Сказка о Чернуше, коте Фасилии и мышке Марусе

ПРАВДИВАЯ (честно)


      Как всегда случилось утро. Высокая трава была покрыта густой росой, от чего передние и задние лапки сильно намокли. Зато хвост, гордо поднятый и  слегка загнутый в сторону хорошего настроения, уже позволял чувствовать себя красавицей. Она подошла к ближайшему забору и причесала свои шикарные черные усы о широкую доску.
      Ее звали Чернуша. Звали так давно - с тех пор, как еще в детстве  в первый раз вкусно покормили. Она даже помнила, как вдруг какая-то странная тетка, стоящая рядом, наклонилась к ней, погладила и, слегка прихватив за шкирку, поднесла  к блюдцу с вкуснятиной.
      - Чернуша, значит, тебя зовут.
      Ласково сказала тетка-продавщица и еще раз прошлась рукой по пушистому комочку с хвостом. Потом она огляделась по сторонам и вдруг громко крикнула:
      - Лидка, опять к нам котенка подкинули. Я больше брать не буду, у меня уже трое.
      - Ну хорошо, Люба, не бери, - ответила та.
      Она теперь знала, что ее зовут Чернуша, и, что тетка Люба хорошая, громкая  и ее не возьмет. С тех пор она к тетке ходила пару раз в день, уворачиваясь от шаловливых мальчишек, которые постоянно ездили на своих велосипедах мимо магазина.
      Потом сначала пошли дожди, а за ними и снег. В подвале большого дома, где она жила, стало совсем неуютно. Дверь в магазин стали закрывать, а ее мама - взрослая и пушистая кошка, по первому снегу ушла жить в соседнюю деревню, сказав напоследок:
      - У меня в эту весну вас родилось пятеро. Вот видишь - всех пристроила. А ты, Чернуша,  уже большая.  - Кошка-мама сильно задумалась, подбирая слова. - Люди таких, как ты, остерегаются. Черные не в почете… Ходи в магазин раз в день, там всегда покормят. Мышей лови, помнишь, как я тебя учила?  А я пошла к бабке Дуне, я у нее всегда в зиму живу. Магазин на тебя оставляю.
      Кошка-мама махнула хвостом, лизнула ее между глаз на прощание и ушла.  Чернуша стала ловить мышей, а те почему-то начали ее бояться. Пока она была маленькой, ну совсем маленькой, мыши ее не боялись и даже иногда с ней играли. Один раз даже, когда она задремала  в траве, водили вокруг нее  хоровод. Мама-кошка тогда ее отругала и сказала, что так жить нельзя… А ей вот понравилось.
      Эх, розовое детство… Тогда ей казалось, что со всеми, у кого есть хвост, можно дружить, но потом жизнь внесла коррективы. Оказалось, что мыши, даже те, которые с высшим образованием, - это еда, а собаки, даже те, что улыбаются и не гавкают, - враги. Вот как бывает, когда становишься взрослым и начинаешь многое понимать.
      Чернуша перестала вспоминать. Она нашла место, где солнце успело высушить землю, и с удовольствием улеглась, зажмурилась и даже хотела замурлыкать, но чего-то для этого не хватало.
      Мимо в паре метров пробегала местная пустолайка. Она эту собаку про себя называла Швабра. Познакомились они еще осенью, когда в первый сильный мороз она сидела  в магазине и ждала «добрую руку».
      - Чернуша, иди давай. Хозяйка ругается, нельзя в магазине тебе  быть. Жди «Добрую руку» на крыльце.
      Сегодня в первый раз продавщица Люба ее не покормила и выставила за дверь. Мороз прихватывал за нос и уши и она для себя решила сейчас, что еще чуть-чуть и она пойдет в подвал греться. Но вдруг из-за угла выскочило какое-то странное создание размером с очень толстую кошку, страшно лохматое.
