Глава 41. Первый урок ненанесения удара

Понедельник начался тяжело. Синьи проснулась не сразу — в теле чувствовалась странная слабость, будто накануне стояла под ледяным дождём, а ночью на неё вылили ещё и ведро цемента. Всё ныло, особенно плечи и поясница, и даже простое движение казалось делом изнурительным. Но встать пришлось.

Села на край кровати, посидела немного, глядя на собственные ноги, и только потом потянулась к одежде. Натянула штаны и футболку, потом долго стояла перед зеркалом, пытаясь собрать волосы в более-менее приличный хвост, пока не поняла, что всё равно выглядит, как корабельная швабра. Почистила зубы. Оделась потеплее. И вышла.

Во дворе стоял утренний холод. Ночные заморозки покрыли землю тонким, хрустящим настом, который лип к подошвам и не думал таять. Воздух обжигал лицо, словно жаждал добраться до костей. Синьи глубже зарылась лицом в шарф, натянула капюшон, спрятала руки в карманы.

На банковской карте лежали три миллиона юаней. Деньги, которые Лунцзян перевёл после чистки дома Чжао Миня.

«За такие суммы спрос будет строгим. Будь готова», — предупредил он. Синьи и сама это понимала. Веер вряд ли простит такую дерзость. Но больше терзала другая мысль: не обрушится ли вся их месть на Лю Аня? Именно он был заклятым врагом Миня. И теперь он для них исчез.

Возле школы царила непривычная тишина. Очередь к металлоискателю, обычно живая и громкая, сегодня вытянулась подчёркнуто спокойной лентой молчаливых учеников. В воздухе висело отсутствие Лю Аня, давя на всех. Привычный грохот и перепалки смолкли. Ребята переминались с ноги на ногу, тихо и настороженно оглядываясь. Синьи присоединилась к толпе и замерла, устремив взгляд на фасад школы.

Шепотки вокруг усилились. Звучало глупо и неприятно. Особенно потому, что не опровергала. Не видела смысла. Пусть думают, что хотят. Если бы они знали хоть половину правды, то, может, и замолчали бы.

Шёпот становился всё отчётливее, обретая чудовищные формы, будто змеи, выползающие из щелей.

— Одного уронили, второй свалил. Менты повсюду шуршат... Кто так может? Только наш Гном.

— Дурак, — вступал другой, — она не Лю Аня убила, а Лин Цинь! Из-за ревности. Теперь его у себя дома держит, под замком...

Тут внутренняя усмешка застряла в горле. Раб. Слово ударило с неожиданной силой, заставив вспомнить бледное, беспомощное лицо Лю Аня.

— Бред, — фыркнул кто-то третий, — Ань её пальцем не тронул, видно, почуял, что себе дороже. А в той раздевалке она его, походу, конкретно нагнула. Он потом аж дымился. Наверняка пообещала, что могилку выкопает. И ведь, сбылось!

— А где тело, ушлёпок? Не могут же найти!

— Съела, наверное. Гномы они такие. Может, она и сильная такая потому, что своих жертв и правда по ночам жрёт.

«Съела. Конечно, — отозвалось внутри. — А вы бы спросили, легко ли перевариваются кости».

Эти люди не знали, что такое настоящая кровь, и как от неё потом тошнит. Они играли в монстров, не представляя, как пахнет настоящая смерть.

Впереди застыл Сунь Сян, будто ничего не слыша. Или старательно изображал, что не слышит. Как всегда молчаливый и задумчивый, но резко вздрогнул от громкого кашля у себя за спиной. Ребята прыснули со смеху, а тот лишь нахмурился.

— Привет, — раздался сбоку голос. Тёплый, весёлый, будто пробивающийся сквозь тучи луч.

Лоу Фань уже стоял рядом. На лице светилась лёгкая, приветливая улыбка, которая сейчас казалась ей чем-то инопланетным.

— Привет, — прошептала она и тут же снова уткнулась в шарф, словно он мог спрятать от этого абсурда.

— Не обращай внимания, — сказал он, бросив короткий, оценивающий взгляд на шепчущихся у металлодетектора. — Хотя, наверное, ты уже привыкла к сплетням.

«Привыкла? — мысленно передразнила она. — Нет». Не к карнавалу уродцев, где её лепили то людоедкой, то безумной ревнивицей. Каждый раз по-новому... и каждый раз больно. Она сжала руки в карманах в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Есть немного, — всё же выдавила в ответ и чуть скривила губы, пытаясь изобразить нечто, отдалённо напоминающее улыбку. Получилось жалко.

