансовых ресурсов и времени.

5.Финансовые и организационные ресурсы.
Проведение масштабных поисковых работ требует больших затрат и привлечения квалифицированных специалистов. Без достаточного финансирования и поддержки со стороны государственных структур или частных инвесторов шансы на успех снижаются.

6.Политическая воля.
Политическая ситуация в стране также может влиять на возможность проведения поисков. Если власти заинтересованы в сохранении исторического наследия, они могут оказать поддержку исследователям. В противном случае поиски могут столкнуться с бюрократическими преградами.

7.Удача
Как и в любом исследовательском проекте, элемент удачи играет важную роль. Иногда случайные находки или неожиданные открытия новых документов могут кардинально изменить ход событий.

Резюме
В целом, шансы на успешное обнаружение библиотеки Ивана Грозного нельзя назвать высокими, учитывая все вышеперечисленные сложности: отсутствие точных ориентиров в исторических документах, масштабность потенциальных поисков, вероятность разрушения или рассеяния собрания за прошедшие века. Её поиски по-прежнему напоминают попытку найти иголку в стоге сена, где неизвестны ни точные размеры стога, ни даже подтверждение того, что игла там вообще находится.

Однако было бы ошибкой ставить на этом крест. При благоприятном стечении обстоятельств – таких как целенаправленное междисциплинарное исследование (с привлечением историков, археологов и геофизиков), применение новейших технологий неразрушающего зондирования и, что крайне важно, достаточная организационная и финансовая поддержка – этот амбициозный проект может принести неожиданные результаты. Успех может заключаться не только в обнаружении самого книжного собрания, но и в нахождении отдельных фрагментов, уцелевших описей или просто в картографировании неизвестных подземных пространств Москвы, что само по себе станет огромным вкладом в науку. Даже если главная цель окажется недостижимой, сам процесс поиска легендарной библиотеки способен подарить историкам множество ценных открытий.

Глава 9. Был ли Иван Грозный убийцей своего сына: аргументы против

Прошли годы с того памятного дня, когда под сводами собора Святого Петра во мне родилась мысль найти библиотеку Ивана Грозного. И вот сегодня, в ноябре, я окончательно решила привести в порядок все свои записи и исследования, посвященные жизни Ивана IV Васильевича. Непосредственным толчком к этому стал простой интернет-запрос: я забыла точный год рождения первого русского царя. В ответе же, помимо сухих дат, красовалась хорошо знакомая, но от того не менее горькая фраза: «Старшего сына и наследника Ивана, по одной из версий, царь случайно убил, попав посохом с железным наконечником ему в висок».
Идут годы, даже столетия, а мы продолжаем бесконечно мусолить эту зловещую, но так и не доказанную ложь о «детоубийстве». Усилиями многих поколений историков, писателей и художников – вспомним хотя бы навязчивый образ с картины Ильи Репина – в массовом сознании прочно закрепился образ Ивана IV Васильевича как безумного тирана, прикончившего собственного сына. Эта версия событий превратилась в аксиому, которую редко кто решается подвергнуть сомнению, несмотря на то, что покоится она на крайне шатком фундаменте предвзятых свидетельств и откровенной клеветы его политических противников.
Именно это бездумное тиражирование мифа болью отозвалось в моем сердце и заставило вновь вернуться к исследованию. Я решила собрать воедино все доводы, говорящие против этой укоренившейся легенды. Утверждение о том, что Иван IV убил своего сына, является в первую очередь политическим мифом, созданным его врагами для дискредитации правителя, а не установленным историческим фактом. Существуют веские основания полагать, что смерть царевича Ивана Ивановича была результатом трагического стечения обстоятельств – будь то внезапная болезнь, отравление в рамках дворцового заговора или несчастный случай, – но только не осознанного удара руки отца.

Миф о том, что Иван IV – ужасный тиран, основан на ненадёжных и предвзятых ключевых источниках иноземцев. Основные обвинители Грозного не являются объективными современниками-очевидцами. Они имеют четкую политическую или религиозную ангажированность.
Кто же называл царя ужасным тираном?
1.Антонио Поссевино –  иезуит, папский легат, который в 1581–1582 годах посетил Россию во время Ливонской войны. Его миссия была направлена на очернение царя и склонение России к унии с католическим миром. Его записки – это пропаганда.
Поссевино советовал исподволь распространять католицизм в России при помощи отправки в страну посольств с тайной миссионерской целью, обучения русских пленных в католических семинариях и других методов.
Однако миссия потерпела неудачу: в Москве неприязнь к Риму возросла, разрешения на постройку католических храмов в России так и не было дано.