      Морду у создания было не видно, а в промежутках между космами странных шерстяных волос сияли два маленьких  блестящих глупостью и нахальством глаза. Над гляделками торчали два уха, а с другой стороны тела, очень похожего на кабачок,  поросший  шерстью,  торчал странный обрубок, похожий на хвост. Создание подбежало к ней и начало сопеть тем местом, где должен быть нос, потом под носом в шерсти открылось отверстие и оттуда раздалось:
      - ГАВ! - Она было подумала, что это имя, но, - ГАВ! ГАВ! ГАВ! - Ударило в нее.
      - Привет, ты кто? - Спросила она существо.
      - Гав! Гав! - Раздалось в ответ.
      - Странно, первый раз вижу собаку, которая не умеет говорить! Ну и ладно. Не хочешь по нашему, как хочешь! Я тоже умею ругаться!
      Сказала она,  выгнула спину и  по серьезному зашипела. Вдруг из-за того же угла появилась  женщина и,  увидев сцену, сказала:
      - Чернуша, не надо с моей Шваброй ругаться.
      Она была хорошо воспитанной кошкой, отошла в сторону и пропустила Швабру и ее хозяйку в магазин. Через несколько минут продавщица Люба, женщина и лохматая вышли. Хозяйка собаки наклонилась и прямо на снег вывалила ей вкусный кошачий корм. Швабра заурчала от зависти и хотела было на нее прыгнуть, но Люба ногой отстранила собаку.
      - Нечего тут хозяйничать. Вот,  Чернуша, и  Добрая рука на сегодня для тебя нашлась.
      С тех пор продавщица приводила к ней разных людей: и бабушек, и девочек, и даже пару раз одного странного мужика, от  которого безумно противно пахло табаком, настолько противно, что она даже пару раз чихнула. Однако мужик кормил в двойном размере не только ее, но и еще не понятно откуда появившихся двух серых  кошек. Всех таких кормильщиков она по привычке называла - Добрая рука. А Люба часто вздыхала, глядя на нее, и говорила:
      - Чернуша, ты у меня красавица! Но куда мне в мою халупу? У меня ведь уже трое и дед на печи.
      Она внимательно ее слушала, мурлыкала, если вдруг Люба, наклонившись, гладила ее по холке и  только никак не могла понять двух слов - Дед и Печь.  «Ну, да ладно, - думала она, - все впереди. В дом пригласит, покажет, тогда все пойму».
      Так и случилось в тот день. Снегу навалило так, что она проваливалась по пузо. Началась суета, суета, народ валом повалил в магазин. Продавщица про нее забыла и только успевала выдавать всякие штуки покупателям. А те в ответ все прикладывали к кассе какие-то странные карточки, после чего касса приятно хрюкала, а Любаша говорила сладким голосом:
      - Спасибо. Прошло.
      Наступил уже совсем поздний вечер. Продавщица была добрая и не выгоняла ее на улицу.
      - Чернуша, сегодня  праздник. Я тут недалеко живу, пойдем до меня, угощу тебя. Но жить не возьму, не проси, только угощу.
      В первый раз так далеко ушла она от своего подвала и магазина, даже устала. Но она была воспитанной кошкой, раз пригласили, надо идти.
      - Вот мой дом. Извини, тут еще мои кошки и дед. Если будут обижать, кричи громче, помогу.
      Хозяйка на крыльце стряхнула снег с валенок, широко распахнула одну, затем вторую дверь и громко крикнула:
      - Дед, я дома.
      В прихожей пахло незлой котятиной, дымом и еще чем-то замшелым.
      - Дед, ты опять топил печку и рано закрыл трубу. Отравишь всех, угорим!
      Крикнула Люба куда-то вглубь дома. Наконец, она окончательно скинула все зимнее, снова стала стройной, как в магазине.
      - Пойдем на кухню.
      Люба позвала Чернушу за собой. Они вошли в кухню.
       - А вот и мои красавицы. Это Машка.
      На подоконнике сидела рыжая ухоженная кошечка. Она недовольно наморщила усы, разглядывая хвостатую гостью.
      - А остальные не знаю, где?
      - Остальные гуляют, ведь праздник на дворе. Ты че? К нам надолго?
