Перекрёсток

   Стоя на перекрёстке Цюриха, я услышала диалог и увидела выражение лица женщины. Все остальное сложилось само собой. Если кому-то не понравится, помните - я с вами тоже не всегда согласна.

   ”Боже мой, неужели ты?” - громкий возглас заставил окружающих  обернуться.”Ой, привет, не верю… Дай подумать, лет двадцать прошло, нет, пожалуй тридцать…Какой кошмар… Да… время летит…”.
”А ты совсем не изменилась!” - теперь уже удивление в голосе. ”Да ладно тебе, тридцать лет прошло… Ты как? Слыхала - все благополучно, … всегда в тебя верила… Слушай, ты прости, мне бежать надо, позвони, встретимся, я здесь ещё неделю,”- и женщина ушла.
     Он увидел, что она обернулась, посмотрел на себя в витрину, втянул живот, приосанился, самодовольно улыбнулся.

Он:

   ”Это же надо, кто бы мог подумать, что эта, вообще-то заурядной внешности пигалица (хотя и умна была, не отнять), превратится в такую интересную женщину. Надо же было мне так прогадать… А ведь за пятьдесят уже… Нет, ну с лицом она явно что-то делает, да как умело, естественно, но фигура… фигура в полном порядке, не то, что у моей коровы…. А ведь я тогда увлёкся, почти готов был… да родители тормознули, мол кошка безродная… Нет, ну кто мог предположить… Да… А как она танцевала, да и я мог….Боже мой, я совсем забыл…, как же мы тогда танцевали… Тогда, в наш последний вечер, когда наслаждаясь ритмом движений, она не догадывалась, что видит меня в последний раз. Наверное не надо было с ней так жестоко… Но что было делать, если отец поставил условие, и от моего решения зависела  двухгодичная практика в Берлине. Однако похоже - она со всем справилась: выглядит весьма успешной, что совсем не удивительно: с ее то мозгами. И все же - как я мог настолько прогадать? Но, может не все еще потеряно, может можно все отыграть назад? Всего-то - тридцать лет… Говорят, это вовсе не срок для  женских чувств… Да и лицо её выдало: почти плакала, когда уходила, и смущенной выглядела, и обернулась к тому же… Что же она так расстроилась? Никак, все ещё влюблена? Нет, ну так лопухнуться… ”

Она:

   Она не Почти плакала. Она Совсем плакала. Шла по незнакомым улицам города и безутешно рыдала:

   ”Ну? И вот для этого ты ушёл от меня к той породистой самке, тщательно подобранной для тебя родителями? Вот на это ты променял наше короткое счастье, подчинившись придуманным не тобой законам и отдав свою жизнь женщине, которую ты даже толком не знал? От моей нежности к её равнодушию? Равнодушию, которое просматривается в каждой складке твоего необъятного живота? Воспитанная в традициях ”довольный муж - сытый муж”, она заменила тебе жар наших ночей  ”богато” накрытым столом? И Ты, едкий, ироничный, с изощренным чувством юмора, стройный, спортивный балагур, Ты согласился демонстрировать своё материальное благополучие, предъявляя миру лоснящуюся самодовольную рожу? Помнишь, как я спросонья бормотала: ”Какой ты красивый, какой же ты безумно красивый!”?  И тебе это нравилось - я же видела, как ты купался в волнах моего безграничного обожания, потому что тебя никто никогда до этого не любил - ты просто был символом чьих-то исполнившихся амбиций: ”Сын есть”, ”Золотая медаль”, ”Породнились с достойной семьёй ” и, наконец, ”Муж есть”, ”Наш дом”, ”Ответственный партнёр”, ”Бизнес”. И ты добровольно стал этой самой демонстрацией ступеней чужого благополучия, отказавшись  от себя?  Да, между прочим, - добровольно. А я, дура,все эти годы думала, что тебе хорошо - и меня согревали эти мысли; я надеялась на твоё счастье - и сама была счастлива. Я представляла рядом с тобой достойную женщину, красавицу, до которой мне тянуться и тянуться. И я тянулась, и тянулась, и лепила из себя ”звезду“. Хорошо, я её не знаю и не буду говорить, что она не достойна,  или не красива, но я только что видела (и зачем я только это увидела??!! зачем??!!), что этой достойной и красивой нет до тебя никакого дела!  До твоего аппетита - да, дело есть, а до тебя - нет. Она, скорее всего, даже не поймёт, о чем я сейчас причитаю, её не учили понимать, не учили любить, бороться, страдать, ставить цели, думать, уходить, прощать измену (бывает), возвращаться - жить!… Ее учили кормить и есть. Вот она и кормит,  и ест. Неужели вы оба не видите, во что ты превратился, что это уже просто физически опасно: у тебя одышка, а тебе ещё и шестидесяти нет,  тебе ещё жить и жить… Нет, она не бросит тебя, если что-то случится, она будет за тобой ”ходить”, а умрешь - похоронит.  За все это её назовут  ”преданной”, и ей даже в голову не придёт, это она частично виновата в том, что с тобой произойдёт. Частично. Потому что ты, судя по всему, с большим аппетитом  участвуешь в разрушении самого себя…”

   Женщина вдруг перестала плакать, набрала номер телефона и устало произнесла в трубку: ”Привет, это я, поменяй мне, пожалуйста, билет на ближайший рейс. Я домой хочу.” Потом позвонила ещё раз, послушала, счастливо засмеялась и сказала:” Я тебя тоже очень люблю. Увидимся”.