Рождественский Мемуарчик

Прослышал я что все великие писатели,  писали рождественские сказки для детей и взрослых.  А у меня ни одной такой нет! И ситуация такая, что нужно срочно о себе напомнить - в Киеве европцы освободили место где Булгаков сидел.  Если момент прозевать, то там какого-нибудь Диккенса поставят.  Хотя "момент", это я преувеличил - они еще долго будут проверять: а не написал-ли этот Диккенс чего-нибудь против европцев. Так что есть время написать сказку, умыться, причесаться и позировать для скульптуры.  Итак:

                Сказка о том как бедный мальчик Саша попал в Лондон.

В большом городе Киеве жил бедный мальчик Саша. У него было тяжёлое детство и долгие годы борьбы за выживание в окружающем его тоталитарном режиме. Его три раза пытались исключить из Комсомола, а ранее, два раза, из Юных Пионеров.  Только из Октябрят его не пытались исключить. 
     То-ли поэтому, а может из за этого Саша регулярно слушал "Радио Свобода" и "Голос Америки" и знал, что "за бугром" у каждого умного мальчика есть большой, дом, машина, видик и много жевательной резинки.  Ему очень хотелось попасть туда и только любовь к Папе и Маме удерживала его от конкретизации плана пересечения государственной границы СССР на подводной лодке собственной конструкции. 
     Поэтому кидала его судьба в разные места большой тоталитарной страны и, к началу "перестройки" докидала до должности младшего научного сотрудника киевского Института Биохимии им. А.В. Палладина =(ИБХ). А "перестройка" была штукой очень интересной, но, как мудро заметил Сашин непосредственный руководитель Владимир Юрьевич: "наблюдать бы её с луны, а не изнутри..."   Потому что, пока благонамеренного дурака-генсека, глушили аплодисментами и нахваливали мировые лидеры, жизнь в стране становилась всё хреноватее и хреновее.  Назревала, точно по дедушке Ленину "революционная ситуация" - это когда "верхи не могут, а низы не хотят жить по старому". 
     И началась в Стране "демократизация".  "Демократизация", как мудро заметил Владимир Юрьевич, похожа на Демократию примерно так, как Канализация похожа на Канал.  А в каналах он разбирался хорошо, потому что вместе с Сашей ионные каналы в клеточных мембранах исследовал.  Ну а с канализацией знакомы все, кто хоть раз в жизни смывал в туалете. 

Институт Биохимии, как и другие институты, заводы, фабрики и колхозы большой Страны, занялся демократизацией.  Это означало - долой назначенных сверху начальников - пусть Народ сам выберет себе Достойных Руководителей. 
     В те трудные годы, в Стране не хватало хлеба, масла и колбасы, но в желающих руководить дефицита не было.  На должность Директора  ИБХ претендовало четверо: №1 - Нынешний Директор - в то время самый молодой Академик Украины; №2 - Заведующий одного большого Отдела ИБХ - Доктор Наук;  №3 - Заведующий другого большого Отдела ИБХ - Доктор Наук; и №4 - человек со стороны - просто кандидат наук. 
     Началась предвыборная борьба.  Как её вели №1 и № 3 никто не заметил, а  №4 никто вообще в глаза не видел. Народ гадал - кто он такой и на что рассчитывает этот кандидатишка в борьбе с докторами и академиком. Зато №2 активно пошёл в люди.  Он стал замечать сотрудников, которые раньше были для него невидимыми, шёл им навстречу с вытянутой для рукопожатия рукой и широкой, голливудской, улыбкой.  Видимо у него была генетическая предрасположенность к руководящим должностям.  На это указывала его фамилия - Коммунаренко, которая никак не могла возникунуть до революции 1917-го года, а значит ещё его предки поняли что без правильной фамилии, при большевиках, карьеру не сделать. 
     Кульминацией борьбы за власть стало общее собрание Института, на котором претенденты изложили своё видение будущего при их избрании. 
     №4-й запомнился ответом на вопрос: "Как вы, молодой кандидат наук, решились на борьбу за руководство Институтом против таких тяжеловесов как наши доктора и академик?" Ответ: "Я думаю мы все находимся примерно на одном расстоянии от Нобелевской премии", дал ему аплодисменты, приз зрительских симпатий, но не победу в голосовании.
     №3-й рассказал о своём большом опыте, глубоком знании прошлого и нынешнего Института. Так же как и №4-й, обещал навести порядок и добиться регулярной выдачи зарплат.  Аплодисменты...
     №2-й взлетел на трибуну, демонстрируя молодость и энергию. Он рассказал о своих больших связях с нужными людьми в правительстве, благодаря которым он наведёт порядок и несомненно добъётся регулярной выдачи зарплат, реактивов и оборудования.  Аплодисменты, переходящие в овации...
     №1-й не стал ни каяться, ни обещать вскорости решить финансовые проблемы Института.  Вместо этого, он ошарашил публику вопросами: "Вы что думаете, это я виноват что нам не дают денег на зарплаты?  А вы не видите, что страна разваливается?"
 - Так что вы предлагаете? - вопросил кто-то.
 - Пишите по объявлениям о работе в Nature, Science, езжайте на запад делать науку и деньги, заводите там контакты, получайте гранты на Институт... Других вариантов сейчас нет.
     Шум и смех в зале длились довольно долго.  Потому что все знали , что шансы поработать в лаборатории за бывшим "железным занавесом" примерно равны шансам слетать на Луну. Когда шум немного утих, №1-й продолжил: "Зря смеётесь, вот Архипчук, из Института Физиологии, написал по объявлению и поехал в Японию, с контрактом на два года."
     Шум продолжился, но недолго.  Потому что все знали, что Институт Физиологии, он же Институт Костюка - академика СССР, по известности на Западе, был на уровень выше чем Ин-т Биохимии.  Поэтому пример с Архипчуком Народ не впечатлил, и с №1-м всё ясно - пора переходить к голосованию.
     В общем, всё получилось как положено при демократии - кто больше обещает, того и выбирают.  Избрали Комунаренко.  С тех пор он бессменно ведёт Народ Института к вершинам науки.  Если не считать 5-летней отлучки для возглавления посольства Нэзалэжной в Британии.  Причём, в начале, он даже сумел одновременно руководить и Институтом.  Наверное в Книге Гиннеса где-то есть запись о  рекордно далёкой работе "на удалёнке" и самом необычном совместительстве.
    Но вернёмся к бедному мальчику Саше.  Он много читал в детстве и решил что пришло время проверить на практике одну из теорий старика Эйнштэйна: "Все знают, что это (сделать открытие) невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно — он-то и делает открытие." 
     И когда, убеждённые в невозможности съездить заграницу, сотрудники Института вернулись к лабораторным чаепитиям, в ожидании, обещанной Комунаренко, манны небесной, Саша сидел в библиотеке, с толстым англо-русским словарём, и листал страницы Nature и Science.  Скопировав пять наиболее подходящих ему объявлений, он сочинил письмо, отпечатал его в пяти экзамплярах, приложил к каждому свою выдающуюся научную биоографию и отправил навстречу судьбе, в конвертах с международными марками. 