      На кошачьем спросила Машка Чернушу.
      - Так меня Люба пригласила. Сказала, что угостит на праздник.
      - Ну вот, как угостит, так и вали отсюда. У нас тут дед и еще двое так любят перекусить, что, если опоздаешь на ужин, можно и голодной заснуть.
      Рыжая потянулась, показала, на всякий случай, свои большие, ухоженные когти и села, изобразив на морде полное безразличие.
      - Чернуша, ты на эту дурочку внимания не обращай, она всегда всем недовольная. Вот тебе отдельная тарелочка.
      И Люба поставила к ее морде какую-то вкуснятину.
      - Я в этом доме уже восемь лет служу. Принесли меня еще котенком и сказали: - «Лови, Машенька, мышей, житья от них нет». - Продолжила рыжая, грациозно почесала задней правой за ухом и добавила. - Это она мне завидует. - Она указала хвостом на хозяйку и продолжила. - Брюнетка и хвоста нет, на работу надо ходить и с дедом ругаться. То ли дело я живу.
      Рыжая спрыгнула на пол, подошла к Чернуше и пристально посмотрела ей в глаза.
      - Счастливо подавиться, - и запрыгнула на кресло.
      Как же было хорошо после ужина. Люба никуда ее не выгоняла и даже, наоборот, взяла на руки и поднесла к какой-то странной кирпичной штуковине, от которой шло очень приятное тепло, и положила на нее.
      - Это печка. Полежи, пока свободно, а то обычно здесь дед отдыхает.
      Через несколько минут она разомлела и замурлыкала, да так громко, что со старого кресла раздался голос Машки:
      - Могла бы быть и посдержанней. Ничего, скоро Фекла и Фасилий придут, зададут тебе.
      Она проснулась оттого, что кто-то подозрительно близко к ней кряхтел и щелкал коленком.
      - Любка, ты чо опять кошку притащила? Да еще на мою печку посадила.
      Перед ней стояло странное существо, очень похожее на человека, завернутое в толстенный свитер, валенки и очень широкие штаны. Ото рта у существа во все стороны  начинались густые седые волосы, переходящие в длинную непонятку внизу.
      - Это - борода.
      Почему-то для Чернуши уточнило существо и  рукой провело по длинным седым прядям. Во второй руке у него была  красивая палка, на которую оно старательно опиралось.   
      - А это - дед! - Уточнила Люба для новенькой. - Дед, ты давай не ворчи. Я ее ненадолго, только до завтра. Новый год ведь. Праздник! Всем хочется тепла и уюта.
      - Я тебе еще раз говорю - хватит кошек. Дай мне пожить спокойно.
      Дед четко обозначил свою позицию.
      - Да тебя никто и не трогает, лезь на свою печку. Через час за стол сядем, - крикнула Любаша с кухни.
      - На свое место спать не пущу, ищи себе угол.
      Прошипела рыжая на кошачьем. К сожалению, люди этот язык не понимают.
      К удивлению Чернуши дед сел рядом на лежанку и вдруг взял ее к себе на руки, начал гладить.
      - Ишь, какая громкая! Ишь, как зашелестела!
      Он был доволен, что новенькая запела.
      - Если я задремлю, ты меня позови к столу-то. - Крикнул он в сторону кухни. - Ладно, до завтра такую мурлыку оставим.
      - Тоже мне Монтсеррат Кабалье! Распелась! Посмотрим ночью, кто громче замурлыкает?  - Прошипела с кресла  Машка.
      Через час они расселись за столом. Конечно, люди были на стульях и наверху, а они -каждая на своем посту. Чернуша была поближе к Любе, а Машка - к деду.
      Запел-заговорил какой-то ящик с яркими красками, которые менялись, мелькали и иногда чем-то взрывались, но нестрашно. Дальше ящика вылетал только звук. Дед и Люба смотрели в ящик и что-то обсуждали. Рыжая изображала воспитанную и культурную, постукивая хвостом в такт музыке.
      - А вы чой тут расселись, а кошек своих морозите? - Раздалось из прихожей.
