Гл. 21. История Адамаса

Существо напротив него, безусловно, было разумным и, по словам одного из голосов, это была самка из племени духов.
“Золотые волосы и голубые огоньки в глазах, это признаки народа духов”.
Первое время она безумно боялась его, забилась в самый дальний угол пещеры и не выходила. Адамасу оставалось лишь сидеть рядом и оставлять ей еду. Ему была интересна внутренняя борьба, что происходит в ней, иногда она выкрикивала что-то или плакала, но он не понимал низшую речь, а она не понимала высшей речи, драконьего языка. Да и сам он не понимал, зачем в итоге забрал ее, это было импульсивным решением, возможно, ошибочным, но все равно это было его решение. Только его. Он не собирался давать умереть этой девушке просто так.
Однако от воды и пищи она отказывалась все первые четыре дня, дракон уже решил, что, видимо, дух умрет и ему все же придется сжечь ее тело, но на пятый день его разбудил новый звук - девушка жадно впилась в жесткое, горелое мясо и запивала его водой. Девушка съела все мясо без остатка, посмотрела на дракона, начала что-то громко и визгливо говорить, а потом, убедившись, что он ее совершенно не понимает, снова забилась в угол, проплакала всю ночь и лишь потом заснула тяжелым сном.
Какое-то время он смотрел на нее, грязную и безумную, и решил, что, наверное, скоро она сможет привыкнуть и понять его, и, главное, даст то, что он, возможно, ищет, тот самый звук, который усмиряет голоса внутри него. Ведь не мог же тот случай быть простым совпадением?
Дальше дух стала послушной и почти безвольной, когда он приносил ей еду, то она ела, а когда приносил ей воду, то пила, а после всегда забивалась в свой угол. Через еще несколько дней, его начал раздражать ее запах, не церемонясь, он захватил ее хвостом и полетел к ближайшему озеру, снизился и бросил девушку в воду. Она барахталась, снова кричала что-то, а потом начала идти ко дну, оказалось, что дух не умела плавать. Ему снова пришлось хватать ее хвостом, но запах все еще не ушел, хотя и стал слабее. Адамас думал снова кинуть ее в воду и потом вытащить, но девушка закричала, но на этот раз иначе, это было похоже на мольбу... Он смягчился и поставил ее на берег и дух сама зашла на мелководье и вымылась, а потом, чистая, в мокрой одежде, вернулась к дракону.
Ее глаза все время куда-то косились, и он решил обернуться в ту сторону, оказалось она смотрела на куст с какими-то бледно-желтыми ягодами. Снова ее голос, который стал заметно мягче, она просила о чем-то, он как-то понял ее и лапой вырвал весь куст из земли, хвостом аккуратно схватил духа и полетел обратно в пещеру.
Адамас положил куст рядом с углом, где она обычно спала, и девушка аккуратно начала срывать с него ягоды и есть, ее лицо изменилось. Дракон не мог понять как именно, но она стало спокойнее. Так он начал приносить ей не только мясо и воду, но и ягоды. Постепенно она перестала плакать по ночам, а мысли о добычи пропитания не только себе, но и ей, наблюдения за духом, отвлекали Адамаса и помогали смирять безумие внутри себя.
Однажды он принес ей другой куст, с похожими плодами, но другими листьями и девушка отказалась их есть. Сначала она просто замахала руками, а потом, увидев, что он не понял ее, то изобразила, как будто она съела ягоду, потом начала кашлять, упала навзничь и какое-то время не двигалась.
Адамас понял, что ягоды ядовиты для ее вида и тут же выбросил кустарник. Постепенно и медленно они притирались друг к другу и учились разговаривать без слов, это продолжалось больше нескольких месяцев, пока дракон не услышал движения к своему убежищу.
Он выглянул вниз и увидел группу разных существ с повозкой. Первым его чувством был гнев, он решил, что коренные обитатели все же решили напасть на него. Его сердце начало нагреваться, он приготовился обрушить на нарушителей столб пламени, как девушка схватила его за крыло и что-то закричала. Он посмотрел на нее и снова в ее голосе было что-то, что помогло ему успокоиться, он захватил ее хвостом, а потом спустился к существам внизу.
Как только они приземлились, аборигены учтиво поклонились ему, а потом выдвинули вперед груз, который был у них за спинами. Адамас не знал, как растолковать этот обычай и прислушался к голосам внутри себя.