Он не пытался говорить, не ёрзал, не заглядывал в глаза. Просто стоял, будто тишина между ними была чем-то нужным.

Синьи слушала его мелодию. Не могла не слышать. В ней оставалось что-то настоящее. Тёплое, пусть и не совсем чистое.

— Тут в цирке, говорят, по пятницам акробаты выступают, — сказал вдруг. — Хочешь пойти со мной?

— Пойду.

— Договорились, — подмигнул и протянул конфетку. Синьи усмехнулась и взяла, он всегда ей их подсовывал. Но приятно.

В школе стояла тишина, натянутая, как струна. На уроках вокруг Синьи зияла пустота: никто не садился на соседние парты, не бросал оскорблений. Раньше все пялились на их парту — на Лю Аня, который вечно сидел рядом, ухмыляясь. Теперь его не было, и все отсели подальше, будто от чумы. Её сторонились, а в спину впивались шипящие шёпоты.

Лишь Лоу Фань со своей бандой нарушал этот ледяной порядок. Они, как ни в чём не бывало, болтались рядом, перебрасывались шутками. Их громкий, непринуждённый смех резал тишину. Синьи ловила себя на том, что смотрела на них с тоской. Они живые. Смех вырывался легко, а в глазах не горело вечной, подспудной тревоги, что заставляет контролировать каждую мышцу на лице.

Мысленно снова и снова перебирала досье Чжао Миня. Если бы знала тогда, в том тёмном переулке, что это он смастерил бомбу что взорвала её дом… Пальцы сами собой сжались в кулаки. Она бы не стала ждать и играть по его правилам. Прикончила бы его на месте, и тогда Лин Цинь… и все, остались бы живы.

Но куда сильнее била история семьи Лю Аня. Как выложить ему эту горькую правду? Сможет ли он вынести её? Но сейчас важнее другое — вытащить его из лап Тун Бо, пока тот не добил окончательно. И здесь настигал тупик. В одиночку ей с Веером не справиться. Нужны люди. Этого у неё не было.

Замыкался порочный круг, безысходный и тесный. Чтобы убрать Тун Бо, нужны Лю Ань с ребятами. А чтобы спасти Лю Аня, нужно убрать Тун Бо прямо сейчас, пока парень прикован к больничной койке.

Взгляд сам потянулся к Лоу Фаню. Тот, словно почувствовав это, тут же обернулся, подмигнул и ослепительно улыбнулся.

«Кто ты на самом деле?» — пронеслось в голове. Среди всей горы досье, что изучила, на него не было ни папки, ни справки. Как и на Вэй Чэня. Почему?

Уцзи лишь отмахнулся: «Да там и рассказывать-то нечего. Обычные люди». Странно. На Сунь Сяна — целая сага, а на Лоу Фаня — ничего? Даже если бы он и впрямь поджёг свою старую школу, это уже было бы чем-то.

И всё же, странным образом, на душе теплилось спокойствие. Не сразу и не полностью, но тяжкий камень в груди будто слегка сдвинулся, давая глотнуть воздуха. Словно в душной комнате кто-то приоткрыл форточку.

На уроке географии скользнула к учительскому столу и бросила в кипу свою тетрадь с контрольной. В ушах ещё отдавалось эхо утренней сцены у ворот — тот тёплый голос, нарушивший ледяное одиночество. Руки никак не могли согреться, словно внутренний озноб проник глубоко в кости, и она тщетно пыталась заставить мозг сосредоточиться на контурных картах и формулах расчёта пахотных земель. Мысли упрямо разбегались.

Она уже повернулась к своей парте, сделав над собой усилие, чтобы не посмотреть по сторонам, как из динамика под потолком, скрипучий и бездушный, прозвучал приказ:

— Ученица Ли Синьи, пройдите, пожалуйста, в кабинет педсовета.

В классе повисла напряжённая тишина. Кто-то хихикнул. Кто-то тихо выдохнул. Но никто не осмелился повернуться к ней.

«Понеслась». Мысль всплыла сама собой, как ржавый поплавок в мутной воде. Полиция. Кто же ещё. Иначе не стали бы вызывать посреди урока.