Версию детоубийства в своём труде «Исторические сочинения о России» излагал папский легат Антонио Поссевино так: в ноябре 1581 года в Александровской слободе Иван Грозный застал свою невестку Елену, третью  жену сына Ивана, лежащей на скамье и одетой в нижнее платье, так как была беременна и не думала, что к ней кто-нибудь войдет. Неожиданно её посетил великий князь московский. Она тотчас поднялась ему навстречу, но его уже невозможно было успокоить. Князь ударил её по лицу, а затем так избил своим посохом, бывшим при нём, что на следующую ночь она выкинула мальчика.
В это время к отцу вбежал сын Иван и стал просить не избивать его супругу, но этим только обратил на себя гнев и удары отца. Он был очень тяжело ранен в голову, почти в висок, этим же самым посохом. Перед этим в гневе на отца сын горячо укорял его в следующих словах:
«Ты мою первую жену без всякой причины заточил в монастырь, то же самое сделал со второй женой и вот теперь избиваешь третью, чтобы погубить сына, которого она носит во чреве». Ранив сына, отец тотчас предался глубокой скорби и немедленно вызвал из Москвы лекарей и Андрея Щелкалова с Никитой Романовичем, чтобы всё иметь под рукой. На пятый день сын умер и был перенесен в Москву при всеобщей скорби.

Отметим, что Антонио не был прямым свидетелем этой картины и уж тем более не слышал этих слов сына Ивана.
Это ещё одно поэтическое сочинение человека, который не был очевидцем тех событий и чья миссия провалилась в России, но стала пропагандой и хорошей информационной войной в 16 веке.

2.Записки опричника Генриха фон Штадена. Немецкий авантюрист, опричник русского царя Ивана Грозного, прожил в Русском государстве около 12 лет (с 1564 по 1576 год), из них около шести лет провёл в опричнине. Достоверность записок Штадена не принимается безоговорочно и служит предметом научных дискуссий.
Вернувшись в Германию, Штаден изложил проект завоевания Московии, предлагая уничтожить церкви и монастыри, упразднить православную веру, а затем превратить жителей в рабов.
Он очень ненадёжный свидетель.

3.Андрей Курбский – личный враг царя, создававший образ тирана для идеологического обоснования своей измены.

4.Письмо английского посланника Джерома Горсея. В «Записках о России» он писал о ссоре: «В порыве гнева он дал ему пощечину, царевич болезненно воспринял это, заболел горячкой и умер через три дня».

Миф об убийстве Иваном Грозным своего сына создан иностранцами – первым об этом написал иезуит Антонио Поссевино, а Штаден подхватил и развил версию, которую процитировал слишком доверчивый Карамзин. Однако эти высказывания были раскритикованы отечественными историками как недостоверные.

И самое главное, русские источники того времени не упоминают об убийстве – только о болезни и смерти царевича. Сам Иван Грозный в письме Н. Р. Захарьину-Юрьеву и А. Я. Щелканову писал, что его сын тяжело болен и поэтому не может приехать в Москву.
Современные русские летописи и документы либо умалчивают о причине смерти царевича, либо описывают ее крайне скупо, без указания на убийство.
Псковская летопись лишь констатирует факт смерти: «Преставися царевич Иван Иванович». Наконец, Псковская I летопись, утверждающая (тоже на основании слухов), что царь «остием поколол» своего сына из-за того, что тот «ему учал говорити о выручении града Пскова», относит эту ссору к 1580 году и никак не связывает её с гибелью царевича.

«Повесть о прихожении Стефана Батория на Псков»: упоминает смерть царевича как великую скорбь для царя, но не ее причину.
 Синодик (поминальный список) опальных, составленный самим Грозным: имя царевича Ивана в нем отсутствует, что странно для человека, раскаявшегося в убийстве сына.