“Они предлагают тебе подарки в обмен на безопасность своих племен”.
“Почему просто не сжечь и не жить здесь одному?”
“Как им хватило наглости! Прийти только сейчас! Ха!”
“Накажи их!”
Одно из существ не уверено задало вопрос, обращаясь к духу, которая робко выглядывала из-за хвоста дракона. Это взбесило Адамаса, но снова голос девушки, мягкий и нежный, усмирил его гнев, он понимал, что если жар его сердца возрастет, то дух могла серьезно пострадать или вообще сгореть, ее руки уже были в ожогах из-за неосторожного прикосновения.
Он позволил ей отойти от себя и отодвинул хвост, она благодарно посмотрела на него, а потом начала говорить с пришельцами. Дракон слушал ее и чувствовал, как голоса призраков становятся тише, ее голос имел над ним странную власть, Адамас прислушался к речи аборигенов и не нашел в ней ничего, кроме скуки и раздражения, потому снова сосредоточился только на голосе духа. Сначала он ждал, но потом они все начали его раздражать, он их совершенно не понимал, о чем можно так долго говорить, особенно его тревожили новые интонации и выражения лица девушки и то, как она тянулась к другим и понемногу отодвигалась от него.
-Почему вы так долго тянули? Господин Виид, вы обещали моему отцу, что дадите ему дань, как только он проснется! Это вы разозлили его!
- Фавны воспротивились, нам пришлось… Исключить их из совета, это заняло время.
- Мое племя уничтожено… А я… Нет, нет, не смотрите на меня… Мне стыдно, слишком стыдно.
Лилиен чуть приблизился к девушке:
- Что он делает с тобой, Лора?
- Не знаю! Не знаю! Сейчас… только кормит, но он не отпускает меня от себя. Посмотрите на мои руки.
Лора протянула вальдам свои обожженные руки, на которых можно было заметить отпечаток драконьей чешуи. Больно было даже смотреть на это, но вальды нашли в себе мужество не отвернуться.
- Я лишь коснулась его… Ноги, живот, спина - все тоже в ожогах, каждый раз, когда он касается меня, то мое тело страдает.
Дракон потерял терпение и хвостом схватил девушку, захватил телегу, будто она была игрушечной и мощно взмахнул крыльями и, раскидав всю делегацию, улетел обратно в свое убежище.
Вернувшись, он почувствовал, что раздражение не ушло, его бесило, что они знают, где его можно найти. Это место перестало быть безопасным, но другое такое будет найти сложнее, да и другое убежище тоже найдут. А что, если он улетит искать, а девушку украдут?
“Уничтожить”.
“Уничтожить”.
“Всех уничтожить”.
“Только тогда будет безопасно”.
 Снова появились отвратительные воспоминания из чужой жизни, снова буря чужих чувств и желаний охватило его, сердце начало гореть, а глаза застилала черная пелена. Он очень долго держался, поэтому этот приступ был особенно сильным и должен был полностью подавить его волю, он понимал это. Ему нужно было что-то уничтожить, сжечь дотла.
Девушка обреченно сидела в своем углу и плела венок из гибких веток кустарника, она что-то пела, и не понимала в какой опасности находиться. Адамас из последних сил сосредоточился на звуке ее голоса, была в нем какая-то особая сила, что притягивала его. Он слушал и постепенно другие голоса становились шумом, шумом моря, далеким и безобидным. Он справился, он остался собой и взглянул на девушку.
Дух почувствовала его взгляд и оглянулась, она тут же вздрогнула, выронила наполовину готовый венок и забилась в угол: дракон медленно приближался к ней, черный с пламенной дырой в груди, она чувствовала, как жарко становиться в пещере и как камень начинает обжигать ее ноги.
Адамас лег рядом с ней, и огненным глазом посмотрел на засохший венок, а потом прямо на нее. Она дрожала, боялась, но почему-то поняла его... Страх за собственную жизнь сделал ее более догадливой, она взяла сухой взяла венок и продолжила петь, а он слушал ее и погружался в глубокий, тихий сон. А пела она об истории, которые, как и все, переняла с детства от матери и старейших, рассказавших долгие сказки у костра…

Ее народ покинул свой дом, так давно, что память о том месте дошла до нее только в легендах, которые рассказывали у костра старейшины. Говорили, что та земля, была их матерью, но она решила вернуться в океан и с тех пор они скитались, пока страх не заставил их бежать на Дальние острова.
