Поддубный. Ейские страницы

Иллюстрация: Иван Максимович Поддубный в Ейске

Иван Максимович Поддубный с 1927 года поселился с женой Марией Семеновной в небольшом приморском городке Ейске. Здесь, в полутораэтажном доме у берега Ейского лимана, на углу улиц Керченской (Советов) и Сенной (Пушкина), он обрёл, наконец, свою «тихую гавань». Годы борцовских поединков, чемпионатов и громких побед остались позади. Среди своих соседей, простых ейских жителей, он мог позволить себе быть самим собой. Иван Максимович очень любил общаться с людьми способными и смышлёными, такие были ему особенно интересны. Представители ейской интеллигенции врачи - Виктор Александрович Фокин, Георгий Степанович Симонович, Владимир Михайлович Воскресенский, директор музея Владимир Васильевич Самсонов захаживали к нему в гости. С известным ейским хирургом Георгием Симоновичем их связывало общее увлечение – рыбалка, а врача санатория Владимира Воскресенского Поддубный лечил от головной боли своим особым методом.
 
Соседи безоговорочно признавали в Иване Максимовиче Поддубном великого человека, относились к нему с почтением, отмечали его необычные способности к целительству. Ейчане искренне считали, что у него – «магнитная рука». Несколько лет назад умерла соседка Поддубного Эмма Сирота, когда-то он вылечил её мать от сильных головных болей без лекарств, только с помощью рук.
 
Житель города Ставрополя Геннадий Федорович Тренба вспоминал, что его дед, житель станицы Должанской Максим Белошапка дружил с Поддубным. Во дворе у Ивана Максимовича был сарайчик и он, тренируясь, перебрасывал через его крышу гири. Геннадий Тренба вспоминал также, что Иван Максимович разработал собственный метод водолечения «от нервов», который состоял в том, что пациент должен был поочерёдно находиться в бочках с водой разной температуры. Температуру воды и время пребывания пациента в разных бочках устанавливал сам Поддубный по какой-то, лишь ему известной методике.

Среди своих ейских соседей Иван Максимович нашёл сотоварищей по любимой игре – нарды, которую он и его друзья называли «шиш-беш». Постоянными партнёрами Поддубного в этой игре были шофёр Георгий Зозуля и инженер Сергей Лопин. В тёплое время года во двор, а то и на улицу, выносили небольшой столик, доставали футляр с нардами, и три увлечённых игрока на несколько часов забывали обо всём, кроме игры. Георгий Лукич Зозуля был женат на Анне Матвеевне Семёновой, уроженке села Глафировки, которая находится на другом берегу Ейского лимана. Родная сестра Анны Матвеевны – Елизавета Матвеевна вышла замуж за Петра Михайловича Короткова. Отец семейства Михаил Илларионович Коротков учился в Лесном институте в Санкт-Петербурге. За участие в революционной деятельности он в 1907-1908 годах сидел в тюрьме, а в 1911 году Коротковы перебрались в Глафировку. Летом 1918 года глава семьи Михаил Илларионович, его жена Матрёна и младший сын Борис утонули в Азовском море, когда на лодке пытались спастись от белых. Это произошло на глазах их 12-летнего сына Петра, который ожидал их на берегу. Он видел, как перевернулась лодка и его родные утонули. Тела супругов Коротковых нашли через несколько месяцев, а тело 7-летнего Бориса так и не было найдено.

Петра Михайловича Короткова вырастили старшие сестры. Он женился на жительнице Глафировки Елизавете Матвеевне Семёновой. В середине 1930-х годов они переехали в Ейск, поближе к родне жены. Жильё сняли рядом с домом Поддубного, так Коротковы стали его соседями. Пётр Коротков в Глафировке был участником художественной самодеятельности, он хорошо пел, играл на нескольких музыкальных инструментах. Иван Максимович Поддубный нередко просил Петра спеть украинские песни, которые он особенно любил, предпочтение отдавал песне "Дивлюсь я на небо". В 1936 году у супругов Коротковых родился сын Юра. Крестили мальчика в 1939 году в доме Ивана Максимовича Поддубного, и сам хозяин дома стал его крёстным отцом, а крёстной матерью стала Юрина тётя Екатерина Матвеевна Коваленко, еще одна сестра матери. По рассказам Юрия Петровича Короткова, Поддубный стал его крестным отцом случайно. Друг Петра Короткова, которому была предназначена эта роль, напился и до места крещения не дошёл. Тогда принялись уговаривать хозяина дома Ивана Максимовича стать крёстным отцом Юры Короткова. Он не соглашался, считая это дело слишком ответственным, но всё-таки сдался.
 
Как же получилось, что обряд крещения происходил в доме Поддубного? В нижнем этаже его дома, конечно, с разрешения Ивана Максимовича, была оборудована молельная комната, в ней-то и совершались церковные обряды. Службы проводил священник с Украины отец Илларион, который долгое время жил у Ивана Максимовича. Когда в 1930-х годах его пытались арестовать, но Поддубный не позволил этого сделать. Авторитет его в Ейске был так высок, что отца Иллариона не тронули. Перед началом войны он уехал обратно на Украину, а Поддубному оставил в благодарность икону Богородицы и несколько церковных книг. Любимой книгой у Ивана Максимовича было Евангелие от Иоанна. С той поры он часто читал эти книги, а икона Богородицы всегда находилась в его комнате. Поддубный, садясь за стол, каждый раз молился перед едой, чувство веры было в нём очень сильным.