      Пахнуло сильной холодной свежестью, Люба вскочила и побежала к двери.
      - Ой, Аглая Мефодьевна! Заходите, сейчас чокаться будем, старый год провожать! А я еще думаю - чего-то нам скучно, и тут Вы явились!
      - Да, Любаша, я всегда вовремя! Котов вон своих забирайте, а то сидят, хвосты поджавши.
      - Ух, замерзла! Хозяйка, давай корми!
      В комнату зашла миниатюрная, пушистая кошечка-блондинка и громко мяукнула для людей, которые с нормальным языком, и всех хвостатых ну никак не понимают, увидала новенькую, хотела было выгнуть спину, но тут же взяла себя в руки и представилась:
      - Я - Фекла! А ты наша новая соседка?
      Она очень пристально смотрела на Чернушку.
      - Я только покушать и на печку посмотреть, - по честному сказала та.
      - Да-да, мы все так начинали, покушать и печку посмотреть. Помнишь, рыжая? 
      Рыжая кивнула, мол, да, помню.
      В двери стоял кот. Если бы Чернуша увидела его ночью в подворотне, она бы, наверно, от страха упала в обморок. Он был большой, толстый, прилично полосатый, непричесанный, с огромными моржовьими усами, над которыми сверкали два очень хитрых глаза. Он смело подошел к ней, принюхался и спросил:
      - Каким парфюмом пользуешься?
      - Я? Вы мне? Я - Чернуша. А что такое парфюм?
      - Ой, выпендривается, ой, завирается!
      Прокомментировала слова кота Машка.
      - А я думал, что ты из этих… - Кот чуть затормозил, вспоминая тяжелое для него слово, потыкал лапой в воздух вверх, обозначая многоэтажные дома, в которых живет много людей. - Из потерявшихся, а ты, видать, дикая. - Он еще раз принюхался. - Я когда-то в городе жил. Потерявшиеся - они все воняют. У кого Живши, у кого Диас, а у кого-то Хипр.
      - Фасилий, ты давай бренды  учи, поди, грамотный и шесть лет уже, как домашний. Живаншиии, Адидааас, Шииипр. - Манерно, нараспев сказала блондинка, оглянулась на Чернушу.  - Он у нас необразованный.
      Кот уселся и оглядел всех кошек.
      - Да ну вас. Будем в гляделки играть или праздник праздновать?
      У деда закрывались глаза, он задремывал.
      - Чичас его разбужу.
      Кот подошел к деду, закинул передние лапы ему на колени,  начал коготками того поцарапывать, обозначая свой восторг и то, что его пора кормить, и замурлыкал.
      - Они по-другому не понимают. 
      Кот еще пару раз прошел когтями по дедовой ноге.
      - Мы есть хотим, - пояснил он Чернуше свои действия. - Сейчас сосиску даст, я с вами поделюсь. 
      И действительно дед проснулся, раза четыре ойкнул от котовьего массажа и вдруг крикнул:
      - Ну тебя, черт полосатый.
      И тут же кинул здоровую сосиску на пол.
      - Опять кошек балуешь?
      Люба уже стояла рядом.
      - Вот и мой также. Все ворчит, а как дело до праздника дойдет, все лучшие куски кошкам.
      Сказала Аглая Мефодьевна и, не спрашивая разрешения, придвинула для себя стул к праздничному столу.
      Кот Фасилий оттащил сосиску чуть в сторону, умело прижал лапой  к полу и в три укуса разделил деликатес на четыре части.
      - Налетай, молодежь!
      Крикнул он и начал громко чавкать, жуя свой кусок.
      - Фу, Фасилий! Какой ты некультурный, все время чавкаешь!
      Блондинка сделала замечание и откатила свою порцию чуть в сторону.
      - А ты не ешь, а то все манеры показываем. Так и голодная останешься.
      - Я со своей красотой всегда сытая буду.
      Фекла положила свой кусок  на блюдечко и, очень мило все время вытирая ротик лапкой, начала кушать мелкими кусочками. Машка подошла к своей порции.
