Философские будни

С утра, едва продрав глаза, вскочил как робот реактивный!
На скорый завтрак — атеизм. И не до высших сфер!
Какие могут быть полеты мыслей, когда уже минут через пятнадцать суровая реальность сконстатирует тот факт, что опоздаю я минут на сорок на работу, никак не меньше.
Хотя пока ещё невинен. Да. Но это ненадолго:

«Опять проспал! Беда, беда… Пора придумать новый детектив и поскорей, ведь время так неумолимо!»

Кот на подушке развалясь, жмурясь смотрит на меня, с зевком потягиваясь: «Всё как всегда» — говорит его улыбка.

«Опять авария?» — на автомате чищу зубы. — «Болезнь троюродной сестры? А, может быть…»

Темп не снижая, навалил коту еды побольше, схватил кусочек сыра с колбасой, закинул в рот. Нырнул в ботинки, выскочил за дверь, застегивая на ходу рубашку и пиджак:

«А может быть, я взял работу на дом и занимался ей почти до самого утра? Нет, не пойдет, легко спалиться, скажут: "Покажи"…»

Спеша на остановку быстрым шагом, почти бегом:

«Машина на ремонте? Но этот козырь я уже использовал во вторник. Эх, был бы я тогда подальновидней, попридержал бы!»

Вбежал в маршрутку:

«…Фу! Кто так сильно надушился? Не продохнуть!»

Все мысли энергически металась, ища путей, как перепуганные птицы в клетке, — хаотично бились в голове и друг об друга:

«…Всё это было много раз, история должна быть новой совершенно. О, боже мой, осталось лишь четыре остановки! Мозг пуст. Все оправдания исчерпаны… Пожар? Сомнительно… Ну, хоть бы пробки! Но нет же, как на зло — движенье идеально. Проклятье! Спокойствие, подумай о хорошем…»

Закрыл глаза и вижу теплую постель, взывающую провалиться в сладкий сон — такой, такой…

«Как будто кто-то окликает, иль обращается ко мне?»

Открыл глаза, прорвав упрямо слипшиеся веки. Напротив — девушка невероятной красоты!

«Вот это баба! — гляжу, глазам не веря, — Это что — виденье?»

— Что, простите? — спросил, в её глазах небесных утопая.
— Что-что! Ширинку застегни, — она смеётся в нежном свете.
Не сразу до меня дошло.
— Застегни-ись, — повторила она и снова рассмеялась.

О господи, какой конфуз! Какая стыдоба… И застегнув до половины, вдруг замер… и застыл так, не меняя позы… Вот оно! Через окно маршрутки увидал цыган, стоящих у обочины. Один из них смотрел как будто бы на нас.
Теперь я знаю детектив! В нём будет ограбление, спасенье спутницы с прекрасными глазами, погоня — мы едва убёгли! Сейчас додумаю детали и сам, для пущей убедительности, во всё уверую.
Ну наконец-то — родная проходная!
Вахтёры, лестница, длиннющий коридор!

И вот опять стою перед начальством, пытаясь уложить торчащий ото сна загривок, и излагаю, словно на духу, о всех непредсказуемых причинах — виновниках очередного опозданья.
Начальство, даже проявив участие, задало несколько вопросов с подковыркой:
— Интересно. А что, цыгане эти от вас так просто взяли и отстали?
Но вижу я ловушку, к которой хочет подвести меня коварный! Ага, попался, щас! Всё очень просто и логично! Войдя в удар, поймав стезю, импровизируя мгновенно, стал изливать поток — тот самый, начав который сам ещё не знаешь, чем закончишь, но веришь так, что можешь побожиться.
Внимательно всё выслушав, начальство говорит, взглянув из-под очков:
— Хм… В твоём рассказе есть дыра и нестыковка. Вот тот мужик, что дал вам парабеллум, — так, может, не случайно он там оказался?
— Вполне возможно! — с готовностью ответил я, догадкой озарённый. — Сейчас я это очень ясно понимаю! Ведь…
— Ну хорошо! — меня начальство вдруг прервало. И продолжает с ледяным спокойствием, очки поправив:
— Я бы ещё поговорил, но нужно проводить оперативку. Ты в объяснительной всё это напиши. Как можно более подробно и правдоподобно. Во всех деталях. Чтоб, прочитав её, я искренне подумал: «Верю!». В особенности — то, как вы спаслись от цыган: здесь описание должно особенно цеплять, захватывать. Ты понимаешь? Погоня, действие, непредсказуемые обороты! И расскажи об этом странном мужике. Предположи, как связан он со всем вот этим. Страниц пять-шесть сегодня жду. — И, усмехнувшись: — Я твои объяснительные перед сном люблю читать. Иначе бы давно тебя уволил. Иди работай.

