Из старой записной книжки 186

     ИЗ  СТАРОЙ  ЗАПИСНОЙ  КНИЖКИ /186/.

                ТЫСЯЧА  ДЮЖИН.

     У Джека Лондона есть рассказ «Тысяча дюжин» о том, как один человек, Дэвид Расмунсен, решил сбить состояние, привезя в Доусон, столицу  золотоискателей на Клондайке, тысячу дюжин куриных яиц.
     Дело было в том, что на Клондайке яйца стоили по пяти долларов за дюжину, а у Дэвида дома, в Сан-Франциско, по пятнадцать копеек, в смысле, центов. Ну, понятно, золотая лихорадка, Крайний Север, снабжение плохое, денег много, яиц мало – так что бизнес-план показался Дэвиду безотказным.
      Этот Расмунсен, судя по фамилии, датчанин  или швед, подсчитав, что с одной тысячи дюжин он заработает минимум четыре тысячи долларов - да не наших, а тех, золотых, стотридцатилетней давности - сначала загорелся повезти ещё больше яиц, тысячи две или три дюжин, но потом решил не горячиться и начать с одной.
     Короче, берёт он деньги, закупает яйца, шубу, консервы и так далее, оставляет жене долларов тридцать на хозяйство, целует детей, садится на пароход со своими яйцами и плывёт на Аляску.
     И вот Дэвид, этот искатель приключений, приплывает на Аляску.
     Он приплывает, и начинается его «куриная одиссея», такая ужасная, что перед ней бледнеет  древнегреческая трагедия Улисса, царя Итаки.
     Короче, чтобы перечислить все мучения, испытанные Расмунсеном в пути, у меня здесь не хватит места, но всё же необходимо сказать, что даже когда Дэвид подыхал с голоду в дебрях Юкона, он не съел ни единого яйца, ибо оно стоило сорок шесть центов, а цент, как он думал, доллар бережёт.
      Когда же, измождённый, обмороженный и, в-сущности, полубезумный от перенесённых страданий, Дэвид добрался до Доусона, этой Земли Обетованной и наконец открыл свою яичную торговлю, то ему вскоре принесли все его яйца назад, так как они оказались протухшими. Тухлыми оказались и остальные одиннадцать тысяч девятьсот восемьдесят восемь яиц. Скорее всего, они протухли ещё на пароходе, когда он отплывал из Сан-Франциско.
     Тут Дэвид Расмунсен, этот несостоявшийся куриный магнат, задумчиво берёт топор, тщательно, не спеша, разрубает каждое промёрзлое яйцо на две вонючие  половинки, а потом идёт в сарай и вешается на ремешке от собачьей упряжки.
     Тут Джек Лондон, гуманист и романтик*, ставит точку.

     *Между прочим, Джордж Оруэлл в одной своей статье* утверждал, что творчеству Джека Лондона совершенно явно присущи фашистские тенденции, что особенно видно по его рассказу «Просто мясо» и ещё одному, где терпящие бедствие моряки убивает мальчишку юнгу, чтобы съесть его, ровно за минуту до того, как на горизонте показался спасительный парус.
     Ну и так, по мелочи: преклонение перед грубой  физической силой, любовь к боксёрам, культ «американской бестии» и так далее.
     Такое, короче. Я прочитал, опупел. Как-то даже  стало неприятно. Ещё подумал: «Гм-гм…  Джордж Оруэлл критик, конечно, авторитетный… Но зачем он так… о Джеке?..»
     Хотя, с другой стороны, фашизм в то время себя ещё мало показал, и в советских газетах печатались «интервью с господином Гитлером». Ей-Богу, сам читал, в «Правдi Полiсся» за 1934 год! Мы у Витьки Голуба на балконе пачку старых газет нашли, в шестом классе, в Житомире.

     *Предисловие к сборнику Джека Лондона «Любовь к жизни и другие рассказы».