      - Какой ты, Фасилий, справедливый, на всех разделил, хоть она нам и чужая.
      Машка хвостом указала на Чернушу. Кот с удивлением глянул в ее сторону.
      - Новенькая налетай, что, как неродная! Это твое. А на эту внимания не обращай. Она думает, что она старшая здесь по выслуге лет.
      И  большущий котяра подвинул кусок Чернуше. Наконец, он дочавкал  свое, упал набок,  лизнув лапу, и задумчиво  сказал:
      - Эх, селедочки бы сейчас страханской! Так сказать,  на десерт.
      Все кошки разом повернулись к нему.
      - Да бабка мне как-то рассказывала.
      Кот выдвинул вместо зубочистки длиннющий указательный коготь, засунул его куда-то за третий зуб, поковырял там долго и солидно и, наконец, продолжил:
      - Да бабка говорила, а ей ее бабка говорила, что была  раньше такая рыба - селедка страханская называлась. Так вот, бабка говорила: - «Фасилий, как съешь страханскую, так  трое суток спать можно». Во, какая вкусная рыба!
      И он снова засунул указательный коготь, уже за четвертый зуб.
      - Друг мой, Фасилий, тебе бы манеры поправить, причесать бы тебя да Живаншой побрызгать,  цены бы тебе не было. А селедочка та, наверно, астраханская была. Это море такое есть, астраханское, оттуда и рыба та.
      Маша, сделав такое замечание, и, не стесняясь своего кошачьего образования, пошла тереться о ноги Аглаи Мефодьевны.
      - Гости обычно добрые. Вот смотрите, она через пару минут мне чего-нибудь даст.
      - Ну-ну, давай, подлиза.
      Солидно добавил Фасилий и уставился в ящик.
      - А что это за ящик с картинками и музыку играет?
      Потихоньку спросила Чернуша у него.
      - Ну ты точно - дикая. Это же телевизор. Туда люди смотрят, чтобы плакать и переживать. - Кот задумался, вспоминая основные функции ящика. - Ну он еще есть и пить им помогает. Пока телик не включат, они за стол не сядут, без этого никак. Без телика они бы точно похудели, ну и нам зато перепадает. Сейчас кто-нибудь по-ихнему тама на экране завоет под гитару и они нам сразу курицы дадут.
      Фасилий покрутил лапой у виска, мол, соображай быстрей, что ли, и, закрывшись  хвостом, задремал.
      «Ну и ладно, может, я чего и не знаю. Зато тепло, кормить, наверно, всю ночь будут? Спать не буду, чтобы все узнать, не пропустить», - подумала Чернуша.
      Кот оказался прав. На экране вышла какая-то модно нафуфыренная дама, в сопровождении кавалера с гитарой, и как начала подвывать, да со слезой, про любовь, про карие глаза и еще про чего-то человеческое. Люба тут же сделалась грустной.
      - Вот, Аглая Мефодьевна, в жизни всегда так, как поют. Талант, я сейчас заплачу.
      - Ты, Любаша, лучше отрежь кусочек курицы своей новенькой, глянь, как она на тебя смотрит.
      Перед Чернухой упал замечательный пропеченный кусок курицы. Она с удовольствием заурчала,  разгрызая его.
      «Надо же, какой Фасилий умный, надо его слушать будет. Как завыл телевизор, так и курицу подали», - подумала она.
      - Ну что, негра, не поделишься?
      Чернуша  подняла глаза, рядом с ней сидела блондинка.
      - Поделюсь.
      И она вежливо отдала Фекле то, что осталось. Потом все хвостатые заснули и вдруг как громыхнуло чем-то и дед заорал:
      - С уходящим всех!
      Он подскочил, чокнулся бокалом и залил какую-то шипучую вонючку в себя.
      - Это у них всегда так.
      Спокойно прокомментировал Чернухе Фасилий, подпрыгнувший  от ужаса.
      - Сейчас еще наливать будут, потом во двор побегут с соседями обниматься и огни в небо запускать, - уточнила блондинка.
      И точно, все так и было.