И, выходя из кабинета, заметил зреньем боковым, как потянулося начальство с довольною улыбкой. Дверь затворив, услышал «Щёлк!» замка — и сразу выдохнул с огромным облегченьем.
Хотел ослабить галстук, но не нащупал — где же галстук?! Ах, вот же он, торчит, болтаясь, из кармана — жертва утреннего катаклизма.
Двинулся на место, с достоинством того, кто перенёс получасовую взбучку.
Все понимающе молчали и провожали взглядами на всём пути.
Иван Петрович поддержал: прикрыв глаза, кивнул степенно. А Людка, прыснув смехом, спряталась за монитором.
Уселся на родное кресло.
Чуть позже, обнаглев немного в своем кругу, в оценках высшего начальства, что так не понимает жизненных перипетий — и правда, как можно не войти в такое положенье? — вдруг начинаю чувствовать, что, впору разошедшись, я нагулял уж сытный аппетит.
В столовой, за обедом, обсуждая с сослуживцами восьмистраничный текст написанной мной объяснительной, душа в суждениях осмелилась достичь агностицизма.
— История твоя, конечно, выглядит логично, — лукаво говорит Володя-инженер, хлебнув компоту, — но, как по мне, в ней не хватает доказательств.
И накидал какой-то график на салфетке.
— Как я могу всё это доказать? — резонно замечаю, брезгливо отодвинув график. — Не приведу же я сюда цыган, и всех свидетелей, кто это видел. Я их не знаю…
Здесь подключился Дима — известный скептик. Вот он всегда так: молчит, молчит, и вдруг как скажет.
— А эта девушка, которая как «Чудное мгновенье», как, бишь, её зовут-то? Пусть подтвердит она.
— Всё приключилось очень быстро. Подумай сам, какое может быть знакомство, когда тебя преследует десяток озверевших бандюков, крутя над головами тесаками и невпопад паля из ружей! Я не успел спросить ни имени, ни номер телефона… — И, упредив очередной вопрос, смотря ему в глаза, добавил — Парабеллум остался с ней.
А про себя решил:
«Однако, надо это всё вписать, пока не поздно».
И тут вмешалась Людка, заявила:
— Всё это чушь?
— Но почему? — я неподдельно удивился.
— Потому что таких девушек не существует. Ты описал фантазию свою. Ночную. Ха! Блондинка? Парабеллум? — И с расстановочкой: — Ка-кая по-ошлость…
Сказавши это, встала, с грохотом задвинув стул, и удалилась, покачивая бёдрами, держа осанку, прекрасно зная, что взгляды всей столовой до дверей её сопровождают. Как только она скрылась за дверьми, Иван Петрович, хранивший до того молчанье, заметил важно:
— Придётся тебе, дорогой, написать ещё одну объяснительную…
И, помолчав мгновение, добавил:
— Для Людочки.

Затем, опять надев хомут рутинный, я впрягся в лямку цифр и отчётов и потащил весь этот ворох бумажной волокиты, как бедный ослик тянет в гору воз, гружёный сеном.
К концу работы, с зевками утомлённости от бесконечных цифр, вдруг начинают беспокоить вековечные вопросы: о «суете сует», о «быть или не быть»…
И несказанно долго тянутся минуты до времени, когда ты как бы невзначай вдруг замечаешь: «Ого, уж две минуты минуло с тех пор, как шесть часов пробило! Как быстро время пролетело!» — и начинаешь собираться.

А к вечеру, уже придя домой, уже отужинав с котом и заварив покрепче чаю, естественным путем вдруг нападает набожность, что начинает пламенеть тем больше, чем поздней и чем вкуснее крепкий чай...
И вот в глубокой ночи, в бденье проводимой, взволнованных души и сердца — вдруг сходит словно озаренье, познанье сути всех вещей! О, откровенное прозренье! До истины всего полшага остается! И очевидно вдруг решенье всех проблем! И все становится так гениально просто: «Ну, да! Как можно это не понять?! Всё это надо записать, потомки будут благодарны!» Уж где-то тут маячит совершенство! Всего лишь руку протяни — поймаешь!
И кажется, ко мне слетелися все духи, которым нечем было в тот момент заняться: «Да-да! — мне вторят, — все очень просто в этой трудной и непостижимой сложности! Всё это нужно, нужно записать!»
Но нету сил уже на это, могу работать только мыслью. Так обессиливал, должно быть, Нострадамус. Уж сон туманит разум, предательски уводит ум в свои объятия… за два часа до времени, когда сработает будильник…
И демоны, как будто сговорившись, вдруг начинают петь, баюкая меня как в колыбели. Рука уж тянется к блокноту — необходимо начертать всю формулу Вселенной. Но обмякает в полпути рука и падает на одеяло.
Я засыпаю за мгновенье до открытия всех тайн бытия — мозг отключается, доносятся лишь отголоски мыслей: «Бесконечность… запомнить формулу мирозда… объяснительная Богу… китайские триады…»

PS. Палец сам собою ткнёт кнопку «отложить на пять минут»… Я даже не проснусь при этом, потому что буду утопать в глазах прекрасной девушки, что держит парабеллум… Да это ж Людка!

7:30.
Будильник: «Дринь-дринь! Дринь-дринь!» — и вибрации: «вжжж-вжжж-бррр»
Я: «Хррр… Хрррр…»

7:45.
Будильник: «Дринь-дринь! Дринь-дринь!» — и вибрации: «вжжж-вжжж-бррр»
Я: «Хррр…»

8:00.
Будильник: «Дринь-дринь! Дринь-дринь!» — и вибрации: «вжжж-вжжж-бррр»
Я: «Хррр…»
Кот: «Всё как всегда».