Их народ был слабым, в них не было никакой хитрости или враждебности, не было и великой силы - их магия не была какой-то особенной, но духов все устраивало: они желали лишь жить, быть свободными и не вступать ни в какие конфликты.
Ее народ кочевал от одного места к другому, пока на Континенте не стало слишком много королевств и слишком мало свободных земель. Ей рассказывали, что именно тогда старейшины того времени совершили роковую ошибку и присоединились к самому жадному и опасному из всех народов - к людям, обещавших сохранить их независимость.
Вскоре они поняли, что люди не умели просто жить, им всегда было мало, им всегда чего-то не хватало. Им не нравилось, что другие народы были сильнее или приспособление них, а особенно их раздражала собственная короткая жизнь. Этот недостаток, как ни старались, они не могли восполнить ни магией, ни технологиями. Это медленно сводило людей с ума и началась эпоха Безумных королей, которые из столетия в столетия ставили своей целью обретения бессмертия, а не счастья собственного народа.
В конце концов, они решили напасть на тех, на кого нельзя было нападать - на драконов, существ, живущих так долго, что это можно было считать бессмертием. Постепенно они вовлекли в свой безумный план большинство других королевств, только мудрый король эльфов, до последнего сохранял нейтралитет своего государства… пока оно еще существовало. Так началась Великая война, погубившая половину Континента, и не принесшая ничего, кроме боли, разрушения и смерти.
Именно тогда их народ, уже разрозненный, окончательно раскололся: кто-то ушел искать защиты у тех, кто сохранял нейтралитет, другие окончательно ассимилировались с людьми и дали начало новой расе - нефилимам, а третьи, ее предки, покинули сам Континент и отправились искать новый дом.
Иногда Лора выходила к берегу Бескрайнего океана и думала о том, что могло быть там... Далеко-далеко, за горизонтом, где-то там земля, что считалась ее истинным домом… Жизнь на острове не была легкой или тягостной, но душила своим однообразием. Может, в ней все же есть капля человеческой крови, откуда эти желания, чуждые ее народу? Даже старейшины отмечали, что ее внешность и магия чем-то отличаются от свойственных духам, но в ее роду не было иных народов, они были в этом уверены. И так Лора училась усмирять свои желания, но она позволяла себе мечтать, мечтать о том, что кто-то приплывет и принесет сюда новости с той земли. Скажет, что, наконец, настал мир, что можно возвращаться домой... и, может... У нее даже получиться уплыть отсюда...
В таких мечтах она все чаще уходила к океану, все чаще сбегала от каждодневных забот и суеты... Но даже в самых смелых мечтах она не могла представить себе дракона, воплощение всех страшных сказок старейшин, символ гнева, жадности, смерти и силы.
Старейшины описывали их, но тот, что лежал сейчас перед ней не поддавался описанию. Всех слов было недостаточно, все было слишком мелко.
Дракон был огромен и страшен, черная чешуя была острая как бритва, каждый раз, когда он касался ее на коже оставались глубокие порезы. В огненные глаза было невозможно смотреть - они не были однородного цвета, в них смешались все цвета огня, в них горело неудержимое пламя, и нельзя было рассмотреть в этих глазах что-то, кроме собственной смерти.
И тем не менее, постепенно проведя с этим чудовищем дни, недели, месяца, годы, она научилась кое-как его понимать и видела, что он учиться тому же, а понимание делало страх слабее.
Вначале Лора считала свою участь хуже смерти, она думала, что дракон будет пытать ее, сжигать ее конечности (легенды рассказывали о таких их деяниях), всячески оттягивать смерть жертвы, и только наигравшись, он убьет ее, сожжет дотла, как и ее мать, которой не повезло оказаться в роще в тот самый день, когда он прилетел и уничтожил все. Она не могла простить это ему, как не могла простить себе собственную слабость...
Когда она поняла, что он намерен поддерживать ее жизнь и, вроде, даже не хочет ее мучить, тогда страх не исчез… Она почувствовала, что совершит предательство, предательство своего народа, памяти своей матери, если начнет есть, что он приносит. В Лоре боролись две грани - ее тело и гордость, в результате победило тело. Страх голодной смерти победил. Она решила не сопротивляться и подчиниться судьбе, в каком-то отношении это было даже больше характерно для ее народа, для духа.