      - Новенькая, пойдем, что ли. - Позвал  Фасилий, когда люди накинули пальто и пошли на улицу. - Там интересно будет.
      Они вышли на крыльцо. Везде вверху чем-то бахало и взрывалось, огненные цветы распускались в небе.
      - Это - фуверки! Так люди называют эту ерунду. Сейчас попрыгают минут пятнадцать и домой.
      Фасилий хотел было присесть на крыльцо, но, поняв, что может застудить самое дорогое, что есть у кота, а именно - свой пушистый хвост, остался стоять.
      - Чой-то Шустровы в этом году экономят на салюте.
      Дед немного поморщился, недовольный зрелищем. 
      - Так у них в этом году картоха не уродилась, тонн двадцать всего собрали. Не на че особо гулять.
      Поправила деда Аглая Мефодьевна.
      - Ну, пойдемте в дом, будем подарки друг другу дарить.
      И Любаша показала широким жестом, приглашая в дом.
      - Вот ешкин-матрешкин! - Фасилий ударил себя хвостом по лбу. - Я ведь тоже сюрприз приготовил для вас, дамы!
      Чернуша и Фекла уставились на него, ничего не понимая. Фасилий быстро подскочил к старому валенку, который был приставлен к стене, уронил его, засунул туда лапу, поскреб внутри, что-то отыскивая, и вдруг вытащил за хвост толстую мышь.
      - Вот вам сюрприз. Сейчас будем играть в догонялки. Только чур, не есть ее, только  догоняем и ловим.
      Кошки открыли рты от удивления.
      - Ну чо уставились-то? Кто первый догоняет?
      - Давай я, - сказала Чернуша.
      - Раз, два, три.
      Крикнул кот и отпустил мышь в снег. До этого момента казалось, что мышь была без сознания. Но только ее лапки коснулись снега, она понеслась, да так шустро, что Чернуша даже засомневалась, догонит ли?
      Мышь бежала, что было сил, пыхтела, потела, изредка оглядывалась и бежала снова. Кошка уже почти настигла ее, как вдруг мышь остановилась, повернулась к ней лицом и выставила переднюю лапку с ладошкой. Чернуха еле успела затормозить.
      - Стой, страшная кошка. Я тебя не боюсь.
      - Я тебя тоже не боюсь, - ответила кошка.
      - Я не просто мышь. Я - мышь-волшебница.
      Чернуха от удивления открыла рот.
      - Закрой глаза и я выполню любое твое желание.
      Кошка закрыла глаза и тут же потерялась в «долине синей реки». Первое, что она услышала после путешествия в «долину синей реки», было:
      - Чернуха, ты давай там дыши глубже. - Кот Фасилий лупил лапами по ее морде. - Ну вот, слава богу, можно убирать.
      Он отодвинул от носа Чернуши лапу блондинки, в которой был кусочек ватки, сильно пахнущий валерьянкой. Фасилий поводил когтем перед глазами больной вправо-влево, глаза пострадавшей следовали за когтем.
      - Жить будет. - Подвел он итог. - Лишь бы косоглазия не было.
      - Ну ты меня напугала, Чернуша. Надо же быть такой дурочкой, с мышью она решила поговорить. Хорошо, что она тебя только один раз огрела. - Сказала блондинка.
      - А что случилось-то?
      Еле слышно прошептала пострадавшая.
      - Как что? Когда ты глаза закрыла, мышь подпрыгнула и уронила на тебя швабру, а на швабре еще и сосульки примерзли. Мы уж думали, что ты все, того…
      И блондинка с грустной моськой сложила перед собой лапки жестом «Алилуя».
      - Это точно, я видела «долину синей реки», - прошептала Чернуша.
      - Ну, значит, время не пришло. Ты сама пойдешь или тебя нести? - Спросил Фасилий.
      - Сама.
      - Тогда пойдем. Там сейчас самое вкусное давать будут, можем опоздать.
      Они медленно пошли к дому, открыли дверь и еле успели увернуться от летящего валенка. Через пару секунд, слегка посвистывая, пролетел второй валенок.
