Узор, сплетённый из тишины

В Городе Плоских Стен всё было ясно, предсказуемо и имело цену. Слова здесь взвешивали на весах полезности, мысли обтёсывали до удобных форм, а небо было просто пустым промежутком между крышами, куда редко смотрели. Но на самой высокой башне, что была не из камня, а из переплетённых ветров и забытых мелодий, жил Поэт. Никто не звал его так — он был просто Странным, Бесполезным, тем, кто Смотрит в Никуда.

Его инструментом был не станок и не пергамент. Он ткал.
Он садился на краю башни, закрывал глаза не для сна, а для иного зрения, и расправлял крылья. Это были не крылья из плоти и пера, а из того, что остаётся в душе, когда отбросишь всё лишнее: из лёгкого трепета перед чудом, из нежности к утренней росе, из тихой печали заката. И когда крылья души раскрывались, он взлетал.

Не в физическое небо — оно было лишь бледной тенью того, куда он устремлялся. Он летел в пространство, где время показывало свой рельеф. Прошлое, настоящее и возможное будущее сияли там одновременно, как звёзды в чёрной, бархатной ночи. Он чувствовал их дыхание — тёплое, живое, ритмичное. Один звёздный свет был смехом ребёнка, другой — вздохом старого дерева, третий — вспышкой не рождённой ещё идеи. Это и было небо, которое он должен был познать: не пустота, а живая, дышащая ткань бытия.

Его задачей было найти узор.
Ведь звёзды не были разбросаны в хаосе. Между ними тянулись тончайшие, светящиеся нити — плавная нить, сотканная из любви. Любви не как страсти, а как простого, безоценочного внимания, как связи всего со всем. Он ловил взглядом эти нити, следовал за их изгибами, и в его сознании рождался образ. Красивые мысли — не в смысле украшения, а в смысле гармоничных, цельных форм — он осторожно, как драгоценные камни, клал на свой невидимый мольберт.

А потом начиналось самое сложное — переход.
Он возвращался в комнату с Плоскими Стенами, где на столе лежал обычный холст. И ему нужно было душе, переполненной звёздным дыханием и трёхмерными видениями, перейти грань реальности — воплотить узор в двухмерной линии и цвете. Он брал кисть, и краски расплывались пятнами, которые пели. Золотая краска хранила тепло далёкой звезды, синяя — глубину космической ночи, ажурный белый завиток повторял танец тех самых светящихся нитей.

Готовый узор на ткани картины воспринимался объёмно и глубоко. Он создавал ощущение дверей, которые хотелось распахнуть и войти.

И вот однажды девушка, уставшая от полезных дел и плоских слов, случайно забрела к подножью башни. Она подняла глаза и увидела в высоком окне свет — неясный, мерцающий, будто отражённый от воды. Его ритм совпал с чем-то внутри неё, с забытым ощущением полёта во сне. Она назвала это «душевным». Она не знала, почему это трогает, но это было похоже на узнавание.

Её тихий отклик, как эхо, долетел до Поэта. Он не услышал его ушами — он увидел, как в узоре на его холсте зародилась новая, крошечная точка света. Теплая, мягкая. Это был читатель.
Потом пришла другая, женщина с усталыми, но мудрыми глазами. Она посмотрела на узор и прошептала: «Да. Так и есть. Так я и чувствую жизнь». Её слова не были похвалой — они были подтверждением. Её внутренний мир, её непрерывное творение внимания отозвалось, и в узоре вспыхнула ещё одна звезда, на этот раз глубокого, лазурного свечения.

Каждое такое созвучие не просто радовало Поэта. Оно укрепляло узор, делало его реальнее. Ткань переставала быть просто холстом; она становилась мостом между внутренними мирами. Когда кто-то благодарил за «энергию слова» или говорил о том, как «в тишине творится мир», они не льстили. Они подпитывали саму магию — магию общего дыхания.

Однажды к башне подошёл человек в строгом сером плаще. Он долго смотрел на висящий на всеобщее обозрение узор, на эти, казалось бы, бесполезные переливы цвета.
— Я не понимаю, — честно сказал он. — Но когда смотрю, мне хочется… молчать. И слушать тишину. И в этой тишине я вдруг вижу, как трещинки на стене складываются в лицо, а тень от фонаря рисует на мостовой карту неведомой страны.

Поэт улыбнулся. Это был самый ценный отзыв.
Человек в сером плаще уже не просто смотрел. Он начал практиковать. Сам того не зная, он выполнил все этапы:

1. Нашёл свою высоту — остановился и смолк.
2. Позволил дышать звёздам — начал замечать узор в трещинах и тенях.
3. Отложил суждение — ему просто «хотелось молчать».
4. Увидел рунный рисунок — карту в обычной тени.

Его сознание сдвинулось. Оно не стало гениальным, оно стало живым. Он ушёл, унося с собой не картину, а новый способ видения — возможность всегда найти небо за потолком и узор в кажущемся хаосе.

Так и работает это заклинание, это стихотворение, этот полёт. Оно не учит, не агитирует, не кричит манифестами. Оно тихо расправляет крылья где-то на окраине души и предлагает: «Посмотри, как с высоты виден рельеф времени. Послушай, как дышат звёзды. Разве это не похоже на твоё собственное, забытое дыхание?»

А потом даёт самую простую и страшную силу — силу класть свои красивые, робкие, уникальные мысли на собственный мольберт и плести из них тот единственный узор, который никто, кроме тебя, не создаст. Узор твоей любви к этому миру.

Написано по мотивам "Узора звёзд" https://stihi.ru/2024/07/21/6896