Гл. 8. История Фриды

Позирование оказалось сложным занятием: вот уже два часа она неподвижно сидела на красном бархатном кресле, под строгим взглядом художника. Ее душил корсет, новые туфли сдавливали большие пальцы, а сложная прическа держалась на множестве шпилек, которые кололи и царапали голову. В самой же комнате было душно, даже не смотря на приоткрытое окно.
Уже давно хотелось сменить позу, и вообще сбросить с себя весь этот наряд, а туфли запустить прямо в лицо напыщенного художника, называвшего себя “гением”. Софию душила злость и обида, она ненавидела день, когда решилась зайти к отцу, день, когда решилась приоткрыть ему свое сердце. Он совсем ничего не понял, а что еще хуже, перевернул все на свой лад. Теперь она сидит здесь, как в клетке, и позирует для брачного портрета, ведь герцог решил, что она сама заинтересована в помолвке с каким-то неизвестным принцем. Конечно, разве не каждая девочка мечтает об этом? Ее настоящие желания никого не интересовали.
Боковым зрением она стала смотреть в окно, ей хотелось на волю, хотелось выйти в розовый сад, хотелось есть...
- Из-за корсета тебе даже не дали нормальной еды, это были какие- то крошки, - недовольно ответил Джед.
- Мг...
- Молодая леди, куда вы смотрите?! На эту точку, только сюда! -  визгливо закричал толстый художник и указал на свою макушку.
София снова стала неподвижной, еще более неподвижной, чем была, хотя ее выносливость уже давно закончилась и она держалась лишь на одной силе воли. Когда ее терпение подошло к критической точке, то незаметно в комнату вошла горничная и, подойдя к художнику, сказала:
- Госпоже нужно отдохнуть и пообедать, на сегодня сеанс закончен. Вы присоединить к трапезе? Его Светлость вас приглашает.
- Хммм...- художник даже не взглянул на нее, его взгляд строго блуждал по эскизу.
Потом он еще строже взглянул на свою измученную модель, сделал несколько штрихов, тяжело вздохнул и драматично махнул рукой в сторону Софии.
Девочка выдохнула, согнулась и подняла руку, подавая сигнал горничной, та быстро подошла к ней и помогла встать.
- Мне нужно переодеться... И умыться. Проведи меня, а потом передай отцу, что его дочь спуститься немного позже.
- Как скажите, госпожа.
Дорога до комнаты стала настоящей пыткой, горничные передавали ее из руки в руки, пока, наконец, одна из них не закрыла за ней дверь и не начала развязывать шнуровки на корсете, а другая готовить ванну.
Все это время Джед маячил у нее перед глазами. Она видела его отражение в окне, потом он начал бегать по всей комнате, пока горничные переодевали ее, а потом и вовсе стал прыгать на кровати и хныкать - и вообще, вести себя отвратительно. Софии хотелось сделать ему замечание, в конце концов, это ее комната, но сил даже на это не было. Она следила за ним, в глазах у нее появились белые мерцающие искорки, которые сопровождали каждое движение брата.
“Он сейчас будто фея...”
София присела, и горничная сняла с нее туфли и всю одежду, накинула легкое покрывало и повела в уже подготовленную ванную.
- Госпоже следует поторопиться...
- Да...
Вода была теплая, она уже хотела скинуть полотенце, когда заметила силуэт брата в окне. Он был размытым, темным, похожим на бледную тень, Джед неподвижно стоял и в упор смотрел на нее, глаза у него были пустыми и печальными.
- Уйди!
- Как скажите, госпожа. Зовите, если что-то потребуется.
Горничная вышла и закрыла за собой дверь, брат так же исчез. София забралась в теплую воду, в ванне она поджала ноги, обняла их руками и опустила голову. Постепенно дыхание стало восстанавливаться, головокружение уходить, а силы понемногу возвращались.
“Не хочу никуда идти”.
Прошло совсем немного времени, но она знала, что горничная уже ждет за дверью, отец ждет ее в столовой, и это тягостное ощущение чужого ожидания давило и не давало расслабиться.
“Не хочу никуда идти”.
София откинула голову и увидела на потолке огромную тень с двумя жуткими и пустыми глазами, тень смотрела на нее, но будто не видела, просто наблюдала. Некоторое время они смотрели друг на друга, пока у девочки не начало щемить в сердце и она не услышала тихий голос с потолка:
“Пора”.
София вышла из ванны, на всплеск воды отреагировала горничная, быстрым шагом та вошла в комнату, положила одно полотенце на полу перед ванной, а другим сразу укрыла девочку. Служанка аккуратно вытерла ее влажную кожу, потом вынула длинную шпильку из золотых волос и слегка провела сухим полотенцем по ним.
- Пройдемте, мы все подготовили. Платье будет без корсета.
Они прошли к кровати, где лежало милое и легкое белое платье с розоватым оттенком. Служанка надела на нее короткие панталоны, белые шелковые чулки и бюстье, а затем на нее натянули платье и занялись прической, София сидела за туалетным столиком, послушная и недвижимая будто кукла, она спокойно выполняла просьбы служанки “пожалуйста, поднимите руки”, “чуть выше голову, пожалуйста” и так далее.