В октябре 1941 года Петр Михайлович, отец Юры Короткова, погиб в немецком плену, и его роль в жизни мальчишки заменили два человека: Иван Максимович Поддубный и Георгий Лукич Зозуля. Поддубный называл своего крестника Юркой и часто брал его с собой. Вспоминает Юрий Петрович Коротков: «В 1944 году в Ейске я стал свидетелем случая, который говорит о том, что Поддубный мог оказывать на людей целительное воздействие. Иван Максимович взял меня с собой в госпиталь, который располагался в здании школы. Там он выступал перед ранеными солдатами, рассказывал им о своём знаменитом спортивном прошлом. А я читал раненым известное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Бородино», моё любимое. Раненые солдаты хлопали нам в ладоши, как настоящим артистам. Мне выдали как благодарность за выступление коробочку, в которой оказался сахар-рафинад. Мы уже собирались идти домой, как вдруг к крёстному обратился знакомый врач, который попросил его зайти в отдельную палату, где лежал молодой солдат. Он очень хотел увидеть знаменитого борца Поддубного, но самостоятельно двигаться не мог. Врач рассказал, что они, медики, ничем не могут помочь этому больному, и отнесли его к категории безнадёжных. Иван Максимович пошёл в палату и пробыл там некоторое время. А потом он уже по собственному желанию стал приходить к этому солдату каждый день и, к удивлению врачей, безнадёжный больной пошел на поправку, а затем был выписан из госпиталя. Как Поддубному удалось вылечить этого солдата, что он делал и говорил, осталось неизвестным. В 1950 году, спустя год после смерти Поддубного, в Ейск приезжал этот солдат с женой и маленьким сыном, которого он назвал Иваном, в честь своего спасителя».

Иван Максимович часто брал Юру в кинотеатр, там он выступал в фойе перед зрителями, а потом вместе со всеми смотрел кинофильм. Администрация кинотеатра бесплатно выделила Поддубному постоянное место в первом ряду, и Юра сидел рядом с ним. Он хорошо запомнил, как однажды вместе с Иваном Максимовичем смотрел военный фильм «Малахов курган» и видел, как плакал его крёстный, когда на экране геройски погибали русские моряки. А ещё Иван Максимович брал с собой Юру, когда ходил за пайком на мясокомбинат. У него была сумка, которую Поддубный называл «кишка», и она была очень вместительная, так как имела свойство растягиваться.

А сам Юра Коротков, попав в компанию ейской шпаны, вполне мог пойти «по кривой дорожке», если бы не авторитет его крёстного отца Ивана Максимовича Поддубного. Он поручился за крестника перед директором школы Евдокимовым, когда десятилетнего Юру хотели исключить из школы. Причина была самая что ни на есть «политическая»: перед приёмом в пионеры Юра Коротков ухитрился в школе повесить свою фуражку на бюст Иосифа Виссарионовича Сталина. Пионером Юра так и не стал. Иван Максимович пристроил своего крестника Юру Короткова в секцию бокса, которую в 1947 году организовал в Ейске Дмитрий Ефимович Тихомиров. Поддубный охотно поддержал Д.Е. Тихомирова, который до войны был чемпионом по боксу в лёгком весе Ленинградской области и города Ленинграда. Благодаря авторитету И.М. Поддубного для детской спортивной школы городскими властями было выделено здание бывшей лютеранской кирхи. В этом же здании в августе 1949 года Юра Коротков стоял в почётном карауле у гроба своего великого крёстного, «деда Ивана».

Вспоминает Ю.П. Коротков: «События, которые произошли после смерти Поддубного, были необычными, поэтому и запомнились всем его соседям и горожанам. О нём и при жизни в городе ходили легенды, а после смерти слава Поддубного не угасла, а стала еще ярче. Когда Иван Максимович после перелома ноги стал болеть, он вынужден был проводить долгое время в постели. Тогда он просил меня почитать ему книги, которые оставил ему отец Илларион. Это были Библия и Евангелие. Скончался Иван Максимович Поддубный в Ейске 8 августа 1949 года. Его гроб был выставлен для прощания в здании спортивной школы, где была раньше лютеранская кирха. В гробу он лежал, улыбаясь, а ведь считается, что так уходят из жизни святые люди. Я присутствовал на его похоронах, стоял в почётном карауле у гроба и видел это своими глазами. Икону Богородицы, которую так любил при жизни Иван Максимович, поставили на столике, и возле неё горела свеча. И через несколько дней люди заметили, что лик святой иконы прояснился, стал светлым. Это необычное явление вызвало многочисленные разговоры среди жителей Ейска, и люди начали приносить к святой иконе дары - разные продукты и фрукты.
 
Спустя 40 дней после похорон женщины-соседки вместе с женой Ивана Максимовича, Марией Семеновной, собрались и пришли к его могиле в городском парке. Они были очень удивлены, потому что весь холмик покрылся всходами молодой зеленой травы. Рядом там были и другие могилы – лётчиков, погибших при авиакатастрофе самолёта, но травы на них не было. Придя домой, женщины рассказали об этом другим соседям, которые им не поверили. Тогда на могилу Поддубного отправились уже соседи-мужчины и сами удостоверились в этом необычном явлении. Для недоверчивых они даже принесли с собой кусочек земли с проросшей травой, который потом ещё долго лежал на окне. Когда ещё была жива Мария Семеновна и после её смерти многие соседи, в том числе и моя семья, продолжали посещать могилу Поддубного в парке, который теперь носит его имя. Неоднократно мы были свидетелями того, что у его могилы подолгу стояли разные люди, но никто не решался задавать им вопросы».