Она шагнула к выходу. Ровная осанка, а внутри всё сползлось в один тугой узел. Наставления Лунцзяна всплывали сами собой: что говорить, куда смотреть, какие вопросы пропускать мимо ушей.

У кабинета замерла. Сделала глубокий выдох, пытаясь загнать волнение подальше. Черты лица сами собой поплыли в знакомое, испуганное выражение. Знала роль наизусть. И вошла.

Кабинет встретил тяжёлым запахом лака, пыли и застоявшейся бумаги. Воздух не двигался. За длинным столом сидели трое. Помимо женщины в форменном пиджаке и мужчины с серым, выжженным лицом, в углу, чуть в стороне, расположилась завуч по воспитательной работе. Госпожа Чжан, исполняя роль законного представителя от школы, сидела с каменным лицом, изредка делая пометки в блокноте.

Серый мужчина, не поднимая глаз от блокнота, поставил на стол диктофон и нажал кнопку записи, не спрашивая разрешения, а потом ткнул ручкой в сторону стула напротив.

— Садись.

Синьи молча поклонилась и села. Колени подогнулись сами, руки сложились на них. Пальцы холодные, будто держала в снегу.

— Я следователь Ван из Управления уголовного расследования Муниципального бюро общественной безопасности Нанкина. Это инспектор Ли из того же управления, — мужчина кивнул в сторону женщины. — А это представитель администрации школы. Мы проводим проверку по факту гибели ряда лиц. Ты знаешь, о чём речь?

Синьи подняла взгляд на кончик стола.

— Слышала... что погибли люди.

— Начнём с Лин Цинь, — ровно произнёс Ван. — У вас был конфликт.

— Не было конфликта. Я даже не знаю кто это.

— «Не знаю кто это»? — инспектор Ли усмехнулась, и этот звук походил на скрип пенопласта. — По нашим данным, ты угрожала ей расправой. Прямо на улице. Свидетели есть.

— Это недоразумение. Я никогда ей не угрожала.

Следователь Ван неторопливо оторвал взгляд от блокнота.

— Странно. А свидетели говорят иначе. Говорят, ты злилась. Что говорила: «Она кончит плохо». Это твои слова?

До вчерашней ночи не разу не видела эту девушку. А теперь оказывается уже ей угрожала. Кто-то что-то сказал, и они уже сложили свою картинку.

— Нет... Я не знаю даже кто это.

— Ах, не знаешь, — Ван сделал пометку, губы искривились в подобие улыбки, медленно достал из папки лист бумаги и положил перед собой. — Шестнадцать человек в морге, Ли Синьи. Шестнадцать. И у нас есть основания полагать, что ты знаешь, как они там оказались.

Он поднял взгляд, и на секунду ей показалось, что в этих пустых глазах что-то шевельнулось.

— Где ты была в ночь с субботы на воскресенье?

— Дома. Спала.

— Одна?

— Да.

— То есть, подтвердить твои слова некому. Очень удобно.

У неё внутри что-то сжалось. В тишине стало слышно, как громко и одиноко стучит сердце.

Инспектор Ли неожиданно смягчила тон.

— Ли Синьи, мы понимаем, ты могла испугаться. Чжао Минь был опасным человеком. Может, это была самооборона? Скажи нам правду, мы поможем.

Признай одно убийство как самооборону, и тебе повесят все остальные.

— Я никого не убивала. Я спала.

Инспектор Ли снова нахмурилась, выражая разочарование. Она отодвинулась от стола, давая Вану пространство для атаки.

Следователь Ван снова вступил в игру.

— Твой сосед, — он ударил по столу костяшками пальцев, заставив её вздрогнуть, — гражданин на третьем этаже, утверждает, что видел тебя в районе четырёх утра. Ты выходила из подъезда. Куда?

Лин Цинь стучала в дверь. Кто-то мог услышать. Или увидеть в окно. Или они действительно нашли "свидетеля". Ледяная игла прошла вдоль позвоночника. Она заставила себя дышать ровно.

— Он ошибается. В четыре утра я спала.

— Зачем соседу врать? — Ван наклонился вперёд, голос стал шипящим, ядовитым. — Он говорит, что ты вернулась к утру. Вся взволнованная. И не одна. С тобой был мужчина. Тот самый, что платит за твою квартиру? Или другой? Откуда у тебя деньги, девочка? Эскорт? Лю Ань шантажировал тебя, и ты его убила? Или дурь толкаешь для Миня?