      - Ты, Люба, меня не держи. Я эту гадкую рыжую кошку сегодня найду и отволтузю. Мои любимые крылышки! Как она могла? Знает, что у меня самое любимое - крылышки. И ладно бы все сожрала! Так нет, просто закусала. Видимо, ее величество выбирало и пробовало…
      Что-то сильно упало за стенкой.
      - Все! Не держи меня! Отдай мне веник!
      Дед рвал и метал. В этот момент мимо кошек в еще открытую дверь, в стылую новогоднюю ночь пролетел рыжий комок с криком:
      - Простите, братья! - И уже издалека. - Не поминайте лихом!
      Фасилий спокойно уселся у печки, не обращая внимания на людскую суматоху, и вдруг выдал философски:
      - Все равно ее простят! У нее это фурацилин, он у нее каждый Новый год случается, - и начал лизать хвост.
      - Фурацилин - это такие противные таблетки. Ты, наверно, хотел сказать «рецидив»?
      Блондинка уверенно лидировала в кошачьем образовании.
      - Да как ни назови, а пару дней ей придется где-то гулять, раньше дед ее домой не пустит. Зато мы сейчас будем пировать по полной, все эти крылышки нам отдадут!
      И у кота потекла густая слюна в ожидании вкуснятины.
      - Чернуша, закрой рот, здесь и не такое случается. Это все цветочки… - Блондинка ласково зацепила новенькую хвостом. - Пойдем.
      Люба уже раскладывала кошкам  вкусно пахнущие крылышки.
      - Вот видишь, как повезло, а потом спать ляжем.
      Фекла заурчала от удовольствия.
      Чернуша открыла глаза ровно в одиннадцать утра. Все еще спали. То, что она увидела, чуть не стоило ей остановки сердца. Самое жирное и вкусное крылышко из ее порции, которое она оставила на утро, на завтрак, медленно уползало от нее, оставляя мокрый след на полу.
      Сначала она подумала, что это сон и даже закрыла глаза на пару секунд. Она открыла глаза, крылышко также настойчиво уползало. Она укусила себя за левую лапу, надеясь, что проснется. Но ничего не изменилось, крылышко ползло, а все вокруг спали. И тут Чернуша вспомнила, что она кошка и должна ловить все, что бегает и ползает, даже, если это жареное крылышко и очень страшно.
      Она прыгнула, слегка не долетела, прыгнула еще раз и в полете поняла странную вещь - у крылышка были четыре лапки и хвост, но совсем не той формы, что у курицы положены, а очень даже мышиные. Она упала одной лапой на хвост,  второй на крылышко,  тем самым, придавив его к полу, и услышала сдавленное:
      - Совсем дура, что ли, раздавишь ведь!
      - Это кто?
      Спросила Чернуша, обратившись к тому, что было под крылышком.
      - Это я! Не узнаешь, что ли? Я тебя вчера так приложила шваброй, что ты теперь, поди, только в Склифасовском работать сможешь. Ну, чтобы медицинская помощь рядом была, если чо!
      Голосок так противненько захихикал своей шутке.
      - Ты лучше говори, а то ведь я могу и укусить.
      - Не надо меня кусать. Меня вчера ваш Фасилий уже покусал, пока из валенка вытаскивал. Я - мышь Муся, тутошняя и образованная.
      - А зачем крылышко украла?
      - Так я на спор с мышами утащила. Вот, значит, проиграла. Теперь, коли в подвал вернусь, с меня две морковки и пучок зелени.
      Мышь разочарованно вздохнула.
      -  Ну что? Слезешь или мне под крылышком теперь зимовать?
      Кошка вежливо подняла лапу с крылышка и отпустила хвост.
      - Так-то лучше. Ты мне еще вчера понравилась, глаза у тебя добрые. 
      Перед Чернухой стояла мышь среднего возраста, с маленьким брюшком, умело накрашенными глазами и аккуратно, во французском стиле постриженными усами.
      - Ну что уставилась? Мне некогда, я пойду, пожалуй, - сказала Муся.