Недель через несколько пришёл первый ответ.  В нём вежливо объяснялось, что конкурсная комиссия очень рада что Саша обратил внимание на их объявление, но, к сожалению, ему немножко нехватает опыта для руководства отделом в котором работает человек двести.
     Ну чтож - подумал Саша - найти ошибку у Эйнштэйна тоже будет неплохо. 
Но вскоре пришло ещё два письма: из Лондона, который в Англии и из Канзас Сити, которое в Америке.  И там и там желали видеть Сашу в своих лабораториях.  Правда не руководителем. 
     Больше ответов не приходило и надо было выбирать: кого обидеть отказом, а кого наградить согласием.
     Саша, со школы, был силён в математике.  Обогащённый ещё и знаниями университетскими, он легко вычислил, что 40000 долларов в год, предлагаемые университетом Канзаса, это заметно больше чем 600 фунтов в месяц, предложенные университетом Лондона.  Даже с учётом того что за фунт, в те времена, давали 2.5 доллара.  Кроме того фунты были гарантированы на срок в пол года, а доллары - на целый год. И Саше захотелось в Канзас. 
    На его счастье, непереизбранный №1-й, бывший директор Института, был человеком неглупым и Сашиным зав отделом.  Он не стал проверять Сашины математические рассчёты, но сообщил следующее: "Канзас Сити - это дыра, в которой никто работать не хочет.  После года там, ты особенно ничему не научишься и будет трудно найти работу где-то получше.  А если ты поработаешь пол-года в Лондоне у профессора Таквикера, то тебя будут рады видеть в любой лаборатории мира."
     Он был прав.  Много лет спустя, Саша приехал на Биофизический съезд в этот Канзас Сити.  Хуже этого съезда был только съезд биофизиков в Голландии, в модерновом здании, среди полей, щедро удобрённых экологичными, органическими отходами, которые воняли так, что выйти на улицу было невозможно. 
     В Канзас Сити, слава Богу, не воняло, но лучшими достопримечательностями в окрестностях Convention Center были рестораны и бары.  И когда Саша, с друзьями и коллегами, приехавшими из разных концов Штатов, обсуждали важные проблемы мироздания в одном из баров, сидевший неподалёку гражданин, оставил свою девушку и бросился к ним с криком: "Ребята! Вы говорите на русском! Можно я к вам? Я тут 20 лет по русски не разговаривал!"   
     Он оказался Одесситом, занесённым судьбой в этот город, где не было ни одного его земляка за 100 километров вокруг.  Что бы не скучать, он занялся бизнесом и, видимо, его дела шли неплохо - остаток вечера, до самого закрытия бара, он заказывал на всех, очень недешёвые напитки.

В общем, написал Саша в Университет Канзаса, что глубоко сожалеет, но, увы, их письмо пришло уже после того как он уже дал согласие двигать науку в другом месте.  И это было почти правдой, письмо из Канзаса пришло действительно позже, потому что бюрократии в Штатах было не меньше чем в СССР-е, а в Великобритании её было на порядок меньше.
     А профессору Таквикеру, Саша написал, что будет рад осчастливить его лабораторию своим присутствием. 
     И после нескольких недель хождений по коридорам и кабинетам АН УССР получил он бумагу о направлении в научную командировку в University College of London, с оплатой проезда до Москвы и авиабилета Шереметьево-Хитрово, но при условии что всё остальное оплатит принимающая сторона.  С этой бумагой, получил он загранпаспорт, билет и по собственной инициативе прошёл курс иглоукалывания, чтобы бросить курить.  Потому что на 600 фунтов в месяц, в Англии можно или курить или кушать. 

И через 1990 лет и 5 дней от Рождества Христова, ступила нога Александра на землю туманного Альбиона, а за ней и вторая нога, вместе с туловищем, руками, головой и чемоданом.