Слова падали, как камни, каждое больнее предыдущего. Она чувствовала, как краснеет, и ненавидела себя за эту слабость.

— Это... неправда. У меня есть опекун. Всё официально.

— Официально? — Ван ядовито хмыкнул. — Мы проверили. Опекун — фиктивная контора. Деньги отмываются через неё. Ты — часть схемы. Или пешка. И пешки на войне гибнут первыми. Или сознавайся или тебя все равно прибьют в переулке.

Он откинулся на спинку стула, сделав вид, что разочарован.

— Ладно. Хватит. Давай о главном. Про телефон.

Сердце упало и забилось где-то в пятках.

— Что... телефон?

— Твой телефон. Мы направили официальный запрос твоему оператору связи. Данные о твоих соединениях с базовыми станциями... они не врут, Ли Синьи, — он наслаждался моментом, подметив её бледность. — И знаешь, что мы нашли?

Он не ждал ответа.

— В ночь убийства Чжао Миня твой телефон зарегистрировался в соте, которая покрывает в том числе и его дом. Радиус... метров триста. Объясни.

Блеф! — пронеслось у неё в голове. — Чистой воды блеф! Телефон был дома. Они не стали бы тратить время на запрос к оператору по такому делу, как угрозы школьнице. Им нужна быстрая победа, признание. Это стандартный приём: облечь ложь в бюрократическую форму, чтобы звучала неопровержимо. Но он говорил так уверенно...

— Это... невозможно. Я была дома.

— Невозможно? — отрезала инспектор Ли. — Мы перепроверили трижды. Сигнал стабильный. Ты была там.

— Сначала Лин Цинь у твоего дома, потом ты на месте преступления, — голос Вана снова стал тихим и опасным. — Это уже не цепь совпадений, Ли Синьи. Это уликовая база.

— Цепь, на конце которой сидишь ты, — холодно парировала инспектор Ли. — И эта цепь начинает затягиваться.

— У нас есть мотив: приревновала Лю Аня к Лин Цинь, у нас есть свидетельские показания соседа, у нас есть технические доказательства: телефон. Тебе некуда деться. Признавайся, и мы сможем говорить о смягчении. Уголовная ответственность — это серьёзно. Но тебе ещё нет восемнадцати... есть специальные учреждения. Думаешь, там лучше?

Воздух стал густым, как кисель. Она слышала только стук собственного сердца. Все тренировки, вся выдержка — рассыпались в прах перед выдуманной фактологией.

И тут, сквозь панику, как луч света в темноте, всплыла инструкция Лунцзяна. «Тяни время. Как только начнутся угрозы и прямое давление, когда они почувствуют себя хозяевами положения... упомяни Ли Тяньжуна».

Они достигли пика. Они уже мысленно поставили на ней крест. Она подняла голову. Голос, который издала, больше не дрожал.

— Прежде чем я что-либо скажу... мне нужно позвонить моему законному представителю.

Следователь Ван фыркнул.

— Какому представителю? Сутенёру?

— Нет, — взглянула в глаза следователю. — Сначала опекун. Согласно статье 281 УПК, при допросе несовершеннолетнего имеет право присутствовать его защитник или законный представитель. Я требую реализовать моё право. Я не буду больше отвечать на вопросы без него.

Ван поднялся, скрипя стулом и покрывая девушку своей тенью.

— Ты находишься не на уроке права, девочка. Здесь решается, будешь ли ты вообще когда-нибудь учиться.

Спина мгновенно покрылась ледяным потом. Инстинкты кричали об опасности, о том, что крупный хищник готовится к прыжку. Но это не зверь, а чиновник. И против него работал свой набор правил.

— ...Или ты предпочитаешь, чтобы твой «законный представитель» порешил тебя вечером?

Это был её момент. Она поднялась.

— Звоните моему опекуну, его имя и номер телефона в моем личном деле.

Что-то в воздухе сдвинулось, Синьи не сразу поняла, что именно. Но взглянув на госпожу Чжан, поняла.

— Опекун ученицы Ли, Ли Тяньжун, — произнесла завуч, подсовывая следователю школьное личное дело. — Министр государственной безопасности.

Воздух в комнате сгустился до состояния железа. Следователь Ван не дрогнул, но взгляд, прежде пустой, стал острым и переоценивающим. Он смотрел уже не на запуганную школьницу, а на инцидент. Инцидент, который может похоронить его карьеру, если к нему прикоснуться неподходящими руками.