 Духи не были агрессивны по натуре, в них культуре не появился обычай кровной мести или другие виды насилия, зато было множество правил, призывающих к смирению и успокоению. Было ли это высшей мудростью или уродством? Лора не знала ответа, в ее силах было лишь кое-как пытаться управлять собственной жизнью.
Она увидела, что дракону нравиться звук ее голоса, а особенно пение и именно из-за этого он, видимо, и похитил ее, а значит убивать не собирается, более того старается, чтобы жизнь ее была комфортной. Также Лора видела, как изменилось отношение к ней... раньше союз недолюбливал ее племя, считал их обузой, ее предков давно бы убили, если бы альраун, несущие волю Леи, не разрешили им жить на этом острове.
Теперь же... с ней говорили уважительно, теперь она была кем-то вроде переводчика, послом между драконом и союзом племен, один раз она скромно осмелилась попросить новую одежду и через две недели вместе с едой для дракона, они принесли ей высококачественную одежду от фавнов и даже несколько украшений из костей синих рыб.
Это начало ей льстить, Лора почувствовала удовольствие от власти, это была тихая гордость и чувство личной безопасности. Она начала радоваться своему похищению, своей особенностью, и всячески старалась укрепить нынешнее положение.
Дракон не был привередлив, но любил чистоту, и она постаралась сделать пещеру по-возможности уютной, используя подарки племен. Она ухаживала за собой и наряжалась, старалась всячески прикрывать шрамы и ожоги, пускай и не знала имела ли красота значение для дракона.
Но в первую очередь Лора теперь заботилась о своем голосе: она защищала горло даже при легком ветре, пила только теплую воду и никогда не начинала петь, не сделав разминку для связок. Раньше она совершенно не обращала внимание на такие вещи, но теперь от них зависело не только ее положение, но и жизнь...
Постепенно она начала замечать что-то в нем... Периодически он начинал рычать на кого-то, мотать головой, будто сбрасывая и отгоняя что-то, тогда она понимала, что нужно петь, иначе это что-то захватит его... Медленно, они учились заботиться друг о друге. День за днем, она все больше узнавала его и заметила, что и он в свою очередь присматривает за ней и подмечает вещи, что ей нравились. Те же самые кусты ягод или орехов, которые он приносит ей, а как-то раз, во время одной из прогулок с ним, она начала собирать снежные цветы, и на следующий день он отнес ее на поляну, полностью усеянную этими цветами.
В ее душе все еще была червоточина, обида, которую нельзя ни забыть, ни простить, она все еще ненавидела его за тот пожар, за смерть ее близких, но ровно такую же ненависть испытывала к себе... Однако она чувствовала напряженную внутреннюю борьбу внутри него, его одиночество, которое он не осознавал... В конце концов, она примирилась и с ним и с собственной болью, решив, что это будет лучшим решением. Так проходили годы, многие годы... За которые они стали походить на семью.
Лишь раз за это время ей удалось встретиться со своими сородичами, это было спустя пять или шесть лет ее жизни с драконом. В этот день он впервые разрешил ей покинуть пещеру одной, и она сразу же, неуверенным шагом, отправилась в отчий дом. Она вошла на территорию поселения, и вмиг все взгляды обратились к ней, тяжелые, внимательные и острые, как иглы, а потом... Все вернулись к своим делам, Лора пыталась говорить, но на нее не обращали внимания, хотя и четко слышали ее слова.
Духи противились насилию всей своей природой, но и у них были свои наказания за преступления и самое страшное из них - забвение. Когда дух, приговаривался к забвению, то всему племени было запрещено хоть как-то обращать внимание на обвиняемого, а все вещи, что могли напоминать о нем, должны были быть уничтожены тут же после оглашения приговора старейшинами.
Были случаи, когда приговоренные оставались жить в племени и побирались остатками пищи со стола родственников. Это было редко, если только дух не выражал агрессии и не причинял неудобств племени, тогда старейшины закрывали на это глаза и после смерти обвиняемого, они могли даже разрешить родственникам достойно похоронить его и оплакать по всем правилам.
Лора поняла, что именно к забвению она и была приговорена, и если она не будет мешать, то ее не тронут. Ей хотелось возмутиться, но болезненная трещина в сердце говорила ей, что наказание заслуженно, ей же не хватило храбрости умереть в пещере от голода, а значит она предала память всех погибших, предала память о родной матери.