Нет и единства относительно непосредственных обстоятельств конфликта Ивана Грозного с сыном. Даже версии произошедшего якобы детоубийства расходятся, их в информационном мире три:
– из-за семейного конфликта с невесткой (фигурирует посох);
– из-за военного поучения сына Ивана своему отцу(посох);
– в ссоре Иван Грозный дал пощёчину сыну.

Никто из этих обвинителей не присутствовал при ссоре.
В 1903 году академик Н.П. Лихачев нашел письмо Ивана Грозного, в котором тот писал Н. Р. Захарьину-Юрьеву и А. Я. Щелканову о болезни сына.  Академик сделал вывод, что царевич Иоанн скончался в Александровской слободе после 11-дневной болезни, казавшейся поначалу не опасной.

Данные эксгумации XX века не подтверждают версию о смертельном ударе по голове.
Исследование останков царевича (1963 г.): в костях черепа и волосах царевича Ивана было обнаружено чрезвычайно высокое содержание ртути и мышьяка – в десятки раз превышающее норму.
Это указывает на систематическое, длительное отравление, а не на смерть от раны. Царевич мог тяжело болеть или быть жертвой медленного отравления со стороны настоящих врагов династии.
Версия о случайной ссоре и ударе посохом не согласуется с медицинскими. Смерть, скорее всего, наступила от яда.

Так кому же это было выгодно? Устранение наследника престола, умного и деятельного царевича, было на руку врагам России и боярским кланам, жаждущим власти.
Смерть царевича Ивана привела к пресечению династии и последовавшей за этим Смуте – величайшей катастрофе в русской истории. Это было крайне выгодно Речи Посполитой и другим внешним противникам, которые впоследствии и раздували миф о царе-убийце.
Создание образа «безумного тирана» было мощным информационным оружием в геополитической борьбе.

И хотя ссора между отцом и сыном (из-за вопросов войны или поведения невестки) могла иметь место, нет никаких веских доказательств, что она привела к смертельному исходу именно от руки Грозного.
Я считаю: «Скорее всего, царевич Иван, и без того ослабленный длительной болезнью или отравлением, скончался через несколько дней после возможного бытового конфликта с отцом от естественных причин. А чудовищный образ отца-убийцы был искусственно создан и впоследствии растиражирован для очернения одной из самых противоречивых и могущественных фигур русской истории».

Хочу спросить: «Что страшнее: случайная трагедия в семье или сознательное создание исторического мифа, на столетия исказившего национальное самосознание?»

Резюме
1.Сомнительное происхождение мифа. Легенда об убийстве была создана и растиражирована иностранцами, чьи свидетельства нельзя считать объективными. Первым эту версию выдвинул иезуит Антонио Поссевино – дипломат, имевший собственные политические цели по обращению России в католичество. Его рассказ был подхвачен и дополнен Генрихом Штаденом, автором проекта оккупации Московии, стремившимся оправдать необходимость иностранного вторжения. Однако даже другие западные гости, вроде Джерома Горсея, передавали иную, менее драматичную версию (о пощёчине, после которой царевич впал в болезнь), что лишь подчеркивает противоречивость и заинтересованность источников. Николай Карамзин в своей «Истории государства Российского» художественно развил именно самую скандальную версию, закрепив её в русской культуре.
2.Молчание прямых свидетелей. Ни русские летописи, ни официальные документы того времени не содержат прямых указаний на умышленное убийство. Те, кто находился в непосредственной близости от трона, не оставили никаких конкретных улик, что является весомым аргументом в пользу отсутствия самого преступления.

3.Голос науки против слухов. Самый убедительный современный контраргумент предоставляет медицинская и криминалистическая экспертиза останков царевича Ивана. Исследования показали в его костях запредельное содержание ртути, мышьяка и свинца, что указывает на системное, длительное отравление. Это полностью опровергает версию о смерти от единичного удара посохом и переводит разговор в плоскость придворного заговора, жертвой которого мог пасть как сын, так и впоследствии сам царь.

Ненадёжность первоисточников, молчание свидетелей событий, данные независимой экспертизы и очевидная политическая выгода, которую враги России извлекли из этого мифа, – всё это в совокупности служит убедительным основанием для пересмотра устоявшейся легенды о «детоубийстве».