Инспектор Ли плотно сомкнула губы, отодвинув свой блокнот. Даже госпожа Чжан перестала быть тенью, выпрямилась, в глазах читался немой вопрос к следователям: «И что вы теперь будете делать?».

Ван медленно, слишком медленно, взял папку и нажал кнопку «стоп» на диктафоне.

— Допрос приостановлен, — голос прозвучал глухим и лишённым всяких интонаций. — Выйди и подожди за дверью.

Ноги были ватными, но заставила их нести её к выходу. Она не обернулась.

За дверью прислонилась к холодной стене, пытаясь заглушить гул в ушах. Из кабинета доносился не резкий, а приглаженный, почти безнадёжный голос Вана: «...Да, я только что увидел в личном деле... Ли Тяньжун. Это тот самый? ... Что значит «пришёл приказ»? Какое ведомство?.. Да, я понял. Понял».

Больше не было слышно ни ярости, ни давления — только гробовая тишина.

Прошло пять минут, которые показались вечностью. Дверь открылась. Инспектор Ли выглядела так, будто её только что отчитал директор. Ван был бледен, но собран. В глазах лишь пустота, будто он мысленно уже составил рапорт и стер все детали этого разговора из памяти.

— Ли Синьи, — произнёс он тем же сухим, деловым голосом, но теперь без прежней уверенности. — Твои данные... более не требуют проверки. На сегодня вопросов нет. Ты свободна.

Синьи поклонилась и дождалась, пока дверь закроется. Лишь тогда позволила себе вдохнуть по-настоящему. Воздух вошёл в лёгкие резко, почти болезненно, и голова закружилась, как после бега.

Когда Хошэнь играл следователя и давил на неё в шутку, это казалось забавной игрой. Но сейчас поняла, что значит настоящее давление — то, от которого некуда деться, где слова уже ничего не решают.

Остановилась у стены, прижалась к холодной штукатурке затылком, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, стараясь вернуть дыхание.

Послышались размеренные шаги, приближающиеся по коридору. Она повернула голову, заранее угадывая, кто идёт, и в какой-то мере с облегчением, даже с лёгкой улыбкой, встретила появление учителя Чжан.

— Вы молодец, госпожа, — спокойно сказал он, останавливаясь рядом. — Ступайте на урок. Я сообщу господину Хошэню.

Синьи кивнула, шагнула вперёд, но вдруг остановилась, обернулась:

— Теперь всё всплывёт? Что я из клана Ли?

Физрук задержал шаг. Лицо стало серьёзным, но голос остался тем же уверенным, почти будничным:

— Не думаю. Следователь связан с Цзян Лу. Он возьмёт деньги и, скорей всего, промолчит. А женщина… и не подумает говорить такое. Ваш дядя уже в курсе. Свяжется с ним сам и всё уладит. Вам не о чем тревожиться, госпожа.

Синьи ничего не ответила. Повернулась и пошла по коридору, но через несколько шагов резко остановилась и обернулась.

— Учитель Чжао?

— Да, госпожа?

— Почему сработало именно сейчас? Почему нельзя было назвать имя дяди сразу?

— Они почувствовали себя хозяевами положения, и вы опустили козырную карту. Их сила обернулась против них. Господин Лунцзян правильно рассчитал.

Байхэ вбивал умение побеждать в драке и не чувствовать боли, учил зашивать раны и терпеть до темноты в глазах. Он вправлял в память даты, имена, уставы — всю эту стальную механику Ордена. А Лунцзян только что научил побеждать, не нанося удара.

— Поняла. Спасибо, учитель.

— Не за что, госпожа. Ступайте на урок.



После тихого часа, отбытого с привычным, отстранённым терпением, всех выгнали на спортплощадку. Утренний иней уже сошёл, оставив асфальт сырым и тёмным. Синьи стояла в строю, безучастно глядя на замызганные кроссовки впереди стоящей девочки.

— Столовая, кухня, душевые. Группа три. Разойдись, — огласил учитель.

Ей выпала уборка. Она уже мысленно представила затхлый запах влажного кафеля и противную слизь мокрых волос в стоках. Старшеклассники никогда не брали столовую, там надо было вытирать столы и мыть полы. Кухня кладезь еды, но котлы тяжеленные, её обычно захватывали свои.