В конце концов, перед зеркалом оказалась прекрасная девочка, в легком белом платье и с простой прическе, золотые волосы были собраны сзади в тугой пучок и распущены спереди. Гладкие локоны обрамляли светлое и нежное лицо девушки с глазами цвета золота и ярким голубым зрачком. Весь ее образ был хрупким, призрачным и создавалось ощущения будто достаточно лишь одного неосторожного прикосновения, чтобы это видение развеялось.
Горничная внимательно и критично посмотрела на свой труд и слегка улыбнулась, довольная тем, что увидела. Прямо сейчас Софию можно было поставить на витрину Королевского магазина кукол, чтобы и дети, и взрослые с восторгом останавливались и изучали эту искусную работу.
Единственное, служанку беспокоила сильная бледность госпожи, она не была уверена стоит ли применять румяна и сделать лицо более живым или оставить все как есть, сохранив эту фарфоровую бледность. По итогу, она решила, что лучше использовать румяна, но совсем чуть-чуть, только чтобы госпожу не отослали обратно в комнату из-за “нездоровой бледности”.
Все эти действия, манипуляции, которые производили над ее телом, вроде были привычны Софии, но ощущались сегодня особенно странно. Она видела себя как-то со стороны, будто отдельно от своего тела. Девочка парила в жарком воздухе комнаты и смотрела на себя, как смотрела на нее эта странная черная тень и не понимала зачем и почему все это происходит.
“Как так все обернулось?”
“Мы с самого начала знали, что он не поймет тебя”.
“Он всегда думает только о своей выгоде”.
“Я уже давно плохо сплю... Это важно?”
“Скоро перестанет быть важным”.
- Госпожа, пора спускаться. Больше нельзя задерживаться.
София молчала, она не знала, как вернуться обратно в свое тело. Тень отлипла от стены и толкнула ее, медленно девочка подплыла к прекрасной кукле и снова стала ею. Она почувствовала привычную тяжесть своего тела и покалывание в области груди. София вздохнула, осознавая, что впереди ее ждет испытание, несложное, но требующее огромное количества терпения.
Она встала, вышла из комнаты и пошла в столовую, за ней следовали две тени - служанка и еще одна... Перед дверями она остановилась, позволяя горничной объявить о ее приходе, а потом, собравшись с духом, вошла в зал.

- Думаю, нам понадобиться еще сеанса три или четыре. Предлагаю вам после обеда посмотреть набросок, если захотите что-то добавить или убрать, то лучше это сделать сейчас, Ваша Светлость.
Художник не подбирал слова, не особо церемонился, и вообще создавал впечатления личности, игнорирующую все гнетущие нормы этикета. В момент, когда вошла София, он лишь на миг оторвал взгляд от своего блюда и тут же вернулся к трапезе.
София не обратила на эту грубость никакого внимания, подошла к отцу, и склонилась в реверансе.
- Приветствую вас, отец.
Высокий, худой мужчина с острыми, невыразительными чертами лица молча и оценивающе посмотрел на нее, скорее всего делая выводы о работе учителя по этикету, а потом коротко кивнул головой, показывая, что она может присоединиться к ним.
- До вашего заказа, я как раз писал портрет младшей дочери герцога юга, прелестная девочка, очень милая и невинная, хотя по красоте вашей явно уступает.
Герцог де Нил поднял бокал и вопросительно посмотрел на художника. На самом деле этот лим, более того простолюдин, был ему совершенно неприятен, но герцог не мог по-своему не уважать его за талант и усердие, ловкость и предприимчивость, которые помогли тому построить карьеру и получить заказ от самой королевской семьи, а потом от практически всех самых знатных и богатых аристократических родов. Так же он не мог не понимать, что его услуги включают в себя не только написание портретов, но и торговлю информацией.
- Не замачивайте.
- Я видел юного кронпринца Феруса, ему скоро четырнадцать, но он еще совсем мальчишка. Было невероятно сложно заставить его позировать хотя бы пять минут. Этому ребенку нужна не столько невеста, сколько подружка для игр. Легкий, веселый характер... - в этот момент художник внимательно посмотрел на Софию, казавшуюся холодной и совершенно равнодушной ко всему, - я буду откровенен, Ваша Светлость, если вы хотите добиться лидирующих позиций в этом деле, то ваша дочь должна быть более гибкой... Хотя бы улыбаться иногда.
Тень проскользнула под стол и встала прямо за спиной художника, она нависла над ним, как палач, сомкнула свои длинные руки у него на шее и что-то яростно зашептала ему на ухо, но никто ничего не услышал и не заметил.
- Хмм... Я понимаю ваш намек, однако дети еще слишком незрелы, чтобы самостоятельно принимать решения о своем будущем. Симпатия самого принца важна, но решение будет за королем, а он выше всего ценит образованность. Тем более я уверен в заинтересованности своей дочери, ведь она сама напомнила мне о необходимости написания портрета.
“Ты, герцог, видишь и слышишь только то, что хочешь”.
