Про чужое и своё

Мы ж деревня, и я конечно же в том числе.
Причём деревню как место, образ и качество жизни выбрал осознанно и с желанием. Нравится мне так и здесь.
В нашем пейзанском околотке все знают о каждом и практически всё. Ничего не утаить. Да и не надобно.
Беседую с представителем поселковой администрации. Перед тем мне показана жалоба. На сей раз адресат наша сельская власть. Авторесса прежняя.Беседую с представителем поселковой администрации. Перед тем мне показана жалоба. На сей раз адресат наша сельская власть. Авторесса прежняя.
О её содержании в течение суток сельский телеграф расскажет всей деревне. Новость вызовет интерес. За ней последуют непременные пересуды. При встрече меня будут спрашивать. Или прямо, или завуалировано. Но непременно спросят.
Конечно, расскажу. И предысторию. И историю.
Так сложится событие.
Пикантность заключена в ненашести.
Всякое происходящее в деревне всегда является действием меж своими: ссоры, редкие даже драки, замирения, свадьбы — разводы, дружбы, кумовства.
Не будучи никому родственником, но прожив в нашей (!) деревне четверть века, родив здесь сына, похоронив на сельском кладбище родителей Елены, построив дом, посадив сад, протоптав в лесу ножками множество троп, одна из которых, ведущая к Бориному пруду, меж людьми прозвана Олеговой тропой, стал частью деревенского общежития. Свойским. Нашим.
Любая жалоба извне автоматически воспринимается как «чужой лезет к своему». Карл Густав Юнг гениально рассказал о силе коллективного бессознательного, проживающего в каждом из нас.
Именно оно делает нас народом. Оно рождает в душе ощущение Родины. Оно определяет живущих рядом ёмким словом «Мир», на котором, как гласит русская присказка, «и смерть красна...».
Пройдя ножками от дома до здания поселковой администрации, вернувшись обратно, поздоровался со всеми встретившимися.
Со всеми!
Это не идиллия пафосности. Отнюдь. Это общность.
Посаженные в рождение сына сосны и высаженные в его десятилетие ели растут на общей улице.
Яблони, расположенные недалече от межи с соседями, дарят плоды и мне, и им; межа не граница, а линия встречи.
К чему и о чём рассказ?
Есть мой дом, имеется преобширный земельный участок. Рядом соседи. Недалече деревня. В сущности, проживающая некровной, но семьёй.
Всякая попытка с расстояния в десятки километров указать пальчиком или пальчиком погрозить вызывает смех, а автор пальчика принимается чуждым с вопрошанием: «А ты, собственно, кто таков здесь кому-то указывать?»
Иного итога перстоуказательницу не ожидает.
Можно сунуть палец в муравейник, еще интереснее — в пчелиный улей, при желании полноты ощущений — затолкать палец вместе с рукой в нору-ход бобриного домика.
Лет десять тому назад пёс Хутч — восточносибирская лайка, по собачьей азартной глупости, зимой и по льду полез в тоннель бобровой хаты.
Понимая опасность происходящего, принудительно вытащил пса, ухватив за задние лапы.
Узость хода стащила с пса ошейник. Благо уши не отодрала.
С тем и ушли. Через несколько дней, проходя недалече от бобриной хатки, увидел валяющийся на припорошенном снегом льду пруда ошейник. Грызуны выбросили чужое...
А жизнь-то продолжается. Всякая. Но она — вот — рядом. Вокруг.
Люди. Звери. Невероятной красоты мир. Осознание неповторимости текущего мгновенья.
С четким разделением на своё родное и чужое ненужное, которое всегда возвращается к его пославшему...
@Олег Талвикъ