      - Нет, я тебя в плен беру.
      - Это как?
      - Да вот так.
      Кошка подцепила мышь лапой и запихнула ее в валенок, который сушился рядом с печкой.
      - Посиди тут, подумай о своем поведении, а то глаза накрасила и думает, что ей все можно.
      Наконец, Чернуша  позавтракала. Еще через час все проснулись.
      - Эх…, еще годик позади. - Сказал вдруг дед. - Хозяйка, давай мечи на стол. Да и покорми Чернуху, и отправляй ее на улицу, нагостилась. Праздник окончен.
      - Дед, ну ты чего? Может, оставим? Тем более, что рыжую выгнали за воровство, место свободно. Она смотри уже и с Фасилием подружилась, и блондинка на нее не шипит.
      - Да я всегда за мир!
      Промяукала Фекла из своего угла.
      - Корми и выгоняй, - жестко сказал дед.
      Чернуша даже вся сжалась от его тона.
      - Ты, если чего, нас прости, мы ведь не против. Но дед - он старший. Он еще моего прадеда вон тем валенком с поленницы гонял.
      Фасилий, вроде как, за всех извинялся, погладил хвостом ее голову, жалея.
      - Я бы тебя оставил, ты и ешь немного, и вон вчера тебя мышь как звезданула… Понаблюдать бы за тобой, а то вдруг прыгучая какая-нибудь  с тобой случится?
      - Не прыгучая, а падучая. - Поправила блондинка кота. - Слушай, а ты лучше рыжей, не дразнишься, не дерешься и, вроде как, из породистых. Вот у тебя за правым ухом холмик,  это что-то графское.
      - Спасибо, друзья, на добром слове. Ладно, пошла я.
      И она грустно направилась к двери. В это время дед пошел мимо печки и уронил валенок, в котором в плену отдыхала Маруся. Мышь мгновенно этим воспользовалась и выскочила на волю. Чернуха тут же взяла след и устремилась за хвостатой.
      - Гони меня к двери на улицу.
      Заорала мышь, изо всех сил улепетывая от кошки. Уважая права пленных, Чернуха повиновалась. На счастье мыши, дверь на улицу была прикрыта неплотно и она успела  шмыгнуть в щелочку. Кошка  толкнула дверь и выскочила за ней в снег. Мышь спокойно сидела на тропинке и ждала ее.
      - Все, отдыхаем, сиди здесь. Сейчас дед тебе индульгенцию выпишет. Давай на прощание.
      Она протянула лапку кошке, та ответила рукопожатием. Муся юркнула и исчезла в ближайшем сугробе.
      Все случилось так, как сказала мудрая мышка. Дверь открылась, в проеме стоял дед.
      - Ну что? Ты оказывается самая шустрая и дом умеешь охранять. - он внимательно посмотрел на кошку. - Ладно, заходи. Будешь теперь у нас жить да мышей ловить.
      Через неделю Чернуша вышла проветриться. Через три  минуты на тропинке среди пушистого снега перед ней возникла знакомая фигура.
      - Узнаешь?
      - Привет. Конечно, - сказала кошка.
      - Ну, вот видишь. Не зря меня в плен взяла и пригодилась я тебе. А могла бы меня съесть. И все! - Глаза Маруси завлажнели слезами. - Мир бы такую великую душу потерял, а тебе бы плохая карма прилетела, ответочка, жила бы в холоде и сырости  в своем подвале.
      - Ага,  - сказала кошка.
      - Да не ага, а давай дружить.
      - Давай, - очень неожиданно для себя ответила Чернуша.
      - Не бойся, я никому не скажу. Меня ведь наши тоже могут засмеять, скажут: - «С кошкой за лапу держалась».
      С тех пор всем стало хорошо. Мыши жили в подвале и не трогали дедовскую картошку и капусту. Коты жили в доме и не трогали мышей. А Люба спокойно ходила на работу в магазин, понимая, что дед под хорошим присмотром.
      Вот такая честная сказка, записанная со слов кошки Чернуши.