Так подумал знаменитый на все шесть королевств художник, но вслух сказал:
- Верно, Ваша Светлость, но, увы, конкуренция слишком большая, в том числе со стороны иностранных государств. И как бы вы не “кормили” свое чадо знаниями, не заставляли ее просиживать целые дни за сложной литературой... Богиня, вы же ее не к экзамену в Академию готовите, а к браку с правящей семьей. Это требует куда большего, чем просто образованности и вашей политической ловкости.
“Как они могут это обсуждать при нас?”
“Зачем нас вообще позвали?”
“Как же мне надоело здесь. Давай уйдем! Я хочу погулять в саду! Сад!”
“Сад - это лабиринт. Туда опасно идти. Нас снова отругают”.
“Идем туда!”
“Ты никогда меня не слушаешь”.
- Хммм... Я обдумаю ваши слова немного позже. И, конечно, ваше последующее молчание, мистер Грей, будет оплачено дополнительно.
- Премного благодарю, Ваша Светлость, -  промямлил художник и охотно уткнулся обратно в свою тарелку.
Остальная часть обеда прошла практически в молчании, которое никого не тяготило. Художник с удовольствием пробовал все блюда, герцог неторопливо пил вино с полузакрытыми глазами, а София, несмотря на сильное чувство голода, так и не смогла проглотить даже кусочка и просто ждала, когда отец решит вернуться к работе и она сможет уйти с этого спектакля.
“Кажется, со мной что-то происходит, и никто не видит этого”.
“Я это вижу”.
“Но ты мне никак не поможешь”.
“Помогу”.
Она не помнила, как, наконец, осталась одна в своей комнате. Джед сидел рядом с ней на кровати и смотрел в окно.
- Куда ты уходил, брат?
- Никуда.
София вздохнула, поднялась с кровати и села за письменный стол, с каждым днем здесь становиться все больше и больше каких-то бумаг, книг, конспектов. Занятия становились все длиннее, а домашнее по каждому предмету казалось бесконечным. Учиться становилось сложнее с каждым днем, она уже не успевала думать над тем, что учила и все сводилось к простой и утомляющей зубрежке, учеба, которая раньше была ей интересна, теперь стала ненавистной.
“И все же почему мой портер пишет лим?”
- Ты совсем не слушаешь, что говорят вокруг слуги? Он вроде как очень талантлив, пускай даже и лим.
“Но рисовать портрет нефилима. Мы выше их”.
- Апостол стер границы между расами, лимы не пользуются уважением, потому что еле-еле доживают до ста лет и в них уже ничего не осталось от духов, они больше не нефилимы, их кровь потеряла силу, но других причин их не любить нет”.
“Они уже люди… В них осталась лишь кровь тех, кто разгневал драконов”.
- Это сказки, сестра... Герой жил сколько... три тысячи лет назад?
- Был ли он на самом деле?
- Кто-то был, иначе не объяснишь то, что есть сейчас.
София положила голову на стол, в ее сознании будто все двоилось и голос Джеда она слышала также, как и свой внутренний голос. Хотелось остаться одной, совсем-совсем одной и ничего не делать, просто лежать.
- Брат, тебе не пора на свои занятия? Мне кажется, ты и так многое пропустил.
- Нет, я никуда не тороплюсь. Останусь с тобой.
София посмотрела на него, лицо брата было темным, глаза невидящими и воспаленными, он выглядел очень плохо, несмотря на довольно бодрый голос. Девушка решила, что ему действительно лучше остаться с ней и полежать на кровати. Она отвернулась и открыла толстый учебник.
Буквы составляли слова, которые она глотала и глотала, стараясь как-то утрамбовать эти знания в пульсирующей голове. Числа отдавались болезненным эхом в самом мозге, она старалась привязать их к уже прочитанным словам, а голова все тяжелела с каждой страницей, ей приходилось поддерживать ее рукой, чтобы просто не рухнуть на стол. Часы тикали, отмеряя бег времени, а за спиной девочки стояла странная огромная тень и обнимала ее. Было не понятно, то ли эта тень старается утешить и помочь ей, то ли поглотить и забрать с собой.
София не заметила, как вошла горничная и объявила, что пора готовиться ко сну. Оказывается, она снова пропустила ужин и снова забыла попросить слугу принести что-нибудь съестное в комнату. До конца ее домашнего задания было еще далеко...
“Придется снова заниматься ночью”.
Горничная уложила ее и тихо вышла из комнаты, девочка вздохнула и в одной ночной рубашке вернулась за письменный стол. Если она его не сделает к завтрашним занятиям, то снова начнутся проблемы, снова будут разговоры о важности и ответственности.
“Нужно еще немного... Ах, и еще позирование. Сколько еще?”
-Он говорил еще о четырех сеансах, - ответил голос из темноты.
Дальше она уже совсем не думала, только рука с пером все царапала и царапала по бумаге до самой глубокой ночи. Уже не помня себя, она добралась до кровати и заснула стоило только ей коснуться подушки. Тень одиноко села за письменный стол и начала что-то бормотать, уткнувшись в раскрытую книгу.
Так вместе они и встретили первые лучи солнца.