Глава 10. Почему миф оказался живучим?

Давайте посмотрим на историю восприятия образа царя.
Психология мифа: почему нам так удобно верить в «царя-чудовища»?
Простой, черно-белый образ (тиран/жертва) легче для восприятия, чем сложная фигура реформатора, действовавшего в жестокую эпоху.

Образ Грозного – это удобный «громоотвод» для осуждения всей русской истории как истории сплошного деспотизма. Можно провести параллель: «Осудить одного царя – значит, оправдать себя и свое время, почувствовать моральное превосходство».

Политический заказ: кому и когда был выгоден образ «Ивана-мучителя»?
При Романовых: Для легитимации новой династии было выгодно очернить последних Рюриковичей.

В имперский период (Карамзин): Образ служил предостережением действующим монархам о том, к чему приводит неограниченная власть.

В советское время: Большевики видели в нем «прогрессивную» фигуру, боровшуюся с боярской аристократией, но образ тирана тоже использовался для критики царизма.

В массовой культуре (кино, игры): Образ жестокого царя – это драматично, зрелищно и легко упаковывается в сценарий.

Резюме
Миф об Иване Грозном жив не потому, что он правдив, а потому, что он функционален. Он удовлетворяет нашу потребность в простых объяснениях, служит политическим и идеологическим целям и является выгодным коммерческим продуктом.

Заключение

Ноябрь в судьбе Ивана Грозного приобретает особый, почти мистический смысл, становясь символом вечного диалога между жизнью и посмертной судьбой. Именно в ноябре 1581 года, если верить хроникам, оборвалась жизнь царевича Ивана – событие, которое навсегда определило посмертную репутацию государя. Спустя три столетия, в 1885 года, Илья Репин завершил свою знаменитую картину «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» – художественный манифест, закрепивший в общественном сознании образ царя-детоубийцы.

Но ноябрь же стал и месяцем исторической реабилитации. 4 ноября 2025 года в Вологде, у стен древнего Кремля, был торжественно открыт памятник Ивану IV Васильевичу. Этот монумент – не просто дань уважения правителю, при котором город стал важным оплотом государства. Этот памятник царю, бронзовый ответ на столетия осуждения, попытка вернуть истории многогранность его личности.

Так ноябрьские даты, будто связующее звено между эпохами, показывают, как меняется наше восприятие прошлого: от трагической легенды – к сложному и трудному осмыслению.
Ноябрьские даты, будто скрепляющая нить эпох, подтверждают: поиск, начатый мной когда-то под куполом Святого Петра, – это часть вечного диалога с прошлым, диалога, где у истории появляется шанс быть услышанной.

Заканчивая своё повествование, представляю, какое бы мог оставить послание Иван Грозный потомкам.

«От лица великого государя всея Руси, царя и великого князя Иоанна Васильевича IV, прозванного в народе Грозным, да будет ведомо потомкам нашим, живущим в веках, грядущих!

Обращаюсь к вам из далекого прошлого, дабы поведать о деяниях моих и помыслах, коими руководствовался я в правление державы нашей великой. Времена мои были полны смуты и раздора, междоусобиц и внешних врагов, алчущих земель наших богатых. Но верю я крепко, что судьба Русская – в руках Божиих, и волею Его мне было дано царствовать над народом православным.

Не оставляю вас, потомки, без наставлений. Берегите землю нашу родную, храните веру православную, ибо она – основа наша и защита. Врагов внешних отражайте стойко, меж собой же вражды не ведите, ибо единство – сила наша великая. Помните, что царь – отец народа своего, и заботьтесь вы о благе общем, а не о корысти личной.

Прощаю я вас, если забудете уроки мои. Но прошу вас помнить: история наша – книга живая, и каждый из нас вписывает в нее страницы своими делами. Пусть же дела ваши будут достойны памяти предков ваших и благословения Господня.

Да хранит вас Господь и Пресвятая Богородица, и да пребудет с вами благодать Его вовеки веков.

Писана в нашем государстве града Москвы лета от создания миру 7093-го (1584) месяца марта в 1 день.
Великий государь всея Руси,
царь и великий князь Иоанн Васильевич IV,
прозванный в народе Грозным».