Она уже мысленно поплелась в сторону раздевалки за тряпками, но едва оторвалась от общей толпы, как с двух сторон к ней пристроились двое старшеклассников.

— Слышь, Гном, поговорить надо, — бросил тот, что слева, скрывая напряжение.

Синьи мельком взглянула на них. Эти двое из свиты Лю Аня. Не враги, по крайней мере, пока. В их позах читалась настороженная неуверенность.

— Ведите, — тихо кивнула она.

Они без слов взяли её в плотное кольцо и повели к лестнице. Синьи шла в середине, чувствуя странное спокойствие. Разговор пойдёт об Ане. Она была в этом уверена.

Привели в мужской туалет на втором этаже. Пока один из них, Кай, молча и методично заглядывал под двери кабинок, проверяя, пусто ли, второй приоткрыл форточку.

— Кай, иди на стрёме постой, — приказал тот, чьего имени не знала.

Тот лишь кивнул и вышел, оставив их в гулкой тишине. Синьи осталась наедине с незнакомцем. Высокий, с угловатым лицом и коротко стриженными волосами, а под левым глазом красовался свежий шрам. Она видела его в школе — мельком, один из многих «бойцов» Лю Аня.

Парень отошёл от неё, упёрся руками в раковину и несколько секунд молча смотрел на себя в потрескавшееся зеркало.

— Лю Ань… жив? — выдохнул он наконец, прозвучав неожиданно сдавленно.

Мысли пронеслись вихрем: «Ловушка? Провокация? Или свой?» Вглядывалась в его отражение в зеркале и вслушивалась в мелодию. Нет, так сыграть невозможно.

«Рискнуть?» — мелькнуло в голове.

— Да, — бросила она.

Парень резко обернулся. Тело дрогнуло, будто с него сняли неподъёмный груз. Он отрывисто, почти по-собачьи, выдохнул, и плечи наконец расслабились.

— Спасибо, — прохрипел он, не глядя на неё, уставившись в кафель на полу. Это простое слово, видимо, далось ему нелегко.

Что-то дрогнуло внутри — колючее и непривычное. Она сделала шаг вперёд и неожиданно для себя похлопала его по плечу.

— Он поправится. Всё образуется, — сказала она тихо, подбирая слова. — Только…

— Я знаю, — резко перебил он, наконец подняв на неё взгляд. — Никто не узнает. Ни единого слова.

— Хорошо.

Она развернулась и вышла в залитый светом коридор, оставив парня одного в прохладной, пропахшей хлоркой полутьме школьного туалета.

Снаружи, прислонившись к стене напротив, ждал Кай. Расслабленный, но взгляд пристально следил за ней. От него веяло незыблемой силой, будто он каменный столб, подпирающий эти стены.

Кай, дождавшись, когда девушка скроется за поворотом, толкнул плечом дверь в туалет. Его друг неподвижно стоял у раковины, вжавшись в пол подошвами.

— Ну и? Что Гном тебе нашептала? — спросил Кай, скрестив руки на груди.

Парень медленно повернулся. Уголки губ поднялись, сложившись в кривую, уставшую ухмылку, в которой не было ни капли веселья.

— Скажи своим, — тихо, но отчётливо произнёс он, — чтобы больше не трогали её. Вообще. Если бы не она, мы бы все там и остались.

Кай фыркнул, коротким, сухим звуком, похожим на выстрел. Он провёл рукой по коротко стриженным волосам.

— Когда она тогда нависла надо мной… я, блин, думал — всё, конец. Глаза, как у голодного духа. А потом этот… её человек. Со своей ледяной улыбкой.

— Да уж, — парень мрачно хмыкнул и опустил глаза, будто вновь видя ту картину. — Это тебе даже не Минь с его пылким нравом. Ты видел, как он Сюя уложил? Если такие тени ходят по указке Гнома, то нам, брат, один путь — заткнуться и не отсвечивать.

— Скажу пацанам. И пусть лучше попробуют с ней подружиться, — Кай выпрямился, голос стал твёрже. — А ты братве передай. Чтоб донесли до каждого.

— Передам. В любом случае, она же Чжао Миня убрала. Дышать, наверное, станет спокойнее.

Кай задержался в дверном проёме, помрачнев.

— Думаешь? — он бросил последний взгляд в опустевший коридор, где только что растворилась Синьи. — Я вот что-то сильно сомневаюсь. По-моему, теперь начнётся самое интересное.