Цифровизация

Иван Петрович Сидоров, мужчина в годах ближе к пятидесяти, то есть в возрасте, про который говорят «жены нет и не будет», совершил в жизни роковую ошибку: он перешел из небольшой, почти семейной компании в огромную корпорацию.
В прежней жизни Иван Петрович чувствовал себя мастером своего дела – ловко писал рекламные статьи, знал, где их пристроить, выступал на конференциях и семинарах, принимал участие во встречах с важными клиентами. Сидоров пользовался вниманием женщин, но при этом женитьба не то чтобы исключалась им в принципе… Нет, он как бы откладывал эту возможность со словами: «Об этом мы еще успеем подумать».
Все в его конторе было легко и привычно. Сидоров мог одним звонком секретарше Людочке организовать командировку в Хабаровск – нужно-то было всего написать на листочке, куда нужно ехать и когда; в той же записке можно было напомнить оплатить счет за канцелярку и попросить заказать ему, Сидорову, новый еженедельник. Людочка шелестела бумажками, что-то настукивала на стареньком компьютере, и что она в какие ячейки забивает, было ее личным делом. Сидоров никогда не опускался до мелочей, он чувствовал себя человеком, который выше всех этих подробностей, он думал о глобальном: об имидже компании, о политическом моменте, о том, куда движется рынок, а вместе с ним и наш мир, полный сложных, неуловимых для простых смертных закономерностей.
В новом холдинге, куда перешел Сидоров, вместо Людочки царила цифровизация в виде необъятных размеров портала, системы электронного документооборота и бесконечных нормативных предписаний и регламентов.
Первый же договор, который пришлось составить Сидорову с неким ООО «Вектор», пропутешествовав по виртуальным лабиринтам, уперся в инстанцию под названием «Нормоконтроль». Через три дня Иван Петрович получил уведомление: «Документ возвращен на доработку. Причина: несоответствие п. 4.12.б инструкции по оформлению договорной документации (версия 17.3)».
Сидоров почувствовал легкое чувство неполноценности и решил идти знакомым путем. То, что нельзя получить от машины, – можно получить от живого человека.
В системе значилось: «Смирнова А.К., эксперт отдела нормоконтроля». Сидоров позвонил на внутренний номер.
– Алло, – сказал пластиковый женский голос.
– Здравствуйте, это Сидоров, Иван Петрович, мне вернулся договор с вашими замечаниями. Честно говоря, я человек относительно новый и пока не изучил все тонкости… Вы могли бы подсказать – что именно у меня не так?
– Да все не так, – авторитетно сказала женщина. – В шапке обращения сначала пишется фамилия, потом имя и отчество, а в подписи сначала имя и отчество и только потом фамилия. Кегль шрифта в подписи не тот, отступ перед номером пункта неверный. Вы, похоже, вообще не в том бланке печатали письмо. Сначала указывается дата документа и только потом его номер, но никак не наоборот! У меня нет времени все это перечислять – все нормы указаны в системе, – отрезал голос. – Я вам настоятельно рекомендую ознакомиться с инструкцией. Не перепутайте – последняя версия 17.3.
– Простите, ради Бога, – я не могу найти эту версию 17.3! У меня на портале 16.8 загружается!
– Вероятно, вы не подавали заявку на обновление. Пишите в ВМФРПТ, пусть обновят.
Трубка зазвучала короткими гудками. Иван Петрович впервые за долгое время вспомнил, как во дворе его мальчишки дразнили «Лысиком» и отнимали железный экскаватор.
Тогда он, человек старой закалки, решил пойти по-другому. Он купил в ларьке шоколадку «Алёнка», долго ходил по этажам корпоративного здания, пока не нашел кабинет 407б.
– Можно? – робко кашлянул Сидоров, открывая дверь.
Иван Петрович прошел в кабинет, верно угадал столик Смирновой и протянул шоколадку. Женщина подняла глаза и отсканировала физиономию Сидорова.
– Я по поводу договора… Очень срочно… Может, посмотрите?
Смирнова брезгливо двумя пальцами взяла шоколадку, посмотрела в глаза Аленке, потом Сидорову и после паузы резюмировала: «Вам надо осваиваться и побыстрее…» – всем своим видом показывая, что время аудиенции закончено.
Неделя прошла в аду. Договор висел, как дамоклов меч. Без него замирал весь проект. Начальник Сидорова слал гневные сообщения в корпоративный чат. Сидоров пил валерьянку и вновь и вновь штурмовал цитадель нормоконтроля.
Когда Смирнова в седьмой раз вернула документ с пометкой «Неверный регистр букв в наименовании контрагента», Иван Петрович сломался и опять решил вернуться к офлайновой тактике. Он пошел в магазин, купил самую большую коробку конфет «Рафаэлло» и самую дорогую бутылку шампанского «Абрау-Дюрсо». Сидоров вошел в кабинет 407б, неся перед собой внушительных размеров подарок.
– В знак моего… моего глубочайшего профессионального уважения… – промямлил Сидоров.
Смирнова медленно отвела взгляд от монитора.
– Это уже не подношение, – сказала женщина, – это попытка подкупа. И было непонятно, шутит она или угрожает…
Сидоров оробел и отступил.
Еще две недели Иван Петрович был тенью самого себя. Он бредил во сне пунктами инструкций. Жизнь свелась к одному документу и одной женщине, которая была его стражем у врат цифрового чистилища.
Еще через неделю Сидоров в сотый раз загрузил исправленную, как ему казалось, версию договора. Через час пришел ответ: «Неверный атрибут файла в свойствах документа».
Что-то в Иване Петровиче щелкнуло. Он не пошел за шампанским. Он не пошел за конфетами. Он пошел в ювелирный магазин и купил колечко с крошечным бриллиантом. Ноги принесли его знакомым маршрутом; он вошел в кабинет 407б, опустился на одно колено. Скрип его пересохших суставов прозвучал громко, как протест против кабинетной тишины.
Он достал бархатную коробочку и раскрыл ее. Бриллиант блеснул под светом люминесцентных ламп.
– Анна Константиновна, – сказал Иван Петрович, и голос его был тих и странно спокоен. – Будьте моей женой.
В глазах Смирновой что-то изменилось. Она медленно потянулась к коробочке, не как к подношению, а как к артефакту, прошедшему все стадии проверки. Взглянула на кольцо, потом на Сидорова.
Сидоров поднялся. Он понял, что его предложение принято к рассмотрению.