“Но если бы не я, то здесь бы было пепелище…”
Она тоскливо оглянулась и увидела, что благосостояние ее племени ухудшилось: одежда стала проще и грубее, еда скромнее, а значит, поддержка союза ослабла. И дары, что приносят ей и дракону каждый месяц собираются в первую очередь за счет ее соплеменников, за счет ее семьи...
Она подошла к еще не горящему костру и села напротив сильного и красивого мужчины, очень похожего на нее. Мужчина никак не отреагировал на ее появление и продолжил чистить рыбу. Лора знала, что если она заговорит, то отец хотя бы услышит ее, она лихорадочно искала нужные слова.
“Обвинение? Оправдание? Поддержка?”
Все же она понимала, что в ее поступке есть вина перед племенем, а особенно перед ним, но... Она шла сюда с надеждой, с предложением... У нее бы получилось уговорить дракона стать защитником ее племени, тогда бы союз не обдирал их так, а наоборот сделал бы все, чтобы получить благосклонность.
“Отец мог бы даже стать старейшиной!”
Пусть это и было бы обманом, лицемерием, но это бы помогло ее племени, они бы смогли жить лучше, чем когда-либо, наконец, перестать уповать на милость союза или альраун. И все это было бы только благодаря ей! Она вскочила.
- Зачем вы так?! Почему бы хотя бы не выслушать меня?Дракон силен и разумен, он слушает и уважает меня! Он мог бы защитить нас, он мог бы... уничтожить наших врагов... Они же всегда обращались с нами, как со вторым сортом, как с ничтожествами. Зачем, зачем, вы все терпите, когда у вас есть реальный шанс… Если бы не я дракон бы уже…
Она осеклась, отец смотрел на нее, и она увидела... Увидела, как он стыдиться ее, как презирает, как не может простить... Лора села, почти упала обратно на дерево у костра...
- Я не виновата... Что плохого… это было давно. Все было иначе, он не такой уж и плохой, просто...
Отец продолжил чистить рыбу, за своим занятием, он будто забыл про нее, но Лора знала, что это не так, она знала, что все ждут, когда она уйдет.
Ее небольшие кулачки сжались, ее раздражало, что соплеменники не хотят видеть преимуществ, не хотят забыть старую обиду. Она пришла к ним красивая, чистая в дорогой одежде и украшениях, а они, почти нищее, вели себя с ней, как с преступницей, как с отребьем...
“Почему?!”
Она снова встала, ее трясло от гнева, Лора поняла, что должна немедленно уйти, иначе они увидят ее слезы, а этого нельзя допустить, теперь они чужие и нельзя дать им повод чувствовать себя правыми. Дух быстро покинула территорию племени и даже ни разу не обернулась, она шла вперед, не обращая внимания на ветки, которые цепляют и портят ее одежду, она все глубже и глубже входила в чащу, пока не нашла одинокий камень и, сразу упав на него, разрыдалась.
Когда она оторвала голову от мокрого камня, то день уже подходил концу, нужно было возвращаться, она обещала дракону вернуться к вечеру. Лора поднялась и глубоко вздохнула, ей следовало поторопиться.
- Госпожа...
Дух вздрогнула и обернулась, в тени деревьев пряталось страшное, одноглазое существо с длинными конечностями.
- Господин Эрз... Что вы здесь делаете?
Существо лишь улыбнулось, видимо, ему польстило, что Лора сразу узнала его, медленно и осторожно он начал выходить из тени и подбираться к ней, было видно, что дневной свет для него непривычен и он старается избегать солнечных лучей. Лора решила быть вежливой, и сама подошла к нему, в тень. Эрз снова мерзко улыбнулся.
- Госпожа, пожалуйста, протяните свою руку.
Она послушалась, и он положил в ее ладонь пузырек с бледно-красной жидкостью. Пузырек жег руку, а хитрая и ясная улыбка Эрза не оставляла сомнений насчет содержимого.
- Это... это...
- Сделайте правильный выбор, госпожа. Уверен, этот поступок вернет вам уважение соплеменников, а также сделает союз вашим должником. Ваше положение станет выше, чем сейчас. Я лично позабочусь об этом.
Лора не успела даже осмыслить его слова, как Эрз, зашел глубже в тень и исчез, оставив ее наедине со страшным подарком. Механически, не подумав, она положила пузырек к себе в карман и отправилась на место встречи с драконом.